Бомжонок

– Ну и мы в блинную не пойдём! – весело сказала Тоня. – Там только богачи питаются. Егорка, давай ешь, что дают! Ребята уже разошлись. Сейчас все денежки заработают, а нам ничего не останется! – продолжила уговоры девочка.

– «Давай ешь, давай ешь», – передразнил Генка.

– А ты помолчи! Помни лучше, что тебе Сенька Моряк сказал, – оборвала его Тоня. – Не кради, а то прогонит! И в милицию загребут… И пол мой! Тебе ещё два дня «палубу драить»!

Генка недовольно засопел и стал наливать кипяток из трубы в пластиковое ведро из-под краски. Взял стоящую в углу швабру и принялся сердито тереть бетонный пол…

Тоня вела Егорку через широкий двор, где кто-то ярко-оранжевый заметал облетевшие листья совершенно фантастическим приспособлением, которое малыш видел в каком-то мультфильме.

– Это что жа шущештво? – спросил удивлённый мальчик.

– Это не существо, – пояснила девочка. – Это дворник.

– А он человек или животное? – поинтересовался Егорка.

– Ты что? – засмеялась Тоня. – Дворника никогда не видел? Человек, конечно! Только в оранжевом комбинезоне. Это спецодежда такая!

– А я думал – живо-отное, – разочарованно протянул малыш.

Спустились в переход.

– На поежде поедем! – предположил Егорка.

– Нет, сначала тут неподалёку посидим. Пешочком дойдём.

– А кто такой пешочек? – доверчиво спросил он. – Животное?

– Какой ты забавный! – развеселилась нянька. – Хоро-оший… Пешочком – значит ножками, – пояснила она. – Сегодня в другом месте посидим.

В переходе метро Тоня достала из-за киоска с выпечкой картонные коробки, развернула их и разложила на бетонном полу, как коврики, умостилась на одной из них, прислонившись спиной к стене. Рядом поставила пустую банку из-под печенья, а около неё – квадратик серой толстой бумаги с какой-то неровной надписью.

– Садись! – скомандовала она.

Мальчик смотрел, не понимая.

– Ты что, правда, фон-барон? Тебе подушки подавай? – засмеялась Тоня. – Устраивайся поудобнее!

Она с силой дёрнула паренька за руку, тот не удержался и плюхнулся на картонку рядом с Тоней, обиженно сквасив губки.

– Не реви! Посидим сейчас, денежку заработаем, – как умела, успокоила девочка подопечного.

Мимо спешили люди. Кто-то бросал на детей равнодушный взгляд и тут же отворачивался, кто-то неодобрительно качал головой, а некоторые кидали в коробку монетки. Егорка молча наблюдал за прохожими.

Время от времени девочка пересыпала звонкую мелочь в свою потёртую кожаную сумку, оставляя зачем-то несколько монет лежать на донышке.

Мальчику не нравилось сидеть на жёстком бетонном полу, хоть и на подстеленной картонке. Он всё ждал, что вдруг появится мама, но она не приходила.

– Мне холодно! – пожаловался наконец Егорка. – Я к маме хочу!

– Подожди, скоро пойдём, – пообещала Тоня.

Малыш поднялся и стал прыгать на месте.

– Хочу к маме! – захныкал он. – Хочу к маме!

– Что ты опять ревёшь? Ты же мужик! Сбежала мамка твоя! Не дошло ещё? Такое бывает… Моя вон давно меня бросила! Я же не ною! – авторитетно заявила девочка. – Что, не нравится здесь? – спросила она.

– Нет, не нъявича! – признался малыш.

– Ну, завтра в другое место отправимся! Сенька не велит подолгу на одной точке светиться.

– Я есть хочу! И в туалет…

– Сейчас…

Девочка выгребла из коробки накопившуюся мелочь, собрала и поставила на место все картонки, деловито взяла малыша за руку.

– Пошли! – скомандовала она.

Когда свернули на лестницу, Егорка увидел женщину в серой вязаной шапке и в каком-то бесформенном мятом пальто, с маленьким ребёнком на руках. Вернее, ребёнка видно не было: женщина держала свёрнутое розовое одеяльце, но Егорка знал, что так носят грудных детей, когда вынимают из коляски. У него тоже была маленькая сестрёнка, которая теперь потерялась вместе с мамой…

«"Грудничок" – значит, недавно родился и питается только маминым грудным молоком», – объясняла как-то мама любопытному сынишке…

Женщина с «грудничком» на руках сидела на ступеньках, а рядом с ней стояла такая же картонная банка, как у Тони. Малыш хотел посмотреть, есть ли на дне монетки, но девочка крепко держала его за руку. Она отвела малыша не к маме, а в ближайший пункт быстрого питания.

Сводив Егорку в туалет, потянула его к выходу.

– А кушать? – не понял он.

– Есть в переходе будем. Здесь нам дорого, – пояснила строгая «нянька».

Вернувшись на прежнее место, она оставила Егорку ждать на картонке, а сама ушла.

Малышу надоело сидеть. Потеряв всякое терпение, он поднялся и хотел было пойти искать маму, раз его нянька так долго не возвращается, но вдруг показалась Тоня с бумажной тарелкой, на которой дымились пластиковые стаканчики с горячим чаем и аппетитно желтели кусочки какого-то плоского пирога с розовыми кругляшками. Мама таких не пекла…

– Эй, Воробышек, ты куда? Ну-ка, садись обратно! – приказала она строгим голосом. – Пиццу любишь?

– Не жнаю, – ответил он.

– Не знаешь? Ну, сейчас узнаешь!

Малышу понравилось новое для него блюдо, правда, чай оказался слишком горячим, и девочке пришлось поить Егорку из пластиковой ложки…

После обеда снова сидели в переходе, и опять Тоня несколько раз пересыпала монетки из коробочки в свою потрёпанную сумку.

Вдруг подошла женщина «из-за угла» – та, что была с ребёнком, завёрнутым в розовое одеяльце.

– Тонька, здорово! – сказала она охрипшим голосом.

– Здрасьте, тётя Ира.

– Чего это ты мимо проходишь? Кто это с тобой? – удивлённо спросила дама.

– Игорёшка, – ответила Тоня. – У Ленинградского вокзала нашла. У перехода… Мать, видно, бросила…

– И что ты с ним делать собираешься? – полюбопытствовала незнакомка.

– Да вот, вместе будем, – неопределённо ответила девочка.

– Эх, замаешься ты с ним! Отдай кому-нибудь!

– Нет уж! Я уже к нему привыкла, – заявила Тоня.

– Я вот свою с утра беру из дома малютки, а вечером возвращаю, дык и то… это… снотворное в питьё подмешиваю, чтобы спала…

– Ну, ваша-то совсем маленькая, а этот уже мужик! – засмеялась девочка. – Да, Игорёха?

Мальчик молчал. Ему не нравилась ни эта тётка, ни её серая, криво надетая шапка, ни красный нос…

Примечания