Генералиссимус Суворов
В одной из них Александр Васильевич узнал императрицу…
Лихо, с полным соблюдением всех предписываемых воинским артикулом того времени правил, он вскинул ружье на караул, и эта лихость вместе с замечательной воинской выправкой обратили на него внимание государыни.
Она подошла к часовому и, глядя на него своими проницательными глазами, по привычке несколько отрывисто спросила:
– Как зовут?
– Вашего императорского величества Семеновского полка рядовой Александр Суворов! – ответил лихой солдат.
Государыня опять пристально взглянула на него.
– Однофамилец или родственник генерала Суворова? – спросила она.
– Родной сын его, ваше императорское величество.
– Вот как? – удивилась Елизавета Петровна. – Мне твой отец ничего о тебе не говорил… Это странно! Давно служишь?
– Четыре года в полку уже, ваше императорское величество.
– Рядовым?
– Так точно, ваше императорское величество!
Елизавета Петровна на мгновение задумалась.
– Твой отец мой верный слуга, – произнесла она, – вижу, что и ты выйдешь в него. Старайся, служи, я же тебя не забуду.
– Рад стараться, ваше императорское величество! – бойко ответил Суворов.
Императрица оглядела его с головы до ног. Бойкие ответы, лихая выправка, знание артикула произвели на нее хорошее впечатление. Ей захотелось чем-нибудь наградить сейчас же этого так понравившегося ей солдата. Она достала серебряный рубль и протянула его словно застывшему в своей позе Суворову.
– Вот тебе от меня! – милостиво сказала она при этом.
Суворов остался неподвижным.
– Бери же! – с раздражением в голосе, несколько нахмурившись, приказала императрица.
– Не имею права, всемилостивейшая государыня, – почтительно, но твердо ответил Александр Васильевич, – караульный устав строжайше воспрещает солдату, стоящему на «часах», брать деньги.
Лицо императрицы прояснилось, на губах заиграла милостивая улыбка.
– Так! Молодец! Лихой солдат! Твердо службу знаешь! Хвалю! – промолвила она и потрепала молодого Суворова по щеке. – Но дабы тебе не быть из-за устава в изъяне, я этот рубль положу на землю. Ты его возьмешь, когда устав не будет препятствовать тому. Теперь же прощай, служи верою и правдою, старайся, будь достоин отца.
Государыня протянула Суворову для целования руку, положила крестовик на землю около часового, и затем она и сопровождавшая ее придворная дама удалились».
Тут следует уточнить, что по современным уставам, которые, разумеется, впитали многовековой опыт военного дела, часовой не может не только что-либо принимать или передавать посторонним лицам, но и разговаривать ни с кем, кроме разводящего или начальника караула, права не имеет. Разговор с теми, кто приходит на пост, один: «Стой, кто идёт!» И при невыполнении этого требования: «Стой! Стрелять буду!»
Но для часовых, охранявших резиденции царствующих особ, очевидно, были сделаны некоторые поправки. К примеру, как не заговорить, если к тебе обращается государыня? В любом случае Суворов поступил точно по уставу. И был вознаграждён за это.
Ну а рубль, который оставила государыня на земле, рядом с постом, он забрал только после смены, причём сохранил его как самую первую свою в воинской службе награду.
Императрица же проявила интерес к столь бравому солдату и повелела командиру лейб-гвардии Семёновского полка премьер-майор Николаю Ивановичу Стрешневу немедля явиться к ней, тем более сама государыня был лейб-гвардии полковником этого полка.
Она поинтересовалась, как служит в полку сын генерала Суворова, и услышала в ответ самый лестный отзыв.
– Служит рядовой Александр Суворов исправно. Да вот только не слишком общителен, всё один да один. Сидит каждую минуту свободную с книгами.
Императрица воскликнула:
– А мне жалуются на моих гвардейцев, будто повесы они, пьянствуют, за барышнями влачатся. Так я говорю?
Командир полка предпочёл промолчать, а государыня приняла решение:
– Повелеваю произвести рядового Суворова в капралы не в очередь, а мне докладывать о его успехах дальнейших.
Производство состоялось 25 апреля 1747 года.
А вскоре государыне стало известно, что капрал Александр Суворов просит в порядке исключения отпускать его на лекции по военным наукам в Сухопутный шляхетский кадетский корпус, поскольку тех знаний, что давали в лейб-гвардии Семёновском полку ему катастрофически не хватало, да к тому же многое из того, что преподавалось, он уже давным-давно прошёл с отцом, будучи «на домашнем коште».
Вместе с кадетами проходил он не только курс военных наук, вместе с ними занимался литературой, театром.
