Чемоданы судьбы
Обстановка свидетельствовала о паническом бегстве. Брошенные сумки, рассыпанное содержимое косметичек, какие-то пакеты, из которых повылазила всякая женская дребедень. Опрокинутая на Любином столе вазочка, истекающая последними каплями влаги на увядающие на глазах тюльпаны, рассыпавшиеся по полу (никак от нового кавалера). Очевидно было, что люди спасали себя, и не было в тот момент им дела до приличий и условностей.
Игорь на секунду представил себя героем фильма-фэнтези, попавшим в город, население которого бежало в панике от злых инопланетян, бросив все, даже самое дорогое – недозаправленные автомобили, недоеденные завтраки, недочитанные книги. «Инопланетянин» также присутствовал. Он сидел на столе Яны, закрывая меховой попой лицо кинозвезды на обложке глянцевого журнала. Поэтому понять, что это за звезда, было нельзя. Все, что оставалось видимым, было у нее, как у всех звезд. «Инопланетянин» хрустел печеньем. Судя по количеству крошек и обрывков упаковок, которые он по-свински разбросал вокруг себя – последним.
Это была, конечно, не мышь. Существо более крупное. Но и не совсем крыса. В животном наблюдалась некая вальяжность, несвойственная суровым обитателям городских помоек и подземелий. Ну и, конечно, уши. Яна это точно заметила. Примечательные уши. Как у карликового слона. Впрочем, Игорь никогда не слышал о существовании карликовых слонов. Существо посмотрело на Игоря, как ему показалось, с высокомерием. Затем повернулось к нему спиной и продолжило хруст.
У Игоря возникла идея, показавшаяся ему вполне продуктивной. Он решил взять мусорную корзину (благо с утра они все пока пустые), подкрасться к зажравшемуся существу (само виновато, отвернулось) и накрыть его пластиковым колпаком. Дальше возможны варианты, но главное будет сделано. Зверек уж точно никуда не сбежит.
Игорь осторожно взял корзину и начал подкрадываться к ушастому животному. Оно, казалось, было полностью поглощено жратвой и на движения Игоря никак не реагировало. Игорь занес над головой корзину, уже предвкушая победу. Но это он, как тут же выяснилось, поторопился.
В то самое мгновение, когда корзина уже готова была заключить грызуна в неволю, тот повернул ушастую башку, взглянул на Игоря, как на последнее чмо, и ловко отпрыгнул в сторону. Корзина с треском накрыла изрядно запачканный журнал с кинозвездой. А зверек уже сидел на столе Любы и пытался запить печенье оставшейся в опрокинутой вазочке водой.
Внутри Игоря забурлил инстинкт предков – охотничий азарт. Он решил сменить тактику. Стал двигаться осторожно, постепенно загоняя противника в угол. В итоге ему это удалось. Грызун сидел возле двери и тревожно оглядывался. Положение его выглядело безвыходным. Слишком поздно Игорь вспомнил истину о том, что крысу в угол загонять не следует. Он даже читал об этом в какой-то книжке какого-то известного автора. Запамятовал какого. А надо было запомнить и не забывать. Игорь уже готов был сграбастать вредное животное, как вдруг дичь бросилась на охотника. С явным намерением вцепиться ему в горло. От неожиданности Игорь сделал шаг назад, поскользнулся на Любином тюльпане, схватился, чтобы не упасть, за ручку двери, дверь распахнулась. Раздавшийся за дверью визг более чем достаточно свидетельствовал о том, что ушастый злодей вырвался на свободу.
Свои дальнейшие действия Игорь позже мог объяснить даже самому себе с большим трудом. Но долго еще в банке пересказывали историю о том, как яростный бухгалтер Плахин носился по конторе с мусорной корзиной в руках, распихивая клиентов и прочих солидных посетителей. А от него удирало нечто непонятное и ушастое.
Нет, в крысоловы Игорь явно не годился. Мало того что совершил непростительную для представителей этой профессии ошибку – загнал крысу в угол. Так он еще в пылу погони с большим опозданием понял, что преследуемый им зверек движется не хаотично, а вполне осознанно, по четко избранному маршруту, который завершился у дверей директорской приемной. Игорь почему-то решил, что это его последний шанс, откуда-то само собой вспыхнуло воспоминание о баскетбольной юности, и он взвился в воздух в решающем броске. Крыса была обречена. Но в этот момент дверь приемной распахнулась, Игорь получил по лбу и растянулся на полу, уткнувшись носом в блистательные лиловые туфли на красной лаковой подошве. Он успел заметить, как противное животное, подпрыгнув не хуже его самого, вцепилось коготками в подол кашемировой юбки и засеменило вверх, словно опытный марсовой.
