– Как это? – насторожился я, как и остальные.
– Я никогда не рассказывал, но я сидел в тюрьме, – все притихли. – В общем, там я провел семь лет. Во мне есть страшная сила, которую я обычно сдерживаю. Но иногда, она вырывается, и ее чувствуют дети и люди с нестабильной психикой, как, например, мая мать, страдающая шизофренией. Эта сила появляется ночью или просто в темных помещениях. Сначала моя мать была вполне нормальной, а потом мрак во мне начал проникать в нее…
– Да что за бред ты несешь! – завопила Соня.
– У меня ребенок пропал, маньяк какой-то объявился, трупы повсюду, а вы устроили тут байки у костра, – поддержала подругу Ника.
– Подождите. Дайте ему договорить. Я верю ему, – возразил я. – Кац, так и что там с твоей матерью и тюрьмой?
Кац закатал рукава, и я понял, почему он никогда не ходил в футболках и безрукавках. Все руки были в шрамах.
– Когда это случалось, я ничего не мог с собой поделать. Мама рыдала и выла в своей комнате, а я чесал и раздирал ногтями свои руки, ноги, живот, спину до крови, чтобы успокоиться. Но оно не утихало. Я не мог заглушить это. Оно как будто разрывало меня на части. Каждая ночь становилась кошмаром. Но с годами я научился контролировать это. Спал со светом и не пил, потому что алкоголь только усиливал приступы. Однажды я выпил несколько рюмок на дне рождения бывшего друга и пошел домой. Я зашел в лифт, а вместе со мной женщина с сыном лет пяти. И вдруг лифт остановился, свет погас. Я сразу ощутил, как это проклятье полезло наружу. Я смог его сдержать, но оно завладело ребенком. Он бросился на меня и вцепился в руку. Я лишь хотел сбросить его, но не рассчитал силу. Тот отлетел в противоположную стенку и разбил голову. Мать его в этот момент включила фонарик на телефоне и все увидела. Она попыталась ударить меня, обороняясь, хотя я не нападал, но я схватил ее и случайно сломал ей руку. А потом включился свет. Это была наша соседка. Она знала меня. И заявила в полицию. Меня посадили за нападение. А потом в тюрьме ночью один наркоман напал на меня. Я видел в его глазах эту тьму. Я не смог совладать с собой. Поднял его над собой и ударил головой о бетонный пол. Он умер через несколько минут. Тогда мне продлили срок на пять лет. После того случая я старался ни с кем не дружить и не общаться. Только Никита меня принял и понял. И я знаю, эта страшная сила может завладеть разумом человека и сделать из него монстра.
– Да что за чушь вы несете? – простонал парень в полосатом свитере.
– А я ему верю. Я тоже это почувствовал. Эту тяжесть, эту боль, эту тьму, – сказал серьезно я.
– А почему же остальные ничего не чувствуют кроме страха? – спросила Соня, но ее вопрос остался без ответа.
– Значит, ты хочешь сказать, что это моя дочь там бегает по коридорам и кромсает… – не успела Ника договорить, как за дверью что-то громко зазвенело.
– Это ключи Сэма, – прошептал «Фредди».
– Тихо всем, – негромко произнес я и подошел к двери ближе.
Дзинь, послышалось еще раз. Я подошел совсем близко к двери и услышал, как кто-то вставил ключ в замок. Я схватился за задвижку. Напряжение. Снаружи кто-то пытался повернуть ключ в замке, но я не давал этому произойти. Сила, с которой давили снаружи, усиливалась. Руки у меня совсем вспотели и… задвижка провернулась. Замок щелкнул, и я отскочил от двери.
Мы все прислушались. Тишина. Мучительная, тягучая. Но вот снова послышался звон ключей от удара о бетонный пол, и дверь чуть приоткрылась, а затем топот маленьких босых ножек и заливистый смех.
– Карина, – воскликнула Ника и, распахнув дверь, выскочила направо по коридору.
– Бежим, – прохрипел «Фредди», поднял ключи и помчался налево.
– Меня подожди, – закричала Соня и, хромая на каблуках, побежала в сторону выхода.
Мы с Кацом переглянулись.
– Жди здесь, – сказал я, а сам поспешил за Никой.
Я кричал и звал Нику, но не мог найти ее. Я бегал по коридорам. Темным, прогнившим, в красном свете ламп. Мне тяжело было дышать из-за волнения, пыли, тяжести и вязкости самого воздуха. Казалось, этот лабиринт поглощал нас.