В то время в Сухопутном шляхетском кадетском корпусе учился Михаил Матвеевич Херасков (1733–1807), будущий автор эпической поэмы «Россияда» (о покорении Иоанном IV Грозным Казанского ханства), трагедии «Венецианская монахиня», философско-нравоучительных романов «Нума Помпилий, или Процветающий Рим» и др., а также известных в те годы литературных произведений, относящихся к русскому классицизму.
М.М. Херасков с помощью кадета – выпускника 1740 года Александра Петровича Сумарокова (1717–1777), ставшего уже признанным писателем, образовал в корпусе «Общество любителей российской словесности». Суворов посещал занятия общества, читал там свои первые литературные произведения, среди которых были и «Разговоры в царстве мёртвых». Оно, к сожалению, не сохранилось. Печатался он и в журнале Академии наук, который назывался «Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие».
Выдающиеся литературные дарования Суворова не нашли достаточного отражения в литературе. Между тем будущий полководец был охотно принят в литературный круг светил писательского общества того времени. К примеру, выпускник Сухопутного шляхетского кадетского корпуса 1740 года Александр Петрович Сумароков был автором весьма популярных в то время произведений: комедии «Рогоносец по воображению», трагедий «Дмитрий Самозванец», «Мстислав» и др., в какой-то мере предвосхитивших отдельные черты творчества знаменитого Д.И. Фонвизина.
Ну а что касается литературных способностей Суворова, то есть ведь и продиктованные им его автобиографии, есть и работы чисто теоретические, военные. Это «Суздальское учреждение» и «Наука побеждать». Написаны они своеобразно, по-суворовски, и безусловно, отражают его сложившийся стиль и разговорной речи, и письма. И в то же время являют пример грамотного и точного изложения материала.
Тут мы можем обратиться к весьма похожему примеру. Известно, что цесаревич Павел Петрович, сын Екатерины II и наследник российского престола, показывал во время учёбы очень большие способности в математике. Так вот учитель его Порошин говаривал:
«Если бы Его Высочество человек был партикулярный и мог совсем предаться одному только математическому учению, то бы по остроте своей весьма удобно быть мог нашим российским Паскалем».
Как знать, может быть, тоже можно сказать и о Суворове. Единственно, что можно добавить: если у цесаревича Павла Петровича выбора не было, то Суворов, хотя и мог выбрать себе «партикулярную», просто не мыслил ни о чём другом, кроме службы военной.
Не случайно он, единственный среди всех своих сослуживцев по полку, подал прошение о разрешении ему посещать лекции в Кадетском корпусе, ну и, конечно, интересовали его прежде всего лекции по различным военным дисциплинам.
Кадетский корпус давал глубокие знания в науке, искусстве, литературе. Что же касается непосредственного военного образования, то на этот счёт есть красноречивое свидетельство блистательного русского полководца Петра Александровича Румянцева, правда относящееся к более позднему времени. В период Русско-турецкой войны 1768–1774 годов по его просьбе Екатерина Великая прислала на пополнение армии двенадцать поручиков – выпускников Сухопутного шляхетского кадетского корпуса. Высочайшая по тому времени подготовка этих офицеров настолько поразила Румянцева, что он тут же отписал государыне. В письме он благодарил за присылку «вместо двенадцати поручиков двенадцати фельдмаршалов».
Безусловно, занятия в корпусе, хотя Суворов и не был его воспитанником, оказали значительное влияние на его становление.
Выдающийся исследователь екатерининского времени, наш современник Вячеслав Сергеевич Лопатин характеризует те годы следующим образом: становление государства «шло вместе с ростом национального самосознания. Во времена Суворова жили и творили Михаил Ломоносов, Александр Сумароков, Денис Фонвизин и Гавриил Державин, Федот Шубин и Фёдор Рокотов, Дмитрий Левицкий и Василий Боровиковский, Варфоломей Растрелли и Иван Старов… и многие другие выдающиеся деятели русской культуры, отразившие национальный социально-экономический и культурный подъём страны».
«Чем больше удобств, тем меньше храбрости…»
1 января нового, 1748 года в приказе по лейб-гвардии Семеновскому полку значилось: «Явившемуся из отпуска 8-й роты капралу Суворову быть при 3-й роте».
Русский военный деятель Александр Владимирович Геруа, известный авторством военно-теоретической работы «К познанию армии», опубликовал в 1900 году, к столетию со дня смерти полководца, отметил:
«Зная особенности быта гвардейского полка того времени, будет ошибочно объяснять спартанские вкусы Суворова привычкою, выработанною во время долгого его пребывания солдатом… Суворов жил с немалыми удобствами, на квартире вне полка, у своего дяди-офицера. У него были свои дворовые; походы он совершал с комфортом, отдельно от «марширующего баталиона»; вообще широко пользовался всеми льготами солдата-дворянина».