Игорь зажмурился – сейчас должен был раздаться визг Кристины. Он никогда не слышал, как визжит секретарша директора. Но предполагал, что это должно было быть чем-то особенно выдающимся. Однако вместо визга сверху раздалось едва ли не страстное «Ах!». А вслед за ахом – чмоканье, сюсюканье и пусюканье. Игорь поднял голову. Мерзкое существо устроилось на руках Кристины, как дома, а та, что называется, осыпала его ласками. Игорь понял, что существо зовут Пуся.
Наконец Кристина снизошла до молодого человека, распростертого у ее ног.
– Что это вы валяетесь тут, Плахин? Это вам не пляж.
– Да вот, пришлось погонять эту вашу крысу, – ответил Игорь, поднимаясь и отряхиваясь. – Она чуть всю нашу бухгалтерию не разнесла.
– Что, крыса?! Да сами вы крыса! Бумажная! Чудовище! Это же дамбо! Понимать надо, темнота! Да она больше четырех ваших зарплат стоит!
Кристина вновь стала тискать и целовать ценное, как оказалось, животное.
– Ах ты, Пусечка мой ненаглядный! Будешь теперь знать, как убегать от мамочки! Вон какие злые дядьки по коридорам шастают! Им только и надо, чтобы Пусечку обидеть!
– Вы бы лучше за этой вашей Пусечкой приглядывали, да и кормили вовремя, целее будет, – огрызнулся Игорь, понимая, что терять ему уже особо нечего. К тому же заветное письмо ждет не дождется, чтобы его прочли.
От такой наглости Кристина едва не выронила свою крысу. Но гром так и не грянул. Потому что открылась дверь директорского кабинета, и на его пороге возник сам Альберт Никифорович. Вид у директора банка был задумчивый. Он рассеянно взглянул на Игоря.
– А, Плахин. Очень хорошо. Пойдете к себе, скажите Леоп… тьфу, Эльвире Леонардовне, чтоб быстренько зашла. С отчетом.
Игорь с облегчением на душе отправился выполнять распоряжение руководства. Как бы там ни было, собачиться с Кристиной не самая большая радость в жизни. А Альберт Никифорович, которого ничуть не смутило наличие ушастой крысы на руках у секретарши, коротким жестом велел ей зайти в кабинет.
Внутренний голос, который редко ошибался, подсказал Кристине, что сейчас пойдет тот самый разговор, которого она и боялась. Несмотря на внешние данные, Кристина была далеко не дура. Конечно, она не финансист, но кое-что в этой жизни повидала. И не надо быть разведчиком-штирлицем, чтобы сложить детали, доступные секретарше. За последний месяц из Алика словно выпустили воздух. Был лихой веселый бодрячок, стал усталый мужичок не первой молодости. Клиенты, с которыми он запирается в кабинете, выходят раздраженные, недовольные, даже некоторые тихо ругаются. Кричит по телефону. Начал строить дачу, забросил. А две недели назад отправил жену с детьми во Францию. Вроде как полечиться.
Видела уже такое Кристина. Сначала всякие обещательные слова. Потом приходишь утром на работу, а в кабинете вместо шефа – быстроглазые молодые люди с красными корочками. И вместо яхты, виллы, синего моря, жаркого солнца и сладкого вина – долгие разговоры в унылом сером кабинете следователя под теплую воду из сломанного кулера. Хорошо хоть – свидетелем. Но это – единственное, заслуживающее названия «хорошее». Пропади оно все пропадом!
А разговор, Кристина это четко знала, должен начаться со слов: «Понимаешь, Кристина…»
Альберт Никифорович, отводя глаза, уселся за стол. Некоторое время зачем-то попередвигал календарь, папки, ручки. Наконец выдавил:
– Понимаешь, Кристина…
И в это время зазвонил телефон. Это был особенный телефон. Только для особо важных разговоров. В последнее время он молчал как отрубленный. И вдруг – тихий зуммер. А показалось – очередь из крупнокалиберного пулемета.
Альберт Никифорович не говорил. Он только слушал. И на глазах изумленной Кристины совершалось чудо преображения. Шеф вдруг стал словно наливаться жизненными соками. Вот на щеки пополз румянец. Вот распрямились плечи. Вот заблестели глаза. И когда он, закончив разговор почти по-военному: «Все будет сделано как надо. Вы меня знаете», – бросил телефон на стол, перед Кристиной уже сидел прежний Алик – энергичный, решительный, веселый.
