Сансара. Оборот третий. Яйца Нимиры
– Всё будет хорошо, Яйцерина, – сказал я.
– Отпусти меня! – визжал Смит. – Убери свои грязные отростки, урод, или они убьют её!
Я уже почти совсем было решился поставить полудурка на землю, как вдруг расстановка сил неожиданным образом изменилась.
На яйцо с ножом невесть откуда спикировал ворон.
– Кастрррррация! – каркнул он и тюкнул клювом.
В скорлупе образовалась маленькая дырочка.
Яйцо задрожало. Нож выпал из невидимой руки. С диким воплем злоумышленное яйцо рвануло к выходу, оттолкнув меня.
– Не упади – мозги расплескаешь, – дружелюбно напутствовала его Диана, входя в наш боевой закуток; следом за ней молча шла Фиона. – Так, в двух словах, кто тут наши?
– Это вражина, – сказал я, аккуратно отдав ей Смита. – И вон тот, рядом с Яйцериной, справа.
Диана, что-то проворчав, поднялась на цыпочки и поставила Смита на крышу сарая, одного из двух, что образовывали закуток.
– Что ты делаешь? – орал Смит. – Что ты натворила? Сними меня отсюда!
– Нафига? Ты и там отлично смотришься, – пожала плечами Диана. – Сиди тихо, жди восход яичницы.
Фиона тем временем подошла ко второму злому яйцу. То попятилось, отступая от Яйцерины.
– Я ничего не делал, – заголосило яйцо. – Я просто пошёл с ребятами, думал, это всё какая-то шутка!
– Весь ваш мир – большая унылая безалкогольная шутка, – мрачно заявила Фиона и потянулась к яйцу руками.
– Не надо! Не-е-ет!
Яйцо оказалось на втором сарае.
– Шалтай-Болтай залез на сарай, – оценил я. – Круто, чё. Поздравляю с безоговорочной победой. А алкоголь, кстати, тут есть. Только, скажем так, весьма своеоб… А-а-а!
Вскрикнув, я повалился на землю опять. Приступ вернулся.
– Что такое? – склонилась надо мной Диана.
– Спина! – простонал я.
– Что со спиной?
– Болты, мать их так!
Диана странно замолчала, я только видел её крайне обеспокоенное лицо.
– Костя? Что с тобой? – подлетела ко мне Яйцерина. – Что я могу сделать?
Хрен бы знал… Боль потихоньку унялась, но ощущения неприятные оставались. Голова кружилась.
– Так, пошли-ка для начала домой, – решила Диана и подлезла мне под правую руку. Под левую, не дожидаясь приглашения, нырнула Фиона.
– О, – сказал я, как только вышли из закутка. – Яйцерина, вон твой папка бежит.
К нам и вправду нёсся Яйцерик в компании пяти-шести других яиц, одно из которых тащило вилы.
– Всё нормально, – крикнула им Диана. – Ситуация под контролем. Злоумышленники успешно покараны, и всё такое…
Тем не менее, мне под нос сунули вилы.
– Не место тебе у нас, – старческим голосом произнесло яйцо.
– Знаю, – кивнул я. – Как раз над этим вопросом работаем. Яйцерик! Домой-то пустишь?
– Что ты сделал с моей дочерью? – заорал Яйцерик, стоявший рядом с парящей в воздухе Яйцериной.
– Папа, он ничего не сделал! – горячо возразила Яйцерина. – Он спас меня! Если бы не он, эти негодяи убили бы меня!
– Смит на сарае слева, – сказал я. – На сарае справа – другое яйцо, с неустановленной яичностью.
– Яйцеглист! – процедил сквозь несуществующие зубы старик с вилами и убрал сельхозорудие от моего лица. – Эк вы их… смешно посадили.
Яйца засмеялись с облегчением. Смит и Яйцеглист сидели тихо, поняв, что влипли. Атмосфера немного разрядилась.
– А ты молодец, урод! – Старик дружелюбно стукнул меня рукояткой вил по плечу, едва не задев голову Фионы. – Не так уж плохо для яйца столь дурацкой формы.
