Трепещи, Америка! Часть вторая. Капкан тщеславия

Глава четвертая

Первые шаги по лестнице вверх

Одну из первых в мире Белоярскую атомную станцию построили всего в пятидесяти километрах от Свердловска. Город атомщиков имел красивое русское название – Заречный. Он не был закрытым, как многие уральские города с предприятиями, работающими на оборонку, не было колючей проволоки и пропускного режима. Строили его вместе со станцией по специальному проекту. Красивые широкие улицы, аккуратные домики. Большой дом культуры с киноконцертным залом, стадион, теннисные корты и даже свой бассейн. Рядом лес с вековыми корабельными соснами, огромное красивое водохранилище. Кроме того, улучшенное снабжение продуктами и товарами, что в период всеобщего дефицита было очень важно.

«Образцовый уголок улучшенного социализма» – так иногда называли его жители.

Станцию построили приметно в трех километрах от города. Если погода была хорошая, Зубов ходил на работу пешком. Ему нравилось дышать свежим лесным воздухом.

Атомная электрическая станция – многоэтажный дом, заполненный сложнейшим оборудованием. Молодому специалисту сразу сказали – забудь те мудреные формулы, которым тебя учили в институте, здесь другая жизнь – бетонные боксы с тяжелеными стальными дверями и желтыми знаками радиационной безопасности, шумные трубопроводы, огромные насосы, турбины, кроме того, тысячи датчиков, приборов, реле защит и еще много всякого умного железа. Путь наверх по карьерной лестнице оказался сложным и тернистым. На всех атомных станциях для того, чтобы занять первую ступеньку – место инженера-оператора на блочном щите управления, молодому специалисту необходимо пройти стажировку. Это как своеобразная ординатура для медиков. Обычно на подготовку требуется полтора-два года обучения и самостоятельной работы на различных рабочих должностях. Сотни инструкций, несколько десятков экзаменов. Причем, не таких, как в институте. Все гораздо серьезнее, подсказок нет, списать невозможно. Каждый экзамен принимает комиссия из трех, а иногда и из пяти человек. Кроме того, оперативный персонал – это своеобразная элита среди работников станции. Безответственных, тупиц и лоботрясов здесь нет. Любая аварийная или просто внештатная ситуация – сильный стресс. Многие не выдерживают, переходят на работу в многочисленные отделы, часто там находят свое место и вполне благополучно дальше работают. Но, если ты оказался «крепким орешком», и успешно сдал все экзамены, то дальнейшее продвижение по карьерной лестнице обеспечено.

Перед тем, как стать инженером-оператором и перейти работать на блочный щит управления, надо своими руками каждую задвижку покрутить, реакторное отделение освоить, машинистом турбины поработать, а, главное, с рабочим классом подружиться, пройти своеобразную «проверку на вшивость». Рабочий класс в вахтах на атомных станциях – народ особый. У всех среднее техническое образование, многие прошли службу на атомных подводных лодках. Палец им в рот не клади – руку откусят по локоть. Не то, чтоб народ злой – скорее наоборот, просто работа такая, ответственность обязывает.

Молодого специалиста с красным дипломом Зубова рабочие в вахте приняли доброжелательно, но с долей иронии. Стажер, он и есть стажер, таких через вахты проходит десятки, а работать остаются единицы.

Вахты на станции работают по графику – три дня подряд, а затем два выходных. Свободного времени много. Большинство увлекается рыбалкой или охотой. Охотники частенько подтрунивают над рыбаками, рыбаки над охотниками и все вместе над стажерами.

– Вот есть такая рыба – сом, – многозначительно говорил стажерам дежурный дозиметрист – один из главных рыбаков в вахте. Назовите мне три главных отличия сома от стажера.

– Ну, вы же сами сказали, что сом – рыба, а стажер – человек, – отвечал Илья.

– Правильно, соображаешь, а еще?

– Ну, сом в воде живет, а мы на земле.

– Правильно, молодец, а еще?

– Мясо белое … Кожа темная…Усы длинные.

– Нее, это все мелочь. Третье и самое главное отличие в том, что сом никогда не скажет глупость, так как он есть рыба, – многозначительно, под хохот окружающих, говорил дозиметрист.

