Золотая рыбка

Тем временем Борька слушал потусторонний голос из трубки и молчал. Еще он мрачнел. Интуиция подсказывала мне, что кто-то или что-то в этот момент подкидывает пару козырей в мою колоду.

Дослушав вещание, Борька пробурчал что-то и положил трубку. Боль всего еврейского народа отражалась в глазах, смотрящих на меня.

– Ты представляешь, эти козлы сейчас сказали, что придут две цистерны и их нужно слить!

– Печально, но разве не это есть твоя священная обязанность Сливщика – сливать все и вся? – Знал бы я в тот момент, что моя болтовня уже запустила процесс подключения к вселенскому информационному каналу. К темной его стороне.

– Да не должны они были сегодня приходить! Ты на погоду посмотри! Долбаный дождь и два сраных градуса! Какого хрена я вообще тут делаю? Зарабатываю ровно столько, сколько на лекарства от простуды трачу!

Ну вот, дорогой друг, добро пожаловать в мой клуб, подумал я, но промолчал, преисполнив свой взгляд сочувствием и пониманием. Слова были не нужны, Борька сам катился в мои объятия.

Он еще долго что-то бухтел на общие темы, но цистерны неумолимо приближались, и пришло время уйти в дождь, чтобы совершить свой маленький трудовой подвиг.

– Слушай, Жорж, а пошли со мной? Постоишь за компанию, карнавал не обещаю, но для общего развития полезно. Я тебе одежду и сапоги дам, твой Ливайс не пострадает. Пошли, а?

Я понимал, что в этот момент решается судьба нашей командировки в Европу.

– О чем речь, брателло!? Конечно пошли! Какой Ливайс в такой момент! – Ага, дорогой и редкий, но «за бугром» еще купим.

– Класс! Вдвоем мы быстро закончим.

– Подожди, ты сказал, что я только посмотрю!

– Ну, может, поможешь, а? Понимаешь, там перепускной клапан заедает, а сейчас еще дождь, холод, и вообще нифига не видно. Один чертов прожектор на всю нефтебазу остался. Утром как раз ремонтники должны были приехать освещение ремонтировать. Я тебе фонарь дам, подсветишь, где нужно. Заодно и кран открыть поможешь, он тугой очень.

– Блин, Борян, ты эти свои национальные особенности уже засунь куда-нибудь поглубже! Нельзя просто попросить помочь? Ладно, пошли, русские своих не бросают!

И мы ушли в ночь и в ливень.

Кран действительно туго открывался. И перепускной клапан отчаянно заедал, судя по течи в некой конструкции, к которой мы привинтили сливную трубу.

Сначала я просто держал фонарь в надежде, что Борька сам справится со стихией дождя и бензина. Но слабые руки умного еврейского мальчика в одиночку не могли совладать с ржавой и старой советской техникой. Глядя на его дерганья, пришлось сжалиться и взять дело под свой контроль.

– Борюсик, все, баста! Хватит херней страдать! Давай я! Ты подсказывай, что делать! – меня уже тошнило от этой бензопомойки.

Я нашел кусок проволоки и зафиксировал ею фонарь на ближайшей металлической опоре. Горизонтальный луч света мощно пробивался сквозь вертикальный столб воды, льющейся с неба. Жаль, что не было фотокамеры, способной запечатлеть этот момент. Эпическая картинка.

Упираясь, как будто от этого зависит судьба цивилизации, мне удалось присобачить сливную трубу и победить ржавый кран.

– И как ты раньше справлялся, Борюсик? – спросил я ехидно, отплевываясь и вытирая воду с лица.

– Да раньше Иван справлялся. Он здоровый гад, килограмм сто, не меньше. А сегодня заболел и не вышел в смену. Мы-то были уверены, что цистерн не будет. Поэтому сменщика и не вызвали. А тут такая засада. Хорошо, что ты помог.

– Да уж, а мне-то как хорошо! Блин, Боря, ну что за подстава?

– Ну не знал я, Жора, ну правда. Сейчас сольем эти цистерны и пойдем отогреваться. У сторожа наверняка водяра есть.

– Черт! И такая же история со второй цистерной?

– Ну да.

– Ладно, справимся. Что там дальше по регламенту работ?

– Сейчас идем в диспетчерскую и оттуда запускаем перекачку из цистерны в резервуар.

– Отлично, хоть погреемся, а то я околел уже.

Мы возвратились в диспетчерскую. Борькина смена началась в 6 вечера, сейчас было около 8. До 6 утра предстояло расправиться с цистернами и завербовать Борьку в автоподельщики.

Единственный прожектор и наш фонарь все еще освещали театр боевых действий. Сев за пульт управления, Борька взял какую-то замасленную тетрадь. Сверившись с записями, он стал нажимать кнопки на пульте. Я с любопытством наблюдал за этими камланиями, иногда поглядывая сквозь стекло на улицу. В результате его упражнений с кнопками за окном что-то загудело, забренчало и заскрежетало. По-видимому, так и должен был звучать слив бензина в новой России. В стиле атомного ледокола, проламывающего льды на северном полюсе.

