Оранжевая рубашка смертника

И если заместитель коменданта был суетливым, больше похожим на сотрудника камеры хранения негабаритной ручной клади, то этот Шаммас выглядел мужчиной основательным, вдумчивым и неторопливым в словах и движениях. Правда, чувствовалось в нем что-то от сжатой пружины. Котов хорошо чувствовал в людях этот запас энергии, которая может разрядиться в любой момент, если возникнет необходимость.

– Она оставила данные отеля, где остановилась, – повернувшись к Котову, сообщил Сидорин по-русски. – Поехали.

Шаммас вел машину ловко, почти виртуозно. Они удалялись от центра на север, к Старому городу. Сидорин, сидевший на переднем сиденье рядом с водителем, повернувшись в полоборота к Котову, рассказывал ему, что знаком с Тагиром Шаммасом давно, лет восемь. Шаммас был ему чем-то обязан, о чем Сидорин рассказывать не стал, а только тихо посмеялся. По его мнению, Шаммасу верить можно, хоть он и работает в военной разведке.

Отель «Шахрай Лакшери» своим внешним видом сразу уносил в детские сказки о Востоке. И архитектура, и зелень двориков, все буквально было пропитано местными традициями и источало дух древнего города. Небольшой, тихий и очень уютный отель.

Котов невольно вздохнул. Да, Мариам была девушкой с романтической душой, которая в равной мере впитала и русское, и арабское. Как-то после такого отеля уже не хотелось жить в большом, многоэтажном, суперсовременном здании. Сидорин оглянулся на капитана и замер у дверей. Нахмурившись, Котов поспешил догнать своего начальника, ругаясь на себя, что снова поддался слабости. Сейчас не горевать и тосковать надо, сейчас надо работать, если уж судьба подарила ниточку в этом деле.

Они задержались посреди небольшого холла, а Шаммас сразу подошел к молодой женщине-администратору и заговорил с ней в полголоса, показав свое служебное удостоверение. Женщина закивала и полезла в журнал. Потом взяла ключ из стеклянного ящичка на стене и двинулась к лестнице.

На втором этаже она свернула направо к дверям номеров, чьи окна выходили, как понял Котов, в тенистый двор отеля. Открыла ключом вторую от лестницы дверь и вопросительно посмотрела на мужчин. Сириец отстранил ее жестом и вошел первым, открыв дверь локтем и не прикасаясь к дверной ручке.

Номер был небольшой. Собственно, кроме двухспальной кровати, стола с креслом и настольной лампой и санузла с унитазом и душевой кабиной, тут ничего не было. В узкой прихожей имелся еще встроенный шкаф-купе с большим зеркалом. Бросив всего лишь один взгляд на комнату, Котов сразу понял, что в номере что-то искали. Не хозяйка оставила этот беспорядок, кто-то чужой рылся в ее вещах так беспардонно.

– Администратор говорит, что они не решились делать уборку в номере, – перевел Сидорин слова женщины. – Хотели дождаться Мариам. Слишком все разбросано, они насторожились, но полицию вызывать не стали. Ведь заявления не было от проживающей в номере девушки.

– Дверь была так же, как и сейчас, заперта? – спросил Котов.

Сидорин тут же перевел вопрос администратору. Женщина заговорила очень быстро и взволнованно.

– Вот это их и волновало, – покачал головой полковник. – Девушка сдала вчера ключ, когда уходила из отеля. А горничная, которая должна была сделать уборку, обнаружила, что дверь в номер не заперта. Они решили, что Мариам забыла запереть. А если в номер забирались воры, то опять же лучше дождаться хозяйку, чтобы узнать, не пропало ли у нее что-то из ценного.

Да, Котов был согласен. Здесь не просто беспорядок, который оставил после себя человек, тем более девушка. Одежда сорвана с плечиков и валяется на полу. Ящики столика выдвинуты. Из одного все вывалено на кровать. Да и сам ящичек лежит рядом на подушке. Матрац явно поднимали, чемодан лежит на полу, чуть ли не наизнанку вывернутый. Это был обыск. Торопливый, откровенный.

– Почему так откровенно? – спросил капитан Сидорина. – Даже скрыть не пытались.

– Может, торопились. Тут другой вопрос, Боря. А что же они искали? Она ведь не разведчица, не фельдъегерь, она просто солдат, которого отпустили в краткосрочный отпуск.

