– Плиз фолоу ми, – попросила девушка в штатском, – май нейм из Агнета анд ай эм вил би йё транслейтор, – пояснила она. – Вы поняли? – добавила она на ломанном русском языке.
– Ес, ай эм андестенд, – во как, оказывается столько я знаю на английском, – обрадовался Вано.
– Не утруждайтесь, с переводом я вам помогу, – пояснила Агнета, заметив языковые трудности своего клиента, – единственное, о чем я попрошу Вас, не торопиться с ответами и хорошо задумывайтесь над каждым вопросом, членов эмиграционной комиссии.
– Окей, окей, – согласился Вано, не желая упускать музу своего английского.
В зале заседаний их ожидали члены специальной эмиграционной комиссии, активно занятыми записями в своих журналах.
– Батюшки, какие же все трое серьезные и солидные, – мелькнула в голове Вано мысль.
Все трое членов комиссии были мужчинами солидного возраста, вынаряженными в специальные черные смокинги и белые рубашки с черными бантиками.
Перед каждым из них на длинном прямоугольном столе стояли ноутбуки, бутылки с минеральной водой и местной подслащенной газировкой.
Каждый из них был также оснащен специальными журналами, в которых они вели свои скрупулёзные записи.
– Привет, очкарики, – поприветствовал их Вано молча, – встаньте же, суд идет.
Все больше и больше юморных волн накрывали душу Вано.
– Пожалуйста, присаживайтесь вон там, – указал в ответ главный – председатель комиссии, сидящий в центре, на английском языке.
Вся беседа между обеими сторонами проходила на английском языке и только для Вано переводилась на русском.
– Вот и русский мой тоже пригодился, – с гордостью заметил про себя Вано. – Любой язык любого народа мира бессмертен, а тем более уж и такие распространенные, как русский, английский и другие языки.
– Итак, мистер Вано, – обратился к нему председательствующий член комиссии, – мы сегодня рассматриваем ваше прошение о праве проживания в нашей стране.
– Ес оф кос! – съехидничал Вано в ответ, все чаще прибегая к себе на подмогу чувство юмора.
– Тсс, – попросила его Агнета быть более сдержанным и приложила указательный палец к губам.
– Хорошо, мистер Вано, не могли бы вы прежде коротко рассказать о себе, – попросил его второй член комиссии.
– Базара нет, в чем вопрос, сейчас же, – не замедлил с ответом Вано, в отличие от Агнеты, которая не сразу поняла, к чему тут было произнесено им слово – базар, но вскоре с честью и достоинством справилась и с этим казусом.
Вано на мгновение закрыл глаза, и перед ним за считанные секунды пролетела вся его жизнь, чуть ли не с самого рождения и до этих минут.
Он вспомнил вдруг рассказ одного своего друга, вернувшегося с ранением с войны, о том, что будучи серьезно раненым и на грани смерти, вся его жизнь мысленно, за считанные минуты пролетела перед его глазами. Минуты борьбы между жизнью и смертью.
Словно и для Вано, как он представил сейчас, этот его своеобразный экзамен был войной между жизнью и смертью.
– Родился в семье служащих, родители мои трудились всю свою жизнь и сейчас получают в моей стране нищенскую пенсию.
– Начало впечатляющее, – заметил третий член комиссии, снимая свои очки и аккуратно укладывая их на бархатную скатерть зеленого цвета своего рабочего стола.
– Дальше еще хлеще, – продолжил Вано, взбодренный похвалой члена комиссии.
– Мы и не сомневаемся в этом, – подтвердил тот же голос члена комиссии.
Председательствующий взглядом попросил о корректности проведения заседания, на что последовало моргание глаз в знак согласия от его коллеги.
– Признаюсь, что в школе меня учеба не особенно-то радовала, – продолжил Вано, – но то, что мне нравилось, я этим овладевал лучше всех.
– Например, что вам нравилось в школе? – поинтересовался второй член комиссии.
– Игра в футбол, – без обдумывая бросил Вано в ответ и, заметив удивленные взгляды друг на друга членов комиссии, добавил скоро в ответ, – конечно же, на переменах, между уроками.
– И какого же вы успеха добились на этом своем спортивном поприще? – поинтересовался председательствующий.
– Стал чемпионом страны вместе с моей командой, среди юниоров, – с гордостью произнес Вано.