– Спасибо, что защитил жизнь и честь моей дочери, Костя Старательное Яйцо, – торжественно сказал Яйцерик. – Что я могу для тебя сделать? Как отблагодарить?..
– Прилечь бы! – простонал я. По спине прокатилась очередная волна боли.
***
Всю ночь я провалялся лёжа на животе в полубредовом состоянии. И спать не спал, и не спать не не спал… тьфу, фигня какая-то. Тут и загадочное ничегошнее пойло роль сыграло, и боль в спине.
Иногда, открывая глаза, я видел Диану. Иногда – Яйцерину. Обе выглядели крайне обеспокоенными моей дальнейшей судьбой.
Утром полегчало, в голове прояснилось. Я перевернулся на бок под одеялом и увидел дремлющую в кресле Диану. Несколько секунд полюбовался, потом решил, что пора включать Костю и сказал:
– Не спи, замёрзнешь! Я б согрел, но пока не в лучшей форме.
Диана тут же открыла глаза, потянулась. От сна к бодрствованию она переходила чуть ли не мгновенно.
– Давно у тебя это началось? – деловито спросила она.
– Только что, – усмехнулся я. – Польщён, что ты заметила. Не принимай особо на свой счёт, это каждое утро так.
– Костя, я тебе сейчас нос сломаю! – рявкнула Диана. – Можешь в серьёзный режим переключиться? Я пытаюсь высчитать, сколько тебе осталось!
Вот от этих слов шутить мне резко расхотелось.
– В смысле, «сколько осталось»? – Я сел в постели, широко раскрыв на Диану глаза. – Подумаешь, спину прихватило, с кем не бывает!
– У тебя в спине – имплантаты погибшего мира. Соображаешь, что это значит?
– Нет!
– Вся материя, созданная в этом мире, должна исчезнуть, – грустно проговорила Диана. – Имплантаты разрушаются, выбрасывая в твой организм продукты распада. Вот, смотри!
И Диана показала пистолет, который отобрала у вдовы Монтрезо. Выглядел он плачевно. Половину ствола как будто термиты сожрали.
– Ну и нехай себе разрушаются, – пожал я плечами. – Отгниют, да отвалятся! Ну потерплю немного, чё там.
Диана покачала головой:
– Ты не понимаешь… Эта хрень замыкает на себя твою нервную систему. Она – твой дополненный позвоночник. Когда она исчезнет, ты останешься в лучшем случае парализованным, в худшем… Не будем о худшем, – решила Диана, глядя на мою вытянувшуюся физиономию. – Так когда начало болеть?
– Ночью и начало, – буркнул я, осваиваясь с новыми неприятными мыслями. – Когда эти полудурки напасть пытались.
– Пил перед этим?
– Угу. Хрень, которой не существует, но в голову бьёт на отличненько.
– Ясно. Значит, так. С этой минуты тебе запрещается пить и влипать в идиотские ситуации. Береги нервную систему, береги спину.
– Охренеть! – воскликнул я. – И долго я тут беречься буду?
– Долго, Костя! – повысила голос Диана. – Пока я не найду способ отсюда свалить и найти одного старого друга…
– Опять старый друг?! – взвился я.
– Сказала же, не нервничай! – Диана топнула ногой. – Этот человек – подпольный хирург, специализирующийся как раз на имплантатах, модификациях тела. Я найду его, приволоку сюда, и он тебя починит. Окей?
– Нихрена не окей! – категорически возразил я. – Никуда ты одна не потащишься. Я – с тобой.
– Не доверяешь? – прищурилась Диана.
Не без того… На астероиде она меня раз уже бросила. С тех пор мы, конечно, сблизились куда сильнее, но всё равно осадочек остался. Ответить я, однако, не успел, потому что как раз в этот момент дверь открылась, и в комнату вошли два яйца.
– А, Яйцерик, – кивнул я. – С добрым утром. Сейчас встану, и отведаем вашей потрясающей Благодати!
Я подумал, что если пустота из местной рюмки так башню рвёт, то, может, и от Благодати польза какая-нибудь появится.
