Так рождается волшебство.
08.2020
3. Чертова эмпатия
Одной рукой он сжимал шею трехлетней девочки, раздиравшей ногтями ему предплечье, а второй – лезвие медицинского скальпеля над ее головой. Один удар, и все закончится.
Я познакомился с ним за четыре года до этого безумия. Тогда я работал на стройке и оказался с ним в одной бригаде.
Дмитрий Кац: светлые короткие волосы, серые глаза и никакой растительности на лице. Он был на полголовы ниже меня, но значительно шире. Да и вообще, лицо и руки его выглядели слегка опухшими, будто он всегда был с похмелья, хотя к алкоголю при мне не притрагивался никогда, кроме того раза.
Идиоты со стройки называли его «Димарик-Нарик». Точнее, это прозвище придумал Султан, а остальные ему вторили. В такие моменты мне хотелось взять лопату и проломить кому-нибудь из них голову, чтобы знали место. Кац же не обращал на этих дебилов внимания, пока один из них не дотронулся до его лица.
Когда он только пришел на стройку, где я проработал год, остальные парни его сразу невзлюбили. Кто-то кому-то шепнул, что Кац только вышел из тюрьмы, где отсидел семь лет за убийство. Никто точно не знал, кого он убил, но речь шла то ли о ребенке, то ли о женщине.
– За такое на зоне опускают, – сказал как-то Султан: двухметровый бодибилдер, весивший больше ста килограммов. То ли казах, то ли киргиз, то ли русский. То ли все сразу.
Я не знал, правда ли Кац сидел и за что. Не знал я и того, «опускали» его в тюрьме или нет. Говорят, таким делают специальные татуировки, то есть, наколки, как их называют. Но я видел у Каца только странную кляксу на тыльной стороне кисти. Она как-то сильно выцвела и приобрела зеленоватый оттенок. Ощущение было, что он просто порезал руку и хорошенько полил ее зеленкой.
Но есть ли у него еще татуировки, я не знал до последнего момента. Кац всегда ходил в свитерах с длинными рукавами. Как минимум, поэтому Султан прозвал его наркоманом. Он говорил, что только «нарики» постоянно скрывают предплечья под одеждой.
А я почти наверняка знал, что Кацу всегда холодно. Ни снаружи, а где-то внутри. Точнее, не знал, а чувствовал…
С самого детства я был крайне гиперактивным. Я не мог и минуты усидеть на месте. А внимание скакало с одного предмета на другой так быстро, что я просто не поспевал за ним. Поэтому я часто менял школы, колледжи, а потом, и работу. Друзей у меня было много, но общался с ними я редко. Отчасти из-за своей активности, от которой многие быстро уставали. Отчасти из-за эмпатии.
Насколько мне известно, люди с дефицитом внимания и гиперактивностью от природы чувствительны к эмоциям чужих людей. И чем ярче проявления симптомов, тем сильнее мы восприимчивы к переживаниям посторонних. А на пике активности мне вообще кажется, что я мысли могу читать.
Так вот из-за этой эмпатии мне бывает трудно общаться с людьми. Сколько раз такое было. Прихожу к другу – он меня встречает улыбкой. Но радости я в нем не чувствую. Мне с ним как-то тоскливо и одиноко. Потом, ближе к десятой рюмке, выясняется, что его девушка бросила, и весь вечер я играю роль психолога. Нервного, подавленного и постоянно ерзающего на месте психолога.
Или могу с давней подругой встретиться, которая замужем уже лет восемь. Она весь вечер будет рассказывать, как счастлива, как детей своих любит и мужа, а я сижу «на нервах» с периодическими приступами тошноты и отвращения непонятно к чему. Через неделю я, конечно же, узнаю, что она съехала от мужа, потому что устала и ненавидит всю эту семейную суету до рвотных позывов.
Так я и жил двадцать семь лет.
