Хулистан
– Заедем или посмотрите отсюда? – спросил Хариф, остановив машину.
– Раз уж приехали… – разочарованно выдавил я.
Мы объехали весь поселок за какие-то десять минут. Ничего интересного. Однотипные многоквартирные дома. Очень даже чистенькие. Много деревьев на широких улицах – пышных в своей молодой неостриженной зелени, в отличие от алиабадских. А в центре поселка раскинулась небольшая нарядная площадь, где мы как раз и припарковались. Как и следовало ожидать, над площадью парил вознесенный на высоком гранитном постаменте бюст Вождя, перед которым скромно журчали струйки фонтана в окружении пунцово цветущих розовых кустов.
– А это что за здания? – спросил я у Харифа, указав на несколько зданий вокруг площади явно отличной архитектуры.
– Вон то здание, – указал мой гид на самое симпатичное из них, под золотистым куполом, – филиал Музея Вождя.
_ Как это я сразу не догадался, – вставил я.
– Рядом – здание местной администрации, – продолжил спокойно Хариф. – Далее идут Дворец Спорта и Дом Культуры. Неплохо для «трущобы», как вы считаете?
– А где школы, больница? – продолжал сомневаться я. – Где, наконец, магазины?
– Школ в поселке нет. Все дети у нас, я вам не успел об этом рассказать, живут и учатся в специальных Городах Знаний.
– Как это? С первого класса?
– Да. А в школу у нас идут с пяти лет. А потом, в зависимости от желания родителей и способностей детей, они могут продолжить обучение или в профессиональных профильных учебных заведениях, вроде ваших лицеев, или же в университетах.
– Это что же – школы-интернаты?
– Именно. Детей отпускают домой только на праздничные дни – это несколько дней в году. А каникулы они проводят в спортивно-оздоровительных лагерях.
– Вы хотите сказать, что с пяти лет гюлистанские дети почти не видятся с родителями? – удивился я. – А кто же их воспитывает?!
– Их воспитывают профессиональные педагоги. Разве это не лучше? И за детьми постоянный надлежащий контроль, и родители не обременены многочисленными хлопотами. За все платит государство!
– Но как это? А если я не хочу? А если я желаю, чтобы мой ребенок рос со мной рядом? Для чего же тогда рожать детей, если государство забирает их чуть не с пеленок?! Это мой ребенок, черт побери! – возмутился я.
– Бобби, а у вас есть дети? – подчеркнуто вежливо спросил Хариф.
– Нет. Нет у меня детей! Но какое это имеет значение?
– Никакого, – удовлетворенно ответил Хариф, – Мистер Ганн, государство должно заботиться, прежде всего, о ребенке, а не о его родителях. О том, чтобы каждый ребенок вырос здоровым и образованным. Родительский эгоизм не может быть важнее для государства, чем интересы самого государства, важнейшей функцией которого является воспитание полноценных граждан!
– Это уже какой-то тоталитаризм в квадрате! – упрямо бросил я.
– Никакого тоталитаризма. Большинство родителей сами с удовольствием отдают детей в государственные школы, понимая, что так лучше для детей. Это и есть настоящая родительская любовь. Ну, а кто не хочет…
– И что? Что – если я не хочу?
– Если вы не хотите, можете отдать ребенка в частную школу.
– У вас есть частные школы?!
– Есть. Они платные. Причем – вполне доступные по ценам. Но, по нашим правилам, ребенок, закончивший частную школу, не может быть зачислен в бесплатные государственные высшие учебные заведения – и будет вынужден, таким образом, продолжить обучение в частном университете. И скажу вам со всей ответственностью, мистер Ганн, в частных школах и университетах уровень образования намного ниже. Соответственно – и работу с дипломом частного университета вашему ребенку будет найти труднее.
– Понятно, – усмехнулся я. – Не мытьем, так катанием… Ладно, а где больница? Или вы скажите, что все гюлистанцы такие здоровые, что им и врачи не нужны?
– Больницы в этом поселке пока нет. Но должны построить. Есть поликлиника. Поэтому жители при острой необходимости ездят в соседний поселок – это недалеко. Вас еще интересовали магазины. Так вот, практически все гюлистанцы приписаны к определенным супермаркетам, которые расположены в Алибаде. Несколько раз в месяц семьи делают заказы, и товары привозят к ним прямо домой специальные службы. Ну, а если кому-то необходима какая-то мелочь, он всегда может отовариться в любом магазине в городе. Из поселка каждые полчаса выезжает автобус в Алиабад.
