Пути миров. Книга 3. Огни бурь

Глава 1. Орлы Седьмого Легиона

***

– Дон Арчибо, правильно ли вас понял, – произнес седовласый мужчина, одетый в синие одежды Дома Виталии, ставя свой кубок на овальный стол, за котором сидело еще трое собеседников. У него были кустистые брови и выраженный орлиный нос, а также длинный вертикальный шрам, перечертивший лоб от макушки до носа, – что семья Арчибо планирует монополизировать торговлю рабами из Луреции?

– Не совсем, дон Галио, – покачал головой другой пожилой мужчина, владеющей не меньшим числом пепельно-серых волос на голове. У него не было половины носа и части нижней губы – вместо них уродливые шрамы. Одет он был в зеленые одежды Дома Ситеции. – Мы хотим лишь первое время получать доходы от сопровождения караванов, идущих к Альтам в Галитию. Ведь основной путь до перевалов Вельвелла пролегает через наши территории в долине Ариба и той части равнины Гираро, которая закреплена за Домом Ситеция. И поймите, я же разумный человек. Не от жадности пришло такое решение – требуется подумать о комплексном обеспечении безопасности. Рабы, как вы знаете, товар очень непредсказуемый… Они могут поднять мятеж, сбежать от своих погонщиков и начать вершить всякие глупости в окружающих территориях. А ведь в тех местах множество мирных хозяйств… И тогда мне придется держать ответ перед другими семьями Дома Ситеция…

– А также семьями Дома Виталия, которой принадлежит западная часть равнины Гираро, – тут же дополнил дон Галио.

– Однако, позвольте, уважаемые доны, – подал голос еще один преклонных лет мужчина, облаченный в желтые цвета Дома Поррета. Его волос также коснулось дыхание Хелима. – Перевалы Вельвелла находятся под общим контролем всех Домов Аперии. И когда я покидал вчера утром свою усадьбу, пошлины за проход через них пока что шли в казну каждого Дома. Или я что-то упустил? Все возможно, я ведь уже далеко не молод, – на последних словах представитель Дома Поррета лучезарно улыбнулся. Несмотря на уважаемые годы, на лице его было немного морщин, а вместо густой бороды, имевшейся у других донов, у него была до сих пор черная щегольская бородка и ухоженные, с закрученными углами, усы.

– Все верно, дон Альвола, все верно, – закивал мужчина в красной тунике и такого же цвета кожаных штанах Дома Тоса. В отличие от других он был сравнительно молод, подтянут. Если и была проседь в его волосах, то только лишь едва уловимым намеком – таким, когда еще можно себя уговаривать, что это просто выгоревшие на солнце волоски.

– Благодарю вас, дон Чисаро, – кивнул Альвола. – А раз так, то как может плата за сопровождение до перевалов поступать даже не просто одному Дому, а вообще одной семье?

– О Великий Ялио! Я ведь вам о чем и толкую-то, мои многоуважаемые друзья, – поднял вверх руки дон Арчибо. У него не хватало трех пальцев – мизинца и безымянного на левой и большого на правой. – Мы же не станем собирать пошлины. Как и прежде их будут уплачивать в портах…

– В портах? Или порту? – нахмурился дон Галио. И большой шрам на лбу стал темнее и глубже, как бы разделив его голову на две половины. – Насколько мне известно, корабли из Сифы пойдут в порт Племецы. А она, как мы хорошо знаем, находится опять же во владении семьи Арчибо.

– Я восхищен вашей осведомленностью, дон Галио, – изобразив крайнее удивление, заявил дон Арчибо. – Но даже у меня нет таких сведений. Ведь на восточном берегу более чем достаточно портов. Тот же Гальяно, Бормолио, порты Ситецио, Вичецца…

– Гальяно – скорее рыбацкий поселок и не имеет пристаней для грузовых кораблей, – несколько несдержанно объявил дон Галио. – Бормолио находится во владениях семьи Тарабелла и если бы корабли с невольниками пошли туда, как минимум мы бы имели разговор с их доном. Точно также с портами города Ситецио, который во власти всемогущей семьи Солпено. Вичецца слишком близко к границам Довры. А именно у них вашей семье удалось увести столь выгодную торговлю из Сифы. Поэтому порт Племецы остается самым реальным местом доставки грузов, тем более что там сохранилось множество бараков для размещения рабов еще со времен Аперийской Империи. И, как мне известно, их недавно в спешном порядке реставрировали.

