Моя чужая
Нет, нужно немедленно перестать думать об этом. Это просто небольшой дружеский урок. Я попросила, Никита согласился. Всё! А кому же ещё я могла довериться? Он мой самый близкий человек, лучший друг.
Вскочив с кресла, я заметалась по комнате. Как ни успокаивала себя, сердце продолжало грохотать, отдаваясь в висках.
Спасла ситуацию Маруся.
Стук в дверь привёл меня в себя.
Дверь приоткрылась, и в проёме возникло улыбающееся лицо женщины.
– Я уже заварила чай и кофе. Завтрак на столе.
* * *Пока шла к кухне, слышала, как в ванной шумит вода. Никита, значит, там. Ну и хорошо. Я не знала, как теперь вести себя с ним, как смотреть ему в глаза. То, что произошло между нами, оказалось для меня полной неожиданностью.
Маруся хлопотала у плиты, а я, намазывая свежеиспеченную булочку маслом, не переставала думать о случившемся и о том, почему совершенно не думаю об Артёме. И даже не заметила, как мама Никиты оказалась за столом напротив меня.
– Ты расстроена?
Я вздрогнула от неожиданности.
– Что? – не смогла поднять на неё глаза.
– Что случилось? – У меня защипало глаза, и слезы одна за другой потекли по щекам. – Я твой друг, Олечка, – женщина взяла меня за руку. – Посмотри на меня. – Ее голос был такой нежный и добрый, и так хотелось ей рассказать всё, но как? Никита – ее сын. – Я же вижу, какие искры пробегают между тобой и Ником.
– Мы с ним просто друзья, и никаких искр быть не может, – отрезала я.
– А почему ты тогда плачешь, и у тебя в глазах смятение. Мой сын хочет большего, чем дружба?
– Нет, вы ошибаетесь, – я вскочила из-за стола, едва не опрокинув чашку с недопитым чаем. – Ни он, ни я ничего, кроме дружбы, не хотим. И у меня уже есть парень. Артём. – Я видела, как брови Маруси удивлённо поползли вверх. – Я люблю его. А он меня. А Никита здесь вовсе не причем.
– Ну что ж, – она вздохнула, как мне показалось, разочарованно. – Всё-таки на правах подруги я хочу предупредить тебя. Сядь, Оль, и послушай меня.
Мне не хотелось ничего больше слушать, хотелось просто уйти. Забраться на свой диван, обхватить свою подушку и нареветься вдоволь. От стыда, от обиды, которую я ощущала, но так и не поняла почему, от этих странных перемешанных и вывернутых наизнанку чувств. Вместо этого я послушно опустилась на стул, утёрла слезы и приготовилась слушать свою старшую подругу.
– Ты сейчас находишься в таком возрасте, когда твои гормоны бушуют, как стихия, и, вполне вероятно, тебе порой будет казаться, что ты знаешь наверняка, что делаешь. Твоё тело полностью оформилось, и теперь ты красивая и женственная. Все его клеточки и нервные окончания, все твои органы чувств распахнуты для неизведанного и таинственного, которое так и тянет опробовать. В тебе буйствует весна, и хочется всего с лихвой и сразу. В это время так легко ошибиться, оступиться и ранить себя, иногда на всю жизнь. Ты мне дорога как дочь, и я хочу попросить тебя не торопиться убивать в себе весну. Дай возможность и время не только своему телу, но и уму. Прежде чем начинать взрослые отношения, ты должна подумать, а стоит ли игра свеч, что будет потом, к каким последствиям это приведёт? Не торопись. Пока есть возможность просто дружить – дружи. Прислушайся к своему внутреннему голосу. Вот и все, что я хотела тебе сказать.
Еле сдержалась, чтобы не закатить глаза. Не думала, что Маруся будет читать мне подобные лекции. Что ж, обязательно подумаю над ее словами, но потом, когда будет время. А сейчас больше всего на свете мне хотелось оказаться у себя дома.
Я поднялась из-за стола.
