Сын Сайпана

IV. Бег

– Привяжи нас! – крикнул мой отец.

Я запрыгнул на причал с толстой лодочной веревкой и закрутил её вокруг бревна. Дизельные двигатели сбросили обороты, а затем замолчали. Я нахмурился. День рыбалки закончился.

– Довольно хорошая рыбалка? – сомневаясь спросил Тед, глядя на меня.

Я пожал плечами. После выгрузки пива из холодильника, я высыпал оставшийся лед в лагуну. В глубину двадцать футов я видел дно. Далее я облил палубу струей пресной воды из шланга высокого давления. Папа заставлял делать так в конце каждой поездки. Соленая вода разъедала любой металл лодки, если её не смыть сразу же.

– Сынок, иди домой и скажи Селесте, что я опоздаю, – сказал папа сверху.

Мои глаза выпучились. Я выпрямился. В моём сознании появилось искривлённое лицо Патрика. Расстояние от порта до дома было длинным. Я засомневался, что смогу избежать встречу с ним.

– Нет, я останусь и помогу тебе, – сказал я.

– Нет, ты сделаешь, как я сказал!

– Но папа.

– Вперёд!

Я медленно закрыл крышку холодильника. И глянул на лицо Теда. Пожилой мужчина смотрел на меня тем же взглядом, что и раньше. Его выражение было похоже на выражение моей мамы. Он выглядел обеспокоенным.

– Эй, Билл, как на счёт того, чтобы я отвез его до дома? – спросил Тед.

– Нет, с ним всё будет хорошо. Давай, Джефферсон!

Я спрыгнул с лодочной палубы на причал.

– Си Юос Маас, – сказал Тед на языке Чаморро.

– До свидания, Джефферсон!

Я побежал через гравийную парковку к пляжной дороге. Папины слова снова звучали в моей голове: «…Он слишком слаб, чтобы заполучить большую рыбу».

– Хорошо, я покажу тебе, – сказал я, стиснув зубы.

Мысли о марлине исчезли, когда я приблизился к дороге. Банда Патрика зависала в этом районе. Чамарро и Патрик наблюдали за детьми, которые не принадлежали к их группе. Я вздрогнул. Я был номером один в их списке.

Я не хотел им попасться на этой стороне пляжной дороги. Открытые поля граничили с ней и не предоставляли мест для укрытия. Я свернул с пляжной дороги и направился в военный Парк.

Военный Парк оставался нетронутым в течении тридцати лет с момента последних выстрелов войны на острове. Сгоревшие танки, пулеметные установки и закрепленные ящики для таблеток все ещё стояли рядом с джунглями, но теперь уже безлюдные и покинутые солдатами. Казалось, все это произошло только накануне.

Пересекая небольшое поле, я подошёл к одной оставшейся дороге между парком и лодочным причалом. Подъехала машина без выхлопной трубы. Я нырнул глубоко в растительность, выстилающую канаву. Машина проехала мимо. Гравий с дороги проскочил по мне.

– Идиот! – пробормотал я.

После того, как я выбрался из канавы и отряхнул колени, я осмотрел парк. Густые лиственные деревья возвышались, а листья лианы – подобные спагетти, висели на каждой ветке. На земле гигантские растения с листьями, как уши слона, поглотили пол джунглей. Я не хотел проходить сквозь глубокую листву. Однако, это был единственный вариант.

– Хотя я иду по мрачной долине смерти… – пробормотал я.

Я тихо произнёс двадцать третий псалом, когда я пробирался через высокие растения. Моя мама часто мне рассказывала о том, как этот псалом помог ей пережить трудные времена после развода с моим отцом. С голодными детьми и без чеков на элементы от бывшего мужа, она долго оставалась в этом состоянии. Моя мама убеждала меня, что, если я обращусь к Господу, когда я буду в трудном положении, тогда я замечу, что добрый господь присматривает за мной. Но я не был в этом уверен.

– Ты должен найти свой камень, – всегда подчеркивала мама.

Она хорошо изучила Библию. Обычно мама обращалась к четвёртой главе книги Иисуса Навина. Как и слова из любимой песни Джошуа, я знал историю от начала до конца. Моя мама пересказала мне четвертую главу книги Иисуса Навина: как двенадцать колен Израилевых взяли двенадцать камней из русла реки Иордан и понесли их к берегу, когда вступили на обетованную землю. Они поставили камни, как памятник тому, что сделал Господь: он вывел народ Израиля из Египта, через пустыню на обетованную землю. Они оставили гору из двенадцати речных камней, что бы они напоминали им, что их жизнь изменилась и что самое главное, что они были частью чего-то большего, чего-то божественного.

