Взгляд Ангела, или По следам жениха
Под венец со смертью.
Еленка в тот день поздно возвращалась с сенокоса. Присела под березку, воздух чистый, конец августа, мечтается легко и не принужденно, а лет ей исполнилось шестнадцать этим летом. Как вдруг рядом подсел мужчина, красивый как вся природа Украины. В его рыжеватых кудрях играло солнце, собранное со всех лугов. В его глазах сверкали все ставки и чистотой, и светом.
– Привет! – и голос бархатный, заворожил девичье сердце.
До поздней ночи проболтали. Еленка появилась на пороге хаты, и мать хотела ругать загулявшую дочь, но взглянула в лицо, увидела блеск любви в глазах.
– Ох, влюбилась душенька, – хлопнула по толстым бедрам и присела. – Кто он? – спросила озадаченная мать.
– «Бог» из города, хочет с тобой знакомиться, – мечтательно сообщила влюбленная.
– Так сразу? – удивилась мать.
– Мама, а что разве не бывает любви с первого взгляда? Я смотри какая красавица, – Еленка завертелась по комнате.
– В кино доченька, – отозвалась мать, а сердце екнуло, ей подумалось, что дочь она видит в последний раз, интуиция матери проснулась и закричала во всю мочь, предупреждая не отдавать дочь – любимочку, чужаку.
– А со мной случилось кино, – Еленка рассмеялась.
Наступило завтра, пришел жених в дом матери и ахнули все. Затмил он своей красотой и мать, и двух младших сестренок тринадцати и четырнадцати лет, и бдительность усыпил.
– Хорошо, бери Еленку в жены. Засылай сватов, – безвольно мямлила мамаша, с усыпленной бдительностью.
– А, нет у меня ни сватов, ни родни, только друг. Большой дом под Донецком, да вот машина. Устроился я сам в жизни. Есть хорошая работа, за границу езжу, так вот скромненько живу. Нужны мне наследники, – пел правдоподобно жених, лучше соловья.
Красота сделает правдоподобной любую ложь, что и было в случае с женихом. Он, не напрягаясь, своей красотой располагал к себе любую публику, заставлял верить всему, что он говорил.
– Поехали ко мне в хоромы. Поглядите все, и обговорим на счет свадьбы, – пригласил новоявленный жених.
Все поехали и сестренки собирались очень быстро. Ох, и радость сияла в глазах у всех, а Еленка от гордости пылала алыми щеками. Жених на нее смотрел прямо, чисто, откровенно, одними губами посылал по целуйчики. Тетя Лина посмотрела хоромы, ходили в Донецке в ресторан. Душа ликовала, какой богатый, красивый, душевный дарован Еленке судьбой жених. Свадьбу гуляли всем хутором и всей родней Еленки из ближайших селений. Никто не обратил внимания, что жених на свадьбе без родни, что в мире есть одинокие странники, никого не волновало. Может ли врать такой красавец, да конечно нет? Отгуляв три дня. Молодых проводили до машины.
– Мама, Эдик просил, сообщить тебе по-женски, кое-что, – склоняясь к уху матери, сказала Еленка.
– Что-то серьезное? – счастливо улыбаясь, отозвалась мать, гордая за дочь, что ей достался такой красивый жених.
– Ну, конечно серьезно, не беспокой нас мама ровно месяц, он у нас медовый, – в голосе Еленке звучала романтичность.
– Медовый месяц, – мать округлила глаза, потом вспомнила, что так бывает. – Ах да, конечно же, а ладно, сами потом приедете. Машина-то вон у вас имеется, – не уловив не чего странного в просьбе и напомнив о машине, тетя Лина загрустила.
– Эдик, мы сами приедем через месяц, ладно? – и уже обратилась к матери. – Мам, не грусти приедем, вон Эдик кивает и рукой нам машет.
