Анна

– Ты вправду нашёл три десятка ампул? – с нотой удовлетворения и восхищения спрашивал я, – Что же, в таком случае мы и вправду сохраним ему жизнь, но для начала нужно отдохнуть, он придёт в себя через пару часов, поэтому пока можно отдохнуть и поесть, но перед этим надо запереться хорошенько, чтобы никто к нам не пролез, ведь мы не знаем что происходит на третьем этаже, там может быть в разы больше трупов, поэтому запри все двери, но перед этим принеси пакеты с едой, нужно поужинать, – отвечал я, мой голос затмевался уверенностью и спокойствием, я осознавал, что с этого дня беру себе под ответственность целую группу, пусть пока их и было всего два человека, но этот свет большой, да и путь наш дальний, за такой срок мы обязательно сможем отыскать кого-то ещё. Не зря говорят, что смех продлевает жизнь, именно так и было со мной, в этот самый момент, из-за всплесков эндорфинов, которые я получил благодаря этому шизофренику, тем что заставил меня играть по его сценарию, я обрёл надежду в будущее, я осознал что даже в этом, таком разрушенном, таком опасном мире, где человек стал сродни маленькой бедной овечке, уязвимым, где человек стал жертвой, можно и вправду выжить. Можно создать что-то из ничего, поэтому я был доволен и с полным удовлетворением отправился в санитарную комнату этого отделения, чтобы разведать имеется ли здесь хоть какая-то вода, чтобы смыть всю эту кровь и весь ужас, произошедшего за пару дней. Оказавшись в этой комнате я проверил кран и, о чудо, Бог предоставил нам ещё один шанс чтобы жить на этом свете, здесь была вода, пусть она и была холодной, пусть она пахла каким-то болотом, но здесь и вправду была вода, видимо водоснабжение здесь было местным а не централизованным, а значит где-то была целая канистра воды, по всей видимости на крыше, где собирала дождевую воду и где она отстаивалась.

Долго не мешкая и без доли какого-либо сомнения, потому что я понимал что всё спокойно и всё хорошо и никаких инцидентов не происходит, я решил принять душ, что собственно и сделал, пусть это и была весьма холодная вода и даже несмотря на то что весь сегодняшний день был очень тёплым и солнечным, я всё же содрогался и порой морщился от холодной воды, как только она касалась моего тела, но даже несмотря на этот факт, сейчас, в этом мире эта вода казалась самой лучшей и лучше её пока что, к большому сожалению было не найти. Границы между комфортом и дискомфортом полностью стёрлись в этом мире, их не стало, как не стало и цивилизации, люди, отчасти, сделали большой шаг в эволюции назад, хоть и эволюция не может идти обратно, но по воле произошедшего это произошло и вправду. И теперь каждый должен был адаптироваться к тому, что мы имели, в этому новому миру, который станет для кого-то вечной тягостью, а кого-то же заберёт с собой, в небытие лет.

Когда я принял душ, я смог отыскать в одной палате другие штаны, а в другой я нашёл относительно чистую, но хотя бы не окровавленную рубашку, которую я переодел, предварительно переложив из старой рубашки фотографию неизвестных мне людей, что радовались и улыбались, когда я был уже во всём чистом, от таких моих трансформаций был в шоке Ник, вернувшийся с пакетами еды, он посмотрел на меня непонимающим взглядом, пытаясь понять как я провернул этот фокус.

– Здесь есть вода, а кое-где осталась одежда, вода холодная и уже не свежая, но ты главное её не пей, а так можно принять душ, иди, а я пока проверю нашего спасителя, – отвечал я, сразу предваряя все его возможные вопросы.