– И как долго вы продолжали играть?
– До серьезной травмы колена, полученной сразу после первого же моего чемпионского матча, – пояснил Вано.
В его сознании всплыла параллельная линия его прошлой жизни, наряду с той, эпизоды из которой он представлял сейчас членам комиссии.
– Имею жену и двух детей. Ныне работаю в одной из ведущих компьютерных фирм моего города, начальником службы безопасности, – продолжил Вано.
– Насколько успешно, мистер Вано? – поинтересовался один из сопредседательствующий комиссии.
– Достаточно успешно, – подтвердил Вано, – иначе меня не держали бы там почти двадцать лет на этой должности.
– Так почему же сегодня вы оставили свою успешную и любимую, как вы пишите в своем «си-ви», работу и страну, и стоите сейчас здесь, перед нами, с вашей просьбой.
–Господин председательствующий, как я указывал и в своем прошении, которое лежит сейчас перед вами, меня вынудило пойти на этот шаг нестабильное положение в моей стране и острый экономический кризис, не позволяющие нормального содержания своей семьи и полноценного проживания у меня на родине.
Последовала продолжительная пауза, был слышен шорох листов лежащих в папке бумаг председательствующего члена комиссии.
– Мистер Вано, мы имеем достоверные сведения от вышестоящих членов правительства вашей страны и в том числе и от вышестоящего руководителя, о благополучии в вашей стране, и в том числе его экономического положения, – заключил председательствующий, зачитывая одну из бумаг, – а также их просьбу о том, чтобы принудительно высылать обратно эмигрантов из вашей страны на родину, и у нас нет никаких оснований не доверять заявлениям руководства вашей страны, с которой нас связывают общие договоренности, в том числе и по линии ЕС. Печатная версия этих заявлений имеется у нас сейчас под рукой.
Вано изумленно взглянул на Агнету. У него расширились зрачки глаз и исказилось выражение лица.
– У нас нет оснований, подвергать сомнениям их заявления, – продолжил пояснять другой председательствующий.
А вы уверены в правоте их заявлений? – возразил Вано, – на самом деле, положение дел совершенно иное.
Проверьте, пожалуйста, и другие каналы информаций, и вы убедитесь в правоте моих доводов о сегодняшнем положении дел в нашей стране. Просить о нашей депортации они мастера, лишь бы сохранить имидж страны, но тогда пусть дают возможность нормального проживания в ней, а то, что по-ихнему получается – ни жизни нормальной в стране не дам, и ни возможности эмиграции? Хм, ничего себе, воистину народное правительство, ничего не скажешь, подыхайте в нищете и голоде, – вот их предлагаемый нам совет.
– Мистер Вано, вы имеете право на проживание в нашей стране без права работы в течение трех месяцев. На какие средства вы собираетесь это осуществлять? – поинтересовался один из членов комиссии.
– Мир не без добрых людей, как известно, – господин сопредседательствующий. – заметил Вано, – а тем более их не мало и в вашей стране из числа моих друзей, готовых к оказанию любой помощи мне и моей семье, – пошел в наступление Вано, прибегая к лести и похвалам сограждан членов комиссии.
Более часа продолжавшееся рассмотрение дела Вано завершилось неожиданным заявлением и обещанием председательствующего члена комиссии о более детальном рассмотрении его вопроса с обещанием сообщить окончательное решение по его вопросу попозже, через каналы связи, указанные в его заявлении.
Выходящего из здания заседания государственной эмиграционной комиссии страны Вано поспешили встретить болеющие за него родители и Керол.
– Ну, что, как дела, сынок? – поспешил поинтересоваться отец Вано.
– Срезался, – оборвал Вано.
– Почему? – поинтересовался он.
– Сложный вопрос попался.
– Какой?
– Квадратный трехчлен!
– Да ну тебя, сынок, – махнул рукой отец, – не давая ему возможности договорить известный и ему анекдот про Петьку и Василия Ивановича Чапаева, готовившего Петьку к вступительному экзамену по математике.
– Окончательный ответ обещали сообщить позже, отец, что будет, то будет, а что теперь делать, – попробовал его утешить Вано, – не вешаться же теперь мне из-за них?
– Ладно, – уныло произнес отец, – пошли, мать, вечером уточню все у наших друзей, – попробовал утешить свою жену отец Вано, уводя ее за собой в автомашину, – оставим молодых наедине.