Я вгляделся в темноту на фоне освещенной цистерны. Мне пригрезилась небольшая гора чего-то, что я не мог идентифицировать.

– Боря, а что там у вас дальше, за разгрузочной платформой?

– А, это склад масла. Там бочки с маслом стоят.

– Не понял, они там внавалку под открытым небом хранятся, что ли?

– Ну не внавалку, конечно, одна бочка на другой. А где их хранить-то еще? Их там тысячи. На закрытый склад денег не дают. А масло американское, крутое какое-то. Периодически бочки ржавеют, и из них масло вытекает. Тогда нас заставляют устранять следы бесхозяйственности.

– В смысле?

– Да в прямом. Вытекшее масло замываем, остатки выливаем в отстойник, который на очистные ведет. Проржавевшие бочки машина раз в неделю куда-то увозит.

– Офигеть! И что, никого еще не посадили?

– За что сажать-то!? Издержки хранения. Составляют акт списания, и дело с концом. У них там даже норма убыли просчитана.

– Вот совок, ей-Богу! Вы же деньги в отстой смываете!

Мой диссонирующий мозг хотел было выдать в эфир несколько хвалебных эпитетов в адрес местного начальства, но в этот момент на пульте заморгала какая-то лампочка и громко зазвенел звонок, подозрительно напомнивший о школьных годах.

– Черт! Черт,черт,черт! – по лицу Борьки было видно, что это паника. Он схватил тетрадь и стал с ужасающей скоростью листать страницы. Изорвав несчастную тетрадь в лоскуты, но найдя искомое, Боря вскочил и, одеваясь на ходу, проорал нечеловечески: «Датчик долбаного клапана сработал!» И умотал закрывать грудью вражеский прорыв. Я же как человек незаинтересованный, а потому сохраняющий ясность мышления мгновенно предположил, что неплохо было бы для начала отключить всю систему, а только потом бегать по нефтебазе с выпученными глазами. Схватив волшебную тетрадь с описаниями ритуалов управления нефтебазой, я быстро нашел страницу под названием «Экстренные ситуации». Первым пунктом значилось «Экстренно остановить работу всех систем путем нажатия большой красной кнопки в центре пульта управления».

Таковая имелась именно там, где и предсказывалось в священной тетради. Мне осталось только ее нажать. Не раздумывая, рука сама опустилась на красную кнопку. Стало тихо и скучно, заодно выключился и последний прожектор. Только верный фонарь иногда выхватывал из темноты силуэт панически мечущегося Борюсика.

Прождав пару минут, мне пришлось самому выйти на улицу, чтобы прекратить эту агонию. С трудом поймав обезумевшего Рониковича-младшего, я пинками затолкал его обратно в диспетчерскую.

Мокрый, замерзший, взъерошенный он почти не мог говорить: от стресса и холода свело скулы и сдавило горло. Я понимал, что теперь Боря мой с потрохами, в какую авантюру я бы его не втягивал. Но к этому моменту идея поездки в Европу с миссией ее освобождения от автохлама ушла на второй план. На почве родной сердцу советского человека бесхозяйственности вскочила как прыщ и завладела всем мозгом мысль скорого и почти безболезненного обогащения.

В полиции я провел немногим более получаса. В кабинет инспектора Барский со мной не пошел. Он растворился в дверях приемной начальника отдела полиции и больше оттуда не выходил. Меня быстро и вежливо опросили, дали подписать протокол, поблагодарили за проявленное гражданское самосознание и отпустили на волю.

Барского Мерина на стоянке не было. Значит уехал. Не важно. В грязь лицом не упал. Свое обещание сдержал, дело сделано. Ну и что, что остался странный привкус неоконченности? Наверное, это нормально после общения с представителем иной цивилизации. Ты ждешь, что он откроет тебе тайны мироздания, но ничего такого не происходит. Наоборот, ты вываливаешь ему все, что знаешь сам и не получаешь ничего взамен. Возникает ощущение, будто тебя вскрыли, выпотрошили, посмотрели, из чего ты сделан, сложили все обратно и зашили. Вот ведь черт! Мои друзья не знают обо мне почти ничего, а этот очкастый хрен разложил меня по полочкам в первую встречу за время поездки по пробкам! Ладно, с меня не убыло. По крайнем мере, хоть какое-то приключение на сегодня.

Решив, что ждать больше нечего, я отправился перекусить в ближайшее кафе. Благо, все происходило в центре Москвы, и найти приличное место не составило труда.