– Ложись, Костя Старательное Яйцо, – сказал Яйцерик. – Это доктор Яйцедок, он заходил осмотреть меня, и я уговорил его заодно взглянуть на тебя.
– Ложись-ложись, – подхватила Диана. – Лишне не будет.
Я улёгся на живот, подставив спину доктору. Не почувствовал ровным счётом ничего, но Яйцедок явно нависал где-то там.
– Никогда такого не видел, – услышал я его бормотание. – Надо же… Полное отсутствие скорлупы…
Я прикрыл глаза. Да уж, крайне полезный доктор.
– Кстати, Костя, я могу тебя поздравить, – сказал Яйцерик.
– С чем? – поинтересовался я.
– А ты не заметил?
– Яйцерик, давай без загадок? – поморщился я. – Чего случилось-то?
– Ты пробудил своё внутреннее яйцо!
– А? – Я даже глаза открыл и посмотрел на Яйцерика.
– Минувшей ночью, защищая мою дочь, ты научился отличать одно яйцо от другого. Теперь я смогу доверить тебе всё, о чём мы говорили!
Глава 6
Сегодня, кажется, был международный день хороших новостей. Как только я оделся и собирался уже было выйти в столовую, на руке ожил позабытый браслет. Я обрадованно тыкнул кнопочку, чтобы принять вызов.
– Наконец-то я вас нашёл! – торжественно провозгласил слегка искажённый крохотным динамиком голос Шарля. – Вы ещё живы?
– Твоими молитвами, гений! – усмехнулся я. – Когда нас заберёшь?
– Костя, тут всё непросто.
– Да кто б сомневался. Гравицапа перегорела?
– Не понимаю, о чём ты. Я трачу на этот канал огромное количество энергии, которой у меня и так всего ничего. Попасть к вам я не сумею, нет орбитальных порталов. Постарайтесь переместиться куда-нибудь поближе. В мире, где вы находитесь, есть статичный портал?
– Есть!
– Куда он ведёт?
– Ща, погоди!
Я выскочил из комнаты, тряся левой рукой и показывая на браслет пальцем правой. Диана, помогавшая Яйцерине накрывать на стол, тут же смекнула, в чём дело, и кивнула.
– Портал! – воскликнул я. – Куда он ведёт?
– S-M89623/J, – без запинки сказала Диана.
– Слышу, – отозвался Шарль. – Это мне уже по силам. Там и встретимся. Вызови меня сразу же, как переместитесь. И поскорее! Меня, кажется, заметили на орбите… Конец связи.
Браслет замолчал. Я опустил руку.
– Слыхала? – сказал Диане. – Он нас там сразу и подберёт. Я лучше в каюте поваляюсь. Шарль – гений, может, тоже чего придумает.
– Заткнись! – вдруг шикнула на меня Диана, широко раскрыв глаза.
– Чего? – не понял я.
Этими же самыми глазами Диана указала на Яйцерину, которая, паря в полуметре над полом, ставила на стол пустые тарелки. Цвета она при этом была бледно-жёлтого. И молчала. Мысленно прокрутив в голове всё сказанное сейчас, я добавил это к сказанному и произошедшему вчера, и у меня началось нехорошее предчувствие.
– А, Костя! – В столовую вошёл Яйцерик. – Встал?
– Угу, – осторожно сказал я, в кои-то веки боясь, как бы чего лишнего не ляпнуть.
– Хорошо. Садись. Сейчас мы всё обсудим.
Я сел. Слева от меня оказалась Яйцерина (она висела над стулом, не касаясь его), справа – Диана. Последней к нам присоединилась Фиона.
Я взял ложечку. Диана и Фиона повторили жест за мной. Н-да, блин, чувствую себя – как отец двух слабоумных дочек…
Зачерпнул ничего с тарелки, положил в рот, пожевал и проглотил. Прислушался к ощущениям. Хм. Хм…
– Чувствуешь благодать? – спросил Яйцерик.
– Что-то чувствую, – не стал спорить я.