– Никогда не подумал бы, что можно вот так радоваться обычной воде, но это и вправду чертовски радует меня, тогда я пошёл. – со счастливой улыбкой на лице ответил Ник и пошагал в санитарную комнату, на которую я предварительно указал ему рукой, а сам же в это время и вправду пошёл в процедурную, где в это время продолжал лежать незнакомец, который по всей видимости сейчас всё ещё спал, по крайней мере я надеялся на это, в виду того что я не знал правильной дозировки галоперидола я мог его совершенно запросто убить этой ампулой, поэтому я посматривал на его грудную клетку, которая каждую минуту то поднималась, то опускалась, что говорило о том что он жив, да и потом, если бы он умер, то он обязательно нас об этом уведомил бы, попытавшись нас сожрать, поэтому я был спокоен в этот момент, но всё же очень сильно хотел спать, я не знал сколько было времени за окном, потому что в отделении не было часов, да и я их не имел, а иных способов узнать время у нас и не было, да и имеется ли вообще хоть какой-то в этом смысл? Спрашивал я сам себя, осознавая, что попал в совершенно иной мир, в котором даже время будет самой последней нуждой, но судя по пейзажам за окнами уже близилось к полночи. Я достал пару банок фасоли в томатном соусе и при помощи ножа, который нашёл в полицейском участке вскрыл их, поставив на стол, затем достал батон хлеба и разломал его на три части, в надежде что пациент проснётся ночью и мы успеем его накормить и опросить, ибо ложиться спать с человеком имени которого мы даже не знали, который плюс ко всему ещё и является шизофреником, было таким себе предложением. Когда Ник уже вышел и переоделся, я сидел за столом на медицинском посту и ел свою фасоль, периодически закусывая её хлебом.

– Проходи, всё уже готово, нужно поесть, а потом разбудим этого паренька и допросим, опасно ложиться спать не зная о нём ничего, – отвечал я, попутно с этим поедая свою фасоль, Ник в этот момент подошёл тоже и сел на стул, что стоял неподалёку от поста, он взял свою банку фасоли и принялся её есть.

– Кто бы мог подумать, что однажды я окажусь в какой-то заброшенной чёртовой психушке, в компании с каким-то мужиком и шизофреником в придачу, – с усмешкой проговорил он, посматривая то на меня, то в свою банку, меня это безусловно тоже рассмешило и заставило улыбнуться.

– Вот что-что, а для меня более неожиданным и нежданным являлось то, что я увёл машину у своего начальника, с которым работал всего два месяца, но самое главное в этой истории именно то, что наш начальник был ещё тем не простым человеком, во всех планах, начиная от того что он был признанным челюстно-лицевым хирургом во всём штате и заканчивая его весьма скверным и не самым лучшим характером и сейчас я езжу на его ауди по разным штатам, когда он в это время либо уже мёртв либо в заложниках у военных, уж этого нам наверняка не узнать, – говорил я, периодически посмеиваясь и улыбаясь, в отделении уже было весьма и весьма темно, фактически кромешная темнота и видно было лишь эти жёлтые обшарпанные двери палат, когда мы доели нас начало клонить в сон, мы уже фактически были готовы лечь спать, полностью наплевав на то что с нами был неизвестный человек, больной шизофренией, но стоило лишь моим глазам начать закрываться, как мы с Ником услышали шумы из процедурной, сначала громкий звон, будто что-то стеклянное упало на плитку пола, а потом и шаги, за которыми последовал скрип открывающейся двери, я сидел с открытыми глазами, в тот момент когда перед нами оказался тот самый шизофреник, судя по его спокойному и на первый взгляд даже здоровому выражению лица, можно было предположить что лекарство подействовало и что он вправду пришёл в себя. Он стоял на ногах и с недоумением смотрел на нас, или пытаясь вспомнить кто мы такие или пытаясь понять, зачем мы здесь.

– Ты уже пришёл в норму? Это я, это мы, ты сегодня вечером нас спас, помог пробиться через толпу обращённых, – начал первым я, чтобы не возникало лишних вопросов и он смог нас вспомнить, когда я сказал ему это, он наморщил лоб, а затем закрыв за собой дверь и подойдя к креслу, что стояло по другую стену от поста начал говорить.