Ну, все, сцена расставания прошла, мать и сестрички поверили в искренность жениха. Облобызали Еленку, захлопнули дверку в машине. И унесли ее крылья судьбы, точнее, колеса машины, увезли на плаху, точнее на смерть от рук жениха. Но кто об этом узнает? Через месяц молодые в хутор не приехали. Выждав две недели, тетя Лина сама двинулась в хоромы, когда приехала к большому дому, пологая увидеть дочь с зятем, встретила там солидную семью, и ничего не понимая, где дочь с зятем, собрав все силы воли в кулак, принялась за расспросы. Тогда выяснила правду, поняла, что жених аферист. Оказалось, что хоромы были сданы риэлтерской фирмой, на один месяц, за хорошую плату в пользование Казанову Эдику Викторовичу, родом из Латвии. Срок аренды закончился десятого сентября, то есть тогда, когда Эдик привозил их в хоромы, оставалось совсем мало времени, поэтому он спешил со свадьбой. Лина хотела сначала, чтобы свадьба была в конце сентября, но молодые уговорили, уступила. И зря как выяснилось, настояла бы на своем, дочку бы спасла от смерти. Пошла в милицию, рассказала о случившемся. Подала в розыск Еленку, молодой сыскарь, посочувствовал горю матери, предложил обзвонить морги.
– А, что может и быть такое, уже все готовенько, – что имел, ввиду сыскарь, не важно, но тетя Лина кивнула, и они принялись обзванивать.
В одном из моргов им сказали, что дня три назад пастухи в горах нашли два тела и просят приехать на опознание. Вот все и тайный смысл «готовенько» раскрыт, подумала тетя Лина, приехала в морг, с этим же сыскарем, опознала два трупа, и доченьку, любимую узнала и зятька вроде как опознала. Опознала сегодня утром, договорилась обо всем точнее, что заберет два трупа и похоронит дочку с зятем в одной оградке рядышком и памятник один поставит на двоих и фото прилепит свадебное.
Человеку помогает то, во что он верит
– Галенко, успокойся, все мы поняли. Хватит рыдать, сарай затопишь слезами, – я говорю ласково, пытаюсь этими словами успокоить Галинку, сестренку Еленки рассказавшую нам все слово в слово, что рассказала ей мать о том, как нашлась Еленка, – тетя Лина горем делу не поможешь. Давай готовиться к похоронам. Я все сфотографирую, когда привезут тела? – подсаживаюсь к тете Лине, говорю спокойно, но меня начинает задевать за живое чужое горе.
– Завтра в 8:00 утра привезут, на автобусе от морга, милиция выделила, – тупо глядя в пространство, говорит тетя Лина.
– Понятно, – отозвалась я, – Ульянка, что кол проглотила? Беги за тетей Галей, скажи труповоз приедет утром, пусть дует сюда, надо заказать венки и полотенца. Свечки пусть не забудут.
– А гробы? – Ульянка вышла из стопора, начала соображать.
– Ни надо, они обмыты, одеты и в гробах. Гробы заколочены, тела изуродованы. Смертушка их была жуткой, – бесцветный голос тети Лины звучал приглушенно.
Мы с Ульяной переглянулись, я толкнула ее в бок, что, мол, стоишь? Она меня правильно поняла, развернулась и кинулась бегом выполнять поручение, прочь из сарая. Я едва успела ей крикнуть в спину.
– Фотоаппарат накажи тети Гали, чтобы обязательно взяла в моей зеленой сумке.
Ульяна обернулась за три часа. В хуторок прибыли все, точнее много родни из хутора, где жила Ульяна. Все засуетились, суетой траурной, степенной. Люди вообще очень интересные существа, могут создавать любое настроение. К вечеру уже привезли штук пятнадцать венков. Освободили горницу, выстроили табуретки под гробы. Народ ушел на кладбище ямы копать. Ну, все ладилось, я даже не заметила под чьим руководством. Меня терзало, что-то смутное, предчувствие какое-то комком стояло в горле. Я проявила какое-то не мыслимое любопытство. Вспомнила о свадебном альбоме, в суете, разглядывать фотки некогда было, я зачем-то вытащила штук пять фотографий и спрятала в карман, понимая, что так нельзя поступать. Но пересилить себя и вернуть фотки на место, я не смогла, не смогла объяснить себе, зачем они мне.