Чувство было странное и непонятное. Несмотря на то, что желудок оставался пустым, он потихоньку переставал подавать признаки голода. Жуть, до чего неприятно, а вернее непривычно. Нет уж, благодать благодатью, но на шашлычок я Фиону всё-таки разведу.
– А я ничего не чувствую, – проворчала Фиона.
– Это потому, что в вас пока ещё молчит яичность, – пояснил Яйцерик. – Тогда как в Косте она пробудилась.
– Ура, – скромно сказал я и вкинул ещё одну ложку благодати.
Фиона и Диана терпеливо повторяли за мной. Яйца же сидели неподвижно, видимо, потребляя благодать каким-то особенным, исключительно яичным бесконтактным способом.
– Итак, – сказал Яйцерик, когда я, устав от непонятных ощущений, положил ложечку. – Настало время поговорить. Всё происходит так быстро, и я… я немного…
Тут Яйцерина, необычно молчаливая этим вечером, подала голос:
– Что с тобой, папа? Зачем приходил Яйцедок?
Воцарилось тяжёлое молчание. Я переглянулся с Дианой. Она пожала плечами – видимо, не больше моего понимала.
Яйцерик вздохнул:
– Не хотел тебе говорить, пока не буду знать наверняка… Я тухну.
Яйцерина вскрикнула и побледнела. С лёгким стуком опустилась на стул.
– Да, дочка, как бы грустно ни было, но это – факт, с которым тебе придётся смириться, как смирился с ним я. Внутри меня неоперабельная тухлость, и она растёт с ужасающей скоростью. В лучшем случае мне осталось прожить яйцо, или два…
– Нет! Нет, папа! – Яйцерина спрыгнула на пол, подкатилась к стулу отца, подпрыгнула и, подвинув его, очутилась рядом с ним. – Этого не может быть! Яйцедок ничего не соображает! Давай увезём тебя в город? Там есть клиника с настоящими специалистами. Можно будет сделать полное переливание желтка…
– Прекрати! – неожиданно жёстко оборвал её Яйцерик. – Переливание желтка? И кто я тогда буду? Я более не буду твоим отцом! Нет. Я – яйцевер, и я умру яйцевером. Мы не признаём никаких переливаний. Если тухлость коснулась меня – значит, такова воля Высшего Яйца.
Отчётливо всхлипнула Фиона. Я покосился на неё. Сидит, слёзы утирает. Чувствительные они, алкаши эти… даже если выпить не дают. Диана держалась молодцом. По её непроницаемому лицу невозможно было даже сказать, сочувствует она разыгравшейся сцене, или мысленно ржёт.
– Вот тебе мой завет, дочка, – продолжал Яйцерик. – Я вижу, что ты нашла свою судьбу. Так держись за неё, ибо эта судьба – судьба всех яйцеверов. Костя Старательное Яйцо! Подойди сюда.
Я подошёл, исполненный сквернейших предчувствий. Был у меня похожий разговор с одним серьёзным дяденькой из МВД, который обещал меня в органы пристроить и обеспечить стремительный карьерный взлёт. И даже дочка у него была фигурой на Яйцерину похожая…
– Позаботься о моей дочери, – попросил Яйцерик севшим голосом. – Она – самое драгоценное, что у меня есть. Возьми её в свои законные яйца, если ты не связан другим обетом.
– Э-э, – протянул я, с трудом удержавшись от того, чтобы посмотреть на свои законные яйца. Вместо них беспомощно посмотрел на Диану.
Диана языком мимики и жеста дала мне понять, что совсем не ревнует. Я всё равно сомневался. Посмотрел на Фиону. У той в глазах загорелись огоньки. Ну, это-то как раз понятно: где свадьба, там наливают.
– После этого я открою тебе наше оружие, – пообещал Яйцерик. – И ты поведёшь нас в бой с яйцекратами. Тебя прислали нам сами Птицы, о Костя Старательное Яйцо! Согласен ли ты?
Я с тоской посмотрел на Яйцерика, потом – на Яйцерину. Ну и хрена мне делать? Вот уж впух так впух, спасибо великодушное…
– Согласен, – пробурчал я.
Яйцерина грустно-радостно хлюпнула.
