На перекрёстке двух миров
Через год учебы в университете он был уже на хорошем счету у преподавателей и ректора. Говарду пророчили большее будущее. Своими энциклопедическими знаниями и старанием он снискал любовь среди преподавателей и заработал жгучую ненависть среди студентов. Говарда не только презирали, но и побаивались. «Двуликий Янус» – так за глаза называла его студенческая молодежь…
Благодаря удачной женитьбе на дочери богатого человека Говарда Мэйсона заметили в высших кругах. Его тесть руководил большой корпорацией – General Stone’s Group – и одновременно был одним из самых влиятельных людей своего штата. Одно время поговаривали о его больших амбициях и стремлении войти в конгресс, но внезапная кончина не дала осуществиться этой идее. Его скоропостижная смерть взбудоражила множество умов. Всем показалось странным, что пышущий здоровьем человек с далеко идущими планами умер в одно мгновение. Это все наводило на определенные мысли. Но громом среди ясного неба стало оглашение завещания покойного, измененного как раз накануне его смерти. По этому новому завещанию свое дело, почти все имущество и две трети недвижимости он оставлял своему зятю, Говарду Мэйсону. Надо ли говорить, кто стал первым подозреваемым в этом громком и нашумевшем процессе? К тому же в ходе следствия выяснилось, что молодой человек был едва ли не последним, кто видел покойного в живых. Но вовремя предъявленное алиби смогло отвести подозрения, которые уже почти переросли в уверенное обвинение. По прошествии времени страсти улеглись, пускай до сих пор никто так и не ответил на вопрос: почему накануне смерти покойный изменил свое завещание, лишив жену и дочь всего, что было нажито большим трудом, в пользу своего зятя? А главное, как умер этот человек? Для всех это навсегда осталось тайной. Так или иначе, но уже на следующий день после оглашения завещания Говард Мэйсон сидел в кресле главы компании. Предложенный им бизнес-план на последующие десять лет был единогласно принят советом директоров, что позволило новому хозяину полностью подчинить себе корпорацию. За эти пять лет влияние Говарда Мэйсона на совет стало настолько велико, что теперь решения, принимаемые им, больше не нуждались в одобрении. Умножив капитал в пятнадцать раз, он стал могущественным и влиятельным лицом, умеющим лихо манипулировать даже государственными мужами…
И вот сейчас, стоя в полнейшей тишине, этот бездушный и безразличный ко всему (кроме, конечно, денег) человек с равнодушным видом рассматривал удивительные виды самобытного города Нью-Йорка. И несмотря на то, что тело его находилось здесь, мысли витали далеко за пределами не только этого кабинета, но и континента. Африка. Жаркая и безжалостная Африка. Сказочная и неповторимая Африка. Колыбель цивилизации человечества. Континент, скрывающий в своих недрах несметные сокровища и удивительные тайны. Именно об этих сокровищах и думал в настоящее время глава корпорации Global Stone’s Group. Богатство и нажива, деньги и власть. И неважно, на какие жертвы придется пойти ради достижения цели.
Внезапно тишину кабинета нарушил голос его секретаря:
– Мистер Мэйсон, к вам Андрес Монти. Я сообщила ему, что вы заняты, но он настаивает.
– Хорошо, Кларисса. Пусть войдет. Дела могут немного подождать.
Говард Мэйсон подошел к столу и сел. Дверь открылась, и перед ним предстал человек весьма отвратительной внешности. Это был жгучий брюнет, коренастый и мускулистый. Нос с горбинкой и цепкие глаза делали его похожим на ястреба. Ни один человек, кроме Говарда Мэйсона, не мог вынести его взгляда. Неопрятная и неаккуратная одежда, всегда сидевшая на нем мешковато, вызывала у его босса брезгливое недоумение. И кабы не безусловные организаторские способности и умение сделать все и добиться невозможного даже тогда, когда ситуация, казалось бы, полностью вышла из-под контроля, ничто не сохранило бы ему должности руководителя службы безопасности и личной охраны.
– Слушаю вас, мистер Монти, – жестом приказав ему сесть, проговорил мистер Мэйсон. – Судя по всему, у вас есть для меня какие-то новости. Прошу вас, рассказывайте.
– Вы совершенно правы, господин Мэйсон. Менее часа назад мне позвонил мой корреспондент из Парижа.