Вслед за рыбаками в игру вступали охотники:

– Вот ты не охотник и ружья у тебя нет, скоро сезон откроют, а как зайца в лесу будешь добывать? – начинал игру заядлый охотник старший машинист турбины.

Продолжал обычно розыгрыш его друг, тоже охотник.

– А ведь существует старый охотничий способ. Есть у нас заячья поляна, там капуста лесная растет и зайцев немерено. Копаешь на полянке яму, закрываешь сверху тонкими палками, травой или капустными листьями. Сам садишься в яму и ждешь, Косой к траве прыг, палки хрясть, и он в яме. Тут, главное, его одной рукой за уши схватить, а другой за яйца. Заяц, когда его за яйца хватаешь, сразу засыпает, такова его заячья слабость.

При этом все остальные молчат и на стажера смотрят. Он, как и задумано, все переварил и проанализировал:

– Заяц понятно, а если волк попадется или кабан, что тогда делать?

– Молодец! – восклицает охотник. – Вот что значит высшее образование, аналитически мыслишь. Если волк или кабан, стажер, тогда крути яйца себе. Они тебе больше не понадобятся, – гогочет он вместе с остальными.

Конечно, подобные розыгрыши не очень нравились гордому Зубову, но он не подавал вида и упорно учился, выспрашивая все тонкости профессии у тех же рабочих. Он понимал, что без этих знаний ему не обойтись.

Приколы и розыгрыши в вахтах – это своеобразная проверка на сообразительность и чувство юмора. Если стажер обижался, то на оперативной работе он не приживется.

«На сердитых воду возят, а у нас насосы воду качают, значит, нам сердитые не нужны», – шутили в вахте.

Зубов на охоту и рыбалку вместе со всеми не ходил. Считал это пустым времяпровождением. Все выходные пропадал на станции. У него была большая цель. Атомная станция – это только ступенька, дальше Москва, министерство. Однако его гордая натура требовала своеобразной мести.

Через несколько месяцев вместе с напарником, тоже молодым специалистом, он разработал целый план, как насмешников разыграть. Начал он с рыбаков. Дорога из города на стацию проходила мимо озера. Озеро летом подсыхало. Возле дороги в низинах оставались огромные лужи. Лужи зарастали травой и в них весело квакали лягушки. Однажды возле одной из таких луж появились два рыбака в длинных рыбацких плащах с удочками. Рыбаки на виду у проходящих мимо автобусов из луж удочки с большими рыбинами выдергивали и около каждого по сетке с солидным уловом. Невероятное зрелище не осталось незамеченным. И часа не прошло, как из города на машинах, мотоциклах и просто пешком потянулись рыбаки, кое-кто даже с сетями и бреднями. Действительно, что в луже удочкой ловить, пропустил водичку через сеть и все дела. Странных рыбаков в плащах на берегу уже не было, а сидели они в кустах, откуда и фотографировали этот цирк профессиональным фотоаппаратом. Рыбу свою они заранее купили в магазине, в сетки разложили и на крючки повесили. Незадачливые вновь прибывшие рыбаки бороздили лужи на виду у проезжающих мимо автобусов с работниками станции, но кроме охреневших от ужаса лягушек ничего, конечно, не выловили. Фотографии потом появились на доске объявлений АЭС с надписью: «Их разыскивают за браконьерство!». Правда, долго они там не провисели, горе-рыбаки и поободрали – на память.

Историю эту со смехом в красках пересказывали во всех вахтах. Особенно ехидничали охотники. Но Зубов понимал, что рыбаки затаили на него определенную обиду, необходимо было сравнять счет.

Заячья поляна на самом деле существовала, и зайцы там водились. Именно здесь традиционно открывали сезон местные охотники. Собирались обычно накануне вечером, сидели ночью у костра, байки травили, выпивали, конечно, и ждали рассвета. На рассвете на поляну выходили зайцы на капусту. Охотники встречали их праздничным салютом. Обычно к утру охотники так «разогревались», что попасть в зайцев шансов не было никаких, но это и не важно. Праздник открытия охоты состоялся!

Вот Зубов и придумал: поймать несколько кошек, напялить на них кроличьи шкурки и надеть на шею колокольчики. Но не просто выпустить, а посадить на единственное дерево, которое росло посередине поляны. Был, конечно, риск, что охотники подстрелят бедных животин, но риск минимальный. Зайцы на дереве с колокольчиками – это высший пилотаж для будущих охотничьих рассказов.

Кроличьи шкурки купили на рынке. Целый вечер Зубов потратил на то, чтобы пришить к ним широкие резинки от старых подтяжек. Пойманные в подъезде кошки сильно кусались и царапались, не желая превращаться в зайцев, но упорство стажеров взяло вверх. Три пойманные и наряженные кошки были доставлены ночью к дереву на заячьей поляне. Из трех одна сразу спрыгнула с дерева и исчезла в кустах. Но две, спасаясь, забрались еще выше и там затаились. Чтобы кошки не сбежали раньше времени, ветки дерева обрызгали раствором с валерьянкой из детского водяного ружья, а на ствол внизу вылили пузырек нашатырного спирта.

Что произошло потом, Зубов узнал из охотничьих рассказов. Звенящие колокольчиками и весело мяукающие зайцы на деревьях произвели неизгладимое впечатление на сильно выпивших охотников. Кошек потом с дерева сняли, а новый «прикол» долго со смехом обсуждали на всей станции. Особенно зубоскалили рыбаки. Несколько дней Зубов ходил героем и принимал поздравления. Даже директор станции, как-то встретив его на территории, сказал:

– Слышал, слышал про твои приколы. Молодец, здорово придумал!

Зубов добился своей цели – отплатил обидчикам их же монетой, но главное было в другом – его приняли в вахте за равного, его заметили, о нем заговорили!

Работа в вахте на атомной станции особенная. Когда все оборудование работает нормально, то делать кроме регламентных работ персоналу особенно нечего. Оперативники повторяют инструкции, гоняют чаи и травят байки. Но внутреннее напряжение при этом очень сильное. Человек всегда готов к немедленным мгновенным действиям по устранению возможной аварии.

Как-то дежурный инженер-электрик проводил плановую проверку работы аварийного освещения и забыл предупредить операторов. На блочном щите на несколько секунд погас основной свет и сработала аварийная сигнализация. Реакция была мгновенной. Начальник смены бегом прибежал на блочный щит. Инженеры-операторы вскочили с мест, и каждый четко докладывал начальнику о работе подведомственного оборудования. Когда все выяснилось, незадачливого электрика чуть не побили и долго вспоминали ему эту ошибку. Это состояние готовности немедленно начать действовать и использовал Зубов в своем новом розыгрыше. Через три года работы на станции ему выдели однокомнатную квартиру в новом доме. Праздновать новоселье по традиции пришла почти вся вахта. Грузовую машину в таких случаях выделяла станция, а роль грузчиков выполняли сами оперативники. После переезда на новой квартире из картонных коробок организовали один длинный стол. С закуской в те времена уже стало плохо, колбаса в магазинах по талонам по килограмму на человека в месяц, но водку продавали без ограничений. Зубов не поскупился и взял по бутылке на брата. В разгар веселья, когда застолье уже перешло в стадию «Ты меня уважаешь? Не-е-е, я тобой горжусь!», Зубов включил хитроумное устройство, заранее смонтированное в туалете. Примерно через минуту после начала посещения электронное реле вырубало свет и спрятанный портативный магнитофон громовым голосом говорил: «Внимание – авария на блоке! Внимание – обесточение станции!». При этом электронным замком на несколько секунд блокировалась дверь в туалете. Эффект превзошел все ожидания. Посетители выскакивали с круглыми глазами, забыв застегнуть штаны и готовые к немедленной ликвидации аварии. В коридоре их уже встречали громовым хохотом несколько человек, посвященных в идею розыгрыша. Шутка закончилась, когда один из машинистов турбины, здоровенный увалень, одним ударом вынес дверь вместе с замком. К этому времени его, с хохотом, в коридоре встречала уже почти вся вахта. Дверь тут же установили на место, но шутку еще долго со смехом обсуждали за столом.

То, что молодой инженер-оператор устроил в своей квартире противоаварийную тренировку своей вахте, со смехом рассказывали на всей станции, и это, безусловно, стало еще одним плюсом в его трудовой биографии.

– Хорошо, что ты им еще в водку слабительного не подсыпал, чтобы почаще бегали, а то загадили бы тебе весь коридор, – смеясь, сказал ему при встрече директор, крепко пожимая руку.

Шутки шутками, но главное – заработать авторитет на работе. Обычно путь по карьерной лестнице до начальника смены станции занимает не менее двенадцати лет. Это очень серьезная и уважаемая должность, она требует знаний всех систем сложного производства. По сути, начальник смены – это ночной директор, так как именно ему приходится брать на себя ответственность и самостоятельно принимать решения при отсутствии высшего руководства АЭС. Илья прошел этот путь всего за шесть лет. Он сдал все необходимые экзамены, а их оказалось больше сотни, и стал ждать. Зубову повезло. Неожиданно освободилось место в другой вахте. Времени на подготовку «родного начальника» не было, и директор предложил эту должность Зубову. Работники вахты приняли нового, к тому же очень молодого начальника крайне настороженно. Между собой поговаривали, что молодой парень делает карьеру и обязательно будет «права качать». Зубов понимал, что без взаимопонимания и доверия работать в вахте невозможно. Необходимо было как-то заслужить авторитет и «стать своим».

В каждой вахте работают два машиниста турбины. Когда блок стабильно работает, двоим в машинном зале делать нечего, одного достаточно. Второй нужен только при пуске турбин или при аварийной ситуации. Вот в ночные смены приноровились машинисты в этой вахте спать по очереди. Нашли комнату, где днем на свои совещания собирались ремонтники, сдвинули столы, застелили их ватниками и устроили там лежбище. Один спит, другой в комнате для персонала дежурит. Если авария или начальство с обходом, то всегда партнера разбудить можно. Потом меняются. А спать и даже дремать на атомной станции категорически запрещалось. Другим членам вахты это, конечно, не нравилось, но машинисты работали на станции давно, пользовались авторитетом, и этот ночной сон вошел в традицию.

Зубов «логово» вычислил. Устроить прилюдный «разбор полетов», а тем более наказать машинистов, означало нажить в вахте недоброжелателей, точно новый начальник «права качает». Но и оставлять все как есть – показать свою слабость. Тогда он разработал целый план и привлек к его выполнению других работников вахты. Дело в том, что если днем на станции довольно много людей – ремонтники, начальники, уборщицы, то ночью кроме оперативного персонала никого нет. Свет в длинных коридорах оставляют только аварийный. Стены покрашены специальной краской в грязно-желтый цвет. На полу темно-серое покрытие. Боксы с оборудованием, где повышенный радиационный фон, закрывают на толстенные металлические двери со зловещими желтыми знаками радиационной опасности. Все оборудование при работе шумит, гудит и фыркает, создается впечатление, что в этих боксах кто-то живет. Среди оперативников ходят байки, что в боксах от радиации тараканы вырастают до невероятных размеров, а кто-то видел даже крысу величиной с большую кошку. В общем, ночью на станции жутковато даже для опытных работников. И вот, по плану Зубова, изобретательные шутники решили на этом сыграть и соорудили приведение. Один сел на плечи другого, пирамиду накрыли белой большой скатертью из столовки, на голову колпак с прорезями для глаз надели, в одну руку фонарь сигнальный, мигающий красным светом дали, в другую швабру и тихонько запустили в комнату, где в это время мирно спал один из машинистов. Для полной остроты ощущений дверь на ключ закрыли. Приведение воет, шваброй машет, фонарь мигает. Машинист бедный вскочил, к дверям рванул, а дверь закрыта. Через пару минут двери, конечно, открыли и свет включили. Парень в угол забился, в ужасе руками машет, головой мотает, крестится. Вахта хохочет. Картина маслом.

Но ведь и второго надо проучить. Первого немного успокоили, посмеялись вместе и уложили его обратно на «спальное» место. У большого кухонного ножа сломали лезвие, белую рабочую куртку машиниста ножом проткнули и с другой стороны сломанное лезвие закрепили. Вареньем вишневым рядом с ручкой ножа намазали и еще изо рта красную струйку пустили. Накрыли все это творение покрывалом, свет выключили и ждут. Тут и второй появляется – его очередь поспать подошла. Свет включает.

– Пора вставать, хватит дрыхать-то! Уступи место другу!

А друг молчит, в покрывало с головой закутан. Машинист покрывало поднимает, а под ним неподвижное тело все в крови и с ножом в груди. А тут свет гаснет и в комнату приведение со шваброй и фонарем заходит. Приведение как завоет. Машинист рванул наружу и по коридору скачками, как заяц, не оглядываясь, несется… Хорошо, что в конце коридора его уже шутники ждали, а то он бы до проходной доскакал.

Прикол вахта оценила, начальника приняли за своего, и дальше Зубову работать стало легче.

В то время атомных станций в стране строилось много. Специалисты нужны были везде. Начальников смен часто переводили с повышением на другие станции.

– Оказывается, ты самый молодой начальник смены не только на станции, но и во всем министерстве, – сказал ему при встрече начальник отдела кадров. – Я передал твои данные, теперь ты в особых списках министерства, жди нового назначения. Меньше, чем на главного инженера или заместителя директора не соглашайся. Но для дальнейшего роста тебе необходимо стать членом партии. Иначе не получится.

В те времена любой руководитель должен был обязательно состоять членом компартии. Взгляды на жизнь и советскую действительность у Зубова с партийной идеологией явно расходились. Илья хорошо помнил историю своей семьи и слова бабушки о коммунистах, но другого выхода не было.

«Буду ходить на партсобрания, платить членские взносы и все, – решил для себя он, – В конце концов, то, что я думаю, это мое дело. В голову ко мне никто не залезет».

Однажды после смены он зашел в кабинет парторга станции.

Парторг – толстомордый, небольшого роста, кругленький крепыш – на АЭС был человек новый, его только что прислали из райкома партии. Говорили, что до этого он был председателем какого-то местного колхоза и под его мудрым руководством колхоз полностью обанкротился. В погоне за планом по мясу он приказал перерезать всех дойных коров и оставил деревню и без мяса, и без молока. Терпеливые колхозники на этот раз не выдержали и устроили бунт. Нерадивого председателя надо было выгнать с работы и из партии совсем, но у него были какие-то высокие покровители то ли в обкоме, то ли в местном райкоме, поэтому решили отправить его парторгом на атомную станцию, дабы под ногами не мешался.

На станции он развил бурную деятельность. По два раза в месяц собирал общее партийное собрание, где по бумажке читал длинные бессмысленные речи. Свое выступление он готовил просто – вырезал из очередной передовицы газеты «Правда» понравившиеся ему абзацы и вклеивал их в тетрадку. С самого начала парторга на станции прозвали «Абзац». Однажды он чего-то там не дорезал и, прочитав бессмысленный набор слов, оглядел притихший зал и сказал:

– Это конец!

– Это – пипец, – тихо добавил кто-то. Зал грохнул от хохота.

С тех его все стали называть «Абзац-пипец».

– Ну что, начальником смены стал, теперь в партию пришел поступать, дальнейшую карьеру делать? – сразу после приветствия ехидно спросил парторг.

– Да, время пришло, осознал, считаю себя достойным, – спокойно ответил Зубов.

– Значит так, – перешел к делу парторг. – Мне, как и вам, сверху спускают план. В этом году надо было принять в партию десять рабочих и только трех ИТР. Если вы в курсе, то у нас партия рабочего класса, а вы, инженеры, – это просто примкнувшие. У меня недобор – трое рабочих. Не хотят нынче работяги в партию вступать, несознательные стали. Ваша задача – привести мне трех новых кандидатов из рабочих, вот тогда и поговорим. Причем, достойных, нам шалопаев не надо!

В вахте Зубов выбрал, по его мнению, трех наиболее «достойных» кандидатов и провел с каждым из них отдельную беседу. Ответ был один:

– Хороший ты парень, начальник. Тебе надо карьеру делать, я тебя понимаю. Но меня ты зачем в это ярмо запихиваешь? Это же членские взносы, целых три процента от зарплаты, и еще на партсобрания ходить надо. Ты извини, но здесь я пас.

– Ладно, подожду следующего года, там будет новый план, – подумал Зубов, он даже и не подозревал, что именно это обстоятельство через несколько лет спасет ему жизнь.