– Здравствуйте, уважаемые выжившие, да, я вас помню и рад что вам удалось спастись, – его голос был крайне и крайне необычным, настолько вежливым и учтивым, что на миг даже показалось что сегодня вечером я успокаивал совершенно иного человека, – Я сразу прошу прощения за инцидент произошедший вечером, мои доктора зовут это болезнью, но это, к счастью, дар, увы, с ним я совладать не в силах. – закончил он свой небольшой монолог, я уловил взгляд Ника, который смотрел на него непонимающим взглядом и какой-то недоброй улыбкой.

– Итак, в виду того что ты помог нам и спас нас, я как лидер этой группы, готов принять тебя в наши ряды, но для начала мне нужно знать твоё имя, представься. – усевшись за столом удобнее и развернувшись к нему полностью лицом, словно мы находились на собеседовании, задал вопрос я, ожидая от него ответа.

– Да, сэр, конечно. Моё имя Макс Кэмерон, я живу здесь с самого рождения, хотя род мой совершенно не из этих мест, – отвечал он и судя по его широкому ответу я понял, что он весьма разговорчив, а значит сможет рассказать нам очень многое и это меня действительно радовало, – А как обращаться к вам мистер и к вам? – вдруг неожиданно задал встречный вопрос Макс, посмотрев сначала на меня, а затем на Ника.

– Я Хирург, а это Ник, – не дожидаясь ответа Ника проговорил я, – Ты сказал, что из других мест твой род, так откуда же и самое главное как и почему ты оказался в этих местах? – продолжал спрашивать я, улавливая его спокойный и размеренный взгляд.

– Семья моего отца из Нидерландов, после развода с матерью, я остался с ней, и она привезла меня вместе с отчимом сюда, в эти столь не самые лучшие места. А оказался я тут по воле случая, мои врачи говорят, что я употреблял наркотики, а как говорил санитар Джек, моя, простите, крыша на фоне злоупотребления поехала по наклонной плоскости, но это конечно же не так, ведь я ничего не употреблял, я лишь пытался открыть чакры своего дара, дара привидения и я смог это сделать в полной мере, – несмотря на комичность его слов, выражение его лица было совершенно спокойным и даже отчасти серьёзным, я видел как Ник чуть ли не смеялся, безусловно было смешно и мне, но всё же я выдерживал нейтралитет, чтобы не дай Бог не потерять его волну говорливости.

– Что же, хорошо, мы с Ником тебе верим, в виду этого я задаю тебе главные вопросы: чем ты можешь быть полезен нашей группе? И что произошло в этом месте и, самое главное, как тебе удалось выжить здесь? – спрашивал я, словно был строгим полицейским, который поймал мальчишку, которого застал за курением марихуаны.

– А вам, уважаемый, неизвестно что ли? Случилось то, что я предсказывал пару недель назад, сошёл мор на эту Землю за грехи её, из могил восстали мёртвые и пошли в свой путь, уничтожая всё на пути, а всадники самого дьявола, что носят военную форму и служат чёрной нечисти помогают мёртвым, пополняя их войска, а затем будет следовать предательство, мёртвые заберут жизни всадников, тем самым забирая господство в этом мире в свои руки, – в этот момент он бредил снова, но не был в припадке и был в светлом сознании, выражение его лица было серьёзным и даже строгим, – Когда сюда пришли военные, они начали говорить о том, что первым рейсом они забирают медицинский персонал этого адского очага, а следующими автобусами заберут и нас, как только всех врачей забрали из этих бренных мест, нас заперли и велели ждать, а когда мы увидели как приехал всего один автобус, я осознал неладное, ведь в этом автобусе было всего десять мест, я на таком ездил в школу, а нас здесь, простите, было два десятка, тогда я сразу же ушёл в процедурную и укрылся под знамениями Гогенцелорна, на шкафу, это меня и уберегло, когда военные вошли в это заведение и расстреляли всех моих друзей вместе с недругами, которые пичкали меня каким-то пилюлями, а потом я встретил вас, я услышал как вы убивали мёртвых и понял, что именно вы и есть спаситель этого мира, – рассказывал он, периодически поправляя свои длинные волосы себе за уши.