На следующий день все с печалью в душе и скорбью на лицах, с самого утра толклись возле ограды, ожидая катафалка. Он прибыл с задержкой на полчаса. Два гроба установили в одной горнице. Процесс прощания с закрытыми гробами сопровождался слезами близкой родни, и дальней, впрочем, тоже. Народ перешептывался, задавались вопросы типа:
– А, что жениха родня не хоронит?
– А почему гробы заколочены, что уж так сильно покалечены? Что не взглянуть, не проститься?
– А что за трагедия случилось?
– А, где их обнаружили?
– Что молодые делали в горах?
– Зачем их в горы понесло?
И все вопросы были в таком духе, ко всему приплетали милицию и власти, куда они смотрят, если твориться беспредел. Меня саму одолевало любопытство, но ответы на многие вопросы могла дать только тетя Лина, а она была вся в похоронах. Разрывала душу всей округи своим рыданием и причитанием. Кто мог так поступить с ее детками, уже зятя красавчика не отделяла от дочери. Горе великое никогда не может оценить масштабов трагедии. Поэтому в душе моей творилось что-то не понятное, шаткое, расплывчатое. Я всегда отличалась логическим складом ума, а в этом случае «свадьбы и похорон» не могла уловить последовательности, что-то мешало, наверное, отсутствие информации. Самое смешное в том, что я себя не понимала, зачем мне это нужно, зачем я вникаю в тонкости чужого горя?
Фотографировала похороны везде: и в хате, и во дворе, и возле двора, и по дороге на кладбище, и на кладбище, мой профессионализм взял вверх, и я не стеснялась в выборе позиции для будущих кадров. На кладбище я снимала все со всех мыслимых и не мыслимых позиций. Вот и всё, все бросили по последней горсти земли в яму и заработали лопатами копальщики. Отошла толпа в сторонку, ожидая конца работы и скрипа лопат о породу, что попадалась в земле, рвал звук горя на мелкие клочья душу. Я сама прониклась чужими клочками горя и не понимала почему «клочки горя» так липнут к моему сознанию, я ведь переживала душой.
Стряхивая с себя оцепенение, я поняла, что смотрю вглубь кладбища. Дорога уводит в лес, только потому, что это окраина хутора. Мне видеться силуэт мужчины в черном длинном плаще, и кажется, что я слышу, как полы его плаща хлопаются о ноги при широком шаге. Я уверенная в наваждении зажмурилась. Мое сознание выдало информацию, что я видела уже подобное где-то и когда-то. Мое сознание сформулировало четкий вопрос.
– Яра, тебя преследует призрак, это силуэт мужчины в черном плаще?
– Знаешь, что милое сознание, а может еще и «итеректом» пахнет на кладбище? – проговорила я вслух.
– Пахло Ярочка, пахло. Только ты в это время стояла спиной к тому месту, где стоял обладатель дорогого запаха.