– Понимаешь, Кристина, – продолжил шеф, – а жизнь-то продолжается. После Леопардовны пусть ко мне заглянет Коля из охраны. А потом, попозже, вызови этого Плахина. Кстати, чего это он у тебя в ногах валялся, влюбился, что ли? Не отдам!
И, как в лучшие времена, Алик, не вставая из-за стола, изловчился и хлопнул Кристину по крутой попке. Кристина выпорхнула в приемную и там, оставшись одна, крепко поцеловала Пусю в нос.
Глава 8. По морям, по волнам
А Москва в это время постепенно наливалась полуденной жарой.
Человек по прозвищу Кот, закончив разговор, сунул телефон в карман и вернулся к своему приятелю. Тот, по виду совершенный хипстер, облокотившись о гранитный парапет, с интересом наблюдал сквозь золоченые макартуры за творившемся на причале. Ветер с реки слегка шевелил волосы с проседью, играл полами коричневого льняного пиджака, и это приятелю явно нравилось. Кот подошел и положил ему руку на плечо.
За их спинами громоздились, ввинчивались в небо сверкающие небоскребы Москва-Сити, а внизу, на приткнувшихся к набережной причалах, где сгрудились прогулочные теплоходы и катера, царила обычная для этого места и времени суета. Ступали по трапам радостные туристы, чтобы плыть в бухту, надо полагать, Радости. На солидные, словно пришедшие с Лазурного берега катера аккуратно поднимали тихо позванивающие картонные коробки. На одной из палуб разминался саксофонист, придавая своими трелями остроты картине. И никто не обратил, конечно, никакого внимания на подъехавший к причалу фургон с надписью «Катеринг» – таких здесь десятки. Четверо молчаливых мужчин выгрузили их фургона четыре больших металлических чемодана (музыкальная аппаратура, наверное, или кастрюли) и исчезли с ними в чреве ничем не примечательного теплоходика под названием «Соня». И только два человека – Кот и его приятель – внимательно проследили за этой процедурой от начала и до конца.
Когда последний чемодан исчез с палубы, приятель Кота достал из кармана пиджака кожаный портсигар, вытащил длинную сигариллу и щелкнул, естественно, «ронсоном». Чуть затянувшись, пустил колечко дыма в сторону реки и кивнул на «Соню» с ее слегка подернутыми ржавчиной бортами.
– По воде – это, конечно, грамотно. Только не подведет ли корытце? Вид хлипкий.
– Зато в глаза не бросается, – чуть ли не гордо парировал Кот. – Прогулочник и прогулочник, таких сейчас на каждой речке по дюжине ходит. А вообще-то он только неделю, как из капремонта. Обстановку внутри сам оценишь. И движок мы поставили итальянский. С ихнего патрульного катера. Они его спасателям подарили. Так ведь тебе, Кеша, гоняться на нем, даст Бог, не придется. Пойдете не торопясь, вразвалочку, утром послезавтра будете на месте.
Кеша в ответ задумчиво выпустил несколько колечек, которые медленно поплыли над причалом. И сказал то, к чему Кот был готов с того самого момента, когда в его голове окончательно сложился план этой операции.
– Да. Переречинск. Надо же. С тех самых пор туда не заносило. Так себе городишко-то был.
– Сейчас, говорят, стал получше, – выдал Кот заранее подготовленный ответ. – Не Москва, конечно. Я ведь тоже как тогда уехал, так и с концами. Только ты даже и не думай, – Кот очень внимательно взглянул Кеше прямо в глаза, но из-за зеленых очков, делавших собеседника слегка похожим на муравья, в душу его проникнуть не смог, – там уже все поросло. Другая жизнь. Да и не видел там тебя никто толком. Ты был супер.
Кеша пустил еще одно колечко, вяло отреагировав на явно заранее подготовленный комплимент, и резко бросил недокуренную сигариллу, точно попав при этом в узкую щель между гранитной набережной и причалом.
– Супер был ты, – спокойно ответил он, – коланул-таки паренька в последний момент. Ты говорил, толковый был паренек-то. Он все еще там?
– Осторожный ты, Кеша, хвалю.
– Потому и живой до сих пор. Так что насчет паренька?