– Странно, – удивился я. – Но почему нельзя открыть небольшой магазинчик прямо в поселке?
– А зачем? Все равно этот магазинчик не сможет конкурировать с большими супермаркетами, которые делают своим постоянным клиентам значительные скидки – на уровне оптовых цен. В общем, в этом поселке почти и нет никаких частных заведений торговли или фирм по услугам. У нас все давно уже организованно в лучшем виде крупнейшими компаниями.
– Ясно – монополизм! Всех мелких собственников ваши акулы бизнеса давно съели. А то и запретили по закону.
– Не утрируйте, пожалуйста. У нас все также, как и в других странах со свободным рынком – выживает сильнейший.
– В таком случае, этот ваш рынок – слишком «свободный». В нормальных странах такая степень монополизации просто невозможна – там есть действенные законы против монополистов.
– Бобби, монополизм – не самое большое зло, поверьте. Монополии создают стабильный рынок товаров, стабильные рабочие места и стабильные цены. А что еще надо человеку?
– Человеку нужен выбор, Хариф! Неужели не понятно? А если ваш монополист завтра решит, что я должен есть сосиски только одного вида? Что тогда делать мне – покупателю? Давиться всю жизнь этими сосисками?!
– воскликнул я в отчаянном возмущении.
– Никто вас не заставляет есть сосиски, – ухмыльнулся Хариф моему жалкому аргументу. – Можете купить самую дорогую колбасу в самом престижном магазине. Есть еще вопросы?
– Нет! Я все понял! – ответил я зло.
– Тогда поедем?
На этот глупый вопрос я не счел нужным ответить – и довольный моим молчанием Хариф завел свой драндулет.
12
Большую часть дороги до отеля мы так и промолчали.
Я чувствовал себя обиженным, сам не знаю – чем. И эта смутная обида непонятным образом обратилась против моего гида. Словно это он был виноват в моем глухом раздражении, неотвязно зудящем в душе блошиной чесоткой.
Хариф тоже не выказывал желания говорить. Он сосредоточенно крутил баранку, но было заметно, что мысли его заняты чем-то своим, сугубо личным, никак не связанным ни со мной, ни с моей на него глупой обидой.
Я вдруг подумал, что у этого толстяка, с которым меня так тесно связала в последние два дня судьба, есть своя, скрытая от всех жизнь – целый мир мыслей и переживаний, в который мне никогда не пробиться.
Кто он – мой молчаливый шофер? Есть ли у него семья, дети, родители? Есть ли у него друзья? Или у него есть собака или кот, которые поджидают его каждый вечер дома в надежде на лакомый кусочек и небрежную ласку? О чем мечтает этот человек? Чего боится? Что для него важнее всего в жизни? Быть может, этот толстяк, такой с виду простой и даже глуповатый, в глубине души человек ранимый, не лишенный чистых романтических чувств? Быть может, он даже пишет стихи, или играет на флейте лунными ночами, запершись от мира в своем маленьком загородном домике?..
«Нет, это смешно! – усмехнулся я своим мыслям, критически разглядывая заметную проплешину на макушке мужчины, его толстую короткую шею, неприлично заросшую черными кучеряшками, и воротник рубахи не первой свежести. – Он – обычный человек. Такие не играют по ночам на флейтах. Такие как он плотно едят перед сном, а потом храпят до самого утра, пока их не разбудит безжалостный будильник, призывая к ненавистной работе. Скорее всего, у него и женушка есть под стать ему – такая же толстая и неопрятная – и не меньше трех сопливых детишек. Возможно, он и не глуп, и даже не лишен некоторой романтичности, но он явно трус! В этой стране невозможно не быть трусом. Ибо, если верить его собственным рассказам, все в этой стране построено на унижении и насилии. И как в таких условиях сохранить благородство чувств и дерзость мыслей, спрашивается?..
Бедный, бедный Хариф!»
Как раз в этот самый миг, словно почувствовав мой сверлящий взгляд на своем затылке, Хариф беспокойно заерзал и полез свободной рукой в карман пиджака.
– Вы разрешите? – спросил он, не оборачиваясь, и вяло помахал в воздухе пачкой сигарет.
– Могли бы и не спрашивать, – отозвался я. – Вы в своей машине.
– Да, но вы гость. А у нас говорят: гость в доме – хозяин.
– Это шутка?
– Это пословица, – добродушно ответил он, словно не поняв намека. – Я все же закурю с вашего позволения.