Глаза Говарда Мэйсона блеснули сталью. Он сейчас походил на рысь, готовящуюся сделать быстрый и роковой прыжок на свою жертву.
– И что? Мои предположения подтвердились? Он вправду отослал документы своей сестре?
– Этого ни я, ни мой человек еще не выяснили. Обстоятельства были против нас.
– Обстоятельства? Я не понимаю вас. Я неделю назад задал вам конкретную задачу и жду от вас такого же конкретного результата. А вместо этого вы приходите ко мне и заявляете, что ничего не знаете. Не кажется ли вам, что такой разговор сейчас неуместен? – холодно произнес Говард Мэйсон, отчеканивая каждое слово.
По его лицу всегда было трудно что-либо определить, но слова, а главное, тон были куда более красноречивы и выразительны, чем приступ ярости, который характерен в подобных ситуациях для руководителей. Ледяные, проникающие в самую глубину души глаза, казалось, испепеляли человека, сидевшего напротив. Андрес Монти дрогнул и опустил глаза.
– Простите, господин Мэйсон, но обстоятельства… – он сделал попытку оправдаться.
– Мистер Монти, – отрезал начальник, не дав тому договорить, – давно ли вы заглядывали на биржу труда? По вашему озадаченному лицу вижу, что давно. Так вот, запомните хорошенько: вы встанете в очередь за получением пособия по безработице, если позволите себе еще хоть раз прийти ко мне с невыполненной работой. Я плачу вам достаточно денег плюс те, которые вы у меня время от времени воруете, приписывая лишние затраты…
– Но, сэр, – возразил Монти, – вы не правы…
– Прав, прав, – слегка улыбнувшись, благодушно ответил Говард Мэйсон. Теперь, казалось, сложившаяся ситуация его очень забавляет. – Я лично проверяю ваши счета. И знаю точно, что они не всегда соответствуют действительности. Пятьсот—шестьсот долларов еженедельно уходят в ваш карман.
Андрес Монти был раздавлен. Всплыла правда, которую он всеми силами пытался скрыть от начальника. Мужчина на самом деле тайно приписывал к счетам лишние расходы, поскольку давно уже приобрел славу азартного игрока, ибо по выходным дням он обычно почти до нуля спускал все в казино. Невзирая на то, что босс платил ему немалые деньги, их вечно не хватало. Эти пусть и мелкие суммы, приписываемые к счетам, позволяли Андресу Монти доживать до следующей выплаты.
– Вы меня уволите? – внезапно охрипшим голосом спросил Монти, подняв голову и посмотрев на босса.
Говард Мэйсон встал и молча подошел к окну. Андрес Монти не сводил с него глаз. Гнетущая тишина повисла в кабинете, и это сильно действовало на нервы подчиненного. Сердце, бившееся быстро и сильно, в любую минуту готово было выпрыгнуть из трусливой груди этого человека. Но вот Говард Мэйсон повернулся и, посмотрев на затравленное лицо сидящего холодным насмешливым взором, продолжил разговор:
– Если я не сделал этого раньше, то и сейчас нет в этом необходимости. По крайней мере, до тех пор, ПОКА вы не решили задачу, поставленную перед вами. Так что ПОКА вы еще в нашей команде. Но останетесь ли вы в ней и в дальнейшем, зависит лишь от вас. Найдите документы и то, что ищет в Африке этот мальчишка, – и я прощу вам все ваши прегрешения. Потеряете и то, и другое, – биржа труда станет для вас вторым домом, так как я дам вам самые ужасные рекомендации, и тогда ни одна солидная компания не только не возьмет вас на работу, но и постарается держаться от вас подальше, словно от прокаженного. Это я вам обещаю.
– Господин Мэйсон, я даю вам слово, что с этой минуты я и на секунду не выпущу из вида его сестру, которая, безусловно, незамедлительно поедет на поиски своего исчезнувшего брата.
– Возможно, возможно. Тогда вам крепко повезет, и у вас будет возможность реабилитироваться в моих глазах.
– Безусловно, господин Мэйсон, именно так все и будет. Можете даже не беспокоиться.
– Беспокоиться, мой милый мистер Монти, нужно вам, – все так же безучастно, глядя на своего собеседника, язвительно заметил Мэйсон. – Карточные долги – это вещь серьезная. За это можно и головы лишиться.
Говард Мэйсон изрек это таким тоном, что у Андреса Монти по спине побежали мурашки, а на лбу выступил холодный пот.