Четверо господ в разноцветных одеждах сидели на летней веранде второго этажа огромной белокаменной усадьбы, стоявшей посреди виноградных плантаций. Вокруг сидевших квартетом мужчин не было более ни одной живой души. На овальном столе перед представителями отдельных семей основных Домов-стран Аперийского полуострова стояло несколько глиняных кувшинов с красным вином, а также по кубку для каждого. Рядом размещалось блюдо в несколько уровней, на каждом из которых разместились ломтики сыра, вяленного мяса и фрукты. Однако до напитков и еды никто из мужчин не дотронулся.

– Дон Галио, – улыбнувшись во весь свой уродливый рот, заявил дон Арчибо, от чего его шрамированное лицо стало вызывающей отвращение гримассой, – судя по тому, как хорошо вы осведомлены в вопросе, мне начинает казаться, что семье Галио принадлежит заслуга в этой коммерческой операции…

– Нашей семье принадлежит часть равнины Гираро, – подняв бровь, как бы отстраненно начал дон Галио. – И люди, живущие там, совсем не хотят среди ночи обнаружить в своем амбаре толпу разъяренных рабов или еще чего хуже – изнасилованную чужеземцами дочь или мать, – тон дона Галио звучал уже совсем не миролюбиво. – И нам точно также придется нести расходы на безопасность. Поэтому считаю необходимым разделить доходы между нашими семьями. Донам же Альвола и Чисаро выступить гарантами такой договоренности перед лицом богов Омана.

Дон Альвола посмотрел на дона Галио с беспокойством.

– Вы знаете, а ведь торговля рабами запрещена уже многие столетия, – сказал он, задумчиво растягивая слова, словно медленно выуживал снасть из реки. – И многие семьи могут не понять таких изменений…

– А мы и не собираемся торговать рабами. Это омерзительно и низко, так решили многие годы назад наши предки, – более резко, чем хотел бы, сказал дон Арчибо. – Этим будут заниматься торгаши из Сифы и Галитии. А мы в свою очередь лишь будем сопровождать и обеспечивать безопасность караванов…

– Мне думается, что не все семьи, особенно Дома Поретта, увидят в этом большую разницу. И, предполагаю, члены Дома Тоса тоже вряд ли поймут, – в ответ на последнее дон Чисаро активно закивал, за что получил пренебрежительный взгляд дона Галио.

– И что же сможет повлиять на их понятливость? – фыркнул дон Галио, за что получил очень колючий взгляд от дона Альвола, который после некоторой паузы ответил следующее:

– Если мне не изменяют мои знания карт местности, где лежит равнина Гираро, то с юга ее подпирает дуга нашей великой реки Тибарий. Именно эта дуга является естественной границей между владениями Домов Поретта и Ситеция. А торговые пути из Племецы как раз проходят к северо-востоку от этой дуги…

– И что? Впрочем, вы заблуждаетесь насчет естественной границы. За Южной дугой, до владений любой семьи Дома Поретта, еще лежат земли семей Гаритоло и Бартомио, – перебил дона Альвола дон Арчибо. – И все они являются нашими преданными друзьями. Думаю, они смогут обеспечить безопасность на своем берегу реки. А до вашего еще нужно добраться.

– Ну… я не спорю, что Дом Поретта нынче довольно удален от торгового пути, по которому планируется вести рабов в Галитию… – как бы с некоторой жалостью произнес дон Альвола, а затем как бы нехотя добавил, посмотрев в глаза дона Арчибо: – Тем более, что семьи Гаритоло и Бартомио лишь недавно стали частью дома Ситеция…

– Недавно? Да мой дед еще принимал целование от их дона! – фыркнул дон Арчибо. – Мне кажется, воспоминания о прошлом звучат неуважительно. Предлагаю другим донам засвидетельствовать данный факт перед богами Омана.

– Причем здесь неуважение? – вдруг вступил в разговор дон Чисаро. – Речь идет о весьма ненадежных людях на границах Дома Поретта и даже нашей семье это хорошо известно, пускай наши дома далеко на юге – запятнанную честь нелегко отмыть. Сегодня эти… Гаритоло и Бартомио друзья одних, затем других. Поэтому, – дон Чисаро резко вскинул руку, не позволяя дону Арчибо перебить его, – опасения дона Альвола вполне себе разумны: что если господа из этих неблагонадежных семей не справятся со своей задачей? Или специально не захотят этого? И беглые рабы придут, например, к семье Витаро или Вольска? А еще лучше заявятся на границы семьи Беневето. А уж вы знаете, насколько эта старейшая семья внимательно относится к соблюдению древних законов. И, думаю, за одну только мысль о попадании рабов в Аперию они бы вынесли резолюцию в Сенат Порреты об объявлении войны Дому Ситеция.