Сделав пару глубоких затяжек, Хариф снова заговорил. Гораздо бодрее, как мне показалось.
– Бобби, вас все еще интересует место на шоу?
– Разумеется. Я ради этого и приехал.
– Вот и отлично. Я договорился. Есть несколько вариантов.
– Когда это вы успели?
– Успел. С какой суммой вы готовы расстаться, чтобы я знал, что вам предложить?
– Хариф! Я не собираюсь торговаться, – гордо ответил я. – Просто назовите цену!
– Даже так? Ну, вот вам тогда цена лучшего номера на 24 часа: 6 000 амеро.
– Вы с ума сошли?! – возмутился я. – Кто я, по-вашему: идиот, или арабский шейх?
– Вы – человек, имеющий виллу в окрестностях Цюриха. Разве нет? – игриво парировал Хариф. – Но если это для вас дорого…
– Вы точно считаете меня идиотом, если надеетесь всучить номер за шесть тысяч, который я мог купить заранее и гораздо дешевле! – отчеканил я приговор этому болвану.
– Мистер Ганн, я не считаю вас идиотом, – сменил тон Хариф. – И я не собираюсь вам ничего «всучать», как вы изволили выразиться. Речь идет о номерах для особо важных персон в одной из самых престижных гостиниц города. В этих номерах останавливаются высшие официальные лица иностранных государств, всякие знаменитости. И шейхи в том числе, о которых вы так пренебрежительно высказались. И стоимость проживания в этих номерах – от восьми тысяч за сутки! Это – в обычное время, заметьте! А в предпраздничные дни цена может подняться и выше!
– Нет, Хариф! Я не собираюсь переплачивать из пустого тщеславия топтать шелковые ковры в номере, где до меня, возможно, обитал какой-нибудь шейх со своим гаремом или кастрированный маньяк наркобарон. Все что мне нужно – это обычный номер с просторной лоджией и хорошим обзором, столик с напитками и, если возможно, монитор, чтобы я мог следить за шоу еще и он-лайн.
– Вы совершенно правы, Бобби! – сразу согласился Хариф. – Я просто счел необходимым проинформировать вас, что есть и такие номера – чтобы вы меня потом не упрекали, если что. Но гораздо разумнее, конечно, выбрать номер скромнее. Если, конечно, вас интересует исключительно шоу.
– А что еще меня может интересовать, по-вашему?
– Ну, мало ли, – неопределенно пробормотал он. – У людей разные вкусы. И возможности – неодинаковы. В общем, есть отличный номер. Как раз то, что вы хотите. И цена подходящая – всего две двести. И заметьте, Бобби, номер этот расположен в той же шикарной гостинице, что и предыдущий, но лишь на тридцать этажей ниже!
– И какой это получается этаж? – засомневался я.
– Тридцать второй.
– Не низковато?
– В самый раз, я вас уверяю! Уж я-то насмотрелся на шоу с разных этажей. Тридцать второй – оптимальная точка для просмотра.
– Правда? Что ж тогда этот номер стоит почти в три раза дешевле?
– Вообще-то он стоит четыре тысячи. Но я подключил свои связи, чуть побегал… Бобби, есть такие люди, которые чувствуют себя уверенно, лишь вскарабкавшись выше остальных. Ну, вы понимаете, о чем я говорю. И они готовы за это платить втридорога, не понимая, что платят за иллюзию. Но вы ведь не из таких людей, верно? Зачем вам пентхаус, откуда и разглядеть ничего толком нельзя?
– Вы правильно меня поняли, Хариф, – соизволил я его похвалить. – Дело не в деньгах, а в том, чтобы получить за них максимум удовольствия.
– Вот и славно! – быстро вставил гид. – Так мне заказать номер, или вы хотите его прежде осмотреть?
– Заказывайте!.. Хотя… А сколько стоит простой билет на трибуне? Хариф на миг обернулся – и машина предательски вильнула.
– Мистер Ганн, вы хотите смотреть шоу с трибуны?!
– Я просто поинтересовался.
– Мистер Ганн, на трибунах сидит простой люд: «зеленые», «голубые», а бывает даже и кое-кто из «синих» проскользнет. Встречаются, правда, и иностранцы. Ну, там бедные студентики или всякие чудаки. Но ведь вы – солидный человек!
– Успокойтесь, Хариф! Я не собираюсь смотреть шоу с трибуны – не люблю тесных сборищ. Но я хочу знать. Из чистого любопытства.