Вот так выяснив отношения со своим сознанием, я бросилась к памятнику, который был в двадцати шагах от места, где соорудили свежие могилки. К памятнику, меня первый раз принесло желание сфотографировать ритуал с высоты, что я и сделала, взгромоздившись на бюст усопшего в параллельном ряду. Я почувствовала запах «Интеректа», но приняв его за наваждение, почему-то побоялась оглянуться назад, когда впереди толпа народа рассеялась, я вернулась в исходную и щелкнула памятник, на котором еще минуту назад гнездилась. И второй раз я смело пришла к памятнику, ничего не боясь, я обошла памятник, и принялась ползать по траве, внимательно разглядывая все травинки, камушки и прочее. Выяснила, что совсем недавно здесь кто-то переминался с ноги на ногу или топтался. Надломленная травинка еще была свежей, и засохнуть не успела, а я следопыт «фиговый», лезу не в свое дело, по-видимому. Еще я обнаружила окурок от сигарет марки «Вест», его щелчком, видимо, отшвырнул мой «стояльщик» за памятник. Хотя, надо выяснить, может быть, кто-то из присутствующих на похоронах курит «Вест»? Впрочем, это была глупая формальность, кроме меня сигареты марки «Вест» ни курил, никто, находясь на территории Украины вторую неделю, я это успела приметить. «Вест» – это дорогое удовольствие для жителей хуторов. Но я-то точно знала, что здесь я не курила и вообще, я курила «Вест», но очень мало две, три сигареты в день. Поэтому окурок не мой и потом он был прикушен. «Опочки, я могу смело напрашиваться в коллеги к Шерлоку Холмсу», – подсказало мне моё сознание.
У меня в голове зароился улей, кто здесь стоял? Зачем? Почему плащ мерещится в дали и запах «Интеректа», кажется, преследует мня. Я решила, что медленно схожу с ума, надо срочно что-то делать. Иначе прощай светлый ум и здравствуй «Маргарита» из произведения Булгакова, никто не видит то, что вижу я, никто не разговаривает сам с собой. Я перебирала ума лишенных или мистических героев в сознании и доказывала своему разуму, что я в порядке. Я была уверена, что в дурдоме, все женщины «Маргариты» без крема «Азазеллы», и все непременно попадают на бал, выступая в роли его королевы и все прислуживают призраки.
Кое-как, сориентировавшись в пространстве, выгнав пчел из улья, то есть, все не отвеченные вопросы засунула глубже в сознание, я пришла в хуторок, но еще посидев неопределенное время на лавочке у ставка. Мы загостились на сердечной Украинушке, и вместо двух недель пробыли там три, фотографии я отдавала на печать в фотоателье с моих кассет, а проявленные негативы, зачем-то забрала с собой. Но и для тети Гали выбрала штук десять фотографий, но почему-то ей не отдала, а бросила на дно своей сумки вместе с теми пятью снимками, где была запечатлена свадьба Еленки.
Нас встречали сердечно и провожали радушно. Дядя Леша ездил в Донецк за билетами для нас сам, потом нас увозил к отправлению поезда нагруженных подарками. У меня самым ярким подарком, ручной работы, была запаска – это подобие фартука, только без лямок одевается через голову в зад короче, а вперед длиннее. Вышивка отличается яркостью и разнообразием узоров. Моя запаска еще и бисером была вышита, еще и Ульянкин подарок.
– Яра я хочу подарить тебе эту запаску. На юбку ее одевай, мне ее бабушка вышивала на приданное, а я передумала выходить замуж. Хочу тебе ее подарить, – грустно сказала Ульяна.
– Спасибо, Ульян, за подарок, но помни одно, в жизни каждому своя дорога, в жизни у каждого своя судьба. Ты непременно будешь счастлива, Еленка своей невинностью купила у творца вам всем, невестам, счастье в браке, – я говорила то, во что сама верила свято, и хотела, чтобы мне поверила Ульяна. Я не знаю, почему я так сказала, я просто верила, что человеку помогает то, во что он верит.
– Спасибо Ярослава, я верю тебе, – поблагодарила Ульяна.
Простившись на перроне с Украиной и родней тети Гали, я почему-то ясно поняла, что больше никогда, ни увижу этих людей. Молчавшую тетю Галю мне развлекать не нужно было, она тихонько сидела в уголочке, возле окошечка и вдыхала. Я сознательно решила не мешать ей, и мысленно готовилась к встрече с Машей, ведь еще с вокзала я дала телеграмму, сообщая о своем приезде в Москву.
Глава №8
Встречайтесь так, будто никогда не расставались
*Господи научи правильно
просто, разумно общаться со всеми
домашними и окружающими меня,
старшими, равными и младшими,
чтобы мне никого не огорчить
но всем содействовать ко благу.
