Пепел на венце

От команды объяснений не дождешься. И не только по причине того, что дежурившие моряки занимались своими делами и не отвлекались на беседы, которые впоследствии может осудить капитан. Я видел, как двое молодых парней, увидев туман, замерли на выбленках, как пауки в ожидании добычи. Их удивила неожиданная картина. Думаю, они вполне могли слышать байки от старших товарищей, но всю правду знали только капитан и его непосредственные помощники.

Мне не пришлось уговаривать моряков поделиться слухами. Вместо меня это сделали наемники, время от времени выползающие из трюма для оценки ситуации. И ответом им служили пожимания плеч. Кто бы сомневался! Значит надо перекинуться парой слов с Жаном Батистом, но сделать это аккуратно и непринужденно.

Я подошел к корме, где возвышался помост с рулем, поднял вверх лицо и деловито спросил:

– Ты видишь эту странную полосу, Жан Батист?

Он все видел, просто я хотел получить вразумительное объяснение.

– Еще бы. Мы плывем туда.

– Там острова, рифы, скалы? Что это за невидаль?

– Там спасение, – играя желваками, процедил капитан. – Или смерть.

Все-таки рифы. Мы испытываем свою удачу, двигаясь вслепую. Но будут ли участвовать в этой игре преследователи? Я бы на их месте рисковать не стал. Ежели они решат иначе, нас всех ждет опасная игра.

Короткий разговор, во время которого Жан Батист даже не взглянул на меня, закончился тем, что он повернулся спиной к палубе и вновь начал сверлить взглядом преследователей. На другой итог я и не рассчитывал.

Туман приближался, разрастался и выглядел гораздо зловеще, чем прежде. Все это относилось и к «Душегубцу», но там находились люди, а здесь… неизвестность. И ее сюрпризы могут оказаться куда веселее.

Наш корабль вдруг довольно резко повернул влево. Я не мог понять этот маневр – вот мы хотели скрыться в клубах густого пара, а теперь идем параллельно ему. Разгадка пришла минут через двадцать – на этот раз кормчий повернул корабль вправо. Мы дали возможность преследователям нагнать нас, но почти не трогали паруса, чтобы сохранить достаточную скорость. Только зачем это Жану Батисту? Что еще за виляние хвостом перед голодным хищником?

Наемники повысыпали на палубу. Всем хотелось узреть диковинку и понять, отчего некоторые грузы на нижней палубе начали танцевать из стороны в сторону. Одним из последних на белый свет выбрался Лексо Уховертка. Этот жулик выспался и теперь вытягивал шею и щурился, надеясь разглядеть лица своих вероятных убийц. Это, конечно, пока невозможно: нужно обладать орлиным зрением. Или прибором Жана Батиста. Однако насмешило меня не это действие Лексо, а то, что он спросонья не посмотрел на разворачивающееся перед носом корабля зрелище. Стена странного белого тумана, которую облетают даже неутомимые морские птицы. Место, где совсем скоро окажемся мы.

Лексо со свойственной ему практичностью одернул потрепанную куртку, поправил ремень на талии, проверил ножны и начал глазами высматривать меня. Нашел больше, чем искал.

– Разрази меня гром, это что за дьявольщина?!

Я подошел к опешившему приятелю.

– Это наша маскировка. Вместо мечей можем напороться на рифы, но оно того стоит, ведь первое – это гибель гарантированная.

– Черт! – прохрипел один из наемников, обдав меня знатным перегаром. – А я-то думал, это вулкан пышет. Думал, мы уже у островов.

Что ж, кто-то явно потерял счет дням и даже не учитывал смену курса. Впрочем, жизнь дороже любых потерянных дней. Если бы мы неделю блуждали в тумане и в итоге спаслись, моему счастью и моей благодарности капитану не было бы предела.

– Ты только посмотри на это, – не унимался Лексо. – Это же… Это же будто край света. Там нас не может ждать ничего хорошего.

– Уверен, что до края еще далеко, – мрачно произнес я. – На пути туда мы скорее сожрем друг друга от голода, чем провалимся в бездну. А если серьезно, то мы действительно очень рискуем, но…

Договорить не получилось – в бесконечный шум волн внезапно добавился новый звук. Мне показалось, что это удар. Через пару секунд показалось, что свист.

Мимо корабля, едва не продырявив парус, пронеслась огромная стрела из баллисты. С тяжелым плеском вонзилась в воду.