– Вот и славно! Вы меня успокоили. Терпеть не могу – сидеть на трибуне.
– А вы что – собираетесь идти со мной? – нарочито удивился я.
– Разумеется. Кто же вам будет все объяснять, показывать…
– Шпионить, – не сдержался я.
– Вот уж не думал, что вы скажите что-то подобное!
В этот момент мы как раз подъехали к гостинице и Хариф начал аккуратно заруливать во двор. Он первым вышел из автомобиля и услужливо распахнул передо мной дверцу.
– Мистер Ганн, вы разрешите зайти на минутку к вам в номер?
– Я устал, – коротко бросил я и пошел к дверям отеля.
– Всего два слова!
– Если бы вы знали, как мне надоели, Хариф!
– Это моя работа, – ответил он невпопад и шумно кашлянул с досады.
13
Очутившись в своем «персидском» номере, я почувствовал себя значительно увереннее. А когда, слегка ополоснувшись под душем, облачился в роскошный гостиничный халат, сразу взбодрился и даже повеселел.
Мне определенно нравился этот халат. Я, можно сказать, влюбился в него. Легкий, почти невесомый, он обнимал мое грешное тело своей шелковой плотью нежнее, чем девственная пери праведника в Раю. И я уже заранее решил для себя, что непременно стащу его в качестве сувенира, когда придет время покинуть этот гребаный Гюлистан, куда меня занесла нелегкая.
Впрочем, успокаивал я себя, плескаясь под душем и постепенно настраиваясь на благодушный лад, не все так плохо. Номер у меня отличный. Еда в этой стране вполне съедобная. Погода просто превосходная. Да и сам Алиабад не так уж и плох: есть что посмотреть, и есть, наверное, где оттянуться. Надо только непременно отделаться от этого несносного Харифа. Ходит за мной повсюду как привидение и нашептывает всякие ужасы. И зачем я его только впустил в номер?
А Хариф тем временем терпеливо скучал в гостиной, успев выдуть бутылку минералки и выкурить не менее двух сигарет. Пару раз, когда я проходил из ванной в спальную комнату и обратно, он, было, привставал мне навстречу, надеясь, что я уже закончил прихорашиваться. Но я намеренно тянул время. Мне хотелось позлить этого прилипчивого толстяка, чтобы он знал свое место. Но я тогда еще и не подозревал, насколько героическим терпением обладают гюлистанцы. Так что, когда мне все же, устав от бесполезной возни, пришлось выйти, я чувствовал себя сломленным его упрямством и сам испытывал досадливую злость.
– Вы еще здесь? – спросил я бесцеремонно, недвусмысленно намекая на нежелательность его присутствия.
Хариф в ответ лишь робко развел руками, что означало его некоторое непонимание моего несколько неуместного вопроса.
– Опять надымили своими сигаретами! – еще резче бросил я и прошел к окну, чтобы открыть фрамугу. – Что вы, кстати, курите такое зловонное?
– «Честерфилд», – ответил он виновато. – Я всегда курю «Честерфилд». Пристрастился к ним еще в Англии.
– Это не «Честерфилд», а черт знает что! – бросил я презрительно и упал в кресло. – Наверняка – подделка ваших гюлистанских табачных мафиози!
– Вы правы, – смиренно согласился Хариф. – Эти сигареты производят в Гюлистане. Но пахнут они почти как настоящие. Если бы вы знали, сколько воспоминаний связано у меня с ароматом этих сигарет!
– Это мне совершенно неинтересно! – жестко прервал я его ностальгические ассоциации. – Но если эти воспоминания вам так дороги, могли бы раскошелиться на оригинал!
– Я не могу себе этого позволить, – просто ответил Хариф.
– Слишком бедны? Или статус «зеленого» не позволяет? – спросил я с уже нескрываемой издевкой.
– Статус в данном случае совершенно ни при чем. И я не так уж и беден. Просто совершенно сознательно ограничиваю себя в удовольствиях. Мне необходимо скопить определенную сумму.
– У вас долги?
– В некотором смысле. Но это не та тема, о которой мне хотелось бы говорить с вами.
– И напрасно. Я бы с интересом послушал. А вот вести с вами беседы о Пирамиде и прочей чертовщине – категорически не желаю. Надоело!
– Да я и не собираюсь, мистер Ганн! – сделал круглые глаза Хариф. – Я всего лишь хотел уточнить насчет номера. Мы ведь не договорили.