В.С. Лопатин рассказал:
«Семеновский полк занимал в Петербурге обширную слободу «позади Фонтанки», застроенную вдоль прямых улиц («першпектив» и линий) административными, хозяйственными и жилыми домами. Ротные дома с огородами располагались вдоль своей линии. В солдатских было восемь покоев, каждый на два семейства или на четверых холостых нижних чинов; офицерские состояли из двух квартир: семейные жили отдельно, холостые – попарно. Каждая рота имела собственный плац для учений. Центром слободы являлся полковой двор, где располагались канцелярия и счетная комиссия, три цейхгауза для хранения оружия и амуниции, госпиталь, баня, швальня, где шились мундиры. Неподалеку стояла деревянная полковая церковь, освященная вскоре после прибытия Суворова в полк. Рядом находился полковой плац. Капралу Суворову недолго пришлось жить в солдатском доме. 6 сентября 1748 года приказом по полку ему было позволено квартировать «в лейб-гвардии Преображенском полку, в 10 роте, в офицерском доме, с дядею его родным, реченного полку с господином капитан-поручиком Александром Суворовым же».
Что тут удивительного, полк-то был непростым, одним из полков лейб-гвардии, а лейб-гвардия – от немецкого Leibgarde, где Leib – «тело» + лат. guardia, «защита, охрана» – представляла собою отборные, как ныне бы сказали, элитные воинские части, в задачу которых входила охрана особы императора и его местопребывания.
Основная задача – караульная служба, но также в обязанности лейб-гвардии входило участие в торжествах государственного значения, таких как коронация государей, а также в парадах, шествиях и торжественных выездах.
Отбор в полки лейб-гвардии был особым. Прежде всего, конечно, родовитость тех, кто принимался на службу. Немаловажное значение имел рост, хотя, как известно, с этим-то вопросом у Суворова были проблемы, но его всё же зачислили в лейб-гвардии Семёновский полк, поскольку он был сыном генерала достойного, известного и пользовавшегося уважением царствующих особ. Интересно, что старались подбирать воинов даже по цвету волос. В лейб-гвардии Преображенский полк брали самых рослых и русоволосых рекрутов, в лейб-гвардии Семёновский принимали блондинов, а что касается роста, то тут вопрос так остро не стоял, в лейб-гвардии Измайловском служили брюнеты. Особый отбор проводился для гвардейской кавалерии. В лейб-гвардии Конном полку служили блондины, лошади же у них были гнедыми, а лейб-кирасирский отбирали рыжих, причем и лошади у них были рыжей масти.
В конце 1748 года двор императрицы Елизаветы Петровны переехал в Москву. Подобные переезды были нередки. Сопровождала же императрицу лейб-гвардия, в данном случае наряжен был для этой цели «гвардейский отряд» в составе 3-го батальона лейб-гвардии Семёновского полка.
Александр Васильевич Суворов служил во втором батальоне, а потому был удивлён назначением в отряд, отправлявшийся в Москву. Тем не менее командировка порадовала его, поскольку давала возможность повидаться с отцом и сёстрами.
В Москве, кроме обычных караулов в «дом её императорского величества» на Яузе стали наряжаться и недельные караулы «по Генеральной Московской Сухопутной гошпитали». Ныне это Главный военный клинический госпиталь имени Н.Н. Бурденко.
В свой первый «гошпитальный» караул Суворов получил назначение 1 июля 1749 года. Затем караульная служба проходила согласно графику, который, правда, нередко нарушался по каким-то неведомым Суворову, но, очевидно, веским причинам. Следующий раз Суворов заступил в караул 15 июля, причём на две недели, затем, едва сменившись 30 июля, снова оказался в наряде уже 12 августа. Завершающееся дежурство капрала Суворова длилось без смены восемь недель.
В музее Главного клинического военного госпиталя имени Н.Н. Бурденко бережно хранятся сведения о тех караулах, в которых бывал в госпитале Суворов.
Не всё в ту пору было гладко в учреждениях лечебных. От глаз Суворова не укрылись случаи лихоимства обслуживающего персонала, бездушного отношения к солдату. Ведь в основном в ту пору медиками как военными, так и гражданскими были иноземцы, которые ещё при Петре I, а особенно при его первых преемниках, по словам историка В.О. Ключевского, «посыпались в Россию, точно сор их дырявого мешка, облепили двор, обсели престол, забились на самые доходные места в управлении…». Одним из доходнейших мест оказалась медицина.