– Ну да, хорошо, да. – Кот почувствовал себя слегка неловко: похоже, Кеша получил кое-какую информацию помимо. А ведь не должен был. – Да, он после того шустрил, копать пытался. Но все без толку. – Кот говорил и одновременно удивлялся самому себе: он же почти оправдывается. – Да паренек вообще не проблема. Во-первых, он нас с тобой вместе никогда не видел. Тебя – вообще не видел. Во-вторых, вы там даже случайно не встретитесь. Потому что его там просто не будет.
– Выходит, ты позаботился?
Кот кивнул.
– А говоришь, не проблема. – Кеша, проницательная сволочь, неожиданно добродушно усмехнулся, зеленые очки весело сверкнули. – Да все в порядке, шеф, ты же меня знаешь.
Кот в ответ рассмеялся, но получилось не очень убедительно.
– Знаю, потому и говорю с тобой откровенно, – начал восстанавливать едва не утраченную субординацию Кот. – Есть действительно одна, ну не проблема, конечно, но момент.
И тут Кот с удовлетворением отметил, что его собеседник при таких словах подтянулся, стал весь внимание.
– Кефирыч, из банка. Он тебя лично встречать будет. Я велел.
– Не понял. Если он проблемный, почему мы идем к нему?
– Да в том-то и дело, что без проблем. Наш мужик, никогда не подводил. А вот поговорил с ним давеча, и… – Кот мучительно подыскивал подходящее слово…
– Осадочек?
– Точно! Вот скажи мне, если бы я велел тебе сделать то, что велел Кефирычу, какая твоя была бы первая реакция?
– Выматерился бы мимо трубки, – немедленно ответил Кеша.
– Вот! И я бы тоже. А он, понимаешь, может, мне показалось, но он обрадовался. Человеку предлагают пройти по проволоке за небольшие бабки, а он доволен, будто ему на тарелке беспроцентную ссуду принесли.
Кеша уже давно не улыбался. Он кивнул головой и сказал то, что и хотел от него Кот.
– Я останусь там с ребятами, пригляжу.
Вопрос был решен. Кеша повернулся и не торопясь начал спускаться по гранитным ступеням к причалу. Вот он легко взбежал по трапу. Вот развалился на палубе в кстати подставленном шезлонге. Раскупорил кстати поданную холодную (издалека видно) банку пива. Итальянский мотор заурчал мощным басом. На палубу шлепнулся швартовочный канат. И тут ожили динамики «Сони», выдав в знойное, переливающееся солнечными бликами пространство отходную – любимый Кешин «In the mood» Миллера. «Соня» пошла на разворот.
Кот посмотрел вслед бойкому катеру и двинулся к машине. А в голове его теснились какие-то совсем ненужные, совсем посторонние, вздорные какие-то мысли. К примеру, о том, что Кеша, верный его подручный, стал позволять себе вольности. Что это, возможно, потому, что он, Кот стареет. И это становится заметным. Потом подумал, что и сам он хорош, позволил себе, пусть на микрон, но надерзить Сергею Петровичу. Потому что почуял едва мелькнувшую слабину шефа. И что это все не к добру. Еще о том, что наступает новая эпоха, которой вовсе без надобности и он сам, и Сергей Петрович, и даже хипстерствующий Кеша. Что всем им уже пора на покой, которого, он точно знал, у них никогда не будет…
На этом месте размышлений Кот жестко приказал себе перестать распускать нюни и неожиданно выкрикнул: «Не дождетесь!» Чем здорово напугал водителя, распахнувшего перед ним дверцу «мазератти».
Глава 9. Уходит невеста
Игорь, благополучно избежавший продолжения разбирательства с Кристиной, быстро шел к своему рабочему месту. А в голове его гуляли мысли, далекие и от банка, и от существ, его населяющих. Игорь думал о том, в чем же он предстанет перед лицом своих столичных коллег. Он вдруг понял, что почти три года не обращал никакого внимания на свой гардероб. Раньше он такое и вообразить не мог. В чем он поедет в Москву? Ну не в этом же! Игорь даже остановился и с презрением посмотрел на свой пиджачок и брючки. А ведь всем известно, что первое впечатление – половина успеха. Впрочем, дома в шкафу валяется немало тряпок из прошлой жизни. Надо только все аккуратно подобрать, чтобы не вспоминали потом, когда он станет топ-менеджером, как явился в Москву ныне великий Плахин – провинциал-провинциальнейший, в старом прикиде. Словно Ломоносов.