– Мне пора идти, – промямлила и уже повернулась к двери, когда Дик, радостно виляя хвостом, выскочил в кухню и, набросившись на меня, принялся лизать мне лицо.
– Ой, Дикушка…
Я обхватила пса за шею, и вовремя – дверь ванной открылась, и оттуда вышел Никита. Стараясь, чтобы парень не увидел мое заплаканное лицо, я вжалась как можно глубже в собачью холку, продолжая бормотать ласковые слова. Затылком чувствовала, что Никита стоит рядом и смотрит на меня. Когда молчание чересчур затянулось, и запас ласковостей исчерпался, я медленно подняла на Никиту глаза.
Как ни странно, на его лице не осталось следов смущения, может, только было чуть бледнее обычного. Я боялась, что Никита спросит, почему у меня красные заплаканные глаза, но он, как обычно, улыбнулся и спросил:
– Похоже, я опоздал к чаю?
В горле снова возник слезный комок, и я только и смогла, что кивнуть.
– Дик, иди ко мне, дурачок, – он присел на корточки, и теперь наши лица были в опасной близости друг от друга. По крайней мере, для меня, потому что вдруг поняла, что снова хочу почувствовать его губы на своих губах.
– Никита, – и опять Маруся вовремя вмешалась, – твой кофе готов, садись за стол, а я пока провожу Олю до дверей.
Бросив быстрый взгляд на парня, увидела, как он нахмурился, собираясь возразить.
– Ник, все уже остыло, поторопись.
Когда я уже стояла в дверях, Маруся подошла ко мне и, обняв, прижала к груди.
– Ты хорошая девочка, Лёль, слишком хорошая. Не позволяй никому сбить себя с пути.
Машинально кивнув в ответ, шмыгнула за порог.
* * *Закрыв за соседкой дверь, Маруся прислонилась к ней спиной. Слышала, как в кухне Никита звякает ложкой, размешивая сахар в чашке. Вот и наступила, наконец, череда материнских переживаний – сложный возраст, первая любовь, буйство чувств. Правильно говорится: маленькие детки – маленькие бедки, большие детки – большие бедки. Теперь ей предстоит проявить свою материнскую мудрость и стратегию. Перво-наперво надо поговорить с сыном. Мальчик влюблён в свою подружку, а она запуталась в своих чувствах, да и слишком юна.
Женщина, стараясь ступать неслышно, подошла к двери кухни. Какое-то время стояла, разглядывая сына. Тот сидел, задумчиво уставившись в чашку с чаем – брови нахмурены, лоб прорезала вертикальная складка.
Маруся слегка кашлянула, и Никита поднял на неё глаза. А в них смятение, которое ему не удалось скрыть.
– Мам? – голос сорвался.
– Ник, пожалуй, нам надо серьезно поговорить.
– О чём?
– О тебе, о ваших с Олей чувствах.
– Не о чем говорить, мам. Никаких чувств нет. – Маруся слегка рассмеялась, а Никита продолжил: – Ей нравится другой, а я просто третий лишний.
– Поверь мне и запомни – лишних не бывает. Ты для Оли очень хороший друг, и она доверяет тебе больше, чем кому-либо. Это очень важно. Оставайся лучшим другом, и тогда тебе никогда не придётся быть лишним.
– Все, мам, прекрати. Я все понял, – он поднялся из-за стола. – Тебе не стоит переживать.
Маруся смотрела, как сын убирает со стола тарелку, чашку с чаем, аккуратно ставит посуду в раковину. Вздохнула. Ему только шестнадцать лет, и ещё столько переживаний, взлетов и падений впереди.
– Оставь все, я сама помою посуду, – сказала, когда он открыл кран.
Молча пожав плечами, парень вышел из кухни.
8
Вино и время не жалея,садись не с каждым, кто знаком:похмелье много тяжелее,когда гуляли с мудаком.(Игорь Губерман)Артём
Артём сидел на заснеженной лавке, скрытой в кустах. Он был в ярости. Хотелось бить и крушить все вокруг, но, кроме ржавой консервной банки, которую он что было сил пнул, под руку ничего не попадалось. Снег белыми хлопьями падал на разгоряченное лицо парня и тут же таял.
