Кто-то торопится умереть

Кто-то уселся на стул рядом со мной. Я повернулся и увидел следователя Иголкина. Несмотря на разгром стороны обвинения, выглядел следователь вполне бодро, даже довольно, как будто болел за совсем другую команду. А может, не только болел, но и приложил руку к победе противника.

Словно отвечая на мои мысли, Иголкин покачал головой и сказал:

– Вы рано расстраиваетесь, Стрельцов. Это еще не конец.

– Догадываюсь, это только перерыв, – проворчал я. – Конец будет немного позже, когда Баранова вчистую оправдают. Вероятно, из-за моих лживых показаний про лампочку. Но она горела, я точно помню! Эти свидетели из коммуналки врут! Почему ваш прокурор даже не попытался их раскрутить? И вообще, по сравнению с адвокатом, он выглядел школьником, невыучившим урок!

– Он слишком понадеялся на ваши показания. А еще он собирался поймать Савченко на несоответствии в показаниях, но судья ему не дал – вы же слышали. Ну, и соперник, действительно, сильный. Ловко он придумал с разбитой лампочкой. Вроде бы, мелочь, а полностью опровергает ваши свидетельства. И что вы предлагаете? Проверить ЖЭК, была жалоба про лампочку или нет? Бесполезное занятие, Стрельцов.

– А вы-то чего радуетесь, Иголкин? – Я с подозрением уставился на собеседника. – Надеетесь выбить из адвоката признание, что он сам лампочку разбил?

– Да черт с ней, с лампочкой! Тут дело посерьезней, Стрельцов. Помните, я говорил вам, что Баранова снова по телевидению покажут?

– Неужели кто-то опознал? Еще одна попытка помочь подняться с пола?

Иголкин перестал улыбаться, зажмурился и энергично потер ладонями лоб.

– Уже не попытка. Девчонка пропала. Тоже несовершеннолетняя. Почти два месяца ни слуху, ни духу.

– Это он? Баранов?

– Баранов или не Баранов – за руку не поймали. Но причастен. По сегодняшнему делу судья свой гонорар уже отработал. А вновь открывшиеся обстоятельства – это ведь убийством пахнет. Вот увидите, после перерыва отношение судьи к делу изменится. Не станет он больше под адвоката подстраиваться – побоится. – Следователь невесело усмехнулся. – В общем, суд решит, Стрельцов

После перерыва заметно воодушевившийся представитель районной прокуратуры пошел в наступление. Он попросил отложить прения сторон в связи с вновь открывшимися обстоятельствами и вернуться к опросу свидетелей. Вероятно, и судью, и защиту уже предупредили, поэтому Старопольный заявил довольно вялый протест, не встретивший у судьи сочувствия.

К судейскому столу вышел новый свидетель.

Все линии, составляющие черты лица этого немолодого, очень просто одетого мужчины, были изломаны и опущены. Морщины на лбу, уголки глаз, носогубные складки и губы словно стекали вниз, превращая лицо в смятую трагическую маску.

Зал замер и затаил дыхание. Старопольный, не отрывая глаз от свидетеля, склонился к Баранову, что-то спросил и, не дождавшись ответа, перевел взгляд на подзащитного. Наверное, Баранов не понял вопроса. Побледнев и закусив губу, он во все глаза смотрел на свидетеля.

Свидетель отвечал на вопросы прокурора. Его дочь, шестнадцатилетняя Веретенникова Наташа пропала в середине мая. Ушла из дома и не вернулась. Примерно за неделю до исчезновения дочери отец застал ее в подъезде с молодым человеком гораздо старше ее. Вечером Наташа призналась матери, что познакомилась со Славой совсем недавно, пару раз встречалась с ним в кафе и один раз ходила на дискотеку. Позднее, когда Наташа пропала, и велось следствие, соседка заявила, что видела у гастронома, как Наташа садилась в машину вместе с молодым человеком, похожим на Славу. Свидетель с тех пор, как впервые застал Славу в подъезде с дочерью, больше его не видел, но уверенно опознал в обвиняемом Баранове.

Если у свидетеля и теплилась какая-то надежда, что суд поможет найти девочку или хотя бы прольет свет на ее исчезновение, то она, конечно, улетучилась после первых же вопросов защиты. Адвокат коршуном набросился на свидетеля. Его импровизация состояла в том, что родители абсолютно не интересовались жизнью дочери, которая встречалась, с кем попало, бродила, где попало, и вела себя, как попало. Сегодня она села в машину с одним молодым человеком, завтра – с другим, и так далее. Короткие, односложные ответы растерявшегося свидетеля адвокат комментировал однозначно. Он перегибал и знал, что перегибает, чувствовал полярно изменившееся настроение притихшего зала, но продолжал терзать несчастного, раздавленного горем человека, обвиняя пропавшую девчонку в безнравственности, а родителей – в равнодушии и легкомыслии.

– Ну, сво-о-лочь! – выдохнул кто-то из задних рядов.

Судья с размаху забил абстрактный гвоздь деревянным молотком и, наконец, сделал замечание защите.

– У защиты больше нет вопросов к свидетелю, Ваша Честь.

Опрос следующего свидетеля занял не более пяти минут. Сухонькая и бойкая старушка подтвердила, что именно Баранов садился в машину с Наташей, а на вопрос Старопольного насчет зрения свидетельницы, ответила, сорвав аплодисменты зала и удар молотка:

– Тебя-то, господин хороший, насквозь вижу.

И снова короткий перерыв, после которого суд огласил решение. Отправить дело на доследование, меру пресечения для обвиняемого оставить прежней: подписка о невыезде до следующего судебного разбирательства. Кажется, такое решение устраивало и судью, и обе команды. Лишь болельщики остались разочарованы.

Примечания