Еще некоторое время Вано и Керол прогуливались по столичным улицам заморского европейского города, обсуждая возможные варианты развития событий в связи с Вано, возможность продления его проживания на родине Керол.
Но вскоре им пришлось разойтись по своим делам. Керол вернулась домой, к семье, а Вано отправился на свою работу, к своим новоявленным друзьям.
Х
Голубой «Феррари» ловко петлял по серпантинной дороге одной из немногих, оставшихся в городе зеленой, экологически чистой зоне, въезд в которую дополнительно был ограничен с еще одним патрульным постом службы безопасности.
– Можете проезжать, батоно Бежан, – выдал разрешение молодой сотрудник службы, подняв перед автомобилем шлагбаум.
Автомобиль, проехав несколько метров, остановился перед железными автоматически управляемыми воротами, открывшимися перед ним сразу же после подачи звукового сигнала.
– Приветствую, Малхаз, – выплыло из салона автомобиля, в адрес одного из трех сотрудников нижней охраны офиса, молодого мужчины средних лет.
– Здравствуйте, батоно Бежан, – последовал вежливый ответ.
– Как дела у нас, все в порядке?
– Да, батоно Бежан, несем службу примерно.
– Молодцы! Кто ночью дежурил в офисе?
– Миша.
– Хорошо.
Припарковав машину в переднем дворике здания многоэтажного офиса и выйдя из нее, водитель некоторое время пристально смотрел в одну сторону, по которой из дерева на дерево, по ветвям, ловко и быстро перебегало удивительной красоты маленькое, шустрое и пушистое живое существо.
– Здесь, оказывается, у нас сохранились и белки?
– Да, батоно Бежан, тут у них с утра ранние перебежки по стволам деревьев начинаются.
– Надо же, все как у людей.
– У животных тоже своя жизнь, свои заботы, своя суета. А ночью, например, время от времени слышен вой зверей из ниже расположенного зоопарка.
– Здорово! Весело живем, значит.
– Да уж.
Дальше было прохождение через стеклянные широкие автоматические открывающиеся входные двери в здание офиса, обмен приветствиями с новой молодой сотрудницей офиса и путешествие на одном из двух недавно замененных новых лифтов турецкой фирмы через автоматический турникет до своего кабинета на одном из верхних этажей здания.
– Здравствуй, Дали, – бросил вошедший в прихожую молодой секретарше здоровый и рослый мужчина пятидесяти лет, шагами Гулливера направляющийся в свой кабинет.
– Здравствуйте, батоно Бежан, – ответила она нежным голосом, чуть приспуская голову вниз.
– Как всегда, занеси мне кофе, пожалуйста.
– Хорошо, батоно Бежан.
Включив оба своих рабочих компьютера, вновь назначенный администратор компании начал просматривать документы и в первую очередь рапорты от сотрудников внутренней охраны офиса.
Потом были письма внутренней переписки компании – от руководителей и других сотрудников разных отделов, о текущем положении дел на работе.
Приходилось постоянно держать «руку на пульсе», дабы не пропустить какой-нибудь важной информации о положении дел в компании, которой на данный момент управлял его давний друг Ираклий Георгиевич – главный финансист компании, в отсутствии ее президента Гоги Владимировича.
Кофе, заносимый по утрам Дали, каждый раз отличался своим особым запахом и вкусом, интригуя этим ежедневно своего дегустатора.
Начало работы в новой должности и на новой работе всегда оказывается бурным и энергичным для любого человека, а для руководящих лиц вдвойне.
Поэтому не удивительна была встряска всех отделов компании в связи с приходом на новую должность администратора нового человека, который ошарашивал сотрудников массой нововведений.
– Новая метла хорошо и по-новому метет, – поговаривали про него в закулисных сплетнях некоторые сотрудники.
Не уживающиеся с его странными, на их взгляд, нововведениями сотрудники, один из которых был начальник департамента охраны компании Вано, покидали офис в поисках другой работы, которую, в связи с нынешней пандемией коронавируса, да и, пожалуй, без нее тоже, не так то и легко можно было найти в столице, да и по всей стране тоже.
– Ираклий, привет, – послышалось приветствие по внутреннему телефону компании, – ты у себя?
– Да, Бежан, но сейчас мне некогда, я рассматриваю важные финансовые документы и договора, встретимся попозже.
