Ника завизжала и бросилась мне на шею. Я тоже кричал и смеялся. Не знаю, испытывал ли я когда-нибудь столько радости.
Мы вышли из этой комнаты и, пройдя по нарисованным стрелочкам, оказались у двери, ведущей в «смотровую», где мы оставили вещи и Карину.
Я открыл дверь и шагнул туда первым, за мной шла Ника, которая моментально выдала:
– Господи, опять? Да когда это закончится!
Мне сложно было что-либо сказать. Повсюду была разбрызгана кровь и валялись ошметки одежды и дредов. Посреди комнаты лежал, предположительно, Сэм с искромсанным лицом. Под ним растеклась огромная лужа крови, а лицо напоминало порубленную красную капусту: лоскуты кожи и мяса торчали во все стороны. Одежда и тело были тоже изрезаны.
– Очень правдоподобно, – выдавил с большим трудом я. – На грим и антураж парни точно не скупятся.
– Где моя дочь? – воскликнула Ника, глядя на мирно лежащее тело. – Мне все это надоело. Верни мне Карину и выпусти нас из этого дурдома.
В коридоре послышались голоса, и мы с Никой вышли, чтобы проверить.
– Кто хочет фоточку с Джейсоном? – прокричал актер в хоккейной маске и с мачете.
– Ну как? Огненное шоу мы вам устроили? – воскликнул Фредди.
– Блин, ребята, мне эти двое все рассказали. Так круто у вас было, а я весь квест просидела в какой-то коморке, чтобы создалось впечатление, будто меня похитили и убили. Кстати, могли бы и поискать меня, а то разбежались сразу, – стонала Соня.
– Где моя дочь? – выдала грубо Ника.
– Какая дочь? – спросил Фредди.
– Моя! Которую я оставила с Сэмом, а он там притворяется мертвым. Сколько можно уже нас разыгрывать?
– В смысле притворяется мертвым? – удивился Фредди и снял шляпу и маску.
За ним избавился от маски Джейсон. Это были парни лет двадцати. «Джейсон» с длинными темными волосами. «Фредди» с кудрявыми рыжими и веснушками на лице.
Мы все зашли в комнату, и «Джейсон» тут же прохрипел:
– Что здесь происходит?
– Он мертв, – ответил Кац, сидящий на корточках рядом с телом.
– Что значит мертв? – одновременно произнес я, Соня и «Фредди».
– Его кто-то убил, – ответил Кац.
– Этого не может быть. Этого не может быть. Вы снова нас разыгрываете. Это все квест. Это, наверное, вторая часть. Чтобы и я тоже поучаствовала. Но я не хочу больше в этом участвовать. Я хочу домой. Пожалуйста, отпустите нас домой! – в истерике кричала Соня.
– Где моя дочь? – проорала Ника.
– Да что здесь происходит? – закричал я.
– Это какой-то бред. Надо убираться отсюда, – сказал парень в костюме Джейсона и открыл дверь.
Но стоило ему сделать шаг в коридор, как что-то темное, какая-то тень, промелькнула перед ним. Раздался то ли щелчок, то ли хруст. Потом стон, какое-то бульканье и к нам повернулся «Джейсон», держась обеими руками за горло, из которого лилась кровь.
Девушки закричали, «Фредди», кажется, плакал, Кац отошел к противоположной стене и замер там, а меня всего трясло. Я не мог ни говорить, ни дышать, ни двигаться. Парень, который недавно играл маньяка с мачете, прижался к стене и медленно сполз вниз. Минуты три он дергался, задыхался и жутко шевелил губами, пытаясь что-то сказать. А потом он затих. Навсегда.
Казалось, прошло несколько дней, пока мы смогли хоть что-то сделать. Первым делом я захлопнул дверь и повернул задвижку. Кац в это время подошел к телу Джейсона и осмотрел его, после чего произнес:
– Ника, ты же медсестра, может, посмотришь.
– Я работаю в стоматологии. Я никогда в жизни трупов не видела, – закричала Ника. – Да и что на него смотреть? Ему же шею разрезали! Видно же, что он, правда, мертв. Господи, что происходит, где моя дочь?
– Он выглядит так, будто его искромсал Фредди Крюгер, – сказала Соня, глядя сначала на тело Сэма, потом на актера в полосатом свитере.
– Да что за бред вообще! – заорал я. – Что ты несешь!
– А что это еще может быть? – плакала Соня.
– Это не я. Это не я, – повторял парень, что играл Фредди.
– Так, тихо, надо разобраться. Надо понять, что тут происходит. Надо разобраться… Подождите-ка, – сказал я и подошел к своему рюкзаку, что оставил здесь на время квеста.
Я достал лезвия и пересчитал их несколько раз, а потом обратился к Нике:
– Ника, скажи, сколько лезвий ты мне принесла?
– Семь, – ответила та, почти не думая.
– Ты хорошо подумай, сколько лезвий…
– Семь, я же говорю. Нам нельзя брать что-либо просто так в любых количествах. Я взяла ровно столько, сколько можно было. Я точно помню, что их было семь. Я считала.
– А здесь их пять, – тихо произнес я.
– Какие еще лезвия? – спросил «Фредди».
– Это неважно. Главное, что два пропали, – ответил я.
– А еще ребенок, – констатировал Кац.
– Да, моя дочь пропала. Мы должны найти мою дочь, – проговорила Ника, хватая меня за рукав рубашки.
– Нужно найти ключи у Сэма, выбраться отсюда и позвонить в полицию: здесь связь не ловит, – сказал «Фредди», поднимая телефон к потолку в надежде поймать сигнал.
– Нет, – прогремел Кац. – Сначала мы должны помочь девочке. Надо спасти ее. И ключи, скорее всего, у нее. И лезвия… – добавил он тихо, сидя на корточках и прижавшись спиной к стене.
– Что несет твой друг? – воскликнула Ника, обращаясь ко мне.
– Что ты хочешь сказать, Кац? – спросил я.
– Подобное уже случалось, – ответил он.