– Я сделаю все, что вы скажете, – покорно произнес Монти, встав со стула. – Я буду держать вас в курсе дел.
– Хорошо, что мы наконец-то поняли друг друга. До свидания, мистер Монти.
Дойдя до двери, тот остановился. Немного замешкавшись, он обернулся.
– Что-то еще? – осведомился его босс.
– Да, господин Мэйсон… Спасибо за то, что вы дали мне еще одну возможность доказать вам свою преданность.
– Не за что. Надеюсь, я не обманусь в своих ожиданиях.
– Обещаю вам, что этого не произойдет. До встречи.
Глава 7
Яркое безжалостное солнце ослепило Элизабет Бертон и ее спутника, капитана Генриха Херрингтона. Они в нерешительности стояли у трапа самолета. Пассажирский авиалайнер местной авиакомпании переливался в золотых лучах стоящего в зените солнца. Теплый, влажный морской воздух, пьянящий и кружащий голову, напоминал о том, что Момбаса, куда прибыли наши путешественники, выступал в качестве не только одного из старейших городов Африки, но и был одним из богатейших портов эпохи великих географических открытий. Близость океана взволновала капитана дальнего плавания. У него сильно забилось сердце, а глаза загорелись лихорадочным огнем. Он жадно вдыхал такой привычный и любимый запах водорослей и соленых брызг. Элизабет невольно рассмеялась. Генрих Херрингтон вздрогнул и в растерянности посмотрел на свою племянницу.
– Бетти, что тебя так насмешило?
– Вы, дядя Генри.
– Я? И чем же, позволь спросить?
– Вашим видом. Глядя на вас, можно сразу сделать вывод, что вы – старый морской бродяга.
– Ну, не такой уж я и старый, моя дорогая, но в остальном ты права. По молодости я пару раз заходил в этот порт. В то время я еще не командовал своим «Стеллсом». Очень живописный город. Второго такого я больше не видел никогда. Он построен на острове и как бы привязан к земле двумя глубоководными гаванями. Не знаю как, жителям Момбасы удалось сохранить облик средневекового города, соединив европейские, арабские, персидские и, безусловно, африканские традиции… Эх, славное тогда было время. И вот сейчас снова этот запах, яркое солнце и знакомая обстановка напомнили мне о моей молодости.
– Понимаю. А потом, когда вы уже стали капитаном сухогруза, ни разу не причаливали к этим берегам?
– Увы, нет. Как-то не получалось, но мне все время хотелось хоть на один денек оказаться в этом мире: потрясающе чистый морской воздух, прекрасные многокилометровые пляжи, ослепительно белый песок и лазурные волны, уходящие до самого горизонта, гигантские баобабы и большое количество темно-зеленых пальм, склоняющихся над ласковым морем…
– В общем, подлинный рай для тех, кто ищет покоя и уединения, – прервала его Элизабет, знавшая по опыту о способности дяди часами рассказывать о любимом океане и о странах, в которых он побывал.
– Ты права, дитя мое, – ответил Херрингтон. – А если вспомнить еще и об удивительно мягком климате, то можно легко понять, почему Кения считается одной из самых популярных стран в Африке.
–Ричи много рассказывал мне об этой стране, но я так всегда была занята своей работой, что, к сожалению, не особенно хорошо запоминала его рассказы.
– Жаль, Бетти. Сейчас бы нам эти знания, ох, как пригодились.
– Согласна, но кто знал, что такая в высшей степени безобидная и мирная профессия, какую выбрал Ричард, приведет к таким последствиям.
– Ничего, ничего. Как-нибудь выпутаемся. Пойдем, Бетти. Не будем терять времени. Нам необходимо еще получить визу, заехать в банк и, желательно, где-нибудь перекусить. А до вылета в Найроби осталось пять часов.
Забрав свой багаж, они устремились в ту часть аэропорта, где находился отдел выдачи виз. В огромной комнате, вдоль стен которой длинными рядами стояло множество стульев, за массивным столом сидел чернокожий полицейский. Вид его был, с одной стороны, просто ошеломляющим, с другой – весьма комичным. Это был высокий, упитанный, даже, скорее, толстый человек, весь увешанный оружием, с рацией и наручниками. «Не человек, а рождественская елка», – подумала Элизабет, взглянув на него. Оторвав голову от какого-то толстого, как и он сам, талмуда, он жестом пригласил стоявших у дверей людей подойти к столу. Приблизившись, молодая особа и ее дядя протянули свои паспорта.