– Это весьма подробный, я бы сказал развёрнутый ответ, за что мы тебе безусловно благодарны, но ты не ответил на один вопрос: чем ты можешь быть полезен для нашей группы? – я слушал его наполовину безумный, но наполовину и разумный, отчасти, рассказ и зная о вероломствах военных, которые я видел своими собственными глазами, этому юноше можно было верить, я взглянул на Ника и одобрительно кивнул ему головой, давая понять что всё в порядке и ему можно верить, Ник уловил этот взгляд и спокойно выдохнул.

– Вы разве не услышали? – строго спросил он, – Я умею предсказывать будущее, я знаю что будет дальше и я крайне везуч, я знаю испытания, какие вы мне дадите и ещё, я очень хороший дипломат, я буду полезен этой группе, вскоре она станет огромной, просто невероятно большой, поэтому я важный компонент этой команды, – продолжал он свой рассказ, но уже без строгости, а даже с долей радости и какой-то веры, истинной веры что текла из его уст, да, он был болен и большая часть всего что он говорил была кромешной чепухой и бредом, но всё же он не врал нам в главных фактах и это было важно.

– Что же, я внимательно выслушал твои слова, я готов принять тебя в группу, но лишь с одним условием, один раз в 72 часа я буду колоть тебе этот препарат, это главное условие чтобы быть в нашей группе, в противном случае я просто не смогу принять тебя в свои ряды, – говорил я, поднимая со стола упаковку с галоперидолом и покачивая её в руке, я ловил его такой беспокойный и отрешённый взгляд, повисла короткая пауза, – Это необходимо. – в конце добавил я.

– Да будет твоя воля, Хирург, коли, но делай это не больно, я боюсь боли, а теперь пора спать, нам завтра нужно рано выезжать, ведь часть пути мы будем продолжать пешком. – с уверенностью он сказал очередные свои “предсказания” и не дожидаясь моего ответа или же ответа Ника, он поднялся с кресла и отправился в одну из палат, которая по всей видимости была его, я ради интереса даже проследил за ним и увидел как он лёг в самую крайнюю кровать и укрылся одеялом отворачиваясь к окну. Заметив, что всё в порядке и что всё спокойно, я вернулся обратно.

– Пора спать, он прав, нужно выбрать одну из палат, не на полу же спать, когда целое море мягких кроватей, – проговорил я, смотря на Ника.

– Но подожди, почему ты решил его оставить? – с недоумением в голосе спросил Спенсер, поднимаясь со стула и ставя банку от фасоли на стол.

– Понимаешь этот мир итак уже умер, в нём нет света, в нём сплошная кромешная тьма, да, пусть это покажется абсурдом, пусть это покажется бредом и весьма непродуманной вещью, но всё же своим бредом он будет способен вселить надежду в души других людей, ведь он отчасти прав, мы рано или поздно наберём новых людей, им будет нужна мотивация, я не вижу света в этой жизни, он же видит этот свет и пусть хотя бы он его даёт другим, признайся, ведь тебя же тоже тронули эти слова? Неужели ты не ощутил прилива каких-то сил, которые могли бы заставить тебя идти дальше вперёд? – объяснял я, пытаясь донести свою мысль до его разума.

– Возможно в этом ты и прав, но всё же… Отчасти, это довольно эгоистичный поступок использовать его ради какого-то нематериального блага, – включая благодетеля, но всё же с осознанием и пониманием необходимости этого, отвечал он.

– Именно поэтому в этом мире нет света, мы тоже не свет. – ответил я, а затем, даже не дожидаясь его ответа спокойной походкой со вздохом отправился в первую попавшуюся палату и улёгся в постель, что располагалась подальше от окна.