***
– Это ненормально, – упрямо заявил я, когда мы с Дианой после завтрака уединились на крыше дома. – Это вообще хрень какая-то.
Яйцерик удалился отдыхать. После того, как ему поставили диагноз, он сразу сделался каким-то вялым и унылым. Фиона, которая всей алкашьей душой выражала сочувствие, повела безутешную Яйцерину прогуляться в лесок.
– Костя, – терпеливо втолковывала мне Диана, – тебе надо срочно менять мышление. Или ты просто сойдёшь с ума.
– Я мышление меняю очень редко, и только на пиво. Ну ладно, ладно, не так уж редко…
– Про пиво я тебе сегодня уже всё сказала.
– Блин! – завопил я. – Да ты совсем ополоумела, женщина?! Я должен бросить пить, жениться на яйце, отдать тебе браслет и, как следствие, моего дорогого любимого Шарля! И во имя чего всё это, а? Партнёрство пятьдесят на пятьдесят? Да я на русалках больше заработаю, чем с тобой!
– Ррррррусалки кррррррасивые, – подтвердил зачем-то ворон. Я на него покосился, но ничего не сказал. Хрен его знает, может, в его родном мире и русалки водились, я ж там недолго прожил. Может, Гримуэль как-то и на русалках зарабатывал… Не хотелось бы узнать, как, конечно.
– А что ты предлагаешь? – Диана тоже начала кипятиться.
– Как, что? Берём оружие, бьём яйца, прорываемся к порталу…
– Оружие тебе дадут только после свадьбы. Поживи немного с Яйцериной, оставь ей приятные воспоминания.
– Так. Во-первых, я даже не очень понимаю, каким образом мне оставить ей эти самые воспоминания. А во-вторых, всё это гнусно. Я поговорю с Яйцериком. Не должно быть никакой дурацкой свадьбы.
– Костя. – Диана вдруг положила ладонь мне на руку. – Мужик умирает и хочет обеспечить будущее дочери. Он не подпишется по-другому.
– И что, я должен жениться, а потом свалить в закат?
– Именно.
– Это гнусно.
– Потому и говорю: тебе нужно менять мышление. В Сансаре иначе нельзя. Представь, как будто всё это… ну… компьютерные игры. Ну, ты ж не паришься, когда поиграл в одну игру, а потом переключился на другую, а потом в реале с кем-нибудь затусил?
– Хренасе, у тебя понятия, – возмутился я ещё больше. – Это, значит, когда ты меня на астероиде кинула, ты ко мне как к «боту» относилась?
– Угу, – немного смутилась Диана. – Меня так папа научил. Жестоко, но помогает крышей не поехать.
Н-да. И вот так мне предлагается изменить мышление. Твори любую хрень и забей на последствия, потому что всё фигня, кроме агентов Альянса. Да и агенты, если разобраться, тоже фигня.
– Было пару раз… – как-то уж совсем тихо сказала Диана, – когда я только так и выжила. Всё повторяла себе: это не по-настоящему. Смотрела на эти рожи, и…
Момент глубокой откровенности закончился так же внезапно, как и начался. Диана резко мотнула головой и перевела дыхание. А я впервые задумался о том, что, вполне возможно, не в каждом приключении Диана была лихой сучкой на белом коне. Что жизнь её, вероятно, ломала куда круче, чем в наших с ней совместных «туристических поездках».
– Короче, – сказала она, глядя в сторону. – Давай без соплей. Что в том мире, в который мы переместимся – одному хрену известно. Может, там придётся сразу бежать и драться, а тебя приступом накроет. Так что останешься тут. Тут хотя бы безопасно. Яйца тебя уважают, бить не будут. Лежи, питайся благодатью. Хернёй страдать не будешь – из дома не выгонят. А я быстренько найду Кристиана и приволоку сюда. У него руки золотые, он пьяный с завязанными глазами под проливным дождём в поле операцию на открытом сердце делал. Успешно.
Что-то меня передёрнуло от такой характеристики, а от имени «Кристиан» вообще перекосило, но я промолчал. В словах Дианы слышалось до отвращение много логики.