Суворов не случайно впоследствии писал: «Бойся богадельни, немецкие лекарственницы, издалека тухлые, сплошь бессильны и вредны; русский солдат к ним не привык; у вас есть в артелях корешки, травушки, муравушки. Солдат дорог; береги здоровье; чисти желудок, коли засорился, голод – лучшее лекарство… В богадельне первый день – мягкая постель, второй день – французская похлебка, третий день – ея братец, домовище, к себе и тащит. Один умирает, а десять его товарищей хлебают его смертный дух…»
Прямо указывал он и на то, от чего случаются недуги в солдатской среде:
«Причины болезней, изыскивать не в лазаретах между больными, но между здоровыми и в полках, батальонах, ротах и разных отдельных командах, исследовав их пищу, питье, строение казарм и землянок, время их построения, пространство и тесноту, чистоту, поваренную посуду, все содержание, разные изнурения, о чем доносить полковому или другому командиру, а в другой раз уже в главное дежурство».
Ныне всё это закреплено в уставах. К примеру, каждый командир полка, отдельного батальона или отдельной роты, то есть воинских формирований, в штате которых находятся солдатские столовые, обязаны периодически до приёма пищи личным составом снимать пробу, а дежурные по этим формированиям делают это перед завтраком, обедом и ужином в обязательном порядке. Ну а что касается порядка в помещениях, личной гигиены солдат, то контроль за этим проводится постоянный.
Одним словом, не напрасно побывал Суворов госпитале, не напрасно нёс там службу. Выводы, сделанные им, помогли в период командования полком ввести свои порядки, свои правила, которые помогли избавиться от повальных эпидемий, да и вообще болезней.
Однажды, уже в 60-х годах, императрица Екатерина II, побывав в полку и сразу обратив внимание на то, что солдаты Суворова имеют бодрый и здоровый вид, сказала:
– Как вам удалось добиться, что в полку вашем здоровый дух и в прямом и переносном смысле? В какой полк ни приедешь, везде жалуются, что болезни так и косят, что чуть не наповал болеют. А у вас, гляжу, больных совсем нет. Госпиталь полковой пустует…
Суворов руками развёл и выпалил:
– Помилуй Бог, матушка-царица, христолюбивое воинство от латинской кухни! В госпитале один умирает, семеро смертный воздух хлебают, как тут выздороветь?
– Согласна, что не всё хорошо в госпиталях, – кивнула императрица. – Но ведь помощь-то врачебная всегда нужна…
– Нужна-то нужно, да только у нас на случай, коль кто захворает, своё врачевание имеется: молитва да пост – первое, чарочка да табачок – второе, а потом, матушка-государыня, нужно самому беречь себя от болезни, так и мой Прошка-камердинер говорит, а он у меня, помилуй Бог, какой умный – умнее меня!
Государыня улыбнулась и похвалила Суворова, а тот добавил к сказанному:
– Чем больше удобств, тем меньше храбрости.
Суворов считал, что если поддерживать всегда здоровье в теле, то и дух здоровым будет.
Но это было уже позднее, когда он командовал полком, а пока ещё нужно было стать офицером.
Лучшие друзья – книги…
Не случайно Суворов любил повторять, что лучшие друзья – это книги. Не случайно стала крылатой суворовская фраза: «Ученье свет – а не ученье тьма».
Суворов добросовестно выполнял все задачи, которые возлагали на него командиры, но это всё было лишь прелюдией к тому, о чём мечтал он. И вот настал час производства в первый офицерский чин. Состоялось это важнейшее для него производство весной 1754 года, и сразу последовало назначение: «Определением Государственной военной коллегии назначен в Ингерманландский пехотный полк».
17 января 1756 года Суворов был назначен генерал-аудитор-лейтенантом в Государственную военную коллегию. Эта должность была введена Воинским уставом 30 марта 1716 года и просуществовала вплоть до 1867 года.
В обязанности генерал-аудитора-лейтенанта входило осуществление надзора за соблюдением в военных судах законов и правил судопроизводства, за движением и конфирмацией дел. То есть Суворову пришлось выполнять некоторые функции военного прокурора. Должность оказалась не по душе, хотя и приравнивалась согласно армейским штатам 1720 года к майорской, соответствуя VIII классу Табели о рангах с установленным обращением «Ваше высокоблагородие».
Фактически Суворов выдвинулся из поручиков сразу в майоры. Казалось бы, не его это дело, но в ту пору на должность такую как раз и назначали строевых офицеров, имевших определённые знания в военной юстиции. Возможно, здесь сыграла роль разносторонняя грамотность Суворова.
Конечно, Суворова тяготила такая деятельность. Ну представьте себе, что вы выпущены в войска в офицерском звании и что профессия ваша, ныне – военно-учётная специальность – командная (в ту пору пехотная, ныне общевойсковая). Ну а вы стремитесь в настоящее, боевое подразделение, хотите настоящего дела. Хотите испытать себя в роли командира взвода, роты, батальона. Каково будет настроение? Ясно, что не слишком весёлое.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги