Взгляд Ангела, или По следам жениха

Мы сказали друг другу пока, и, удаляясь, я чувствовала, как Ева смотрит мне в след. Да, что творится со всеми моими близкими и знакомыми? Да, в чем дело? Все говорят, какие-то не понятности, что-то не договаривая. Нужно немедленно положить этому конец и всё выяснить у Надежды. В таком категоричном настроении я позвонила в двери, не желая воспользоваться личными ключами.

– Ярочка, солнышко моё, а я совсем по тебе затосковала, – открыв двери, Надежда меня обняла.

Я, шагнув через порог, улеглась на плечо, в её объятия и почему-то зарыдала. Видимо мысли и терзания, совсем меня одолели. В такой обстановке, нас застукал благодетель, вкатившись через порог в распахнутую дверь.

– Галина дала телеграмму, что вы ещё недельку погостите, а вот ума у старой, сообщить день приезда, видимо не хватило. – Шеф говорил, куда-то в пространство, видимо не зная, что делать, когда женщины рыдают.

Надежда была хорошей группой поддержки. Рыдали мы обе, причём в голос. Шеф переминался с ноги на ногу.

– Ну, … Мои… – видно подобрав слово, продолжил – … хорошие, давайте перебазируемся на кухню, а я хоть двери прикрою, а то ведь вон всю площадку затопили. Так хоть в квартире потоп пусть будет. – Пытался шутить.

Мы вроде вняли голосу разума и двинулись на кухню, я на ходу скидывала обувь.

– Я так соскучилась и решила, что вам не нужна, – шмыгая носом и переставляя ноги в направлении кухни, двигалась я за Надеждой.

– А мы-то, деточка не сказали, что едим в Таджикистан. Телеграммку получили и сорвались с места, тебя на отдых послали, сберечь девичьи нервы хотели, – по дороге в кухню говорила Надежда.

– Надя, да дай хоть ребёнку с дороги умыться, а за стол сядем всё и расскажешь, все по порядку, – следом за нами плёлся Илюша и приговаривал.

– Ой, Илюша и то верно. Ярочка сворачивай в ванну, а я на стол соберу, – Надежда взяла меня за плечи и развернула в сторону ванной.

– Вот так будет лучше, а я открою вино, которое тебе понравилось в Таджикистане, – предложил шеф.

– Илюшенка специально в Таджикистане для тебя вино купил, видишь деточка, мы помнили о тебе в разлуке, привёз, для случая, – Надежда подпихивала меня в ванну.

– Какие вы у меня забавные! – я обхватила обеих, родных за шеи, они ведь правда обо мне заботились, и поцеловала в щёки, стараясь ни одного из них, не обделить, количеством чмокав, куда попадала в области лиц туда и чмокала, эти два человечка стали мне такими дорогими.

Улавливая улыбку взаимности на их лицах. С лёгкой душой я устремилась в ванну. Поливалась водой с наслаждением и радостью, знала, что Надежда вовремя подаст мне бельё, все в точности произошло как я предполагала, дверь в ванну приоткрылась, Надежда протянула руку с бельём. Сидя на кухне, мы избегали, точнее, я избегала волнующих меня вопросов, но, когда перебрались в большую комнату, я решилась поговорить откровенно.

– Илья Николаевич, что вы хотели от меня скрыть, отправив меня на Украину? – голос звучал официально, за официальностью я прятала волнение.

– Ярочка! Я… Мы…, ну, хотели уберечь тебя…, то есть не волновать! – он подбирал слова.

– Надежда ну, понимаете, я не волнуюсь, а расстроилась больше всего от того, что вы мне не доверяете, что я вам не нужна. – я смотрела на Надежду, в её глазах собрались слезинки.

– Ярочка, уже не чего скрывать, всё случилось, – Надежда бубнила.

– Надя, давай я всё расскажу, – шеф взял слово и отчеканил чётко по-мужски. – Мы получили телеграмму из Таджикистана. Поехали на похороны Шарафат. Тебя не хотели волновать, то есть Надежда, почему —то хотела, чтобы ты не узнала о смерти племянницы. Она уверена, что ты к ней очень привязалась и сильно расстроишься.

– Николаевич, вы не хотели взять меня на похороны и отправили на отдых, но я, отдохнув почти две недели, хоронила племянницу тёти Гали. – Я говорила спокойно, информацию сообщала, как факты, боль-то уже была выстрадана!

– Не может быть! – почти в один голос, друг за другом ахнули благодетели!

– И, как же Галочка? – Надежда волновалась.

– Да как, очень волнуется, как скажет Илье Николаевичу о том, что вместо отдыха свозила меня на похороны, а самое интересное, я поняла сейчас, она знала, что вам пришла телеграмма из Таджикистана и мне не сказала, только проговорилась не много, что меня и взволновало.

– Ну и дела, что в жизни творится! – Илья Николаевич не расстроился, его изумлению, видимо закончился предел. – Век живи и с таким столкнёшься, что в случайность не верится! – закончил он цитату.

– Илья Николаевич, а вы не могли бы мне подробно рассказать, что случилось с Шарафат, как она умерла. – мне нужны были факты и подробности. Я понимала, что во мне горит огонь не бранного любопытства, а жжёт меня профессионализм журналиста.