– Всего лишь?
– Именно! Так заказывать мне номер или нет?
– Две двести?
– Амеро.
– А дешевле?
– Дешевле никак не получится. Во всяком случае, не в этой гостинице.
– Ладно, я согласен. Вам прямо сейчас нужны деньги?
– Нет, это подождет. Но я должен быть уверен…
– Хариф! Вы спросили – я ответил! Если у вас нет других вопросов…
И я нетерпеливо поднялся с кресла.
Харифу тоже пришлось встать под моим выжидательным взглядом. Но, встав, он так и застыл на месте, робко заглядывая мне в глаза и смущенно потирая руки.
– Ну, что? Говорите уже! – не выдержал я его умоляющего взгляда.
– Мистер Ганн, я, наверное, еще буду вам сегодня нужен? – решился спросить он.
– Вы? С какой стати?
– Но ведь вы собирались вечером прогуляться? Или передумали?
Честно говоря, никаких готовых идей по поводу вечера у меня пока не было. Но предположение Харифа меня заинтересовало. Я сразу вспомнил его рассказ о предпраздничных вечерних гуляниях в Алиабаде. Да и просто проехаться по освещенному ночными огнями городу представлялось мне весьма любопытным. Наверняка этот город, так поразивший мое воображение с первого взгляда, выглядит ночью не менее фантастически.
Но на кой черт мне нужен Хариф?
Я так и сказал ему:
– Спасибо, что напомнили, Хариф. Но я как-нибудь обойдусь без вашей помощи. Давайте немного отдохнем друг от друга, вы не возражаете?
– Но как же?..
– А вот так! Город я уже немного знаю. Машину, надеюсь, отель предоставит. Так что ступайте, дорогой мой друг, домой, к жене, отдыхайте. А завтра обязательно встретимся.
И я начал понемногу наступать на беднягу, а ему ничего не оставалось, как только кособоко пятиться к двери.
Уже взявшись за ручку, он не удержался спросить:
– А куда вы все же собираетесь, если не секрет?
– В бордель! Вас устраивает? – бросил я неосторожно.
– В бордель?! – вскричал он в ужасе. – Но это невозможно!
– Это почему?
– Потому что у нас нет борделей!
– Как это – нет? – неприятно изумился я. – Но ведь Джоанна говорила… Да я и сам читал…
– Мало ли что говорила Джоанна! И мало ли какие гнусности пишут о нашей стране наши враги! У нас нет борделей! – тоном оскорбленной гордости заявил Хариф.
– То есть вы хотите сказать, что у вас нет проституции? – решил я уточнить.
– Именно!
– Но этого не может быть! – решительно заявил я. – Даже в Ватикане можно найти монашку, согласную за определенную цену подставить зад! Что вы мне голову морочите?
– Я говорю правду! У нас нет платных женщин!
– Врете вы все! Вот же! Я вспомнил! У вас даже в аэропорту есть бордель! Об этом говорила ваша гюлистанская стюардесса!
– Она не могла такого сказать!
– Нет, она сказала именно так!
– Вы ее неправильно поняли, мистер Ганн!
– А как же я должен был ее понять? Она совершенно определенно сказала!..
– Мистер Ганн! – прервал меня Хариф. – Это – недоразумение! Эта дура, очевидно, имела в виду Дом Свиданий.
– Дом Свиданий?
– Вот именно! Это нечто вроде специализированного отельчика для встреч влюбленных парочек.
– Влюбленных?
– Ну, да. То есть, если вам понравилась какая-то девушка, и вы хотите с ней уединиться, вы должны пригласить ее подняться в один из номеров Дома Свиданий.
– Должен? А если я не хочу идти в этот самый «дом»? Кто мне может запретить привести девушку в свой отель? Или, к примеру, зайти в гости к ней?
– Никто вам не запретит. Но девушка, если она гюлистанка, не согласится с вами ехать никуда, кроме как в Дом Свиданий. Таков порядок!
– Понятно! И здесь какие-то идиотские запреты! Но скажите мне в тогда, чем, в таком случае, ваши Дома Свиданий отличаются от обычных Домов Терпимости?
– Тем и отличается, что это не Дом Терпимости, а всего лишь отель для встреч. На первом этаже отеля имеется бар. Вот там и собираются девушки, желающие завести знакомство с мужчинами. Заметьте, Бобби, они приходят туда добровольно! Они не живут в номерах на положении сексуальных рабынь под присмотром сутенеров! И самое главное! Самое главное – эти милые девушки не берут со своих дружков денег!