– Я бы отнеся к этим словам с большим вниманием, – заговорил тяжело, с напряжением дон Арчибо, – если бы они звучали из уст свободного человека. Но я сейчас отчетливо вижу, что под красной мантией Дома Тоса проглядывает желтый цвет Дома Поррета.

Глаза дона Чисары в миг налились кровью, он практически вскочил, но его за руку взял дон Альвола.

– Великий Ялио! Как же так вышло, что вместе разговора разумных людей, – дон Альвола уже не улыбался, – мы скатились к банальным оскорблениям? Это неприемлемо между людьми чести. Как могут добрые люди говорить об уважении, когда не соблюдают банальные правила общения между собой?

– Полноте, дон Альвола. Мы уходим от основной темы нашей встречи… – попытался спасти разваливающийся диалог дон Галио, но глава семьи Альвола поднялся на ноги. За ним вскочил дон Чисаро.

– Увы, но я не вижу готовности к разумной дискуссии. Вы, дон Галио, вместе с доном Арчибо хотели нашими руками обеспечить себе доходы от сопровождения рабов. Мало того, что это скользкое дело, пускай и весьма прибыльное, но так еще вы решили, что за нашу услугу ничего не причитается…

– Нет же, постойте. Мы даже не обговорили это момент! – воскликнул дон Галио.

– И не вижу смысла обговаривать, – выходя из-за стола, возразил дон Альвола. – Доля в доходах от сопровождения таких грузов как рабы огромная. Не могу и представить, что могло бы стоить столько же… Если только не справедливое возмездие канальям Гаритоло и Бартомио с последующим переходом их земель к нашему Дому…

– Об этом не может быть и речи! – рявкнул дон Арчибо.

– Ну в таком случае, говорить нам особо и не о чем. Придется обсудить ваши смелые коммерческие планы с доном Беневето. Да и дон Солпено скорее всего очень заинтересуется складывающейся ситуацией

– Ты не посмеешь, – зашипел дон Арчибо.

– А то что? – вскинул подбородок дон Чисаро.

– Господа, господа, прошу вас помнить о приличиях, – поднялся в свою очередь дон Галио. – Все вы гости моего дома. Прошу вас воздержаться от…

– Мальчишка. Да что он может? Его бедная семейка, как и весь паршивый Дом без Порреты ничего не стоит, – искаженное лицо дона Арчибо стало похоже на морду гоблина.

– Да ладно? А то будто при упоминании семьи Солпено у тебя не затрясся подбородок от страха, старик! – хмыкнул дон Чисаро.

– Довольно! – рявкнул дон Галио. – Ни слова более. Прошу всех уважаемых донов разойтись по своим покоям, слуги принесут вам все необходимое для отдыха. Все переведут дух и завтра продолжим обсуждение…

– Нет, благодарим. Мы сей трат же уезжаем, – резко сказал дон Альвиола. – Мы с доном Чисаро. И советую дону Арчибо посторониться от наших экипажей. Не могу гарантировать, что наши люди будут преисполнены к нему… уважения.

– Твои речи оскорбительны. Это видят все боги Омана, и ты сам знаешь, что это означает, – прошипел дон Арчибо.

– Войну… – выдохнул дон Галио и покачал головой.

***

– Ты уверен, что правильно расслышал про оскорбления? – спросил человек, одетый в синюю мантию. На голове его был глубокий капюшон.

– Да, все так, – ответил молодой, очень худой и бледный юноша.

– Хорошо, держи, – человек в синем протянул ему кошель. – А теперь исчезни, будто тебя здесь никогда не было.

Мужчина в мантии и тощий паренек говорили в темном подвале одной из таверн: под потолком висели вяленные свиные ноги, травы и сосиски. По стеллажам вдоль стен были расставлены кувшины с вином и маслом, амфоры с зерном, ящики с сухофруктами.

– Благодарю, мастер, – кивнул молодой человек и мигом прошмыгнул в сторону выхода.

Человек в синем некоторое время помялся на месте, словно раздумывая, затем прошел в дальний конец подвала, провел рукой перед собой и несколько свечей в маленьких лампадах, притороченных к стене, вспыхнуло ярким светом. Последнего хватало, чтобы осветить небольшой стол, на котором лежала раскрытая карта, несколько свернутых пергаментов и стояли письменные принадлежности.

Мужчина в мантии подошел к столу, затем замер на некоторое время, после резко скинул капюшон за спину. Он был очень коротко стрижен – виски с затылком гладко выбриты, а на макушке оставлен квадрат из светло-русых волос. Также у него была аккуратная борода на подбородке, не затрагивавшая прямые скулы. Человек повернул голову направо и сказал через плечо:

– Ты можешь не красться, Ромеро. Я давно знаю, что ты здесь.