– Насколько я понимаю, вам нужна виза? – откинувшись на спинку стула, произнес полицейский на ломаном английском языке.
Приезжие в знак согласия закивали головами. Элизабет, стараясь подавить улыбку, вызванную забавным видом ее собеседника, миролюбиво проговорила:
– Да, господин офицер. Вы совершенно правы. Нам очень нужна въездная виза. К сожалению, у нас не было времени оформить ее у себя на родине. Сообщение моего брата, работающего здесь, на территории Кении (вы, без сомнения, знаете про WCS), заставило нас бросить все дела во Франции, тотчас же собрать вещи и прилететь в вашу прекрасную страну.
Лицо офицера расплылось в довольной улыбке. Было видно, что последние слова, сказанные девушкой, пришлись по душе офицеру-патриоту.
– Вы впервые в Момбасе, мадемуазель… – он заглянул в паспорт прибывшей, – мадемуазель Бертон?
– К сожалению, я вообще впервые в Африке, несмотря на то, что уже два года работаю ветеринаром в зоопарке Туари в Париже и часто общаюсь с представителями вашей фауны. Но мой брат, живущий здесь уже более двух лет, очень много рассказывал мне о Кении. Изумительная и неповторимая страна, – проговорила Элизабет, стараясь выглядеть приветливой и милой, хотя на самом деле больше всего ей хотелось поскорее закончить эту процедуру и выйти из душного и пыльного помещения, чтобы приступить к поискам брата.
– Кстати, о вашем брате. Что с ним произошло и почему вам так срочно понадобилось приехать? – внезапно спросил офицер.
Не ожидавшая подобного вопроса девушка на мгновение растерялась.
– Видите ли, господин офицер, – ответил за свою племянницу капитан Херрингтон, – у Ричарда резко обострилось его давнее заболевание. Астма, понимаете ли. Везем ему необходимые лекарства и аппарат, без которого он не сможет нормально дышать.
– Да, да, – подхватила мадемуазель Бертон, быстро уловив ход дядиных мыслей, – Ричи давно им не пользовался, сказывается благоприятный климат. Мы уж думали, что он совсем вылечился. Но, к несчастью, два дня назад у него случился кризис, и местные врачи еле-еле смогли его спасти. Вот почему мы все бросили и примчались сюда.
– Понимаю, – красноречиво посмотрев на туристку, съязвил полицейский. – А где сейчас ваш брат, мадемуазель Бертон?
– В Найроби, господин офицер, – ответила девушка и осеклась, осознав, что своим ответом невольно вновь заинтересовала человека, сидевшего напротив.
– В Найроби? Тогда что вы делаете в Момбасе? Насколько мне известно, из Парижа туда летают прямые рейсы, – полюбопытствовал тот.
– У моего племянника здесь, в городе, остались кое-какие вещи, и он просил по мере возможности их привезти, – ответил Херрингтон и, достав из кармана двадцатидолларовую купюру, положил ее на свой паспорт. – Господин офицер, у нас всего несколько часов между самолетами. Через четыре часа мы должны сидеть в другом авиалайнере, улетающем в Найроби. Может быть, мы как-то ускорим процесс получения визы, при условии, естественно, что вы не против?
Чернокожий офицер, прищурив один глаз, стал на свет просматривать купюру. Затем он понюхал ее и быстро ощупал пальцами. Убрав деньги в карман, он встал и медленно отошел от стола, заложив за спину руки.
– Это очень сложно, мистер Херрингтон, – неторопливо произнес он, растягивая каждое слово. – Учитывая политическую обстановку и возможность переворота, мы стараемся ограничить въезд в нашу страну иностранных граждан.
Капитан Херрингтон достал из кармана жилета еще одну бумажку и положил ее на то же место. Фокус с исчезновением купюры повторился с той же непринужденной ловкостью.
– К тому же, – продолжил офицер полиции, – медицинского сертификата о прививках против лихорадки и других инфекций у вас нет. Поэтому…
В тоже мгновение отставной моряк положил еще двадцать долларов на прежнее место.
– Поэтому, – пряча в карман очередную купюру, проронил офицер, – я вынужден вас предупредить о возможности заболеть этими болезнями и о том, что правительство Кении снимает с себя ответственность за ваше здоровье. И если вас это не пугает, то, – он подошел к столу, достал печать и с размаха ударил ею по паспорту капитана. Затем проделал ту же процедуру и с паспортом девушки, – я не могу отказать столь очаровательной молодой леди в ее желании помочь своему брату. Добро пожаловать в Кению, господа.