И если от друзей можно спрятаться, то от работы так просто не уйти. На стройке вообще мрак. От парней, в чьей бригаде я трудился, всегда веяло чем-то животным и примитивным: желанием напиться, подраться и изменить своей девушке. Тут я, конечно, утрирую. Такое необязательно чувствовать: эти парни и так с радостью делятся своими «победами», даже если их не спрашиваешь. Никогда не понимал, зачем они заводят постоянные отношения, когда страдают патологической тягой к изменам.
Разговоры в перерывах между работой я не поддерживал, а уходил куда-нибудь в дальний угол объекта читать книгу. Вернее, книги, так как удержать внимание дольше десяти минут на одной из них мне редко удавалось. Приходилось постоянно чередовать. Благо телефон вмещает достаточное количество художественной и научной литературы. Парней раздражало, что я постоянно дистанцируюсь, но они не трогали меня. Просто считали странным.
Поэтому, когда появился Кац, его сразу определили работать в команде со мной. Парни говорили про него всякое, но я в нем ничего плохого не почувствовал. А для меня это главное. Мне совершенно неважно, что там было у него в жизни раньше. Главное то, что сейчас. А сейчас все было хорошо. Даже слишком хорошо.
Я сразу ощутил, что от него исходит спокойствие, тишина и уверенность. Это подкупало.
Я сам как сгусток броуновских частиц. Мечусь туда-сюда, а зачем, сам не знаю. С одной стороны, во мне уйма энергии, которую девать некуда. С другой – полная неспособность эту энергию контролировать. Чего я только ни пробовал. Закупался книгами по тайм-менеджменту, да времени все не находил на них. Приложения устанавливал на телефон для тренировки памяти и внимания, но вечно забывал об их существовании в бесконечном скоплении иконок. Пытался медитировать и йогой заниматься, но это же дурь такая. Стоять сто пятьдесят часов в одной позе и думать о дыхании. Стоит о нем подумать, так сразу забываешь, как дышать, и начинаешь в панике задыхаться. Мне больше подходит бег или кроссфит, где за час кучу снарядов можно поменять. Хотя и без спорта я живу неплохо: ожирением не страдаю, от безделья – тоже.
В общем, могу взяться сразу за десять дел и не выполнить одиннадцать. Откуда еще одно взялось, представления не имею. Такой я невнимательный и несобранный. Сколько раз я опаздывал на работу только потому, что не мог найти ключи, обувь, телефон, туалетную бумагу, мыло, вчерашний ужин, оставленный на завтрак, или рабочие инструменты. Поэтому я всегда снимаю квартиру рядом с работой.
Так вышло и в тот раз. Наш прораб взял заказ на пять квартир, расположенных в высотке на улице Мира рядом с торговым центром «Мир». Там, на задворках «Мира», я и снял квартирку в древнем двухэтажном доме.
Я выбежал на улицу и попал под мелкий дождь. Окон в моей квартире не было, а погоду в интернете я забыл посмотреть. До работы идти шесть минут неспешным шагом. Добежать можно за три. Но простые решения явно не для меня.
Я вернулся домой за зонтом и вспомнил, что не вынес мусор. Я взял мешок с кухни, завязал его и отнес к выходу. Там я увидел пакет с апельсинами, купленными неделю назад и забытыми в прихожей.
Последний раз, когда я смотрел на часы, было 8:51. На работе надо быть в девять, а лучше даже раньше. Прораб лично проверяет пунктуальность каждого.
Но апельсины лежали уже неделю. А на одном, кажется, появилось что-то белое и мохнатое. Надо было срочно их съесть. Я принялся чистить апельсин обеими руками, но вдруг опомнился, что пакет из мусорного ведра уже в коридоре. Новый пакет достать не так-то просто: руки в апельсиновом соке. Проблема.
Пока драгоценные минуты ускользали от меня, я стоял в полнейшей растерянности. Все же я аккуратно достал блюдце, положил на него наполовину очищенный апельсин, а сверху – оторванные корки. Тщательно помыл руки, достал рулон мусорных пакетов из ящика и увидел там шариковую ручку, которую давно искал. Я взял ручку и пошел в спальню, положив пакеты на кухонный стол. Сел на кровать и отыскал под подушкой тетрадь, в которую вчера хотел что-то записать, но так и не смог из-за отсутствия ручки.