Глава пятая

Французский «Феникс»

На Белоярской АЭС работало два энергоблока. Подходило к концу строительство третьего – уникального, на быстрых нейтронах. Зубов с энтузиазмом взялся за изучение устройства будущего блока. Теперь все свои выходные он пропадал там, на третьем блоке. Реакторы на быстрых нейтронах – будущее атомной энергетики, будущее человечества. Все дело в том, что урана-235, на котором работают реакторы во всем мире, в природе очень мало, всего один процент, все остальное уран-238, который как топливо не подходит. Реактор на быстрых нейтронах вырабатывает электроэнергию и одновременно превращает уран-238 в пригодный для дальнейшего использования в реакторах плутоний, то есть он, сжигая одно топливо, одновременно производит новое. Причем на каждый сожженный килограмм старого получается больше двух нового! Если освоить реакторы на быстрых нейтронах, то человечество получит неиссякаемый запас энергии на долгие тысячелетия. От перспектив захватывало дух. И все бы хорошо, но эти реакторы оказались очень сложными в изготовлении и эксплуатации. Достаточно только сказать, что внутри реактора должен циркулировать жидкий металл – натрий. Только потом натрий через теплообменники передает свое тепло воде, превращая ее в пар, а уже пар и крутит турбины, обеспечивающие производство электроэнергии. Натрий при случайном взаимодействии с водой взрывается и выделяет водород. Две с половиной тысячи тонн жидкого, разогретого до 350 градусов очень радиоактивного натрия постоянно находится в реакторе! Заменить натрий на более безопасный теплоноситель невозможно – таковы законы физики. Изготовить чудо самой современной техники под силу только в очень развитой стране. Реактор на быстрых нейтронах на Белоярской АЭС БН-600 должен стать гордостью советской науки и техники. Многие страны стремились освоить реакторы на быстрых нейтронах, но далеко не всем это было под силу. Мировым лидером в этой области считались французы. У них уже несколько лет успешно работал реактор с красивым названием – «Феникс». По преданию, это птица, которая сгорела в пламени, а потом возродилась из пепла. Франция вообще делает ставку на атомную энергетику. Почти половина всей электроэнергии страны производится на атомных станциях. Своих запасов урана в стране нет, и потому для них очень важно получить вторичный источник топлива. Вообще, ядерные реакторы на быстрых нейтронах хотели иметь многие страны. Планировали их построить и в Германии, и в Японии, но уж слишком сложное оборудование и слишком дорогое.

Зубов все свое свободное время проводил на третьем блоке, изучая сложнейшее оборудование. Он понимал, что без этих знаний главным инженером всей станции не стать. А это была его ближайшая цель – следующая ступенька в карьерной лестнице. Однажды, когда он сидел на уже почти готовом блочном щите третьего блока, в зале появилась необычная делегация. Шесть человек. Необычно одетые, в элегантных ярких костюмах, подтянутые, улыбчивые.

«Французы», – догадался Зубов. В то время у Советского Союза был заключен договор с Францией по сотрудничеству и обмену опытом в области атомной энергетики. Французские делегации уже несколько раз приезжали на Белоярскую АЭС. Зубов подошел поближе. Переводчик – молодой парень в строгом сером костюме бойко заученными фразами рассказывала про реактор БН-600. Делегацию сопровождал главный инженер станции Олег Домов. Все шло хорошо до тех пор, пока не начались вопросы. Оказалось, что в атомной энергетике и вообще в технике переводчик ничего не смыслит. В его словарном запасе явно не хватало специальных технических терминов. На вопросы французов отвечал главный инженер, но при переводе часто терялся сам смысл вопроса и ответы получались, мягко говоря, неверными. Французы явно расстроились. Зубов подошел поближе и в какой-то момент включился в разговор. Его французский, конечно, был далек от совершенства, зато он прекрасно разбирался в технике и знал не только все про реактор, установленный на Белоярке, но и про французский «Феникс». Не так давно он побывал в библиотеке Уральского политеха, где была хорошая подборка специальных технических изданий про реакторы на быстрых нейтронах. В одном из англоязычных журналов, выпускаемых в Европе, очень подробно описывался и французский «Феникс». Статья была на английском языке, но Зубов хорошо владел английским и читал, почти не пользуясь словарем. Внимание французов сразу переключилось на Зубова. Иногда ему не хватало запаса французских слов, и тогда он переходил на английский. Среди делегации выделялся один – высокий, сухощавый, с едва тронутыми сединой вьющимися черными волосами. Он прекрасно говорил на английском, его вопросы были точными, профессиональными. Зубов спокойно и очень подробно отвечал.