– Когда господь даёт тебе камень, Джефферсон, ты должен быть готов… ты должен быть готов, – заканчивая говорила она, почти шепотом.

Я вышел на небольшую тропу, где глубоко в земле были видны следы животного.

– Дикие кабаны, – прошептал я.

Они свободно путешествовали по джунглям, и бивнями расчищали тропы.

– Прости, мам. На этом острове нет никаких камней.

Я поспешно пошёл по грязной тропинке, ища дерево, чтобы взобраться на него. Я стал сравнивать диких кабанов и акул, и те и те были опасные.

Я наклонился, чтобы пройти под вьющимися лианами, и когда поднял голову, то увидел прямо возле лица ствол оружия. Я ахнул и отшатнулся. Мои ноги скользнули в грязи, и я приземлился на спину.

Это был ржавый пулемёт Второй Мировой Войны. Он стоял на большом и тяжелом штативе. Я представил себе первых американских морских пехотинцев, идущих по тропе во время войны. Они так и не смогли вернуться домой.

Я продолжил свой путь. Густой полог земли исчез с краёв узкой тропы. В джунглях все больше появлялось высоких деревьев и реже попадался подлесок. Небольшой холм поднялся на сорок ярдов передо мной. Я остановился. Эта была бетонная конструкция, с небольшой щелью посередине.

– Тпру! – произнёс я.

В давние времена морские пехотинцы вели стрельбу с этого места, и я представил, что попал в их поле зрения и зону стрельбы. На вершине японского дота, рваная дыра пропускала солнечный свет прямо в его недра. Только американский истребитель "Vought F4u Corsair" мог сбросить бомбу с неба, в результате чего и появилась такая большая дыра в твердом бетонном сооружении.

– Бум! – произнёс я, представляя свою сцену.

Я снова продолжил свой путь через джунгли. Теперь только небольшое расстояние отделяло меня от папиного дома.

– Это Джефферсон!

Пронзительный голос прокричал моё имя. Я съежился и повернулся. В тридцати ярдах от меня стоял Чаморро с красным мотоциклом. Патрик появился в поле моего зрения. Вдали кричали птицы джунглей.

– Поймать его! – крикнул Патрик.

Чаморро завёл свой мотоцикл. Из-под моих ног отскочил кусок земли, когда я из-за всех сил побежал по джунглям. Я пересек короткую дистанцию быстрым бегом. Когда я выбежал на набережную, я услышал рёв ещё нескольких мотоциклов.

Когда я пробрался на вершину хребта, я изменил направление. Вдоль хребта поднималась укрепленная бетонная конструкция. Я сделал шаг, но быстро остановился, чуть не попав в старую лисью нору.

Мотоциклы ревели по другую сторону хребта.

Мотоцикл подъехал к остановке, которая находилась в двадцати ярдах от меня. Это был Патрик, он поднял свой тёмный козырёк.

– Попался! – крикнул Патрик.

Улыбка его становилась шире. Я побежал к нему, схватив левой рукой землю.

– Ешь грязь! – закричал я.

Кучей грязи и камней я забрасывал его и его мотоцикл.

Патрик закричал, когда грязь попала ему в глаз. Он отвернулся от меня.

Я нацелился на конец хребта в двадцати ярдах от меня и рванул, разрывая папоротники своими коленями. Патрик крикнул своей банде. Я спрыгнул с хребта, находившись в воздухе долю секунды, и сильно ударился об землю. Я почувствовал боль в плече. Я поднялся на ноги.

Небольшая пешеходная дорожка манила меня – она заканчивалась недалеко от папиного дома. Я пробежал двадцать ярдов по этой тропинке. Мотоциклы ревели позади меня. Я свернул с тропы. Множество небольших деревянных крестов стояли вертикально в грязи. Я нырнул под листву джунглей и полз по грязи вдоль могил с деревянными крестами. Через мгновение, ярко-красный мотоцикл спустился на пешеходную дорогу. Я упал в грязь и влажную листву, но повернулся, чтобы заглянуть через щель в молитвенной доске. Ещё два мотоцикла подъехали.