(из молитвы Оптинских Старцев)Мы выгрузились с тетей Галей на перрон Киевского вокзала в Москве. Я была уверена, что, Маша стоит уже возле вагона или хотя бы спешит к месту его остановки, но Маши нигде не было видно. Спешащая толпа людей наталкивалась на нас, тётя Галя меня окликала уже несколько раз.
– Ты, что деточка, да нас ведь совсем скоро сшибут, – сетовала она.
– Не сшибут, обойдут! – я начала грустить, желая сильно увидеть Машу.
– Лавка, ну ты даёшь. Ты хоть помнишь, что написала в телеграмме? – Машин голос, за моей спиной прозвучал, как гром среди ясного неба, развернув меня на девяносто градусов.
– Маша, а я думала, ты меня не встречаешь? – я игнорировала её вопрос, не понимая, причём телеграмма!
– Да, ты даже не написала номер вагона. Хорошо хоть время указала. – Маша погрозила мне пальцем.
Мы задвигались за тётей Галей, которая успела организовать носильщика с телегой. Я повисла на Машином локте, торопясь выплеснуть своё смятение.
– Да, угомонись ты с болтовней, давай в машину хоть загрузимся. По дороге в Домодедово всё расскажешь, – охладила меня подруга своей степенностью.
– Маша, тёть Галя похоронила племянницу, невесту. Месяц назад вышла замуж она и в медовый месяц её и жениха убили в Карпатах. Тётя Галя говорит, что Илюша, то есть наш шеф, просил её увести меня от проблем, а какие проблемы возникли три недели назад в Стрежне, что меня спешно сослали на Украину, она не говорит. Хоть, что ты с ней делай. – Мы с Машей вдвоём посмотрели, укоризненно на хохлушку.
– Как я Илюши буду в глаза смотреть. Вместо отдыха нахлобучила Ярославу похоронами, – тетя Галя жаловалась Маши.
– Да, что вы тёть Галь. Я нормально всё пережила. Фотографировала, оттачивала своё мастерство в выборе позиции для кадра, – вмешалась я в разговор.
– Вам не следует себя корить. Моя Ярослава, взрослая девочка и в жизни пора встречать взрослые проблемы! – Маша со своей рассудительностью могла одной фразой наставления дать обеим, что умела делать с лёгкостью талантливого дипломата.
– Да, правда, тёть Галь не ругай себя! Только не понимаю, почему ты не хочешь сказать, зачем Илье Николаевичу понадобилось, чтобы я уехала? – я загрустила.
Тетя Галя на мой вопрос не реагировала, отмахнулась.
– Яра, а ты взяла с собой фотографии с похорон? – ни с того ни сего спросила Маша.
– Да, и ещё, зачем-то прихватила фотки из свадебного альбома, наверное, о вас тётя Галя думала, – я посмотрела на тётю ласково.
– Вот хорошо, а я старая и не додумалась, какая ни какая, а память. Неизвестно, когда ещё соберусь на Украину, – охала тетя Галя.
– Яра дайка взглянуть на фотографии. Далеко они у тебя? – попросила задумчиво Маша.
– Да нет, вот бросила на дно! – покопавшись в сумке, я выудила штук 10 снимков. Маша вытянула два, как из колоды карт, в аккурат, одну свадебную, другую с похорон.
– Ну и ну! – пауза затянулась! – Маша перекидывала взгляд с одной фотографии на другую. Мы смотрели на неё, не понимая, что она там могла видеть. – Яра не нравится мне вся эта кухня со свадьбами. Если моя интуиция сейчас не спит, тогда слова прозвучат не глупостью. Тётя Галя скажите ваш шеф случайно не в Таджикистан на похороны поехал? – Маша смотрела ледяным взглядом.