Что именно я хотел написать, так и не вспомнил, зато ко мне вернулось осознание времени. Часы показывали 9:15. Я выскочил на улицу и помчался на работу.
Зонт, пакет с мусором и апельсины остались нетронутыми.
Подбегая к дому, где работал, я увидел, как ребята в спецовках выгружали мешки с песком на тротуар.
«Только бы не нам», – подумал я и зашел в подъезд.
Я обнаружил, что лифт не работает и повторил шепотом:
– Только бы не нам, – но почти наверняка знал, что этот песок привезли по нашу душу.
Я поднялся на десятый этаж и ворвался в четырехкомнатную квартиру, где меня уже ждали другие строители и Артем, прораб.
– А вот и наша суперзвезда, ради кого мы грели сцену тридцать минут. Кстати, у нас тут и приглашенные гости. Вот знакомьтесь, господин Никита, это Дмитрий Кац. Вместе с ним работать будете.
– Привет, Кац, – ответил я, тут же забыв имя нового работника, и почувствовал жгучую неловкость в связи с такой фамильярностью.
Я протянул ему руку и ощутил, как моя ладонь утопает в его кисти. Обычно в таких случаях я испытывал слабость и стыд за свои хлипкие конечности. А тут, наоборот. Я почувствовал силу, будто вот-вот раскушу его руку своей «клешней». К сожалению, чувство быстро прошло и при рукопожатии с Султаном кисть моя немного хрустнула.
Как уже говорил, я часто опаздываю. И постоянно приходится слушать шуточки Артема на эту тему. Но чем остальные лучше? Каждое утро они приходят пораньше на работу, чтобы минут сорок пить чай, есть какие-нибудь вафли, печенья, конфеты и обсуждать планы на вечер и выходные.
Так и в тот день: пока я переодевался и готовился к работе, они пили чай и не умолкали. Но не Кац. Он молчал. Именно это в первую очередь мне и понравилось в нем.
– Внизу, парни, вас ждут две тонны песка. Ваша задача поднять сегодня все это и начать заливать полы. Так что встаем и вперед, – провозгласил Артем утреннее задание после затяжного чаепития.
– Но лифт же не работает, – возмутился я.
– Бывает. Но сам себя песок не поднимет, – ответил Артем.
– Но на улице дождь, – писклявым голосом просвистел я.
– Именно. И с каждой минутой мешки становятся все тяжелее. Так что, парни, вперед. Распределитесь по этажам. Самые здоровые встанут по краям. Султан, ты – наверх. Кац – внизу. Остальные – через этаж.
Так и поступили. Я разместился на втором этаже и носил на четвертый. Султан встал на восьмом этаже и носил мешки в саму квартиру, что расположена на десятом. Маршрут у него был самым длинным. Каца поставили вниз. Он с улицы заносил песок на второй этаж. В непогоду самая гадская позиция.
Песок. Как я его не люблю. Его грузят в мешки по тридцать – сорок килограммов. Даже в сухую погоду это крайне нелегко при моих семидесяти килограммах на сто восемьдесят роста. А в дождь песок пропитывается влагой и становится еще тяжелее. Может, я, конечно, слегка и преувеличиваю, но возникает ощущение, что от воды такой мешочек становится минимум с меня весом. Не люблю песок.
Я слегка замечтался и не сразу понял, что происходит. Я вдруг вспомнил, зачем накануне так искал ручку. Я хотел нарисовать Нику. Художник из меня не ахти, но в тот момент я почувствовал такой подъем энергии (это в четыре утра-то), что решил обязательно нарисовать ее. Ника. Я влюбился в нее еще в десятом классе, но все как-то не складывалось. А тут она меня пригласила на день рождения, и я решил сделать крутой подарок в виде рисунка.
Мои воспоминания прервал Кац, обрушив передо мной четвертую пару мешков. Сверху уже парни кричали: «Ну скоро там?». Пока я настраивался, Кац вернулся. Он нес на своих плечах два мешка. Вместе с водой это, наверное, под сотню кило. Кац даже не напрягся.
