Пропавший корабль

– Система подачи воздуха вышла из строя. А капитан говорил, что корабль суперсовременный и суперзащищённый. Как-то невесело на таком лететь!

– Да ну! – энергично тряхнула головой Тори. – Не болтай, ещё притянешь беду!

Арс с сомнением покачал головой, но решил понаблюдать, а уже потом делиться выводами.

– Ой, какой лапочка! Какой хорошенький!

– Я же говорил, Лямбда вам понравится!

Крупный каштановый кенгуру улыбался, высунув язык, и охотно подставлял свои бока, чтобы его почесали. Он был весь мохнатый, словно кто-то, шутя, обсыпал его большим количеством длинных толстых ниток. Дети гладили Лямбду за ушами, по спине, бокам, груди – кто куда доставал. Довольный Паша стоял рядом.

Биолаборатория экспедиции была удивительной: в баночках и колбочках там размножались бактерии. Из многочисленных аквариумов таращили глаза пестрые рыбы. В специальных вольерах спали изящные кошки, приоткрывая хитрые глаза, когда чуяли посетителей, в углу собаки затеяли громкую возню с мячом. В небольшом фонтанчике под тепловой лампой грелись черепахи. Дальше в загоне деловито рыли биоподстилку пятачками свиньи, бестолково топтались козы и овцы.

А между всем этим ходил Лямбда.

– Сначала мы долго отбирали именно те породы, которые хорошо приспособятся к Астрею, – рассказывал Паша. – Голограммы коров, например, у нас погибали. А свиньям всё равно, они быстро подстраиваются под окружающую среду – состав воздуха, давление.

Лямбде стало скучно, он тихо подошёл к Жене сзади, ткнул его носом под коленки. Женя от неожиданности вскрикнул и чуть не упал, но Лямбда подхватил его на спину и, довольный, потащил от группы подальше.

– Лямбда, не хулигань! – прикрикнул Паша, но Лямбда не слушал: Женя уселся на него, держась за шею, и Лямбда на двух ногах потрусил по лаборатории, аккуратно обходя столы.

– Вот неслух!

– А почему он такой мохнатый? – спросила Тори.

– После строительства скоростного моста из Австралии в Новую Зеландию кенгуру стали по нему мигрировать. Понравилось им в Новой Зеландии. А там зима посерьёзнее австралийской. Вот кенгуру и начали обрастать шерстью. Эта порода – новозеландский нюхач. Нюх – изумительный, смышлён до того, что вот-вот заговорит. И очень дружелюбный.

– А почему «Лямбда»?

– Всех кенгурят, предназначенных для колонизации планет, назвали буквами греческого алфавита.

– А где остальные?

– Готовятся в вольерах. А этот быстро научился сбегать при любой возможности. Мы с ним мучились-мучились, потом поняли – вольеры и Лямбда категорически несовместимы. Ну и махнули рукой. Он живёт в лаборатории где хочет. Даже помогает: если что-то не в порядке, первым, ещё до всякой аппаратуры, подает сигнал. Вчера вот зеленух спас… – Паша махнул рукой на открытые баночки, рядком стоящие на низком столике.

Дети с опаской подошли, заглянули и отпрянули: запах оттуда был ужасный. В баночках лежало зелёное густое желе.

– Фу! Дрянь какая! – завопила Тори. Одно желе открыло сетчатые глаза и посмотрело на нее. За глазами из зелёной слизи вытянулся хоботок.

– Оно тебя съест! – обрадовался Вик.

– Лучше тебя!

– Девчонки вкуснее!

– Не спорьте, зеленухи никого не едят, – Паша отвернулся от них и стал быстро размешивать лопаточкой какую-то смесь в мисочке. – Они мирные и тихие.

– Паша, а зачем они нужны? – Клава взяла баночку и попыталась рассмотреть её на свет.

– Они быстро размножаются и живут практически в любых условиях. Самое интересное, что это – побочный продукт наших испытаний, – оживился Паша. – Недавно мы выращивали личинки гипиодиса. И в инкубаторе произошла авария. Вечером, когда там никого из сотрудников нет. Утром приходим – караул! Кислорода в нём ноль. Температура вместо плюс пятнадцати – минус десять. И осталась от нашего гипиодиса зелёная застывшая каша!