Ночью здесь было весьма прохладно, поэтому я решил укрыться, благо с одеялами тут проблем никаких не было. Сон подкрался ко мне также незаметно, как и во все последующие ночи со дня падения этого мира. Либо тому было следствие тяжёлая изнемогающая усталость, которая одолевала меня за все эти дни, либо же какие-то возвышенные силы дарили мне спокойный сон, насыщающий мой организм новыми энергетическими потоками, для нового дня, как компенсация за всё что произошло в этом мире. Это была очередная ночь, когда поток моих мыслей не терзал мой разум и не генерировался с колоссальной скоростью, как это бывало ранее. Я просто лёг на эту не самую мягкую, но по сравнению с тюремным полом самую прекрасную кровать и не заметил, как мои глаза закрылись, а я отошёл в царствие Морфия, уходя настолько глубоко, насколько это было возможно. В своей обыденной жизни я давно уже не видел снов, она стала настолько серой, однобокой и однообразной, что видеть сны было для меня уже чем-то необычайно удивительным, не знаю что было тому причиной, отсутствие ярких событий, отсутствие положительных эмоций, а может я и видел эти сны вовсе, но просто к утру всё стиралось до полнейшего опустошения моего разума. Но даже эта ночь, что стала весьма и весьма насыщенной для меня на события и более того, крайне комичной, тоже протекала без каких-либо снов.

Когда подступала утренняя пора и уже начинало подниматься солнце, оно безусловно заглянуло и в мою палату, в виду огромных окон, на которых вовсе не было и намёка на хоть какие-то занавески, я заворочался во сне и попытался отвернуться к стене, хоть итак лежал очень далеко от окна, но даже это не спасало меня, в этот день с самого раннего утра было необычайное зарево солнца, или это была особенность этих земель, чем ближе к Мексике тем ярче, жарче и насыщеннее солнце, или эта сторона палат была действительно настоящей пыткой для пациентов, потому что им приходилось терпеть такие утренние деньки изо дня в день, по много недель и кому-то, по много лет. Наконец не желая терпеть этой муки, потому что помимо этого яркого лучезарного света, солнце уже начало греть, мне стало жарко и я просто напросто встал, оделся и вновь последовал в санитарную комнату, чтобы хотя бы умыться и прийти в форму, пока другие спят, я намеренно не стал никого будить, потому что хотелось побыть ещё немного здесь, чтобы попытаться понять некоторые детали произошедшего здесь и найти чего-то съестного. Умывшись я вдруг на минуту замер и понял, что Макс мог в чём-то нам соврать, но проверить его слова можно было запросто, ведь на каждого из постояльцев этих мест обязательно имеется история болезни, где подробно изложен анамнез их заболевания и развёрнутый анамнез жизни, я прошёлся по коридору на цыпочках, чтобы не разбудить никого и дойдя до медсестринского поста я полез в одну из тумбочек, где вчера и заметил эти самые истории болезней. Я начал рыться в них, перебирая то одну, то вторую, то третью и наконец нашёл нужную мне, на жёлтой от старости, потёртой бумаге около колонки “Фамилия и имя” красовалось имя, написанное жирным и уверенным шрифтом: “Макс Кэмерон”, я присел за стол и принялся перелистывать эту историю, она была крайне и крайне толстой, я успел даже заметить, что эта история была даже толще чем все остальные, это не могло меня не заинтересовать и дойдя до листа совместного осмотра, в графе анамнез заболевания я и вправду нашёл очень широко развёрнутые записи его лечащего врача, почерк этого врача был не самым разборчивым, к огромному сожалению, но после двухлетней совместной работы в резидентуре с врачом, которая писала просто чертовски непонятно, этот почерк я мог читать более чем уверенно.