Итак, что у нас имеется, прикидывал Игорь, шагая по коридору. Есть две пары вполне приличных джинсов. Джинсы – это всегда. Хорошо, что лето – можно надеть рубашку-поло, и еще две достойные есть, которые можно взять с собой. Они, конечно, чуть длинноваты для нынешних времен, но зато настоящие «перри». На «перри» надеваем кожаную куртку. Купил когда-то в Германии, когда они решили погоняться с местными ребятами на байках. Было весело. Куртка заслуженная, потертая. Как и положено. Ее тогда еще, на посвящении, пивом залили. С обувью сложнее. Кроссовки, конечно, взять надо, но не идти же в них на работу? Стоп, лет пять назад мать с отцом ездили в Штаты, мать прикупила там мокасины. Чуть ли не оленьей кожи. Чуть ли не Гуччи. Хотела порадовать Игоря. А он забросил коробку на антресоли – не его стиль. Мокасины, известно, не стареют. И сейчас в них будет что надо. С джинсами, с кожаной курткой. Еще можно захватить кардиган. Вот гардеробчик и сформирован. Остается придумать, куда все это сложить. Чемодана точно нет.
С мыслями о чемодане Игорь оказался у дверей бухгалтерии. Оставалось только войти.
А там Леопардовна заканчивала планерку, грозно возвышаясь над коллективом, не скрывавшим, что скучает.
– То есть всем понятно, что квартальный отчет мы должны сдать сегодня? Или простимся с премией.
– Ясно, чего не понять,– вразнобой отвечали дамы.
– Не вижу, не вижу признаков трудового энтузиазма! – начала огорчаться начальница.
И тут, к ее удовольствию, появился Игорь.
– А! Вот и еще один герой производственных будней явился – не запылился. Отдохнул после стремительной погони. Что ж, силы ему сегодня пригодятся…
Спасибо старшей бухгалтерше Жанне Витальевне. Взяла Леопардовну под локоток, отвела в угол, и они стали о чем-то озабоченно шушукаться. Игорь же, сливаясь с местностью, проскользнул наконец к своему столу, включил машину и стал ждать, когда загрузится. Как же они медленно грузятся! Но вот раздался долгожданный блям, и на экране монитора все встало на свои места. А вот и значок о новом входящем. Игорь двинул мышью, чтобы открыть письмо. Но тут из угла раздалось: «Плахин, ко мне!»
Деваться было некуда, пришлось все бросить и поспешить.
Леопардовна протянула Игорю толстую папку. Компьютерам начальница бухгалтерии, как и ее дамы-подчиненные, не доверяла, будучи твердо уверенной, что бумага надежнее всего.
– Вот, держи, твоя часть. Сверь, проверь, уконтрапупь. Чтоб к четырем часам все было готово.
Игорь чуть ли не выхватил бумаги из рук начальницы и устремился назад к своему столу. Торопливость его не осталась незамеченной, и за спиной Игоря загремело: «Стоять!» Игорь замер, повернулся. Леопардовна рассматривала его с интересом.
– Что, чертовски хочется поработать? Домой свалить пораньше? Не выйдет! Слушай меня тщательно. Обрати внимание на итоги апреля, туда кое-что переползло из первого квартала.
– Обращу, – коротко ответил Игорь, порываясь убежать. Но начальница была цепкой.
– Не торопись. Успеешь. Слушай дальше. Причеши поаккуратней две последние недели, увидишь где – я карандашом подчеркнула.
– Есть! – ответил, подыгрывая начальнице, которая любила порой строить коллектив по-военному (без большого, однако, толку), Игорь, чем снискал ее некоторое удовольствие.
– Свободен!
Игорь в два прыжка оказался за своим столом. Ткнул стрелкой в почту, на экран монитора выскочило письмо. Игорь впился глазами в голубоватые строчки. И… оцепенел. Он раз за разом перечитывал послание. И отказывался верить тому, что видел.
Письмо с логотипом столичного Центра было коротким:
«Уважаемый господин ПЛАХИН!
С сожалением вынуждены Вам сообщить, что после возникновения в Вашей истории новых обстоятельств мы более не считаем возможным продолжать наше сотрудничество.
С уважением
ведущий менеджер по кадрам …»
Игорь сидел, пялился на письмо, и до него медленно доходило осознание масштаба случившегося. Нет, так же нельзя! Так быть не может! Это ошибка!
Игорь пришел в себя, огляделся. Но никто на него не смотрел, никому до него не было никакого дела. И тогда Игорь встал, вышел из комнаты и двинулся к пожарной лестнице. Там, на небольшой площадке, он начал делать то, чего, он прекрасно это знал, делать не стоило ни при каких обстоятельствах. А именно набирать на мобильнике номер центра. Ну и получил то, что причиталось.