– И давай, поторопи их с этой идиотской свадьбой, – закончила она.
– Аж не верится, что тебе так интересно спасти мою жизнь, – проворчал я.
– Костя! – Диана поднялась на ноги. – Не начинай. Давай мы со всей вот этой вот хренью будем разбираться, когда ты будешь здоров, и мы окажемся в безопасном месте.
Я усмехнулся:
– Слушай, а у тебя вообще когда-нибудь был опыт отношений? Я, в смысле, нормальных. Основанных, там, на доверии, и ты ды, и ты пы. А не когда духами брызгаешь, жестоко манипулируешь и потом кидаешь?
Кулак замер в миллиметре от моего носа.
– Запомнил? – сквозь зубы процедила Диана.
– Запомнил, – осторожно кивнул я, начав кивок с движения головы назад.
– Молодец, что запомнил. Пошли, найдём Фиону. Я всё-таки жрать хочу до потери сознания. Благодать эта…
Но прежде чем она договорила, до нас донёсся отчаянный визг со стороны леса.
– Аврррррал! – каркнул ворон, первым срываясь с места.
– Твою мать, – выругалась Диана и, бросив на меня быстрый взгляд, добавила: – Тут сиди!
Она спрыгнула с холма и побежала в сторону леса. Я осторожно повёл плечами. Прогнулся, согнулся, разогнулся. Встал. Вроде всё работает. «Тут сиди!» Щас, ага. Раскомандовалась. Да я за Филеаса всех порву!
Глава 7
Бежал я быстро, но аккуратно. Обогнать Диану даже не пытался. Уж она там, если что, с яйцами-то разберётся как-нибудь, а меня если сейчас накроет – со мной и киндер-сюрприз справится.
Хорошо всё же, когда девушка может за себя постоять! Оно, конечно, приятно чувствовать себя героем-защитником, но разнообразие не повредит.
Лесок приближался. Привлечённые криком, из жилых холмов выкатывались яйца. За спиной у меня слышался отчаянный вопль – Яйцерик бежал следом, пытаясь одновременно выяснить, что, собственно, происходит. Судя по голосу, был близок к панике. Но оно и понятно. Свалилось всё разом…
Красное платье Дианы скрылось за деревьями. Я осторожно добавил скорости. Эх, сейчас бы летающую тарелку какую-нибудь захудалую, ух, я бы выдал! Но чего нет, того нет.
Когда я добрался до леса, Диана уже выскочила обратно, сверкая глазами и держа в руках гоночный комбинезон Фионы.
– Звездец, – резюмировал я, переводя дыхание. – Зов джунглей взорвал кошке мозг.
– Да какой там мозг! – зарычала Диана и швырнула комбинезон мне. – Там записка.
– Что там? Что случилось? – врезался в меня Яйцерик.
– Папаша, ты чего так носишься? – проворчал я, разворачивая записку, которую чья-то яичная рука затолкала в складки комбинезона. – Тухляк взболтается, сепсис пойдёт, совсем мёртвый будешь.
– Вот и Яйцедок тоже так говорит, – подтвердил Яйцерик. – Говорит, нужно спокойствие… Что случилось, Костя?
Случилось, блин… Записка была короткой и категоричной: «Хочешь увидеть свои яйца живыми и невредимыми – приходи в Яйцо один, пока не взойдёт Ночное Яйцо. Придёшь не один или опоздаешь – яйца умрут».
Вокруг нас уже сгрудились другие яйца, возбуждённо переговариваясь и спрашивая друг у друга, что за фигня творится. Я показал записку Яйцерику, и тот позеленел. Остальные яйца тоже заткнулись.
– Записка, по ходу, для меня, – предположил я. – Фиона – она, как бы, ничьё больше яйцо…
И замолчал. Потому что уж чего-чего, а девчонок у меня раньше не похищали. Уводили – ну, бывало. Арестовывали у меня на глазах – безусловно. А вот похищение – это впервые.
– Кто… Кто мог такое сделать? – прошептал Яйцерик. – Яйцекраты? Они! Они перешли все границы яичного!