– Могу и рассказать! Только не улавливаю, зачем тебе нужно знать подробности. Хотя, что скрывать, сам я всегда знал, расскажи другому человеку своё горе, и оно уменьшится, слушай деточка. Мы приехали в Таджикистан поздним вечером. Нас встретил отец Шарафат. Он очень постарел и осунулся, хотя в случившемся ему кроме своей жадности и традиций винить некого. Дочь он отдал за хороший калым. Заявление в милицию он не написал. Да и в чём разбираться в доме, куда жених увёз Шарафат, они сгорели оба. Рахим подумал и решил дочку с зятем похоронить вместе. Где бы он искал родню жениха? Да ему не нужно этого, пусть будит так, так распорядилась судьба. Он решил все хлопоты взять на себя. Выяснил только одно, жених говорил, что дом его, вот Рахим подумал, что дом сгорел, а землю зятя он может взять себе. Стал выяснять, но оказалось, что дом жених брал в аренду и случай пожара застрахован, получатель страховки риэлтерская контора. Каким-то очень расчётливым показался мне этот жених, только и всего. Да и гробы были заколочены, трупы обгорели, от судебной мед экспертизы отец откупился деньгами. Не хотел судебного разбирательства, мало ли какие факты выплывут. Дочь опознал по перстню на руке. Она оказалась не прихваченная огнём. Ни знаю почему, а может так придумал кто-то. Ладно, дело его. Ну, что Яра удовлетворил я твою любознательность? – Шеф смотрел на меня внимательно, стараясь понять, как я реагирую.

– Да, Илья Николаевич во мне проснулся неугомонный писака. Я не расстроена. Вся информация для меня является продуктом моей работы. Знаете, я хочу подумать недельку или две, а потом скажу вам, что у меня получается или напишу служебную записку.

– Хорошо девочка вижу, ты готова к взрослой жизни. Тебя нужно только подстраховать, чем я займусь. Только ты дай мне слово, что поделишься всем, что надумаешь! – шеф говорил и без цели теребил маленькую подушечку.

– Я постараюсь, я попробую. Я сама ещё не совсем понимаю, в чём суть. Хотя до сути видимо, ещё очень далеко, – я задумчиво качала ногой, сидя в кресле.

– Можешь завтра, не появляться на работе. Погуляйте, что ли с Надеждой в парке! – предложил шеф нам продолжить банкет.

– Ура! – Радость моя была искренней, я ведь действительно любила парк в маленьком городке. – Поймаем в объятия уходящую осень. Надежда, вы не возражаете?

– Да чего же, мне возражать, столько лет живём на Севере, а в парке была раза три и то в большие гуляния, в день города, например, – Надежда загорелась желанием прогуляться, щёки заалели!

Мы с Ильёй Николаевичем принялись греметь посудой. Он один из не многих мужчин, которые любят готовить и убирать посуду. Надежда, ласково улыбаясь, любовалась нами, как бы оно не складывалось, в жизни всегда, любые симптомы, любой беды или горя, сглаживаются именно радостью.

Утро вечера мудренее.

Я решила воспользоваться народной мудростью: «утро вечера мудренее». Заставлять себя уснуть мне не пришлось. Как только я оказалась в своей комнате, я поняла, что неисчерпаемо много энергии потратила на общение, на сбор информации, которой я не занималась намеренно. Вся информация о двух свадьбах и двух похоронах свалилась на меня, как снег на голову. Хотя до зимы осталось рукой подать, но я уже думала о снежинках. В Стрежне у меня уже была зима. Осенью заканчивался, как раз год, моей жизни на севере.

Наше утро с Надеждой началось шумно. Благодетель уже ушёл на работу. Меня в 8:30 разбудил звонок сотового, и реагировала я на звонок очень легко. Скинув одеяло резким движением, буквально спрыгнув с кровати, и тянулась к столу за сотовым телефоном.

– Маша-а-а!!!

– Понятно, звуки радости в родном голосе слышу, значит, жизнь удалась. Как ты?

– Я в 313. Меня любят, берегут, поэтому обманывают, – сообщила я радостно.

– Немного ни ясно, объясняйся! – предложила мне Маша расшифровать мою абракадабру, – давай только в двух словах.

– Ценю тебя за голос интуиции! – выдала я на одном дыхании.

– То есть ты хотела сказать…

– Не спеши, Маша не перебивай, ты права была, когда сказала, что мои благодетели поехали в Таджикистан на похороны.

– Очень, удачно и не ожидали, что тебя отсылают из полымя в огонь. – подвела итог Маша.

– Вот именно, так и произошло, – я сидела на кровати в спальной пижаме и болтала с Машей.

– И что…

– А что, позвоню тебе вечером или завтра, поработаю на Ермакова, шеф дал мне две недели отдыха, типа того, но в редакции я могу появляться, когда мне вздумается.

– Ладно, развлекайся, но мне лично, вся эта история кажется очень мутной, – отозвалась Маша.

– А мне кажется эта история жутко криминальной, жутко не реальной, жутко… какой угодно и сенсационной, – я высказала свое мнение об этой истории.

– Опа, пардон, забыла о вашей сути журналиста, – рассмеялась Маша.

– Маша, кстати, ты звонком меня подняла с постели.

– Ещё разок пардон!!! Прощаемся, – Маша смеялась.