– Патрик, – ахнул я.

Его мотоцикл проезжал мимо. Шлем Патрика лежал на коленках, он двигался на нейтральной передаче и рассматривал тропу.

«Господи, пожалуйста, не дай ему заметить мои следы», – молился я.

Патрик исчез. Я немного приподнялся и увидел, как он едет по тропинке.

Глубоко вздохнув, я заметил на могилках, рядом с которыми лежал, свежесрезанные цветы.

Могила.

Вокруг меня стояли маленькие японские молитвенные доски, разных размеров и форм. Некоторые из них были старые, гниющие и покрытые мхом. Другие были, как новые. Несколько разбитых молитвенных досок лежало под моими ногами и грудью. Я вздрогнул.

Я должен был выбраться отсюда. Я проверил джунгли во всех направлениях. Дорога к улице была пустая, я никого не видел.

Основываясь на прошлом опыте, я знал, что Патрик и его друзья сначала поедут к дому, а потом в парк.

Поднявшись, я остановился и обернулся, посмотрев на разбитые молитвенные доски, на которых я лежал. В моём воображении, появились изображения разгневанных японских призраков с чёрными лицами и красными глазами. Я побежал через болота.

V. Костяная пещера

На следующие утро я проснулся на своей нижней койке, спиной к стене. Стараясь не скрипеть на кровати, я раскрыл одеяло и осторожно опустил ногу на пол. Я заглянул через край верхней койки. Кровать Патрика была пуста. Это было странно.

Надев футболку и шорты, я пробрался в холл и подкрался к кухне. Обеденный стол был пустым. Дом был таким тихим, как и Южный похоронный дом, который был открыт для посещения.

– Где все? – спросил я.

Я вошёл на кухню и напрягся. Йорра всегда читает газеты сидя за кухонным столом. Я зашёл за угол. Стойка была пуста. Это должно быть ловушка.

Я осмотрел дом. Йорра и Патрик иногда покрывали друг друга и объединялись против меня. Когда папа и Селеста покидали остров и отправлялись в поездку в Токио или Гонконг, Патрик устраивал огромные вечеринки. Друзья Патрика курили травку, и весь дом был в дыму. Мой отец не мог терпеть запаха обычных сигарет, и был бы в бешенстве если бы узнал обо всём. Но Йорра убирала все следы доказательств и ни слова не говорила моему отцу. Плюс ко всему, она сама любила веселиться.

После нескольких минут проверки каждой комнаты в доме, я понял, что я один. Я улыбнулся.

– Хлопья!

Я снова остановился. Не услышав никаких звуков, я побежал на кухню и достал хлопья, которые стояли на верхней полки.

– Счёт!

Я засмеялся, когда насыпал хлопья в миску. Некоторые из них упали на пол после отскока от стола. Я всегда выбирал что-нибудь с сахаром. Моя мачеха пыталась заставить меня есть отруби и странные рисовые хлопья из Японии, но в кладовке находились другие сладкие хлопья, которые ел мой папа, когда хотел. Эти хлопья были только для него.

Я вспомнил о маме. Лето на Сайпане я выживал. В остальное время года я жил. Мама разрешала мне есть все, что я хотел. Она готовила для меня яйца и бекон, и позволяла мне есть хлопья на мой выбор.

Каждый август, когда я возвращался в Арканзас, мы с мамой собирали овощи. Мне не нравилась тяжёлая, потная работа, но мне нравилось находиться с ней. Она была моим садовым пуголом – всегда присматривала за мной. Я ждал с нетерпением урожая, переживая месяцы на Сайпане.

Я понимал, что было ещё начало мая. Я огорчился.

– Джефферсон!

Йорра стояла в коридоре, её руки были на талии. Она посмотрела на стол, а затем на меня. Фруктовые хлопья и лужи молока усеяли поверхность стола. Я проглотил молоко.

– Я буду крутить тебе ухо! – крикнула она.

Она вытянула руки и побежала ко мне. В последнюю секунду я рванул к входной двери. Я засунул ноги в шлепанцы и открыл дверь. Йорра была всего в нескольких футах позади меня.

– Землеройка! – крикнул я, указывая направо.

Йорра завизжала из-за землеройки, которой там не было. Я побежал через открытый травяной двор. Йорра снова визгнула и вернулась к гаражу.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.