Он произнес эти слова с таким достоинством и гордостью, что наши путешественники, несмотря на комичный вид их собеседника, невольно залюбовались им.
– Мы можем идти? – задала вопрос белокурая дева, поднимаясь.
– Да, вот ваши паспорта, – ослепительно улыбнувшись, ответил полицейский, протягивая им их документы. – И желаю вам благополучного и скорейшего возвращения домой.
Элизабет и ее дядя недоуменно переглянулись.
– Что это значит? – с вызовом выпалила девушка, пристально поглядев на офицера полиции. – Что вы имели в виду? Существуют какие-то проблемы, о которых вы предпочли умолчать?
– Hakuna matata1, мадемуазель, – невозмутимо ответил африканец. – Просто таким образом я хотел пожелать вам удачи.
– А-а-а, ну теперь ясно, – отозвался Херрингтон, поднимаясь. – До свидания… Пойдем, Бетти, нам нужно идти. Не будем отвлекать господина офицера. У него и без нас много работы.
Закрыв за собой дверь, мадемуазель Бертон и капитан Херрингтон облегченно вздохнули.
– Наконец-то, – проговорила девушка, остановившись, чтобы достать бутылку воды. – Мне показалось, что это никогда не закончится.
– Такого не бывает. Если есть начало, то должен быть и конец. Так было, так есть и так будет всегда, покуда наша планета – Земля – будет совершать обороты вокруг Солнца. Это закон жизни.
– Не буду спорить, дядя. Ну что же, подведем промежуточный итог: итак, мы в Африке. Визу с трудом, но все же получили. У нас осталось около четырех часов до вылета. За это время нам надо успеть заехать в банк и вернуться в аэропорт. Надеюсь, никаких проблем не будет. Во всяком случае, постараемся не терять времени.
– Хорошо, Бетти, как скажешь. Вот только узнаем, можно ли сдать наш багаж в камеру хранения. Бродить с такими вещами по городу… Во-первых, это крайне неудобно, а во-вторых, может вызвать подозрение.
– Бродить и гулять боюсь, что не придется. А в остальном вы правы. Пошли?
Благополучно сдав багаж на хранение, дядя с племянницей вышли на площадь перед аэропортом. Остановившись, они огляделись.
– Ну, Бетти, – весело произнес капитан Херрингтон, – вот мы и в Африке. Добро пожаловать!
Глава 8
Момбаса – бывшая столица Кении – в настоящее время относится ко вторым по величине городом с полуторамиллионным населением. Но великолепные пляжи, теплый и влажный умеренный климат сделали этот город первым и самым большим курортом на экваториальном побережье Индийского океана, настоящей туристической столицей.
История города длинна и весьма занимательна. Первое упоминание о нем встречается еще в XII веке нашей эры, тогда же была построена первая городская гавань. Этот период времени считают началом развития активных торговых отношений с этой частью Африки с внешним миром: Китаем, Индией, Персией и другими государствами Аравийского полуострова. На местных рынках в обмен на золото, благовония и слоновую кость предлагали шелк, керамику, мирру и знаменитые персидские и бухарские ковры. Впрочем, и сейчас любознательные туристы могут увидеть в гавани элегантные арабские суда – дхоу, которые уже много десятилетий бороздят просторы океана, совершая плаванье в Йемен и Персидский залив.
Момбаса – это город лабиринтов, где узкие улочки переплетаются между собой. Идя по вымощенным булыжниками улицам, Элизабет и капитан Херрингтон не переставали удивляться домам с причудливыми ставнями и резными балконами, которые, казалось, еще чуть-чуть, и обрушат свою мощь на головы многочисленных прохожих. Они с любопытством рассматривали непонятного вида, а потому таинственные дверные проемы, мечети (почти половина населения в городе – мусульмане) и синагоги.
