Каменный фонтан был девственно сух, часть деревьев склонилась друг к другу под весом несобранных фруктов. Другая же часть тянула ветви к небу, как будто пыталась докричаться до кого-то там сверху, попросить о пощаде…
Здесь как будто была вечная осень – не с огненной-рыжей листвой, а серая, смятая, как газетный лист.
Ей стало любопытно. Приходит ли Кэррол в сад, чтобы подумать? Читает ли здесь умные книжки или, наоборот, отдыхает от работы, глядя в пустоту?
Не приходят ли ему в голову мысли, что он – настоящий монстр? А если приходят, грустит ли он по этому поводу или наоборот, гордится? Скорее всего второе.
Она вернула занавеску на место – смотреть больше было не на что.
Справедливости ради, стоило заметить, что к вечеру в животе у Лидии начали происходить метаморфозы. Она была голодна, это очевидно. Но голод – это такая ерунда по сравнению с острым желанием проучить этих животных.
Особенно – вожака.
Девушка с милой улыбкой принесла ей ужин. На подносе стояло ароматное жаркое, свежие булочки и горячий кофе. У Лидии во рту собралась слюна. Она отвернулась, обнимая себя руками за плечи:
– Я сыта.
Девушка сочувствующе ей улыбнулась, бросила взгляд на ее шею:
– Ты слаба. Нужно поесть.
– Нет, я не слаба. И я сама решу, что мне нужно.
– Я не желаю тебе вреда.
– Знаю. Но ты служишь Кэрролу Локвуду. Так что уходи и забери все то, что ты принесла.
Это был не бойкот и не голодовка. Лидия просто хотела, чтобы ее отпустили. Она понятия не имела, кто она здесь. Пленница? Гостья? Ну да, с гостями ведь именно так и обращаются.
Девушка тяжело вздохнула.
– Мне передать что-нибудь хозяину? – спросила она.
Лидия повернулась и оглядела ее быстрым взглядом.
– Передай, что я хочу видеть его лично. Пусть явится и объяснит, по какому праву он держит меня здесь, и что ему от меня нужно.
Лицо девушки вспыхнула, она явно была не в восторге от идеи передавать хозяину эти слова.
Но Лидия больше не заговорила с ней, так что девушка ушла, тяжело вздохнув.
Вэл пришел через три минуты.
Даже не пришел.
Он влетел в комнату, в его руках был все тот же поднос, и он схватил Лидию за плечи, усаживая на стул. Руки его были очень сильные, взгляд – злой.
Он сел на Лидию сверху, едва не придавливая ее своим весом, и начал выплевывать предложения по слову:
– Все. Разговоры. В этом доме. Доходят до Кэррола. Через меня, – он поднес булочку к ее лицу. – Либо ты съешь это сама, либо я затолкаю это в тебя… И тебе не понравится.
Лидия не знала, что в ней сейчас преобладало – злость на него или страх.
С одной стороны, Вэл выглядел как человек, с которым лучше не шутить. А с другой – она не верила, что он может причинить ей вред.
Она вспомнила то, что случилось в лесу. Как они набросились друг на друга, словно сумасшедшие, как его горячие губы целовали ее, как язык проникал в ее рот, как она стонала, толкаясь в его тело, сливаясь с ним…
Она сглотнула слюну, взгляд сам упал на губы Вэла, и она неосознанно облизнулась. От Вэла это не ускользнуло, он нахмурил брови, и Лидия подумала, что сейчас он накажет ее. Очень грубо и неэротично.
Она задыхалась. Грудь ее вздымалась, сердце колотилось, как ненормальное.
Лидия приоткрыла рот, и Вэл поерзал на ее коленях. Удивительно, но он не наваливался на нее всем своим весом, словно боялся раздавить. Он выдохнул, трогая пальцами ее губы, очерчивая их контур. А потом поднес кусочек булочки к ее рту, и Лидия откусила кусочек, глядя ему в глаза.
В этом что-то было.
Неправильное, дикое, но такое сексуальное, что у нее сердце сладко заныло, а между ног стало влажно и горячо.
Вэл не шевелился. Он сидел так до тех пор, пока кусочек за кусочком, Лидия не доела все.
Она смотрела ему в глаза, а он то отвечал ей своим суровым взглядом, то переводил его на ее губы. Лицо его ничего не выражало, но Лидия видела по тяжелому дыханию, по тому, как уплотнилось у него в штанах в районе ширинки – он чувствует то же самое, что и она.
Глава 7
Кэррол разгладил воротник рубашки, поправил манжеты, оглядел себя.
Глаза его светились красным, но он знал, что скоро это пройдет. Ему нужно просто выпустить пар, отдохнуть и немного подумать.
В душе бушевала буря. Но снаружи… За исключением глаз ничто не выдавало его безумства.
Он все еще словно жил в прошлой ночи, словно питался энергией полной луны и этим безумным, сумасшедшим чувством эйфории, которое свалилось на него, стоило ему только посмотреть девчонке в глаза.
А когда он попробовал ее кровь…
Это было похоже на взрыв, на разорвавшийся в клочья вулкан, на какой-то безумный грех, сводящий с ума.
Что она делала с ним.
Эта девчонка, появившаяся из ниоткуда.
Пошатнулись все заборы и ворота, выстроенные с годами. Пошатнулась даже уверенность в себе, и Кэррол глотал это чувство зависимости от другого человека, глотал его, как только оно подступало к горлу, гнал от себя, мысленно вопил и давился, но все равно старался держаться.
Когда ему передали, что девчонка не намерена с ним ужинать, внутри что-то пошатнулось.
Кэррол представил, как приходит к ней в спальню и тащит ее в обеденный зал за волосы… Он хотел наказать ее, причинить боль, как она причинила боль ему одним своим появлением.
Но он держался.
Держался и все ходил мимо подвала, прислушивался, хотел узнать – полнолуние закончилось, что теперь? Чарли успокоился? Его можно выпускать? Или он так же зависим, так же сходит с ума?