– Хорошо, когда можно будет подняться к тебе?
– Я позвоню тебе, как освобожусь.
– Хорошо, договорились, у меня просто уйма вопросов, нужно с тобой переговорить.
– Окей, договорились.
После изнурительных и напряженных часов работы в компании было решено устроить перерыв в одном из ресторанов города.
– У тебя, очень приличный ресторан, Бежан, и меню тоже отменное.
– Спасибо, Ираклий, он у меня всего лишь пару лет, и надо сказать, что в начале у меня тут шли дела не очень-то уж плохо, но потом, в связи с этой короной, сам понимаешь.
– Да, сейчас с этой короной нигде не сладко, в том числе и в нашей компании тоже, но это не должно для нас явиться преградой для успешной работы.
– Конечно же, о чем я и говорю.
– Президент нашей компании, очень часто со мной на связи и справляется о наших делах постоянно.
Можно сказать даже, что он управляет нашей компанией из Америки дистанционно, через интернет.
– Да, безусловно, я понимаю, надеюсь, ты и обо мне с ним говоришь, о моих и о наших нововведениях.
– Да, несомненно, Гоги Владимирович в курсе всех дел.
– Насчет моей зарплаты тоже был разговор?
– Да, в начале он высказал свое возражение по этому поводу, говорил, что двенадцати кусков нет ни у кого у нас на работе, но потом, когда я ему объяснил, что они идут из твоих же принесенных денег, тогда он немного успокоился.
– Ну почему же, некоторые руководители отделов получают ведь не многим меньше меня.
– Я тебе говорю о его соображениях, высказанных мне.
– Да, я понимаю, что он смирился с этим. К тому же, я многое делаю для компании и, в первую очередь, в вопросах экономии ее средств, улучшения качества ее работы.
– Да, но не за счет увольнения из нее старых и проверенных многими годами работы сотрудников, Бежан.
– А я никого не увольнял.
– Многие уже в кулуарах говорят, что первой твоей жертвой стал именно Вано, а за ним и другие.
– Вано уехал за границу, как я знаю, потому что у него и его семьи были долги.
– Бежан, я хочу, чтобы ты правильно понял меня.
– Я это и пытаюсь делать и поэтому согласовываю с тобой все важные вопросы.
– Ты устранил верхний пост, и три наших сотрудника лишились работы.
– Ой, подумаешь, молодые и здоровые ребята всегда найдут работу сторожа, это ведь не какая-нибудь должность, Ираклий. Да и потом, зачем нужен был верхний пост, когда есть эти великолепные ребята Миша и Александр, которые отвечают за внутреннюю безопасность в компании.
– Это вечером и ночью, а днем был ведь Вано?
– А днем пусть девочки из рецепции связываются с нижней охраной если что, как-никак одна из лучших служб охраны и ее сотрудники охраняют нас. А зато вот тебе и лишние деньги в компании.
– Да, но когда там, на нижнем посту, были наши трое сотрудников, то их содержание нам обходилось дешевле, чем сейчас, когда мы оплачиваем сотрудников другой городской службы безопасности.
– Зато больше гарантий надежности.
– С тобой трудно спорить, Бежан.
– А ты не спорь, лучше отведай горячий чахохбили5, пока он не остыл. И потом, Ираклий, наша компания ведь фактически общество ограниченной ответственности, и кому какое дело, кроме нас самих, что мы в ней будем творить.
– Но мы ведь еще подотчетное министерствам финансов и экономики компания, налоговые отчисления которой напрямую зависят от нашей работы и финансовых оборотов.
– Вот именно, я и в этой области мог бы принести пользу нашей компании.
– Эээ, нет уж, дружище, держись от нашей бухгалтерии и всех финансовых дел подальше и запомни, это твоя красная линия, которую тебе пересекать нельзя, иначе…
– Хорошо, хорошо, понимаю тебя.
– Тебе доверена должность администратора, вот и займись этим своим делом. Поверь мне, тут тебе работы и забот хоть отбавляй.
– Конечно же, конечно, а я о чем говорю, – согласился Бежан, откусывая приличный кусок от горячего куска хачапури6 с вытекающим из него расплавленным сулугуни.
– Пробуй вот и хачапури, Ираклий, пока он горячий и давай чокнемся с тобой бокалами с нашим священным белым национальным вином.