Внезапно квартал окончился, и наши путешественники оказались на площади, где базарная суета была в самом разгаре. Шум голосов был настолько громким, что девушка и ее спутник какое-то время были ошеломлены увиденным. Уж очень был силен контраст между тишиной старого города и какофонией, царившей на базарной площади. Торговцы наперебой предлагали свой товар: всевозможные фрукты, благовония, экзотические специи, предметы быта, яркие ткани и многое другое. Зачастую между продавцом и покупателем возникали споры. Однако, покричав друг на друга несколько минут, они все же находили компромисс и расходились с чувством полной удовлетворенности: один из-за того, что ему удалось купить нужную вещь и сбить цену, а второй потому, что он все-таки сумел продать свой товар. Элизабет, никогда не видевшая подобного зрелища (блошиные рынки в Париже не в счет), с любопытством разглядывала снующих и кричащих людей. Разношерстная толпа, состоящая из людей различного вероисповедания, с разным цветом кожи и разными судьбами, собравшихся здесь на торговой площади, вызвала неподдельный интерес у девушки, которая на своем коротком веку так мало еще видела. Но Генрих Херрингтон, видавший и не такое, не дал ей до конца насладиться этим зрелищем. Показав на часы, он предложил продолжить путь, пообещав на обратном пути обязательно сюда еще раз заглянуть.
Протиснувшись между торговыми рядами, они вышли на противоположную сторону площади. Еще раз взглянув на карту, Элизабет промолвила:
– По-моему, нам нужно идти туда, – она показала на безлюдный переулок.
Капитан Херрингтон с сомнением поглядел на племянницу, но, потом, внимательно изучив карту, согласился с ней.
– Ты права, дитя мое. Удивительно, но ты прекрасно ориентируешься в чужом городе. Кто бы мог подумать! Где ты этому научилась?
– У вас, дядя, – просто ответила девушка, с нежностью посмотрев на своего собеседника.
– У меня? – удивился тот. – Не помню, чтобы я тебя и Ричарда этому учил.
– Вы учили нас с Ричи читать карты и всякий раз повторяли, что всегда и везде надо быть внимательными и наблюдательными.
– Что верно, то верно. Но только, пожалуйста, не обижайся, а я всегда считал и считаю, что женщинам трудно до конца сконцентрироваться, и поэтому им не всегда удается делать правильные логические умозаключения.
Девушка весело рассмеялась.
– У, какой вы женоненавистник. Неудивительно, что вы живете один.
– Ты забыла о мадам Маркош, – перебил ее капитан Херрингтон.
– Да, да, я помню мадам Маркош, которая постоянно жалуется на ваше занудство.
– Ну, ладно… Хватит, Бетти, – смущенно проговорил ее спутник. – Не загоняй меня в угол…
– Понимаешь, Бетти, – после минутной паузы молвил ее дядя, – я так много времени проводил в море и так редко, особенно до того времени, как стал вашим опекуном, бывал на суше, что совершенно перестал понимать вас, женщин. А теперь, наверное, поздно. Нет семьи, и уже никогда не будет… Но, нет! Бесспорно, я совершенно не прав. У меня есть семья: у меня есть ты и Ричи. Вы – моя семья. Я всегда считал вас своими детьми, и моя жизнь с вашим появлением стала намного ярче и насыщеннее. Вы – самые дорогие и любимые люди на всем белом свете. И именно поэтому я и отправился в это рискованное путешествие. Единственное, в чем я был не прав, так это в том, что взял тебя с собой. Просто безумие – подвергать тебя тем опасностям, какие могут встретиться нам на пути. Но, реально оценив обстановку, я подумал, что ты и дня не просидишь в душном Париже и все равно приедешь сюда.
– И правильно сделали, – Элизабет подошла в дяде и нежно поцеловала его в щеку. – Если бы вы знали, как мы с Ричардом благодарны вам! После смерти родителей у нас, кроме вас, никого не осталось. И вы своей заботой и вниманием сделали все для того, чтобы мы не чувствовали себя ущемленными. И мы благодарны судьбе за то, что вы есть. Спасибо вам большое…
Глаза у Генриха Херрингтона наполнились слезами. Девушке захотелось его обнять, но он отвернулся от нее.
– Бетти, не надо. Я и так уже расклеился, словно старый, трухлявый пень под весенним дождиком. В последнее время я вообще стал замечать за собой, что стал слишком сентиментальным. Наверное, старею… А вот и нужный нам банк… Да, точно. Именно о нем Ричард писал в своем письме.
Девушка посмотрела в ту сторону, куда указывал капитан Херрингтон, и увидела в здании массивную дверь с надписью над ней: Национальный банк Кении. Убрав карту в рюкзак, она вместе с дядей пошли к входу.