Такая проблема куда опаснее мифического края света. Мы ничем не можем ответить врагам, лишь движение вперед давало шанс на спасение. И туман.

Корабль вошел в него, как нож в масло. Воздух заколебался, задрожал, отступил на мгновение, но лишь затем, чтобы маленькими вихрями соединиться вновь, закрывая путь к отступлению. Проход исчез.

Первые секунды я не видел ничего дальше своей руки и всерьез опасался, что так и будет дальше. Но дурные мысли оказались не к месту. Понемногу, но туман рассеялся, облачившись в привычный вид. Молоко превратилось в мутную воду. Этот переход… он был каким-то волнующим, неестественным. Мне показалось, что я из яви попал в сон. Что погоня, грядущая миссия и все, что к ней привело, осталось где-то позади. Поганое предчувствие все еще не покидало меня, но изменило свою сущность так же, как и плотный воздух, ставший менее осязаемым. Он сохранил первичную густоту, оседая на верхних реях, и иной раз парус превращался в его продолжение. Юнга в вороньем гнезде наверняка нас даже не видел.

За краем света лишь бесконечная пустота. Что же уготовано нам? Ответ на этот вопрос может быть неутешительным. Какое-то время сохранялась напряженная тишина. Минута, две – все должны осознать реальность происходящего, чтобы решиться на дальнейшие действия. Капитан это понимал. Как и то, что промедление губительно. Враг близко, а скорость корабля падает, поэтому вскоре один за другим последовали короткие приказы, и первый помощник помчался доносить их до остальной команды. Чудеса чудесами, а за жизнь бороться надо.

Часть моряков сгрудилась перед бушпритом, чтобы первыми увидеть выступающие из мглы камни. Я сомневался, поможет ли это: видимость все равно удручала. Несколько членов команды копошились у шкафута – готовили лодки, коих имелось всего две. Недостаточно для того, чтобы в случае кораблекрушения спастись всем. И бессмысленно, учитывая погоню.

– Я вижу огонь, там что-то горит! – вскинул руки наемник с повязкой на глазу. Он смотрел назад.

Раздался крик. Приказ, преисполненный ярости. Огонек шевельнулся и взмыл ввысь. Горящий снаряд метательной машины описал дугу и упал метрах в двадцати от нашего корабля. Скоро, совсем скоро огонек разгорится вновь – чертовы элласцы твердо решили довести дело до конца.

В это самое время Лексо увидел, как из капитанской каюты вышел Осий. Видок у него был неважный. Он постоял в проеме, собираясь с силами, после чего сделал несколько неуверенных шагов и оперся о мачту.

– Ты чего, дед? – парланец склонился над старым ключником.

– Такой плотный воздух. Странно дышать.

– Потерпи. Уверен, капитан найдет отсюда выход.

– Выход? Я так долго молился, но чувствую, этого недостаточно. «Обреченный» – вот слово, которое я получил. Вот ответ.

Скрежет. Я не сразу понял, откуда идет шум. Думал, что по нам попали враги. Ошибся. Скрежет раздавался под днищем нашего когга. Что-то терлось о киль. Ожидание, страх перед смертельным для корабля и его обитателей ударом рифа терзали душу, но все изменилось в следующий миг. Все стало еще хуже.

Рядом с правым бортом взорвалась вода. Она фонтаном взмыла вверх и так же резко погрузилась в темную пучину, оставив за собой лишь пену, брызги и расходящиеся круги.

Я, как и прочие наемники, отскочил от перил, но неудачно – зацепил моток канатов и приложился головой о палубу. Услышал панический возглас:

– Там, там! Я видел движение в глубине!

Не рифы.

Жан Батист привел нас в логово морского чудовища, понадеявшись на свою удачу. Она подвела его, поэтому воины обнажили клинки и приготовились встретить смерть.

Меж тем второго всплеска пока не последовало. Лишь трение о борт, перемешанное с глухими стуками, которые заставляли сердце холодеть. Мечи для столь крупного создания – не страшнее маленькой щепки, впившейся в кожу.

– Оно готовится, – пролепетал Осий и зажмурился.

– БЕЙ! – раздалось метрах в пятидесяти от нас.