Казалось, день начался замечательно. Этим субботним утром он позволил себе подольше поспать, а потом ещё долго валялся в постели, потягиваясь с довольной улыбкой. Девчонка, которая ему больше чем нравилась, не отказала ему и с готовностью согласилась стать его. Прикрыв веки, Артём уже представлял, как они сидят на чёрной лестнице одной из многоэтажек, он обнимает Ольку, грея свои замершие ладони под ее курткой. Даже представил приятную тяжесть округлых грудок, отчего его восставшая плоть вздыбила одеяло. Наскоро позавтракав и бросив родителям невнятное «буду вечером», Артём нацепил куртку, обмотал вокруг шеи тёплый шерстяной шарф и, сунув ноги в сапоги-скороходы, выскочил за дверь.
Какое-то время в нерешительности топтался у подъезда, обдумывая встречу с теперь «своей» девчонкой, но, наконец, решившись, дёрнул тяжелую дверь на себя.
* * *Ему открыли не сразу – парню пришлось настойчиво трезвонить, пока по ту сторону не послышались быстрые шаги и не раздался сердитый голос Ирины Викторовны, Олиной матери.
– Кого ещё несёт? Никакого покоя в субботу, – гремя дверной цепочкой и щёлкая замками, ворчала она. – Единственный выходной день, и все равно прутся.
– Тёть Ир, это я, Артём.
– А, Темочка, – в приоткрытой щели двери показалось заспанное лицо женщины. – Заходи. Моя коза тоже только что явилась, – она мотнула в сторону плотно закрытой двери в комнату дочери. – Сидит, дуется там.
Артём снял обувь, куртку и под заинтересованным взглядом Ольгиной матери постучался в дверь.
* * *Ольга выглядела испуганной и как будто чем-то смущенной – выдавали суетливые движения, бегающий взгляд. Она вскочила с кресла, едва Артём вошёл в комнату.
– Ой, привет. Не ожидала, что ты зайдёшь. Что так рано?
Он выдохнул, улыбнулся, подходя ближе.
– Еле дождался, когда увижу тебя, Оль.
Сделал ещё шаг к ней. Девчонка выставила вперёд руки, останавливая парня.
– Тём, слушай, – ее лицо покрылось пятнами. Артём заметил, как она нервно стиснула руки. – Знаешь, я… я передумала.
– Что передумала?
– Ну… быть твоей девчонкой…
Внутри все взвилось от возмущения. Как это так?! Вчера одно, а сегодня уже другое? Да с его популярностью в школе отбоя от девчонок никогда не было, а тут эта кобенится! Ну да, Олька классная, с ней интересно, и хорошенькая… да, черт побери, Артёму нужна она, только она, и никто больше!
Он набычился.
– Оль, я не понимаю. Я думал, что мы нравимся друг другу, и…
– Тёмочка, – девчонка в отчаянии заломила руки. – Но мы же друзья! И Никита друг тоже. Я не могу так… пока не могу.
– Ну все ясно, – Артём хмыкнул, сдунул со лба чёлку. – Снова твой Ник.
– Почему мой? Он такой же мой как и твой. Я вас обоих очень-очень люблю. Как друзей.
– Ладно, проехали, – он сглотнул внезапно возникший в горле ком. Надо же, такой облом. Похоже, ветер дует от Никитоса. Ничего, он ещё пожалеет, сволочь. Не знает против кого батоны крошит.
– Ты обиделся? – Оля сократила расстояние между ними, заискивающе заглядывая Артёму в глаза.
– Нет, что ты, – равнодушно пожал плечами. На самом деле ему хотелось хорошенечко встряхнуть эту глупую утку. – Ну я пойду. Мать велела в магаз сгонять за молоком и хлебом. Пойдёшь со мной?