“Макс Кэмерон начал употреблять наркотические средства с 1968 года, в возрасте 16 лет, начало их употребления связывал, со слов самого пациента с проблемами обусловленными переживаниями в личной жизни, семья, девушка, употреблял ЛСД, затем перешёл к употреблению кокаина и в возрасте 17 лет впервые попробовал мефедрон и героин, в дальнейшем многократное количество раз попадал в наркологическое отделение, откуда выписывался в состоянии ремиссии, около полугода назад не вернулся домой, был обнаружен в психиатрическом диспансере города Остин, штат Техас с признаками парафремной шизофрении, по рекомендациям матери пациента был переведён в психиатрическую больницу в штате Теннесси по между проживания, где пребывает и по сей день. Периодически происходит обострение состояния, сменяющиеся маниакальными и депрессивными психозами, в моменты маниакальных психозов ведёт себя возбуждённо, громко кричит, скачет и утверждает, что наступит конец света, который захлестнёт всех и лишь некий спаситель, что придёт за ним в тёмной ночи спасёт весь мир. А периоды депрессивного психоза, выражаются суицидальными попытками и нередко подавлением общего состояния, что выражается в виде угнетения состояния, адинамии и ухудшения настроения вплоть до слёз.” – всё это было написано в его истории, в графе анамнез заболевания, но история была настолько большой, что прочитать за такой короткий срок времени было нельзя, поэтому я сразу же пролистал жёлтые потёртые страницы вплоть до дневниковых записей, что были сделаны врачом в день падения мира, запись была сделана в 9:00 утра, “Макс Кэмерон вёл себя крайне агрессивно и требовал закрыть все двери и прекратить амбулаторный приём, с его слов, он уверял что в здание войдут люди с автоматами, которые в угоду обращённых убьют всех пациентов, а врачей заберут в рабство для выполнения долго, на благо тьмы, зрачки на момент осмотра расширены, сердцебиение и дыхание учащено, была сделана инъекция галоперидола в объёме 1 мг, пациент уснул.” – это был последний дневник, после которого не последовало новых записей, что было связано с тем, что всё действительно началось. И судя по тем данным, которые были указаны в истории, меня настораживало лишь одно: почему врач не описал симптоматику видений некого Бога и бреда что следовал за ним, а лишь симптомы маниакально-депрессивного синдрома и попытки прийти к спасителю. Ошибка врача? Или же клиника начала и вправду усугубляться и к прошлым симптомам присоединились ещё и видения того самого, кого он называл “Гогенцелорном” и “птицей Гагенцелярикс”. Вдруг, в какой-то момент времени я вспомнил его слова о том, что за несколько недель до произошедшего он, якобы предсказал падение этого мира, мне стало крайне интересно насколько всё это правда и тогда я решил пролистать дневники на две недели назад от дня апокалипсиса. Обнаружил я дневник совершенно другого врача, его почерк был более размеренный, ровный и отчётливо читаемый, это был по всей видимости дежурный врач, так как эта запись была сделана в воскресенье, в виду того что писал другой врач, его записи были более сухими и узко конкретизированные, без широких словечек, что писал его лечащий врач: “На момент осмотра находясь в состояние маниакального психоза утверждал о том, что через две недели произойдёт конец света и из могил восстанут мертвецы, которые унесут человечество и займут лидирующие позиции в мире, превратив человечество в добычу и жертву монстров, а некоторые люди, с тяжёлом обмундировании сыграют по их сценарию и помогут в уничтожении человечества. Сделана инъекция галоперидола 1.5 мг, пациент уснул” – этими словами обрывался этот дневник, а за ним следовал следующий, написанный рук того самого, прежнего врача, но какой-то объективно-важной информации он не содержал, как и следующий, словно он специально сделал такой выбор и лишил мир шанса на спасения, без возможности их переубедить, когда я стал листать дневники дальше, я услышал звуки из палаты, где спал Макс, я решил быстро спрятать эту историю и унести её с собой, в надежде найти что-то интересное потом, афишировать при нём всё это мне не хотелось, хотя бы по той простой причине, чтобы не спровоцировать очередной припадок, который мог бы оказаться фатальным не только для него, но ещё и для нас. Я положил историю болезни в сумку, где лежало наше оружие и увидев его лицо, которое в тот же момент сверкнуло подле меня я взглянул на него снизу вверх, а затем поднялся из-за стола.