Хлопнула мощная тетива баллисты. Стрела, оставляющая за собой едкий след из дыма, видимый даже во мгле, пронеслась сквозь туман и с грохотом вонзилась в корму нашего судна. В разные стороны полетели искры, но огонь не смог распространиться по намокшему дереву, а попавшая на пеньковые тросы горючая смесь была тут же потушена командой. Кое-кто получил ожоги, но это мелочь. Несущественная мелочь.

– ЗАРЯЖАЙ!

Удар страшной силы сотряс окружающее пространство. Мерцающий огонек на мгновение превратился в пылающий вихрь и тут же исчез. До моих ушей донесся плеск рухнувшей вниз воды, треск досок и крики людей, столкнувшихся с неведомым. Яростные, визгливые и протяжные. Они, эти крики, не стихали еще долго.

Вода не желала успокаиваться, бурлила там, за мутной завесой, как бы предупреждая нас о том, что не стоит далеко уплывать, что наше время скоро придет. И действительно, только опомнившись от всей этой жути, я увидел, как сникли паруса. Сейчас наш когг сможет догнать даже дохлый дельфин.

Команда молчала. Молчал Осий, а наемники разбавляли тишину лишь тяжелым дыханием, которое иногда так трудно контролировать. Особенно тем, кто не ждал, что костлявая заявится в гости столь быстро.

Я готов поклясться, что слышал крики о помощи на элласском языке. Чуть позже показалось, что отчаявшиеся моряки вражеского судна, которое медленно и неотвратимо шло ко дну, вспомнили, какой язык мы поймем лучше. Уверен, что это были моряки – воины в броне уже водили хоровод с русалками. Как бы то ни было, никто не придет им на помощь. Сомневаюсь, что мы пошли бы на это, даже если бы бедствие терпел союзный корабль. Обстановка не располагала к благородным порывам. В ожидании атаки неизвестного существа мы и сами были на грани, готовые вопить на всех известных наречиях мира. Все на потеху монстру.

Когда мы отплыли достаточно, чтобы не слышать криков, заскрипели ступени шканцев. Жан Батист с осунувшимся лицом, да и вообще похожий в своей белой рубахе на призрака, неторопливо спускался к нам.

– Господа, – произнес он устало, – угроза миновала. И прежде, чем вы завалите меня вопросами, я объясню все сам.

Намечающийся монолог меня, безусловно, заинтересовал. И не только меня. Однако поначалу трудно было поверить простым словам, ведь любой шум моря отвлекал, беспокоил и напевал мотив о скорой смерти. О том, что подводная тварь вот-вот нанесет удар.

– Поверьте мне, все кончено, – понимая мысли окружающих, заявил капитан. – И вот почему. Вы должны знать, что еще в прошлом году четыре корабля с Кандлиге, сбившись с курса, попали в этот туман. Была ночь, и один из кораблей потерпел крушение. Так думали прочие. Плохая видимость помешала спасти хоть кого-то. Обломки, трупы – все указывало на риф.

Три торговых судна добрались до Пепельных островов, сделали свои дела и совершили ужасную ошибку: решили вновь пройти сквозь область с удивительным туманом. Они пришли к выводу, что там находится неизведанная земля. Их можно понять: а что, если бы они нашли легендарный остров, который скрывается от глаз смертных? Откровения Прорицателя можно трактовать по-разному, но такое открытие прославило бы отважных мореплавателей в веках. Как вы уже догадались, ничего не вышло.

Туман заметно сместился, но это лишь подтверждало догадки о чудесном и запретном острове. А потом произошло непоправимое – был потерян еще один корабль, и вот он-то развалился на глазах многочисленных свидетелей. Кое-кто из моей нынешней команды все видел. Пелена скрывала чудовище.

– Это кит? Змей? – раздались с разных концов палубы нестройные голоса.

– Наверняка кракен. Глазастый, – обратился я к хлыщу с повязкой, – ты видел щупальца?

– Нет, там все вспучилось. Я видел… воду. Странную.

– Вот это поворот, – скривился я.

Жан Батист замотал головой:

– Я не знаю, что собой представляет это создание, но мне известно, как оно действует. Ему нужна дань за проход по своим владениям. Будет одно судно – погибель всем, будет два – уцелеет одно. Зимуя в Смольняке, я отмечал в таверне удачное путешествие по восточным княжествам и поболтал с иноземными гостями. Целая торговая флотилия с Пепельных островов попала из шторма в абсолютный штиль, который оберегал непроглядный туман. И что же случилось, думаете? Правильно – пропал один корабль. Они не видели чудовища, но я посоветовал им впредь любой ценой избегать этой проклятой области. И до сегодняшнего дня даже и помыслить не мог, что по собственному разумению отправлюсь сюда.