Артём знал, что Оля откажется. Сейчас ему нужно побыть одному, чтобы никто не попадался на глаза, иначе он сорвётся.
Парень долго бродил по заснеженным улицам, затем свернул в сторону Сиреневого бульвара. Нашёл лавку и теперь сидел, не обращая внимания на усилившийся снегопад и холод.
* * *Оля
Похоже, Артем на меня всерьёз обиделся. Перестал заходить по утрам, а когда я звонила ему, то разговаривал с неохотой, словно общение со мной было ему в тягость. А после уроков проносился мимо нас с Никитой, наскоро хлопая того по спине.
Я скучала по Тёмке, по его бесшабашной улыбке, шуткам, по тягучему взгляду голубых глаз. Знала, что Никита с ним видится почти каждый вечер – парни начали вместе ходить в секцию кикбоксинга. Меня так и подмывало разузнать у Никиты об Артёме, но я не решалась, опасаясь лишних расспросов. Боялась, что не выдержу и расплачусь.
После того случая с поцелуем я старалась не поднимать в наших разговорах личные темы, хотя Никита вёл себя словно ничего и не произошло. Да, наверное, так оно и было – для парней обыкновенный поцелуй имеет небольшое значение. А вот для меня…
Думая об Артёме, я вспоминала Никиту, его руки, вкус его губ, и ничего не могла с этим поделать. А когда я была рядом с Никитой, то невыносимо скучала по Тёмке. Самое ужасное было то, что мне не с кем было поделиться своими переживаниями.
* * *В тот день мне пришлось задержаться в школе. В конце недели ожидалась контрольная по химии, и мне было необходимо проконсультироваться с учительницей. Она задерживалась, и я сидела одна в пустом классе. Никита забежал, потоптался немного у дверей и, состроив скорбную рожицу, удалился – у него была тренировка по кикбоксингу.
От нечего делать я уставилась в окно. Дни становились длиннее, снег начал стаивать, и весеннее солнце, выглядывавшее из-за белых курчавых облаков, старательно растапливало его. По школьному двору со звонкими криками носились младшеклассники, а чуть в отдалении курили уже достаточно взрослые ученики.
– Чужакова, что задумалась? – голос химички вывел меня из расслабленного состояния. – Могла бы хоть учебник открыть.
– Извините, Марь Борисовна, – я сделала виноватое лицо, для приличия похлопав ресницами.
– Ну что тебе непонятно, реакции, уравнения? Или ещё какие проблемы? Тебе вместо того чтобы парням головы кружить, лучше б учебные материалы лишний раз просмотреть.
На скрип двери позади Мария Борисовна обернулась, всплеснула руками.
– Ну вот, что и надо было доказать – не один, так другой. Что тебе, Агеев?
– Мария Борисовна, – Артём невинно глядел своими голубыми глазами на учительницу. – Всего-навсего узнать долго ли мне ждать Олю.
– Долго. Мы даже ещё не начинали заниматься.
– А можно ее на пару слов?
Женщина недовольно хмыкнула, насупила брови, но не в силах противостоять обаянию голубоглазого красавчика, согласно кивнула:
– Одна минута. Ишь!
Соскользнув со стула, я бросилась к двери.
– Тёмка! – не сдерживаясь, повисла у друга на шее. – Ну, наконец-то! Где ты пропадал так долго?
– Тише, тише, – парень огляделся по сторонам. – Я тоже соскучился.
– А я думал, ты обиделся на меня тогда…
– А, это… – он махнул рукой. – Ерунда. Нет, конечно. Как я мог обидеться на свою любимую подружку? – «Любимую подружку»… От каких-то особых ноток в его голосе все внутри меня ожило и затрепетало. И этот его взгляд… – Давай быстрей занимайся, а потом сходим в одно место.
Мои глаза округлились.
– Куда?
Парень приложил палец к губам и взглядом указал мне на дверь.
– Иди, Оль, иди. Потом узнаешь, – и легко подтолкнул меня в спину.