– Одумайся, Яйцерик, – подал голос кто-то из толпы. – Какие тебе яйцекраты? Смит это. Смит Гладкое Яйцо.
– Не может быть! – взвыл Яйцерик. – Чтобы один из нас…
– Ему нанесли оскорбление, – сообщило то яйцо, что минувшей ночью тыкало в меня вилами. – Теперь он будет мстить. Как умеет. То есть, подло.
– Не верю, не верю! – стонал Яйцерик.
– Ну, знаешь, – пожала плечами Диана, – я вот тоже до недавнего времени в говорящие яйца не верила. Однако если они разговаривают – тут уж верь не верь, а факт остаётся фактом.
Пока Диана прочищала безутешному папаше мозги, я думал в записку. «Приходи в Яйцо». Почему-то мне сразу сделалось понятно, что имеется в виду тот подземный клубешник. Вопрос о том, как именно местный язык взаимодействует с мозгом, я отложил на потом. На какой-нибудь крайне потомственный потом.
Смит велел ждать ночи. Зачем? Что он сделает с девчонками?.. Ну, с Фионой-то, допустим, ничего он особого не сделает, тупо нечем. А вот с Яйцериной – запросто может. Наверное. Я так и не успел разобраться в тонкостях половой жизни яиц. Да может, и не надо разбираться – поберегу психику. Права Диана, надо менять сознание. Меньше знаешь – крепче спишь.
Если уж Смит пообещал показать девчонок живьём, то самое страшное, что он может сделать с Фионой – это бухать у неё на глазах, а ей не давать. Страшная китайская пытка, конечно, но фигня, переживёт. А вот если этот хрен с моей невестой что-то сделает?
– Это яйцекраты! – голосил Яйцерик. – Они обезумели! Костя Старательное Яйцо, пойдём, я дам тебе оружие! Мы пойдём на них войной! Мы вернём мою дочь!
Он, очевидно, схватил меня за руку. Во всяком случае, меня что-то совершенно явственно тянуло куда-то в сторону. Я поймал взгляд Дианы. Странный такой взгляд, пытливый.
Я вдруг вспомнил, как она сто раз говорила: «Да нахрена нам эта кошка?!». Как несколько минут назад, сидя на крыше, убеждала изменить сознание, чтобы жениться на Яйцерине, а потом бросить её.
Ну, вот он шанс. Яйцерик от горя тронулся и отрицает очевидное. Всего-то надо взять это его оружие, прорваться к порталу – и сайонара, жестокий мир. Можно даже будет убеждать себя, что Фиону отпустят за ненадобностью, и она будет радостно жить голая на лоне природы, наконец-то обретя счастье.
И ведь, в принципе-то, почему бы и нет…
– Вот что я тебе скажу, Яйцерик… – вздохнул я, патетически скомкав бумажку с запиской.
***
– Ругаться будешь? – осторожно спросил я Диану, когда мы с ней оказались наедине в кухне Яйцерика.
– Нет. – Диана закрыла дверь, подошла к окну и задёрнула занавески. – Сил у меня уже нет ругаться. Как же я с вами мучаюсь…
– Знаешь, почему у верблюда два горба?
– Знаешь, что есть одногорбые верблюды? А в мире K-Y89011/M – трёхгорбые.
– Ой, ну чё ты начинаешь, прямо как Шарль?
Диана повернулась ко мне, уставилась тяжёлым взглядом.
– Костя, мне уже по самые гланды задолбалось сидеть в этой глуши, стирать вручную бельё каждый день, мыться в холодной реке…
– Стоп-стоп-стоп, – оборвал я её, подняв руку. – С этого места поподробнее. Когда ты мыться ходишь? Почему я не вижу? А я бы согрел!
Диана вздохнула, подошла ко мне и тюкнула смартфоном по голове.
– Чтоб такую девушку, как я, согреть, нужно хребет нормальный. А не так, чтобы через каждые полчаса «ой, мама, мне больно, давай просто полежим».
– Угу, как с Амадеем – так и просто полежать норм, а как Костя – так впрягайся и паши четыре часа без перекуров, а то брошу, – обиделся я.