Теперь вы знаете все, что известно мне. И я не мог сказать этого раньше, ведь тогда бы вы решили схватиться с шэрданскими прихвостнями. Никаких пятьдесят на пятьдесят – не выжил бы никто. А теперь к черту все, я еле стою на ногах.

Жан Батист протер ладонями лицо, развернулся, но, вспомнив что-то, вновь обратился к нам:

– Ах да, позвольте моим людям делать свое дело. Не отвлекайте их и через некоторое время мы увидим светлое небо.

Под молчаливое одобрение и команды, и воинов Жан Батист удалился в свои покои. Я же решил, что еще будет время как следует обдумать его слова, а пока следует хорошенько отдохнуть. Правда, не сразу: меня подозвал Лексо и вместе мы отволокли старого ключника в капитанскую каюту. Выглядел он неважно. Прилег на подвесную кушетку и вдруг забормотал, когда мы уже хотели удалиться.

– Ничего этого не было. – Глаза Осия казались кусочками льда. – До восхождения еретика и самозванца. Теперь воочию я увидел то, что рождает грех. Комета, огромная кровавая Луна перед праздником урожая, разрушенная землетрясением Красная Гавань – это лишь малая толика бед, уготованных нам осквернением всех святынь нардарской земли. Враждебные самому естеству человека силы крепко обосновались и на островах. Вы услышите об этом, уверяю. Добрые вести нынче редкость.

Я не нашелся, что ответить старику. Думаю, сейчас всем нам стоило побыть наедине с собственными мыслями. Такое занятие часто приносит пользу, и я обязательно этим займусь. Позже. А пока я очень надеялся, что ничего лишнего в мою голову не полезет. Ни снов, ни тревог – провал в черную бездну, лишенную звуков. Часов на шесть.

Глава 6

Черная Сандра

Крик о том, что видна суша, заставил наши сердца встрепенуться. День за днем бороздили мы синие просторы, мечтая о том, что скоро ощутим под ногами надежную опору и не будем в любой чахлой тучке видеть громовую поступь приближающегося шторма.

Ценность собственной жизни лучше всего раскрывается в условиях, когда от горизонта до горизонта властвует стихия. Начинаешь понимать, что для нее твое существование значит столько же, сколько для всей команды – одна-единственная летучая рыба, случайно упавшая ночью на палубу. Ничтожный ингредиент для общего котла, который большинство едоков даже не заметят.

Море, однако, над нами смилостивилось и долгое время вело себя спокойно. Высшим же благом стало иное: погода решила не испытывать наш потрепанный боевой дух и приберегла свои туманы для других путешественников.

Воспоминания о приятных деньках часто выветриваются из глубин памяти, как нечто далекое, скоротечное и приукрашенное ядреной смесью впечатлительности и забывчивости. События же страшные и опасные остаются с нами надолго, приобретая искаженный вид лишь в кошмарах. Вне этого детали, которые хочется забыть, появляются перед глазами в подробностях откровенных и ярко очерченных. Особенно это актуально для тех, кто сталкивается с потусторонним миром впервые.

Впрочем, ни я, ни Лексо к таковым не относились, и все же поначалу каждый из нас напрягался от неожиданных криков на верхней палубе, от рявканья командующих судном на нерасторопных моряков. Кто знает, что еще узрел Жан Батист в свою стеклянную трубку? Из передряги с мистическим туманом мы выбрались не по причине благочестия седовласого ключника. Думаю, Первозданный в нашем случае предпочел бы напоить соленой водой толпу головорезов, в которую затесался всего один божий слуга, а услышанные молитвы стали бы лишь приветом от мученика. Нет, наш корабль выбрался только по прихоти хозяина тумана. По счастливой случайности, за которой не хотелось больше гоняться.