– Нам нужно собираться, собирай вещи, если здесь есть еда и ты знаешь где она, то бери, но только не бери ничего лишнего, лишь всё самое необходимое и важное, – сухо ответил я, без доли эмоций и пошёл прочь, в палату где спал Ник, я понимал что теперь у меня есть целый арсенал информации о Максе и в случае чего мог контролировать его, либо убить, морально я был к этому готов, если была бы в этом нужда, то я сделал бы это. Я громко постучался в эту тонкую дверь, замечая, как она прогибается под моими костяшками пальцев.

– Пора вставать, хватит спать, собирай вещи и выдвигаемся, – громко крикнул я, прислушиваясь к звукам за дверями, судя по которым он услышал меня и промычал что-то неразборчивое, поняв, что он меня услышал я удовлетворённо отошёл от двери и последовал изучать здесь всё при ярком свете солнца. Я надеялся, что смогу найти здесь что-то полезное, потому что во вчерашней ночи и суматохе, которая возникла из-за представлений, устроенных Максом, мы толком ничего и не смогли здесь изучить, кроме поисков своего “спасителя”.

Обходя палаты второй раз я во всей полноте удостоверился, что здесь и вправду было невероятно светло и даже ярко и то как пациенты проводили свои дни в этих местах на протяжение длительных дней, для меня и вправду было загадкой, словно это была некая форма пыток над людьми, обходя палаты, я заметил одну из дверей, которая не была отмечена никакой табличкой и эта дверь была несколько больше по размерам чем остальные и была по всей видимости из какого-то железного материала, отварив её с осторожностью и опаской, я увидел что это было весьма и весьма просторное помещение довольно больших размеров, из-за того что по ту сторону двора располагался широкий и высокий дом, который ограждал это место от ярких и прямых солнечных лучей, поэтому здесь было даже несколько прохладнее чем в палатах, как я успел заметить, по центру этого зала стоял 21 стул, с удобной спинкой, по всей видимости психиатры проводили здесь коллективные семинары, такую практику врачи-психиатры использовали уже очень давно, помимо всего прочего здесь было несколько шкафов и тумб, которые к огромному сожалению были пусты, за исключением лишь одного шкафа, который был наполнен множеством книг по психиатрии и психологии, это нам ничем не помогло бы, поэтому я не стал даже изучать их, просто покидая это помещение, предварительно захлопнув за собой дверь. Рядом с этой комнатой располагалась ординаторская, дверь в которую была широко распахнута, но стоило мне очутиться тут, как я увидел кромешный хаос, стулья были разбросаны, а столы сдвинуты с их привычных мест, один стол был плотно придвинут к двери, будто им кто-то создавал баррикаду или просто подпирал эту самую дверь, как однажды это делали медсёстры в моём госпитале, когда всё только начиналось. Я пошарился по внутренним полкам стола, тумбам, но находил лишь какие-то книги, либо рукописные записи, даты на которых были крайне далёкими от нынешних лет, вероятно хранились здесь по много десятков лет и никто даже не удосужился их выкинуть, а быть может для кого-то они представляли какую-то особую значимость и именно поэтому их никто не трогал, но бегло пробежавшись по строкам ровного и весьма красивого, фигурного текста я не нашёл ничего важного, что могло бы помочь нам с выживанием. Вдруг, краем глаза я заметил старый небольшой холодильник, поэтому просто откинув рукописи в сторону я подошёл к холодильнику и открыл его, существенно ничего особенного там не было, лишь стеклянная банка с молоком, которое по всей видимости ещё было свежее и его было больше половины в банке, а также несколько заветренных и слегка сморщившихся яблок, всё это скудное содержимое холодильника я достал и вынес из ординаторской.