– Не верю! – вскричал я сакраментальную фразу голосом старины Станиславского. – Не верю я вашим басням, драгоценный мой друг! Такое просто невозможно!
– Вы про что?
– Про альтруистские наклонности ваших туземных проституток!
– Мистер Ганн! Я ведь уже сказал вам – в Гюлистане нет проституток! Или вам доставляет удовольствие унижать такими словами моих соотечественниц? – напыжился Хариф.
– Да бросьте вы нести чушь! – возмутился я. – Мы с вами мужчины, Хариф. Так вот признайтесь мне как мужчина мужчине, что эти девушки, если они не берут с клиентов денег, всего лишь выполняют штатную работу по обслуживанию туристов! Разве не так? Какая у них зарплата: оклад, или они работают сдельно?
Хариф густо покраснел и даже замолк от возмущения.
Пока он мысленно подбирал слова для своей отповеди, я обнаружил, что мы вновь стоим посередине номера – как два надувшихся бойцовых петуха на базарной площади. Со стороны, наверное, это выглядело комично. Особенно – учитывая содержание нашего спора. Но мне было не до смеха – этот врунишка разозлил меня не на шутку своими идиотскими утверждениями.
– Ладно, – обмяк вдруг Хариф. – Я не собираюсь вам ничего доказывать. Все равно вы через пару часов сами убедитесь в моей правоте. Если, конечно, пойдете в этот самый «бордель».
– А вот и пойду! – продолжал я хорохориться, не желая принимать столь быстрого поражения соперника. – Теперь – обязательно пойду! Или вы надеетесь, что я упущу столь уникальную возможность задарма позабавиться с местной девчонкой?
– Забавляйтесь на здоровье, – усмехнулся Хариф и нахально прошел к диванчику, на который решительно уселся. – Только совсем бесплатно – не получится. Придется заплатить за номер.
– И сколько? – спросил я вызывающе.
– Это – смотря, в какой Дом Свиданий пойдете. И какой номер выберете.
– Так-так! Я, кажется, начинаю понимать!
– А что тут непонятного, Бобби? Я ведь от вас ничего и не скрываю. Это вы от меня что-то скрываете. Строите какие-то планы, выдумываете всякие ходы. А нет бы – спросить. Честно и открыто. Я бы сам вам все и объяснил.
– Вы? Честно? – рассмеялся я, почувствовав вдруг, как с меня спало недавнее напряжение. – Таких хитрецов как вы, я еще в жизни не встречал! А уж я навидался всяких типов в своей жизни. Так что можете принять это за комплимент, если желаете.
– Почему нет? – улыбнулся в ответ Хариф. – Из ваших уст даже такой сомнительный комплимент звучит лестно.
– Ну, вы и тип! – совершенно искренно восхитился я. – Хотите выпить?
– Не откажусь, – бодро ответил он.
Я отошел к бару и налил нам по стопке ирландского виски. Хариф чуть поморщился моему выбору, но стопку принял. Я тоже решил присесть и направился к креслу.
– Так что там цены? – спросил я, дав нам пару минут на удовольствие.
– Цены, как я уже сказал, различные. Все зависит от ранга заведения и уровня предоставляемых услуг.
– А конкретнее?
– Если конкретно, то для иностранцев в Гюлистане доступны только два типа Домов Свиданий: «синий» и «голубой».
– И почему я не удивляюсь этой «цветной» градации? – добродушно усмехнулся я. – Но правильно ли я понял, что существуют еще и недоступные для иностранцев заведения подобного рода?
– Зачем вам это знать, мистер Ганн? – чуть нахмурился Хариф. – Вы вечно задаете провокационные вопросы. Вам нужна девушка для развлечений? В Гюлистане их полно. Выбирайте на свой вкус – и радуйтесь жизни. А насчет цен. Так вот, в «синих» домах цены за номер от ста до трехсот амеро – в зависимости от удобств и дополнительных услуг. А в «голубых» – от трехсот до пятисот.
– Пять сотен амеро за ночь с девчонкой?! – изумился я. – Не слишком ли дорого стоят ваши гюлистанки?
– Мистер Ганн, неужели я так плохо говорю по-английски, что вы меня не понимаете? Я называю вам цены номеров. А девчонку в выбранный вами номер вы можете взять любую. И даже нескольких. Если, разумеется, между вами возникнет взаимная симпатия.