Нужно ли говорить, что дополнительные занятия по химии пошли насмарку, и Мария Борисовна была очень недовольна напрасно потерянным временем?
* * *Артём ждал меня, сидя на ступеньках. Увидев, как выхожу из дверей, тотчас же бросился навстречу, схватил рюкзак, поморщился:
– Давно не таскал таких тяжестей.
– Ну вот теперь привыкай.
Взявшись за руки, мы перепрыгивали через лужицы.
– Так куда мы идём? Что за тайна, покрытая мраком?
– Сначала мы идём к тебе, ты быстро переодеваешься в самый офигительный наряд, и мы идём на вечеринку.
– Вечеринку? Посреди недели?
– Тем, кто устраивает вечеринку, без разницы какой день недели.
– Погоди… – я остановилась в нерешительности. – К кому ты меня ведёшь?
– Да не бойся ты, Ольк, мои друганы. Просто хочу пойти вместе с тобой, вот и всё. Да, они чуть старше, но зачётные пацаны.
Чуть подумав, кивнула:
– Только, чур, ненадолго – завтра в школу, да и мама убьёт.
Я быстро просчитала во сколько мне надо быть дома, чтобы она ничего не заметила – сегодня она работала допоздна, а значит, раньше полуночи не вернётся.
Оставшуюся дорогу до дома судорожно придумывала, что надеть на эту спонтанную вечеринку.
* * *Артём
Они потратили целый час на дорогу – сначала на метро до Семёновской, потом на трамвае в сторону Сокольников. Артём держал озябшие ладошки Оли в своих руках, время от времени поднося ко рту и дыша на них.
Костя, один из парней, с которыми он летом тусовался на автовокзале, позвонил прошлым вечером, слегка удивив. Они не были закадычными друзьями, так, приятелями, и последний раз виделись в конце лета. Костя устраивал вечеринку в честь своего дня рождения и предложил Артёму приехать.
– Арт, ты только тёлку хоть какую-нибудь прихвати, а то у нас перевес парней. Хоть глаз порадовать, а то уж больно скучно.
Вот так и пришла Артёму идея взять с собой в гости Олю.
Девчонка долго выбирала наряды, снимала с плечиков одно за другим платья, Артём хмурился и отрицательно мотал головой, и она с раздражением отбрасывала неподходящее в уже достаточно внушительную кучу на полу. Его так задолбало наблюдать за бессмысленными поисками наряда, что после получаса поисков парень, наконец, со вздохом произнёс:
– Да вот это красное одень, и дело с концом.
– Красное? Такое яркое… – девчонка с сомнением покачала головой.
– Зато тебя сразу заметят.
– Тём, ну что ты?! Я вовсе и не хочу, чтобы на пеня все пялились.
– Давай, давай! Нечего прятаться как улитка. Ещё губы накрась под цвет платья.
Оля на миг представила реакцию мамы, если бы та ее увидела в таком виде. Вздохнула.
– Губы накрашу там. Не поеду так через всю Москву.
Девчонка прошла в ванную, взяла с полочки мамину ярко-красную помаду и бросила в сумочку.
Артём одобрительно выставил большой палец.
К старому трехэтажному зданию из темно-красного кирпича они подошли, когда совсем стемнело.
– Только совсем недолго, хорошо? – Перед тем как войти в тёмный гулкий подъезд, попросила Оля.
– Угу, – мысли Артёма уже были заняты другим. Откуда-то сверху доносилась музыка, невнятные голоса, смех. Парень потянул девчонку за руку. – А, да, не забудь губы намазать.
Ему хотелось, чтобы его приятели оценили его девчонку по достоинству. Олька хоть и выглядит совсем юной, но все женские прелести у неё при себе. А мазнёт помадой по губам – вообще за двадцатилетнюю сойдёт.
Лифта не было, и им пришлось пробираться по лестнице в темноте. Между вторым и третьем этажами они едва не врезались в парочку, обжимавшуюся в углу возле мусоропровода.