Капитана начали забавлять наши тревоги и после половины пройденного пути он, не стесняясь, именовал нас «сухопутными крысами». И воины нисколько не обижались на такое нелицеприятное, на первый взгляд, сравнение. У всех нас разная судьба, но по несравненно большей части она связана с землей, с твердью, которая не поглотит тебя из-за плохого настроения в свой бездонный, ненасытный желудок. Да, мы сухопутные создания. Как и крысы. Как и та крыса, которую отловил около мешков с зерном Камил. Он выколол ей глаза, отрезал уши, лапы, хвост и подбросил к одному сварливому наемнику, до смерти боящемуся всяческой заразы. Когда рядом с ним зашелся сильным кашлем Лексо, он отпрянул от него, как от чумного. Камил же дождался, пока этот приятель задремлет и положил мерзкий «подарочек» прямо ему на руки. Умирающий, но озлобленный грызун отреагировал на движение наемника так, как только мог, и глубоко вонзил резцы в его кисть. Надо было видеть выражение лица бедняги, когда он очнулся от внезапной боли и узрел черный волосатый комок, впившийся ему в плоть. Вой поднялся на весь корабль.

Дурацкая выходка Камила безусловно разбавила наши серые будни новыми впечатлениями и скандалами, но самой обсуждаемой историей все равно оставалась встреча с морским чудовищем. И момент, когда смертоносная мгла осталась позади, а отблески рвущихся из-за облаков солнечных лучей начали танцевать на волнах, был сладостен, как поцелуй возлюбленной. Нам удалось спастись, и робкие предположения о нашем успехе превратились в возгласы счастья. Без потерь и существенных повреждений мы прорвались к свету, а потому какое-то время все считали себя везунчиками, баловнями судьбы. Такие выводы казались мне преждевременными, однако я с удовольствием участвовал во всех попойках, посвященных победе над темными силами. Помимо всего прочего, это отлично помогало скоротать время.

Когда стало ясно, что пойло заканчивается, среди воинов начались роптания. Многие считали, что Жан Батист опять ведет нас каким-то странным курсом, и боялись пристать к берегам, контролируемым империей. Я же, хоть и понимал в морской навигации самую малость, стал замечать, как меняется день ото дня температура воздуха. Становилось жарче, а дуновение проносящихся мимо ветров стало неровным. Это точно не прибавляло нам скорости, и все-таки подобная перемена климата подсказывала мне, что скоро корабль достигнет цели. Так и случилось.

Долгожданная земля из-за расстояния походила на что-то среднее между морем и плотными кучевыми облаками, окружавшими ее. Едва различимая темно-синяя полоса, которая вместе с нашим приближением приобретала все новые и новые очертания. Ко всеобщей радости через час мы увидели ее большую протяженность, через два – как отделились от темных участков неба многочисленные зубья и возвышенности. И стоило только этому случиться, как я понял, что не каждая тучка имеет небесное происхождение. Пары воздуха клубились, гонимые ветром, меняли формы и исчезали, но маленький черный дымок поднимался из-за прибрежных пиков и уверенно устремлялся вверх, не желая пропадать. Лишь на приличной высоте он терялся в облаках. Объяснение этому явлению могло быть только одно. Где-то там, в глубине острова дремала беспокойным сном огнедышащая гора – Высокая Домна. По рассказам Осия, ее пробуждение способно натворить великие беды. Не то, чтобы я пребывал в полной уверенности, но отчего-то мне казалось, что в глубине души старый ключник очень этого хотел.

Место, куда мы плыли, было очень гористым, его берега совершенно не подходили для высадки, но приподнятое настроение капитана и членов команды говорило о том, что пункт назначения близок. Все улыбались, шутили, обменивались безобидными колкостями. Словом, делали все то, что делают люди, выполнив самую ответственную часть работы. Когда рулевой решил провести корабль вдоль скалистого берега, Жан Батист возражать не стал. Позже, правда, немного изменил свое мнение.

– Все-все, довольно, а то снесет к скалам!

Пока кормчий выравнивал позицию когга относительно береговой линии, капитан решил поведать нам, бездельникам и зевакам, об особенностях этого клочка земли.

– Мужайтесь, господа, совсем скоро наши пути разойдутся. Мы пройдем вдоль отвесных скал, и нам останется обойти длинный мыс. За мысом лежит залив Клещей или Клешней, кому как больше нравится. Для чужестранцев это несущественно. Главное, что в этом заливе находится белокаменный город – Фрета. Неприступная гавань Эстерида Пятого. Там вы и вольетесь в его армию. Кто-то из вас останется во Фрете, кого-то отправят на дальние рубежи, но служба окупится сполна. Привыкайте к жаркому климату и всегда проверяйте сапоги, прежде чем их надеть. Я не шучу.