– Михаил Николаевич, – поднимая с пола тонкую косынку из невесомой прозрачной ткани, поинтересовался Котов, – а когда будет готова экспертиза опознания тел?

– Боишься, что это была она?

– Это не страх, – ответил капитан. – Мы предполагаем, что мужчина с кортиком был не контр-адмирал аль-Назими. Отсюда и предположение, что с ним в машине была не Мариам. И где сам адмирал? Где тогда его дочь, если при взрыве машины погибла все же не она? Просто это разные варианты. Разное развитие событий, в зависимости от того, чьи тела были в машине.

У сирийца зазвонил телефон. Сидорин сразу замолчал и стал смотреть на Шаммаса.

– Ну что там? – спросил Котов, догадавшись по интонациям и взглядам, которыми обменивались Сидорин с сирийским подполковником, о предмете разговора.

– Ему доложили, что Мариам приехала не одна. В отпуск она убыла из Сурума с другой девушкой из их подразделения. Эту девушку нашли и везут сюда.

Тридцать минут прошли незаметно. За это время офицеры обсудили план разыскных мероприятий для сирийской разведки. Шаммас принял все с готовностью. Видимо, многое из предложенного ему Сидориным и Котовым уже сложилось в его голове в определенную картинку произошедшего, и какие-то свои выводы он сделал. Уже сегодня по месту службы и в квартире адмирала Назими будут работать эксперты. Оперативники минута за минутой проследят последние часы и дни жизни адмирала. Все его контакты будут тщательно выявлены и отработаны.

Девушка возникла на пороге неожиданно. Видно, она в последний момент вырвалась из рук сопровождавшего ее солдата и не дала ему возможности доложить о прибытии. Одета она была в военную форму и в руках держала форменную кепи. Эту девушку спецназовец знал. Он видел ее не раз в группе девушек-снайперов. Видел ее и рядом с Мариам. Котов сразу заметил, что девушка очень взволнована, хотя на лице ее было написано лишь сильное напряжение. Глядя на Шаммаса, она вскинула было руку к голове, чтобы отдать честь, потом вспомнила, что на ней нет головного убора, но не смутилась, только губу прикусила.

А потом она заметила сидящего в углу Котова, и сразу на лице сирийки промелькнула такая буря чувств, что спецназовец испугался, не судороги ли у нее начались.

– Командир, – громко произнесла девушка, пытаясь правильно произнести это слово по-русски. – Командир! – И вдруг кинулась к нему, схватила за руки, потом обернулась на других мужчин и… расплакалась. Ее мужественное лицо стало почти детским, из глаз ручьем потекли слезы. Она плакала навзрыд, прижимаясь к груди Котова и стискивая мокрыми от слез пальцами его футболку. Офицеру ничего не оставалось, как обнять девушку, погладить ее по голове и начать успокаивать по-русски. Сидорин смотрел на эту картину спокойно и с завидным терпением.

– Ну, все, все, – тихо говорил Котов. – Хватит. Ты же солдат, девочка!

Прекратил этот детский сад Шаммас. Он вдруг властным голосом потребовал от девушки представиться, и это подействовало удивительным образом. Девушка выпрямилась, смахнула тыльной стороной ладони влагу с лица, чуть вытянулась и коротко доложила. Единственное, что уловил Котов в этом потоке арабских слов, это ее имя – Хадиль.

Оказалось, что Хадиль прибыла в Дамаск вместе с Мариам. Она тоже получила отпуск по семейным обстоятельствам, у Хадиль в Дамаске жили ее родители, братья и сестры. Мариам, зная, что в доме родителей ее подруги и так не повернуться, категорически отказалась там останавливаться, пообещав, что обязательно навестит подругу и ее родственников. Была бы большая обида, если бы все не знали, что Мариам приехала к отцу. Это было святое, и ее перестали упрашивать.

А теперь, когда Хадиль узнала, что Мариам пропала при странных обстоятельствах, что, наверное, она погибла в машине во время взрыва вместе с отцом, девушка билась в истерике. Она полагала, что, будь рядом с подругой, остановись все же Мариам в доме ее родителей, этой беды не случилось бы. Успокоить Хадиль удалось только минут через двадцать.

– Скажите, – спросил Сидорин девушку, – вы хорошо знаете вещи Мариам?

– Да, мы все знаем, что у кого есть, ведь в солдатских вещах ничего лишнего не бывает. Все, что нужно для военной жизни. Правда, Мариам собиралась в отпуск, поэтому взяла с собой кое-что из гражданского.

Примечания