Настало время обеда, и конторские работники небольшими стайками потянулись вкушать бизнес ланчи. Вообще мне кажется, весь смысл работы в офисе это перерывы на обед. Именно в это благостное время происходит истинное единение коллективов тружеников столов и стульев в экстазе от сплетен о сотрудниках, начальниках и подчиненных. Тонны мусора и декалитры помоев низвергаются на головы всех, кто не в стайке обедающих за одним столом. Именно из-за бизнес ланчей семьи трещат по швам и процент разводов резко идет вверх. Представьте сами: июль, жара, гормоны прут из всех щелей, офиссетки все как одна в юбках до середины бедра, чулки на подвязках, полупрозрачные блузки расстегнуты на одну пуговицу пониже верхней кромки лифчика (в случае, если он вообще есть) и феромоны, источаемые молодой женской плотью вперемешку с терпким ароматом продукции парфюмерных гигантов. Какой нормальный мужик не отреагирует и не пошлет к чертям жену, которая в этот момент соблазняет кого-то другого в точно таком же виде, только в другом кафе?

Я успел захватить один из столиков до момента массового наплыва клерков. Юная, но уже бывалого вида администраторша зала с формальной улыбкой спросила, ожидают ли меня. Поняв, что я буду обедать в гордом одиночестве и займу своей персоной целый столик, рассчитанный на четыре офисные души, улыбка на ее лице сделалась совсем неправильной. Дабы вернуть ее расположение, я сразу попросил обычное меню этого заведения, дав таким образом понять, что один мой обед будет стоить четырех бизнес ланчей. Улыбка вернулась на положенное место, а я обрел вид на какой-то храм и возможность послушать сплетни о неизвестных мне людях.

Пока Борька хлюпал носом и причитал о нелегкой судьбе юных сливщиков, я додумывал новый план извлечения прибыли с участием моего друга. Причем его роль была ключевой. Причем он был нужен как никогда прежде. Причем в прежнем качестве. Сливщик – это судьба. Только сливать будем в правильное место.

– Что ты там про машины говорил? – сквозь слюни и сопли раздался голос Рониковича–младшего.

Эта его фраза оборвала мое почти медитативное состояние.

– Знаешь, Борян, машины подождут. В любом случае пара месяцев у нас есть. Давай сначала попробуем поднять с пола то, что лежит прямо у тебя под ногами.

Инстинктивно Борька опустил голову вниз и посмотрел под ноги. Но там ничего не было, кроме пятен от продуктов нефтехимии.

– Не понял, что ты имеешь в виду?

– А вот то, что ты видишь, то и имею в виду.

– Слушай, у меня сейчас тут техногенная катастрофа чуть не случилась, я что-то туго соображать стал. Поясни для пролетария уже.

– Есть идея, как отомстить этому бензоотстойнику за твои страдания.

План был примитивно криминальным, но эффективным, учитывая бардак, который наблюдался на нефтебазе.

– Как много ржавых бочек из-под вытекшего масла вывозится в неизвестном направлении?

– Слушай, я их не считал. Однажды сразу целый грузовик вывезли. А так – по мере ржавления. Понимаешь, их нельзя надолго оставлять. Это ж почти подсудное дело. Халатность и все такое. Я даже толком не знаю, списывают ли их вообще.

– Я так и думал. Предлагаю не дать пропасть добру.

– Ты предлагаешь воровать масло?

– Я предлагаю не выливать вытекшее масло в отстойник.

– Это как?

– Боря, собери уже в кучку свои мозги! Мы будем возвращать прогнившие бочки на место и ставить их на место пока еще целых. И что-то мне подсказывает, что этими целыми бочками может заинтересоваться Демин.

– Слушай, а ведь идея!

– Ты понимаешь меня с полуслова, Борюсик. Главное, чтобы гнилые бочки не увозили на базу металлолома. Это будет значить, что они как-то учтены, и мы их уже не вытащим. А если их тащат куда-то на свалку, значит, дело не чисто, и у нас есть шанс.

– Но ты уверен, что Вадик не заинтересуется, откуда масло?

– Какое ему дело? Он его потом с разницей в два-три конца перепродаст в розлив по сервисам и магазинам, точно говорю. У него же связи по автотеме по всему городу. Конечно, мы не станем говорить, что масло из первых рук. Пусть думает, что перепродаем. И еще, Боря, молчи как рыба об лед! Дело может принести приличные деньги, но может случиться и «бо-бо». Ты готов к подпольно-подрывной деятельности?

– В общем да! Надоело копейки считать и пахать почти задаром.

– Чувствую, в тебе просыпаются отцовские гены.

– Да уж, главное, чтоб не посадили раньше времени.

– Шутник, блин! Поэтому есть куча нюансов, которые нужно проработать. Все внешние ресурсы и коммуникации я возьму на себя. Никто не должен знать, что ты тут как-то замешан. Твоя задача отслеживать вывоз ржавых бочек и в нужный момент нейтрализовывать своих коллег в лице сменщиков и сторожей при помощи бутылок с зажигательной смесью.

– Сколько ж они выпить должны?