Последние слова, тем не менее, вызвали среди воинов смешки. Что сказать – ядовитых змей хватает и в Нардарии, а вот пришельцам из Скалистого Края и Гелетии придется несладко. Я вспоминаю, как в первый раз получил укус громадной сольпуги во время службы в пустыне, и до сих пор по моей коже бегут мурашки. Уже не от страха перед этой тварью с железными челюстями – просто это была первая встреча с хищной фауной Куру-Дарз. Неожиданная и неприятная, оттого так запомнившаяся мне.

На островах подобной фауны хоть отбавляй. Местные, как я слышал от Жана Батиста, не брезгуют даже употреблять всяких жуков и пауков в пищу. Это не добавляет к ним доверия. Кто знает, что они могут сотворить с врагами? В остальном же слова капитана не произвели на меня впечатления. Уж к чему-чему, а к палящему солнцу я привык. И даже доспехи при правильном их использовании помехой не будут.

Дамиан, Хавьер и их прислужники – вот кто настоящая помеха. Я мог рассуждать о географии, о погоде, о животном мире, но забыть про истинную причину моего нахождения здесь – нет. Если негодяи успели добиться аудиенции у самозваного императора, то плохи наши дела. В этом случае добыть амулет получится только при полном разгроме мятежников, а жизнь моего друга будет висеть на волоске. Более тонком, чем прежде.

Белокаменный город. Действительно, таковым он и казался на отдалении. Вогнутым серпом залив вгрызался в сушу, и весь этот берег, от воды до залитых солнцем холмов, поглотил город, опоясанный белыми стенами. Лишь обрывистые стены мыса ограничивали его рост.

Архитектура Фреты еще не предстала моему взору во всей красе, но я уже мог различить многочисленные дома с плоскими и односкатными крышами, небольшие уступчатые храмы в окружении пышных деревьев и укрепленный порт, растянувшийся, наверное, на все побережье.

Главной причиной того, что масштаб и красоту города я не мог оценить в полной мере, была высокая скала в центре залива. К моему удивлению, обжитая и обустроенная, хотя с внешней стороны ее единственными укреплениями казались каменные постройки на самом верху, играющие заодно и роль маяка. Скала, словно гигантская оборонительная башня, преграждала путь всем мореходам, оставляя по бокам лишь два пролива. Один из них был узким и ненадежным. Настолько, что неподалеку из воды торчала мачта погибшего судна. Хорошее предупреждение всем, кто решит проверить свое мастерство. Пролив же по правую сторону от нас перекрыли массивной цепью. Что ж, рассказы о богатстве этой земли железом теперь не казались преувеличенными.

Над вершиной клинообразной скалы поднялся черный дым. Как поведал мне один моряк, так здесь встречают корабль, не представляющий опасности. Жгут топливо, смешанное с каким-то удивительным древесным соком. Для неприятеля уготован дым белый. Правда, метод работы этих условных сигналов оставлял вопросы. Нас записали в друзья только потому, что мы плывем в гордом одиночестве, что ли?

Слова моряка подтвердились еще до приближения к скале – многочисленные рыбаки на утлых лодках, увидев дым, теперь не налегали на весла, а приветливо махали руками. Правда, цепь так и не опустилась, что озадачило капитана. Пришлось бросать якорь. И ждать.

В этом нет ничего предосудительного: правила меняются, опасения растут, как снежный ком где-то на склонах Альгелага, и вместо свободного пропуска в гавань к нам отправляют маленькую ладью для дальнейшего знакомства. Шесть гребцов, пара лучников и одна боевитого вида девица – вот кого подослали к нам всего полчаса спустя. Впрочем, русоволосая девица оказалась матерой бабенкой, немногим младше меня. Максимум лет на пять. Она имела широкие плечи и бедра, но я бы не назвал ее полной. Скорее, крепкой. На ней был черный кожаный доспех с кольчужными наплечниками и юбкой, из оружия – только маленький кинжал в посеребренных ножнах.

Пока она забиралась к нам на корабль, одаряя мужчин в ладье занимательным зрелищем, капитан весь извелся. По-видимому, ничего хорошего от неожиданной встречи он не ждал. И даже черный дым над скалой не произвел на него положительного впечатления.