Я услышал шуршание над своей головой. Я прижался к стене, надеясь, что это всего лишь крыса или прогнавшая штукатурка. Шорох прошел и, глубоко вдохнув, я крикнул «Ника», но сам испугался своего голоса, такого хриплого и глухого. Я повернулся, а передо мной стояла она: Ника. Окровавленные волосы облепили ее лицо, а из правой ладони сочилась кровь.
– Господи, Ника, что случилось? – трясущимся голосом спросил я.
– Все хорошо, – ответила она с дикой улыбкой. – Я забрала одно лезвие.
Ника подняла правую руку и продемонстрировала лезвие, зажатое между большим и указательным пальцем. На мизинце и безымянном пальце отсутствовало по одной фаланге, а ладонь была рассечена до кости.
– Ника, – простонал я, – надо перевязать тебе руку.
Я попытался оторвать рукав своей рубашки, но сил не хватило. Я взял лезвие у Ники и отрезал полоску ткани, которой перемотал ей руку.
– Пойдем скорее обратно в комнату, – сказал я, помогая Нике идти.
– Нет, надо найти Карину. Надо спасти мою девочку.
– Хорошо, но сначала…
Из-за угла выскочила Соня и заорала что-то невнятное, когда увидела нас.
– Соня, тихо! Это мы, – крикнул я. – Что ты тут делаешь? Где пацан, который Фредди?
– Не знаю. Он очень быстро бегает. Он убежал, а я заблудилась. Бегала по этим коридорам…
Не успела она договорить, как снова раздался детский смех. Он был повсюду и непонятно, откуда исходил. Еще раз: смех и топот детских ножек.
А потом на мгновение все стихло, и я увидел ее. Она стояла позади Сони. Она напоминала маленькую безумную вдову на похоронах. Вся в черном. Босиком. И с лезвием в руках. Я не мог и слова выдавить, лишь таращился на нее. Соня медленно повернулась, а Карина подскочила и прыгнула на нее, сбив с ног. Карина полоснула лезвием по щеке Сони и замахнулась еще раз, но появился Кац.
Он схватил ребенка и отшвырнул в сторону. Карина оскалилась и помчалась на Каца. Она двигалась будто бесенок из какого-нибудь мультфильма. Хвоста только не хватало.
Она прыгнула на Каца, но тот поймал ее и выхватил лезвие. Он положил девочку на бетонный пол, держа за шею, а та рвала ногтями ему предплечье. Кац занес лезвие над головой.
– Нет! – раздался пронзительный голос Ники.
Кац вонзил лезвие в шею, удерживая обезумевшую девочку. Она дергалась, брыкалась и шипела. Она рвала ему руку, но спастись не могла из мощного хвата Каца. Брызнула кровь на бетон. Кац вонзил лезвие глубже.
– Нет! – теперь уже орал я.
Кац провернул лезвие и потащил его со всей силы вбок, разрывая плоть. Он хрипел и плевался. Он выбросил лезвие на пыльный бетон и просто ждал, продолжая держать утихающего ребенка.
Он отпустил ее и упал. Из его шеи хлестала кровь, а девочка в ужасе попятилась в нашу сторону. Еще пару мгновений и Кац покинул нас. Он принес себя в жертву, чтобы спасти Карину, которая уже через несколько минут отключилась и проспала сутки.
Мы долго молчали. Соня держалась за щеку и плакала. Ника, бледная, но счастливая, взяла на руки Карину. Я сидел рядом с телом Каца.
– Я на минуту, – произнес я тихо и удалился в комнату, где лежало два трупа.
Я открыл программу записи видео и удалил все, что камеры успели запечатлеть. Это было лишнее. Безумные кадры безумной трагедии.
Я вернулся к Нике и Соне и все им объяснил. Мы не могли допустить, чтобы жертва Каца оказалась зря. Иначе нас всех бы отправили в психушку, а Карину в детдом.
Мы договорились, что будем повторять одну версию событий, будто Кац сошел с ума, украл лезвия, и именно он творил все эти безумства. Это он напал на Сэма и «Джейсона». Это он пытался убить нас и даже некоторых ранил. Он по наследству от матери получил страшное заболевание, которое и привело к этим ужасным последствиям. Мне было невероятно сложно внушить себе, но так было нужно. Он пожертвовал собой, чтобы спасти нас. Да, нам придется во всем обвинить его, но я никогда не забуду то, что он сделал ради нас. Он был лучшим человеком из всех, кого я когда-либо знал. Именно таким останется в моей памяти мой добрый друг, здоровяк Кац.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