Тётя Галя заметно поёжилась, почему-то губы побелели, видимо от того, что она их с силой поджала. Но внутренняя борьба длилась не долго, быстро справилась с эмоциями, и голос зазвучал фальшиво, наиграно!
– Да что вы, куколки мои, хватит с Ярочки одних похорон и то не знаю, как шефу моё горе представить. Но ты ведь Яра не захочешь скрывать? Я ведь как лучше хотела, когда предложила шефу увести тебя на Украину, а тут вот горе-то племяшка… Судьбу, то какую страшную ей звёзды начертали. – Тётя Галя прикрыла глаза, но слезинки не выкатились, но по голосу слышно, что за племяшку она переживает искренне.
– Тёть Галь, мы прогуляемся с Лавкой, ладно? – Маша спросила, а сама уже тянула меня в сторону.
– Идите девочки, вы молодые, а я посижу, вещи вон покараулю, – почти, что в спину нам сказала тетя Галя.
Мы пошли с Машей бродить по территории, аэропорта. До вылета оставалось часов пять.
– Яра, а ты видела снимки похорон?
– Нет, некогда собственно было в них всматриваться. – Мы присели на бордюр возле стоянки таксистов.
– На, посмотри! – Маша протянула мне фотографии.
– Ой, это памятник, на который я лазила, чтобы снять вид панихиды сверху! – восторженно сообщила я о своих подвигах.
– Да ни важно, что тогда делала ты, тень видишь? – Маша не понимала, почему я не вижу очевидного факта.
Я опешила, я ведь уверяла себя, что не было никакого запаха «Интеректа», что окурок был мой, ну и пусть, что пожевала фильтр, хотя так никогда не делала, что силуэт в дали – это плод моего воображения. Ну, тень на снимке перечеркнула все мои аргументы, невероятное, оказалось очевидным.
– Маша, твоя интуиция это, что-то потрясающие, – и я ей рассказала обо всех моих манёврах вокруг памятника, закончив фразой, – а я боялась, что схожу с ума и всё это, мне чудится. Маша, но ведь тебе следовало подумать, что за памятник зашёл, кто ни будь из присутствующих на похоронах?
– А я, между прочим, спрашиваю о тени, я ничего не имею в виду. Ты сама все додумала, а вот забавное, совсем в другом. Жених на свадебной фотографии опять с линзами и волос покрашен натуральной хной. Мне кажется, я, где-то его уже видела. Ну, точно не могу сказать видела или нет, – Маша задумчиво всматривалась в фотографии.
– Маша, не хочу делать ни каких выводов. Оставлю в покое Украину. Уж очень эмоционально я её пережила. Потом, тётя Галя, что-то не договаривает, совсем не хочется делать какие-то торопливые выводы, – я встала, отряхнула помятые брюки.
– Пойдём, регистрацию объявили. Твоя тётя там походу нервничает. Приедешь в Стрежень позвони. Уж очень мне любопытно, зачем шеф тебя отослал, ведь на Украинские похороны ты попала случайно. – Маша тоже встала, и мы медленно побрели к тому месту, где оставили тетю Галю.
– Позвоню, у самой в голове каша! – отозвалась я, тяжело вздыхая.
– Кстати, тебе горный климат на пользу и щёчки-то умудрилась накусать, – похвалила Маша, напомнив мне о вкусной пище на Украине.
– Маша я буду скучать по вареникам, – улыбнулась я, – я тебя очень люблю, – я потянулась и чмокнула её в щёку!
– Лавка береги себя помни, что у тебя есть я, и никогда не смей отключать телефон, ясно! Если твой телефон в отключке, значит – это для меня сигнал трубить тревогу, – на этой ноте, пожелав друг другу счастья, мы расстались у турникета регистрации.