– А гипиодис – это кто? – спросил Арс.

– Это крупное насекомое с хоботком. Живёт в Африке. Питается нектаром растений, поэтому активно их опыляет. И при этом совсем не кусает ни человека, ни животных, даже защищаясь. Симпатичное насекомое, – Паша подумал и уточнил: – Симпатичнее майского жука.

Он закончил взбалтывать и тщательно выскреб смесь в кормушку мышам. Затем вытер руки бумажной салфеткой, небрежно бросил её в мусорку, промахнулся, поднял и продолжал:

– Ну вот. Достали мы эту кашу и сбросили в контейнер на утилизацию. Утилизаторы пришли вечером. Контейнер берут, а на них оттуда глаза таращатся.

– Как? – ахнула Тори.

– Молча. Рта ведь нет. Каша за день растаяла, напиталась кислородом и проклюнулась. Контейнер прозрачный, ей света было вдоволь.

– А как отрубился инкубатор? – Женя на Лямбде немедленно подъехал – началось самое интересное.

– Это вообще фантастика, – Паша даже руками развёл. – Просто взял и выключился! И резерв тоже!

Вик многозначительно хмыкнул.

– А мог кто-то… – начал Арс.

– Исключено, – нахмурился Паша. – Камеры и датчики показали, что ночью никого в лаборатории не было. Мы решили – производственный брак. Ну вот, – быстро перевёл он тему, – стали мы изучать эту биомассу, смотрим, а получившиеся существа могут жить хоть с кислородом, хоть без, хоть в темноте, хоть при свете, выдерживают температуру от минус ста до плюс ста пятидесяти. Единственное – в жёстких условиях размножаются плохо. Ну и не летают они, а просто ползают. Типа улиток. Назвали мы их «зеленухи» и решили попробовать на Астрее оставить. Вот, изучаем сейчас.

Клава и Тори поскорее прошли к более приятным обитателям лаборатории. Женя ускакал на Лямбде.

– О, она хоботком всё ощупывает! Вик, смотри! – Арс восхитился зеленухой нарочито громко, даже взял банку в руки и стал смотреть на свет, перекрыв дорогу Вику.

А сам тихо спросил:

– Думаешь, это не случайность?

– Чтобы выключить инкубатор, надо отдать несколько команд на панели. Просто облокотиться на пульт мало.

– Но зачем подстраивать диверсию в лаборатории? Это же не стратегический объект!

– Может, по глупости?

– Арс… Эй, Арс… да не тащи ты меня, пенёк лохматый! – Женя верхом на Лямбде попытался отстать, чтобы послушать, о чём шепчутся Арс с Виком, но Лямбда весело ускакал вперёд, влетел в загон к овцам и сбросил Женю прямо на ворох сена. Овцы испуганно шарахнулись, заблеяли, Женя вылез и начал гоняться по загону за Лямбдой, на ходу вытаскивая из волос сухие прутики. Паша поймал Женю, поставил его рядом с собой, шутливо отчитал Лямбду. За всей этой суетой Арс с Виком успели спокойно поговорить.

– Вы там что копаетесь? – крикнула Тори.

– Хочу Жене на день рождения подарить такого домашнего питомца! – закричал Арс в ответ. – Выбираю самого милого! Такой вонючки у него ещё не было! Сможет в одном аквариуме с тритоном жить!

– Правда? – обрадовался Женя.

– Нет.

Они пошли по лаборатории, но дальше Арс слушал Пашу-бороду вполуха. Интересно звёзды встали, по четыре в три ряда! Это получается, что кто-то испортил инкубатор?

Уже у выхода, когда занятие было закончено, Арс дёрнул Пашу за рукав:

– Паша… а кто мог отключить резерв? Ну, если бы отключил?

– Да кто угодно. Там простой сенсор. Без всякой защиты.

– А оборудование проверяют?

– А как же. Каждый день перед началом работы. С резервом всё было в порядке. Дался тебе этот инкубатор! – неожиданно рассердился Паша.

– Да просто думаю: не лаборатория, а проходной двор! Заходят всякие, а потом установки ломаются!

– Неправда. Доступ в лабораторию строго ограничен.

Арс с Виком переглянулись.

По дороге на занятия к Лоле они снова отстали от всех.

– Нам надо получить запись камер видеонаблюдения, – тихо сказал Арс. – Посмотреть, кто был в лаборатории.

– Думаешь, они этого не сделали?

– Конечно, сделали, – сказал Арс неохотно. – Но знаешь такое понятие – «свежая голова»? Мы можем по-другому всё оценить…

– Так нам их и дали! Да и зачем? Поиграть в сыщиков? – Вик хмыкнул. – Слышал, что Клавина бабка сказала? Выбросят нас ещё до начала полёта, если куда-то сунемся. Много риска для обычной игры. Я не буду.

– Почему для игры? Тебе не кажется, что экспедиция не задалась с самого начала? – раздумчиво произнес Арс. – У Паши вчера внезапно сдохли шесть совершенно здоровых подопытных овец. Нас зачем-то забрали из дома. Надёжная система корабля вышла из строя. Инкубатор сломался. И мама боялась оставлять нас на Земле…

– Мне нужны Женя и… давай, Тори. Выходите вперёд, – Лола показала рукой, куда именно надо выходить, и браслеты-колечки, надетые в немыслимом количестве на тонкие запястья, откликнулись лёгким звоном. – Посмотрите друг на друга и скажите, почему вам сейчас некомфортно разговаривать?

– Потому что разговаривать надо с собеседником, у которого хотя бы мозг есть, – мгновенно отозвался Женя.

– Кто тут пищит? – осведомилась Тори, демонстративно не замечая Женю.

– Ладно, насчёт мозга беру свои слова обратно. Хотя бы глаза. Или нюх. В общем, надо, чтобы существо понимало, что ты с ним разговариваешь. В данном случае это бесполезно, предлагаю не тратить время.

И Женя сел на пуфик.

– Женя, я тебя не отпускала. Ребята, прошу серьёзнее. Любезности оставьте на свободное время. Я понимаю, что вы друг другу нравитесь…

– Нравитесь? – завопил Женя.

– Вот ещё! – фыркнула Тори. – Да мне Пашина зеленуха нравится больше, чем он.

– Чудесно. Итак, почему вам некомфортно общаться?

– Я не люблю кубизм. А Тори – просто портрет работы Модильяни! – съязвил Женя, и Арс покраснел: брат нагло стащил это определение у него, он сам когда-то так сказал, когда Тори, растрёпанная, в измятой одежде старалась отдышаться после битвы с Виком.

– А мне всё время хочется вытереть ему сопли и отправить на горшок, как будто я мать этому карлику!

– Да лучше быть Маугли, чем расти с такой матерью!

– Всё, брейк! Вижу, оба вы мелюзга! – раздосадованно воскликнула Лола. – Нормальный человек за минуту поймёт, это несложно, а вы дурацкими шутками маскируете свою глупость.

Спорщики резко посерьёзнели. Это была молчаливая дуэль: они стояли друг напротив друга и напряжённо думали над ответом, чтобы не дать другому опередить себя. Вдруг в глазах Тори что-то сверкнуло, и Женя тут же закричал:

– Знаю!

Тори крикнула почти одновременно с ним, всего на полсекунды позже. И удивительно: когда Женя начинал кричать, он ещё ничего не знал, а когда заканчивал, ответ уже был у него в голове, хотя слово «знаю» такое короткое!

– Уступим право ответа даме, – решила Лола. – Тори?

– Потому что я девочка, а он мальчик.

– Ерунда! – значительно произнес Женя. – Она выше, а я ниже.

– Вы оба правы. Девочка-мальчик – это мне в голову не приходило, наверное, потому, что у обитателей других планет не всегда различишь, кто девочка, а кто мальчик, да зачастую и вообще никаких мальчиков-девочек нет. А вот выше-ниже – это важно. Тот, кто выше, – в выигрышной позиции, потому что он смотрит сверху вниз, получается, что он сильнее. Итак, если вы хотите доверительный разговор, постарайтесь встать вровень с собеседником. Если вам надо подавить противника, будьте выше, чем он…

– На дерево залезть, что ли? – пробурчал Женя.

– Коротышка, – прошипела Тори.

– Тумбочка, – охотно отозвался Женя.

– Садитесь. Итак, кроме жестов, для общения с инопланетянами важно использовать положение тела в пространстве.

Последним в сегодняшнем расписании был Гена. Учились замечать внезапную атаку противника. И уж на что, казалось, были внимательны, но то и дело пропускали нападающий синий луч, так что к середине занятия все выдохлись, а их одежда покрылась синими пятнами в местах касания луча.

– Так нечестно! – пропыхтел Вик. – От этого луча увернуться невозможно.

– Думаешь? – удивился Гена. – Смотри.

Он встал в центр зала, снова дал команду лучу, тот через секунду выстрелил откуда-то сверху, но Гена увернулся, затем отпрыгнул от луча из-за тренировочной груши, перепрыгнул нижний луч, и по мере того, как он уворачивался, луч бил всё чаще, потом их стало несколько, а под конец ребята уже не понимали, кто побеждает, потому что лучи сверкали, как будто их выпускали автоматными очередями, а Гена практически слился в белое пятно, которое быстро и хаотично перемещалось в пространстве. Он взвился под самый потолок в немыслимом прыжке, перевернулся в воздухе… И вдруг всё остановилось. Прозвучал сигнал победы. Гена, тяжело дыша, снова стоял в центре зала. На его одежде не было ни одного синего пятна. У ребят вырвался вопль восторга. Гена улыбнулся:

– К концу наших тренировок вы должны уметь почти так же.

– И прыгать так? – недоверчиво спросил Женя.

– Прыгать – нет, – с некоторым самодовольством ответил Гена. – Это мой фирменный прыжок. Я не знаю ни одного человека, который повторил бы его.

– Гена, я готова тренироваться дополнительно, – заявила вдруг Тори. Брат с сомнением покосился на неё, но сделал шаг вперёд, как бы подтверждая и своё согласие.

– Будут силы – позанимаемся. На сегодня хватит, – Гена повернулся к раздевалке. Ребята смотрели на него с обожанием.

– Гена, а зачем нам это? – спросил вдруг Арс.

– То есть как – зачем? – удивился Гена.

– Ты дурындей, что ли? – Тори готова была наброситься на Арса, чтобы защитить Гену. Только что человек продемонстрировал удивительные возможности, и после этого кто-то осмеливается его критиковать?

– Нам сказали, что на новой планете мы только поможем взрослым по мелочи, – тон у Арса был подозрительно скучный, как будто он доказывал теорему Пифагора.

Гена развернулся, внимательно оглядел притихших ребят.

– Я думал, Паша вам объяснит. Ну, попробую, как умею. Прежде всего, вы такие же участники экспедиции, как и все остальные. Что вы заладили: не дают, не пускают? Как маленькие. Кто вам должен дать? Куда пустить? Вы сами должны понять: дети остались в прошлой жизни. Не делайте себе скидку на возраст, и его перестанут замечать. Не годы делают человека нужным, а поступки. Вас сейчас, может, пугать не хотят, может, ещё что, поэтому и говорят, что вы так, вроде мебели. Мне кажется, это неправильно, мы с Пашей спорили… И высаживаться вам придётся, и задания выполнять разные. Хорошо бы не опасные. А кто знает, как оно повернется? Так что готовьтесь к полноценной работе.

– И с пиратами драться будем? – Женя обрадовался.

– Не пираты страшны, их ещё и наплодиться-то не успело, – серьёзно сказал Гена. – Страшны обитатели планет. Те, кого мы знаем, непредсказуемы. Всё время, когда высаживались предыдущие экспедиции, они были тихие. А чего кричать: люди прилетели, походили, посмотрели, улетели. А вот когда инопланетяне поймут, что мы у них свои порядки наводить будем, тогда и посмотрим. Гостю и вы пирог на лучшем блюде подадите, а если он блюдо об пол грохнет да на ваше место усядется? А? Вот и они так. Вдруг у них аллергия на наши растения начнется? Или они придутся по вкусу кроликам? Или им кислород не подходит? Или мы температуру начнем снижать, а они и вымрут все?

А разве не проводили исследования, смогут они жить в наших условиях или нет? – ужаснулся Арс.

– Проводили. Но… как бы это сказать… В общем, ни одного настоящего астрейца мы не изучали. Смоделировали по биохимическому составу. Вроде в лаборатории модель чувствовала себя нормально. Но то модель… Мы даже не поняли, что это такое – пузыри. Мыслящие они или нет. Дружелюбные или нет. Паша говорил, они со временем и пространством обращаются намного лучше нас, потому что ты его поймал, в контейнер посадил, а он – оп! – и уже плывёт спокойно дальше, а контейнер пуст… Хотя я не учёный, в этом не разбираюсь. А кроме того, пузыри – это только известные нам обитатели. Но поверьте моему опыту, – он многозначительно посмотрел на Клаву, – где есть хоть какая-то жизнь, там всё непредсказуемо. Я не трус, я боец. Но при мысли об этих пузырях и у меня мороз по коже…

После занятий ребята направились к Марсию обедать. Хотя Арс гораздо охотнее перекусил бы в любом другом месте. Как только они сели за столик, Тори на него напустилась:

– Ты что! Думаешь, ты умнее всех? Такому человеку задаёшь идиотские вопросы!

И вдруг выступила тихая Клава:

– Виктория! Твоя наивность, если не сказать больше, переходит все границы. Ты и в самом деле не поняла, зачем он спросил?

Тори опешила, но лишь на секунду:

– Да он просто бесится, что сам так не может!

– Чушь, – неожиданно жёстко ответила Клава, и глаза её потемнели до фиалкового. – Гена – единственный человек, которого можно разговорить и который может нам рассказать больше того, что нам положено знать. Арсений его спровоцировал.

Арс удивлённо рассматривал Клаву. А она не так проста, как кажется. Но Клава уже снова притихла и безразлично смотрела на аквариумных рыб, кажется, жалея, что вообще заговорила. Глаза её опять стали ясными. В тихом омуте?.. Арс вспомнил слова своей бабушки-биолога: «От осинки не родятся апельсинки». У такой жёсткой Капы-Апы совершенно точно не могла ходить во внучках мямля и слезокапка. Что же такое Клава? Ещё одна загадка. В этой экспедиции вопросов, похоже, намного больше, чем ответов.

– И что такого сверхъестественного мы узнали? – не сдавалась Тори.

– Мы знаем, что у взрослых нет чёткого плана, что мы должны и чего не должны. Нам надо придумать, чем мы можем быть полезны и предложить свою помощь. Это раз, – сказал Арс, который любил всё систематизировать. – Два – опасности есть, и немаленькие. А вдруг на этой планете живёт кто-то, о ком никто не знает? Ну и эти… пузыри… Надо Пашу попросить, пусть нам хотя бы их модель покажет. Три – у нас появился друг из взрослых, которому можно доверять. А это уже много.

– Ну что, Покорители Вселенной… или как вас называть? – за их спинами бесшумно возник Марсий. – Как занятия? Я посижу с вами?

Он придвинул стул к их столику.

– Да так… идут… – уклончиво ответил Арс.

– О, мы сегодня изучали историю Астрея – так интересно! – начал Вик. Он рассказывал обо всём, что происходило в Школе, прямо соловьём заливался, не обращая внимания на Арса, который делал ему страшные глаза и пытался дотянуться ногой под столом. Кончилось тем, что Арс случайно пнул Тори, та взвыла, а Марсий неискренне удивился:

– Что с вами? Вам плохо? Нервный тик? Мятный коктейль с чабрецом, сейчас сделаю – как рукой всё снимет.

– Да нет…

Конечно, этот проклятый космостраж понял, что Арс ему не доверяет.

– Вы, кстати, задумывались о том, что русский язык – это огромное количество парадоксов? Например, вы, молодой человек, ответили мне «да нет» в смысле отрицания. Тогда при чём здесь «да»? Могли бы просто сказать «нет».

– Не задумывался, но мне кажется, моё «да» смягчает «нет», – ответил Арс.

– Совершенно верно! – обрадовался Марсий. – А теперь о главном, – он резко сменил тон, глаза его стали холодными и опасными. – Вечером после закрытия приходите сюда.

– Зачем? – подозрительно спросил Арс и поёжился. Он увидел то, о чём подозревал раньше: не может космостражем быть милый, улыбчивый человек, а значит, добродушие Марсия – всего лишь часть образа.

– Нужно. Кто трусит, может остаться у себя. Да, и так, чтобы вас никто не видел.

И Марсий быстро, даром что прихрамывал, отошёл от их столика.