– Московский центр перспективных экономических исследований, здравствуйте.
– Здравствуйте, меня зовут Игорь Плахин, я…
– Минуту… Да. Мы вам отправили письмо, где изложена вся информация.
– Я получил, но я не понимаю…
– К сожалению, согласно правилам компании мы не можем давать никаких разъяснений кандидатам, которым отказано в приеме на работу.
– Но почему? Что случилось?
Отбой.
Игорь вдруг впервые почувствовал, что это такое, когда человека в трезвом состоянии перестают держать ноги. Он сел на валявшиеся на ступенях лестницы окурки и обхватил руками голову. Все пропало.
Наконец, когда в его сознании четко и окончательно сложилось, что жить дальше не имеет смысла, Игорь встал и заглянул в лестничный пролет. Третий этаж. Не так уж и высоко. Зато пол внизу кафельный. Но все равно никаких гарантий, что получится сразу. Можно всего лишь переломать кости и остаться на всю жизнь инвалидом…
Нет, есть, разумеется, вариант: плюнуть вниз на этот кафель, вернуться, сесть как ни в чем не бывало за стол и заняться отчетом. И так каждый день… И терпеть унижения, и бегать как собачонка по всяким глупым поручениям, проклиная себя за то, что бегает, что не в состоянии сказать «нет», что ничего не может придумать, чтобы все изменить. Наверное, потому, что ни на что не годен. И сдохнуть во цвете лет от какой-нибудь нервической болезни. И о нем, ясное дело, никто не пожалеет…
Эти мрачные расчеты и самоедские размышления прервал тихий скрип двери. Игорь оглянулся. На площадке стояла Ася. Девушка с тревогой смотрела на Игоря, темные глаза ее, и без того немаленькие, были распахнуты настежь, отчего и глаза, да и вся Ася в целом, выглядели еще прекраснее, чем обычно. У Игоря вдруг неожиданно стало легко на душе. Ничего не потеряно, если есть на свете такая девушка! Черт! Да она же наблюдала за ним, поняла, что с ним неладно! Испугалась, прибежала. Вот сейчас она сначала спросит, что с ним случилось. А затем обязательно скажет, что любит, что не бросит ни при каких обстоятельствах, что им вместе, вдвоем не страшны никакие преграды и подвохи, что они обязательно добьются всего, чего только захотят. А он обнимет ее…
– Игорь, тебе плохо? – в полном соответствии с только что набросанным Игорем сценарием спросила Ася.
Теперь очередь была за Игорем. Он постарался изобразить небрежную усмешку. Вроде бы получилось. Затем как ни в чем не бывало произнести: «Да так, пустяки, все в порядке». Произнес.
Теперь Асе следовало сказать нечто вроде «Нет, я же вижу, что что-то случилось!» Однако девушка следовать сценарию не стала.
– Тогда что ты сюда забрался? Все тебя ищут, Леопардовна рвет и мечет. Тебя директор срочно требует.
Что оставалось делать Игорю? Только собрать волю в кулак, сказать «Спасибо, сейчас иду». Это он и сделал. И, шаркая по нечистому кафелю, поплелся к двери в коридор.
– Игорь, – раздался за его спиной голос Аси.
Вот оно! Вот сейчас она все скажет! Игорь замер.
– У тебя сзади к брюкам окурок прилип, – хихикнула Ася.
Она еще и хихикнула!
Одним движением руки Игорь смахнул со своего зада мерзкую вонючую бумажку, вторым – распахнул дверь, третьим – захлопнул ее за собой. Ася осталась там, в прошлом.
Ровно через полминуты Игорь обо всем пожалел. Но возвращаться было и поздно, и, как ему казалось, нелепо.
В директорской приемной Игорь столкнулся с выходящим от шефа охранником Николаем. Вопреки обыкновению Коля не сделал даже попытки задеть соперника. Напротив, был непривычно серьезен, прошел мимо Игоря, даже не взглянув. На лице его было словно крупными буквами написано: «Очень ответственное поручение». «Неужто и впрямь сделали Колю начальником службы безопасности? – подумал Игорь. – Или скоро сделают? Да и черт с ним». Сейчас Коля со своей судьбой его абсолютно не волновал.
Директор Альберт Никифорович просто сочился любезностью. Настолько, что Игорь внутренне стал быстро готовиться к очередному подвоху. Что-то больно много их выпало сегодня с утра на его долю. А директор едва ли не пел.