– Вино тоже у тебя отменное, – согласился Ираклий Георгиевич, отпивая жемчужный напиток из своего бокала.
– Эх, наша родина – это настоящий рай, и такого райского уголка, как наша страна, я второго не знаю, – отметил Бежан.
– Для нас да, но теперь спроси жителей другой страны.
– Да, и это верно, недаром ведь сказано, что каждая кукушка хвалит свое гнездо.
– Жаль только, что можно было сделать большее, в нашей стране, если бы не эта пандемия коронавируса всеобщий застой. Только, пожалуй, одна из наших крупных компаний в стране держится на плаву и продолжает плыть по течению востребованности и успеха.
– Ну почему же, Ираклий, много хорошего и нового делается и нашим новым правительством.
– Лучшее из лучшего неиссякаемого, за нашу страну, – чокнулся бокалом вина Ираклий Георгиевич с бокалом своего нового администратора.
Перерывная ресторанная посиделка друзей – руководителей компании продлилась почти до конца рабочего дня.
В конце застолья Ираклий Георгиевич по инерции кинулся к своему бумажнику, пытаясь оплатить расходы, но его друг тут же приостановил его рукой.
– Ираклий, ты что? – обидчиво произнес Бежан, – ты ведь у меня в гостях, в моем собственном ресторане, забыл что-ли?
– Ну, хорошо, спасибо, тогда в следующий раз ресторан будет за мной, – согласился Ираклий Георгиевич.
– Нет, Ираклий, и следующий раз будет опять у меня.
– Ну ты ведь тогда разоришься, и всю свою зарплату будешь тратить здесь, – улыбнулся друг в ответ.
– Компания платит! – последовал ответ с ответной улыбкой.
Садись на мой Феррари, довезу до работы.
– Ты что, Бежан, выпившим собирашься сесть за руль?
– Ай, подумаешь, выпил пару бокалов белого.
– Да, но, если остановит патруль?
– У меня и там свои люди, Ираклий, и к тому же у меня нарушиловка.
– Но этот документ не предусматривает такого рода нарушений.
– Садись, садись, смело, не то не успеем к концу рабочего дня. Ираклий, еще немало вопросов по работе, которые я хотел бы обсудить с тобой, – предложил друг, выходя из своей машины, остановившись на парковке, двора, перед зданием своей компании.
– Только не сегодня, Бежан, не все сразу, – ответил его начальник. – Я сегодня изрядно устал, и к тому же у меня осталась еще куча не разобранных дел. Еще раз тебе спасибо за все, будем на связи.
– Обязательно, – пожал руку своему другу Бежан и направился, покачиваясь по сторонам, в свой кабинет.
Едва справившись с оставшими на вечер служебными делами, Бежан успел окончательно протрезветь и поздним вечером возвратился домой.
Не успев еще достать из кармана ключи от дома, за металлической дверью ему послышалось ускоренное дыхание четвероного друга, потом визги и, наконец, лай.
– Что, моя хорошая Ева, что, моя родная, – поглаживал хозяин дома годовалого спаниеля коричневой окраски, от радости крутившегося возле его ног, приподымаясь время от времени на задних лапках и безостановочно виляя хвостом.
– Ты и только ты любишь меня на свете так, как никто другой.
– Привет, па, – поспешила на встречу, восемнадцатилетняя дочь, повиснув на его шее и обняв его, что было сил.
– Привет, доченька, привет, моя родная Натия, – ответил взаимностью отец, прижимая дочь к сердцу.
– О! Слава богу, – взмолилась вышедшая навстречу блондинка, женщина среднего роста лет сорока пяти, – явился наконец, не запылился?
– Ты хоть скалку оставила бы на кухне, Лела, а то мало что обмазалась целиком мукой, еще и угрожаешь, – заметил, улыбаясь, муж.
– А как тебя еще встречать, целыми днями пропадаешь на работе и бог еще знает где, а до семьи у тебя и дел нет.
– Подойди, хоть покажи деткам, что любишь меня, – посоветовал муж, – хотя со скалкой в руке не надо.
– Опять гулял со своими дружками?
– У меня нет дружков и подруг тоже, в отличие от тебя, у меня есть только настоящие друзья, а потом, с чего ты это взяла?
– От тебя опять несет, Бежан.