– Ой, извините… – пробормотала Оля и ещё крепче вцепилась в Артёма.
Дерматиновая дверь была приоткрыта, и оттуда валили клубы сигаретного дыма.
– Не бойся, тут все свои… – голос Артема показался Оле не очень уверенным.
– О, Арт! – раздался насмешливый голос. – Здорово, приятель!
Оля, стараясь казаться уверенной в себе, вскинула подбородок. Парень, подошедший к ее другу, был нездорово худым и очень высоким. Девчонка уловила исходящий от него какой-то неприятный, слегка кисловатый запах.
– А это твоя тёлка? – его оценивающий взгляд скользнул по лицу Оли, затем вниз, остановившись на ее груди.
Артём собственнически обхватил плечи девчонки и скользнул губами по ее шее.
– Да, моя.
Слово «телка» неприятно покоробило. Оля дёрнула плечом.
– Мы с Артёмом друзья, – она высвободилась из его объятий, – меня зовут Оля.
– О-ля-ля, – протянул Костя. – Ну так это даже лучше, что ты не его девчонка. Давайте, проходите, не стесняйтесь.
Парень кивнул в сторону комнаты, где в полумраке сидели, лежали, бродили и изгибались под музыку какие-то люди. Было странно видеть так много гостей в совсем небольшой квартирке. Артём узнал кое-кого и вскоре исчез в толпе. Казалось, музыка стала ещё громче, перебиваемая громким смехом и вскриками. Кто-то сунул в руку Оли стакан с напитком.
* * *Оля
Я в ужасе озиралась по сторонам, пытаясь отыскать в темноте своего друга. В одной руке у меня был стакан, который я сжимала с такой силой, что он вот-вот мог лопнуть. Другой рукой судорожно нащупывала телефон. В помещении было душно – смесь парфюма, запаха пота, дыма и алкоголя. Мне было страшно и за себя, и за Артема – я была уверена, что он и сам не ожидал, что вечеринка будет такой.
– Эй, привет, – раздался женский голос прямо над самым ухом. – Ну, наконец, хоть есть с кем потрепаться. Тебя как зовут?
– О-ля, – ответила я, слегка заикаясь.
– А я Света. Парни называют меня Светик-минетик. – Я резко обернулась. Явно девица была под влиянием либо алкоголя, либо ещё чего. Достаточно простенькая на личико, она была одета в чересчур откровенный наряд, практически открывавший на обозрение ее пышную грудь. – Чего пьёшь? – она усмехнулась, указывая на стакан в моей руке.
Я непонимающе поглядела на свой стакан. Господи, да я и не собираюсь ничего пить! Мне шампанское-то первый раз налили на прошлый Новый год.
– Не, я не пью.
– Тогда давай сюда, – Светик выхватила у меня из рук стакан и залпом выпила содержимое.
– А ты не видела Артёма?
Девица пожала плечами, потеряв ко мне интерес.
– Привет, малыш, – я вздрогнула, почувствовав прикосновение чьих-то рук к моей пятой точке. Резко обернулась и почти нос к носу столкнулась с каким-то типом. – Потанцуем?
Замотала головой, но это не помогло – парень уже тащил меня на середину комнаты. Его лицо было так близко, что наше дыхание смешивалось, вызывая у меня позывы к тошноте.
Неожиданно он приник губами к моей шее. Я дёрнулась.
– Шш, девочка моя, расслабься, – затем его рука нырнула в вырез моего платья. – Хорошенькая такая…
– Отпусти меня! – голос сорвался на тонкий писк, глазами я выискивала Артёма. Зачем он привёл меня сюда?
Я не заметила, как оказалась прижатой к стенке. Парень схватил меня за руки, а его колено вонзилось между моих ног.
– Не рыпайся, все будет хорошо… – в полумраке я видела блеск его шальных глаз.
– Пусти ее! – услышав такой родной голос, я почувствовала прилив сил. Артём.
– Не будь жадным, Арт, – усмехнулся мой захватчик. – Тебя разве мама не учила делиться с друзьями?