Самолёт быстро пошёл на посадку. Погружённая в собственные мысли, я даже не заметила, как пролетело время полёта. Я думала о том, что такое случайность? События, свидетелем которых я стала, случайность или закономерность, или преднамеренные действия кого-то мне не известного, а может быть известного человека? Могут ли события быть спланированными кем-то заранее? Этот кто-то человек – жених он написал сценарий своей свадьбы. Зачем жениху понадобилось сначала жениться, потом погибнуть вместе с невестой? Может быть, жених не погиб, а кто тогда в гробу опущен в землю? Почему так загадочно вел себя жених? Дом, о котором он заявил, как о частной собственности, оказалось, был взят в аренду всего на один месяц. Зачем было изначально вводить в заблуждение мать невесты? Только для того, чтобы она дала согласие на свадьбу и не искала Еленку? Очень много черных пятен в истории с Украинской свадьбой. И вдруг на меня нахлынула волна раздражения. Свадьба, фотографии были у меня с Таджикистана. Маша сказала, что жених там с линзами и крашенный, то есть с изменённой внешностью. Получается, что оба жениха без истинного лица. Случайность ли это? Совпадение ли это? А может быть это одно лицо?
– Яра, Яра. Мы уже в пустом самолёте. Да что с тобой, деточка? Ой, прости меня дуру старую, как же я Илюши тебя повезу в таком виде, – тетя Галя трясла меня за плечо. – Деточка, ты такая бледная, неужели заболела на Украине.
– Тёть Галь, не волнуйтесь все в порядке, да вы то тут не причём, а домой к Илье Николаевичу я поеду сама. Причём сразу с аэропорта, – успокаивала я хлопотунью.
– Ох, пойдём ещё до Стрежня добираться, – тетя Галя пропустила меня вперед.
Я надеялась, что полёт на АН-24 отвлечёт меня от моих путаных мыслей, тем более я задавала себе кучу вопросов, а ответов на них у меня не было. Я решала свой самый важный вопрос. Если жених один – это сенсация? Мне нужен собеседник, которому я могла бы, доверить свои мысли. Подумав о Еве, я решила не впутывать её в эту туманную историю, тем более, я сама ещё не выстроила определённой версии, что происходит странного в том, что я узнала из двух поездок. Не выяснила, что общего в этих поездках, мне нужно время для серьёзного анализа. Мне нужно взяться за подбор информации. Мне нужно выстроить теорию вероятности, учитывая, что свадьбы две было или больше, а может ещё будет свадьба? И какая роль определена мне в этом случае? Выгрузившись в Стрежне, я быстро распрощалась с тётей Галей и рванула в 313, где жил мой шеф, мои благодетели, где была, в конце концов, комната мне отведённая с моими вещами. Я загоняла себя в тупик всё новыми и новыми версиями, почему меня отослали, надоела, устали от меня, уволили с работы, плохо всё делаю, и всё в подобном духе, всё в таком плане вертелось у меня в голове, беда поселилась во мне из-за меня. Подъехав во двор 313 дома, я натолкнулась на Еву.
– Яра с возвращением! – Ева кинулась меня обнимать.
– Привет Ева! Спасибо! Как вы? – я отвечала Еве на объятия.
– Ой, столько новостей. Самое главное шеф вернулся из Таджикистана, как раз на именины Максимки. – Ева отклонилась от меня и сообщила интересные события.
– Из Таджикистана? – моё лицо выдало всё моё смятение и удивление!
– Ярка, да ты, что не знаешь, на следующий день, как мы проводили вас с Тётей Галей на Украину, шеф оформил командировочный лист в Таджикистан. Ну, наши женщины сама понимаешь, посплетничали. Нинка-то, любит язык почесать. Ну, Марина Андреевна одёрнула её. – Ева умолкла и вдруг её степенность вылезла на поверхность. Она наконец-то увидела мою растерянность. – Яра да ты, что иди. Я сама только, что от Надежды иду, ждёт тебя не дождётся!
– Ой, Ева и правда пойду, а то ведь совсем запуталась, я от нахлынувшей информации, – я извинилась, что не слушала Еву, цеплялась мыслями за короткую фразу, а смысл разговора не понимала.