– От тебя, кстати, тоже, сколько раз просил тебя не курить дома, да еще и при детях, ну какой ты им пример подаешь, Лела?
– Ну уж куда лучше, чем ты.
– Ладно, хватит тебе ссориться, не то я передумаю преподнести тебе свой сюрприз.
Лелу словно приструнило высказанное из уст мужа обещание.
– Хорошо, но у нас тоже есть сюрприз для тебя, – согласилась она и покорно вернулась на кухню.
– Папа, мама, идите скорее ко мне в комнату, Лия звонит по скайпу из Парижа, – послышался голос двадцатипятилетнего сына из соседней комнаты.
Вскоре вся семья была на связи с двадцатидвухлетней дочерью хозяина.
– Па, ма, знакомьтесь, – предложила Лия, – это моя вторая семья уже, – представила девушка с помощью видеоглаза членов своей новой семьи.
– Это Оливье – мой жених, а это его родители Филип и Элиза, или Элис как мы ее называем.
– Бонжур, – почти в один голос, прозвучали приветствия по скайпу из далекой страны.
– Бонжур, – радостным голосом ответили все дружно, кроме хозяина комнаты.
У Бежана замерло сердце.
– Что с тобой, па? – послышался голос дочери, – ты не рад нас видеть и слышать?
Молчание продолжилось еще некоторое время, пока Лела не подтолкнула локтем мужа, призвав его к ответной реакции от второй для нее семьи.
– Здравствуй, доченька, конечно же, рад, приветствую вас, дорогие мои – заикаясь еле выговорил муж Лелы, – но просто все это для меня, настолько неожиданно, что…
– Почему неожиданно, па, я ведь говорила вам с мамой про Оливье? – припомнила дочь.
– Да, но я знал, что вы друзья, но то, что дело так быстро примет такой оборот, я не ожидал. Мало ли, у меня тоже в твои годы было много подруг и не меньше поклонниц, но к своему великому сожалению, я клюнул на многолетние отказы от твоей матери и на этом в конечном итоге и попался. Если бы я знал тогда, чем это обернется? – попытался перевести на юмористический лад свою растерянность Бежан, за что и получил в последствии сильного пинка в бок от своей жены.
– Не слушай его, доченька. Не воспринимай всерьез.
– Да, но как же так получается, доченька, без свадьбы и без согласия родителей?
– А мы решили соединить наши судьбы навсегда, сошлись вместе и живем с родителями Оливье, а свадьбу сыграем позже, это ведь все формальности, па, – попыталась объяснить Лия.
– У нас в стране такой поступок называется по-другому, доченька, ты ведь знаешь?
– Так это у вас, а у нас это почти принятая норма.
– С каких пор чужая тебе страна стала своей, а своя только нашей?
– С тех пор, как я познакомилась с Оливье и когда у меня завязались с ним отношения. Но ведь это все произошло не сразу, а постепенно.
– На что ты променяла свою родину, Лия, доченька?
– Да не меняла я ничего, что, второй родины не может быть у человека, па? Я очень люблю Оливье и жить не могу без него, хоть убейте меня. Он единственный сын у свои родителей, тоже врачей, и они безумно его любят и полюбили уже и меня. Наши отношения ведь продолжаются вот уже целых пять лет.
– Понимаю тебя, доченька, твоя мама тоже точно так же мне признавалась в любви, как же не понять.
Бежан получил второй сильный пинок в бок от своей жены.
– Очень хорошо, доченька, гуд солушен, – на ломаном английском приветствовала Лела решение своей дочери и, помахивая приветливо членам французской семьи, продолжала с ними милые разговоры, узнавая интересующиеся ее подробности.
– Ну хорошо, доченька, раз вы так решили без моего на то согласия, в таком случае я оказываюсь в вашей беседе лишним и удалюсь, не мешая вам в общении.
– Ну вот и очень хорошо, Бежан, иди отдыхай, а мы тут поболтаем еще о многом без тебя, – предложила Лела, – если захочешь поужинать, то найдешь все необходимое на кухне, на столе, плите и в холодильнике.
– Огонь и лед, и плаха, весь арсенал для удовольствий и контрастных экзотических ощущений, – подумал вдруг Бежан, и, помахав рукой за наблюдающими за ними через экран монитора компьютера своей дочери зятю и его сородичам, удалился в свою комнату.