– Это моя девчонка, – Артём стоял, глядя на парня исподлобья, кулаки крепко сжаты.
– Закон джунглей, пацан! – он вдруг вытянул руку и щёлкнул Тёмку по носу, совсем как непослушного щенка.
Воспользовавшись тем, что парень на секунду отпустил меня, я выскользнула из-под его руки и бросилась вон из комнаты. Кто-то пытался остановить меня, перехватить, цеплялся за руки. В ушах стояла какофония звуков: смеха, звона стекла, музыки, обрывков разговора. Дверь в ванную была не заперта, и я влетела внутрь в надежде, что обо мне забудут. Сидела на краю ванны в кромешной темноте – не успела включить свет, прислушиваясь к звукам извне.
Где же Артём? Я ожидала, что вот-вот он появится, я услышу его голос, и мы сможем покинуть это ужасное место. Мне даже казалось, что слышала его голос, но время шло, а я так и продолжала сидеть, забытая всеми. Стало до слёз обидно – ещё пару часов назад я старательно наряжалась, прыскала духами, мы с Тёмкой весело чему-то смеялись по дороге на вечеринку, а сейчас? Всхлипнула, почувствовала, как на глаза набегают слезы. В дверь кто-то дёрнулся, затем начали долбить в неё изо всех сил.
Опять стало тихо. Из сумочки достала телефон – какая дура, совершенно забыла о нём! – и набрала номер Тёмки. Тот ответил не сразу. Голос его был расслабленным и вялым.
– Тём, ты где? Ты что, про меня забыл?! – от злости даже захотелось топнуть ногой.
Друг рассмеялся:
– Не парься, Лёль, чего ты? Такая веселуха.
– Твои друзья ненормальные, – зашептала я громким шёпотом.
– Да нормальные пацаны, клёвые. Ты им просто понравилась. Они аж все обзавидовались мне.
Артём снова засмеялся, а мне захотелось вдребезги разнести телефон. Да и все вокруг тоже. Обзавидовались они ему! Тоже мне, друг! На дисплее высветилось время – десять тридцать. Ещё каких-нибудь пара часов – и мама будет дома, а значит, скандала и головомойки не избежать. Решительно отодвинув задвижку на двери, я вышла из своего укрытия. Пока пробиралась сквозь, казалось, выросшую вдвое толпу, ругала себя на чем свет стоит за то, что выбрала это платье, действовавшее на мужской контингент, как красная тряпка на быка.
Артема нашла полулежавшим в кресле. Рядом развалилась какая-то девка, лохматая и явно не первой свежести.
– Тёма, – я тряхнула друга за плечо. – Немедленно вставай, нам надо идти.
Он смотрел на меня, но словно не видел.
– Лёлик, погоди, – пробормотал, пытаясь встать. – Дай отдохнуть. Что-то нет сил. Так хорошо…
– Говори адрес, я вызову нам такси! – у меня не было с собой денег, но я надеялась, что были у Артёма.
Заплетающимся языком парень кое-как пробормотал мне название улицы и дома.
– Пойдем, – дёрнула его за руку. Наверное, он всё-таки заметил, что я очень уж рассердилась, и попытался подняться.
– Золотко, – знакомый голос. Этот Костя вновь стоял позади, обдавая меня перегаром. – Куда ты уводишь моего приятеля? Он отдыхает. Мы все тут отдыхаем, и нам по кайфу.
– Мне надо домой.
– Домой ты всегда успеешь. Иди ко мне, глупышка, развлечемся…
– Ты чего, Костян, убери от неё руки! – Артём, наконец, начал приходить в себя. – Она – моя. – Артём не успел уклониться. Кулак Кости угодил ему в скулу. Мой друг покачнулся, едва устояв на ногах, чуть пригнувшись, встав в стойку. – Оль, давай, дуй отсюда! – Остолбенев, я смотрела, как парни, словно нахохлившиеся воробьи, готовы были вцепиться друг в друга. – Сказал, беги!