– Как так! – с притворным недовольством воскликнул молодой человек, возникнув прямо из воздуха. На нем тоже была синяя мантия, но короче и не подвязана: под ней была надета черная туника, заправленная в такого же цвета кожаные штаны, поддерживаемые черным поясом с серебряной застежкой в форме человеческого черепа. У Ромеро была очень бледная, практическая белая кожа, узкие глаза и длинные черные волосы, лежавшие на плечах. Одна рука его была спрятана под мантию. Точнее та часть ее, которая осталась. – Мне показалось, что на этот раз моя маскировка была совершенно неощутима…

– Ты только вошел за моим агентом, как я почувствовал вибрацию потоков, – хмыкнул короткостриженый мужчина. – Все же стихийная магия – не совсем твое.

– Ну… не все элементали точно, – скривился Ромеро. – Но воздухом я все же управляю не хуже, чем ты, Олег…

– Мальчики, не ссорьтесь! – воскликнул веселый женский голос и затем раздался звонкий смех. Рядом со столом снова из ниоткуда появились две девушки – одна с золотистыми кудрями в красном платье, другая с шикарной копной каштановых волос и в белоснежной мантии. – Нас то вы и не приметили!

Олег залился краской.

– Никак не могу привыкнуть, любимая, что ты сильнее меня, – смущенно улыбнулся Олег. Девушка в красном подошла к нему и горячо поцеловала его в губы.

– Арилилли, ты тоже экспериментируешь с воздухом? – удивленно воскликнул Ромеро, хватая за талию девушку в белоснежной одежде. Она в ответ звонко рассмеялась и тоже одарила черноволосого поцелуем.

– Нет, это Матильда накрыла нас покровом невидимости, – сообщила Арилилли.

– Ничего себе, – с еще большим смущением посмотрел на залоговую девушку Олег.

– Ой, да ладно тебе. Зато ты умеешь куда лучше управляться с огнем, – пожала плечами Матильда. – Да и вообще, должны же женщины делать что-то лучше мужчин, раз мы собираемся создать на Аперии что-то больше, чем лоскутное одеяло из аристократических семей с донами-мужчинами во главе.

Олег с Ромеро переглянулись и промолчали.

– Я так понимаю, вы все слышали слова осведомителя? – сказал Олег после недолгой паузы.

– Слышали, – кивнула за всех Матильда. – Кажется, дело наконец-то начинает набирать ход.

– Ох, и мы даже представить себе не можем, каких жертв оно от нас всех потребует, – покачала головой Арилилли.

Олег задумчиво посмотрел на девушку в белой мантии советника Конклава, затем подошел к столу, оперся руками на него и в который раз взглянул на карту Лаурона. Его Родина, Аперия, лежала в самом центре сложившегося геополитического конструкта западной части этого огромного материка. Выдвигавшийся в Срединное море полуостров, был удачно расположен между основными морскими путями с запада на восток и с севера на юг. Казалось бы, нужно только богатеть и развиваться, постепенно начиная диктовать свою волю окружающим странам, тем более что маги Конклава были очень искусными волшебниками и повелевали недюжей силой. Но при всех своих преимуществах, Аперия уже не один век была совершенно лишена всяческой самостоятельности и силы. Хотя так было не всегда.

Колыбелью западного мира историографы считают соседний полуостров – Лурецию или Эллиду, как когда-то называли свою страну её древние жители. Именно на нем зародились первые города Лаурона, стала развиваться культура и то, что принято называть цивилизацией. С её обласканных солнцем гористых земель на север и запад отправились первые поселенцы, дав в будущем начало не много не мало тому, что нынче относят к срединным землям Лаурона и Лунному королевству. С Луреции в Аперию также пришли поселенцы и принесли культуру местным аборигенам, не знавшим толком с какой стороны браться за зубильный камень. Согласно имеющимся манускриптам, Аперия через несколько столетий стала фактически второй частью разросшейся древней империи Луреции, за века развития пустившей корни по всему Лаурону. Для бурно развивавшейся Луреции фактически не было соперников– разрозненные племена севера и запада никакой силы из себя не представляли, Древнейшие империи южного материка на землях нынешних Египа, Ганга и Нубиса, о которых в настоящее время остались лишь обрывки памяти, в те века уже значительно утратили свои позиции, погрязнув в вечных сварах. С востока же приходили хотя и опасные, но вполне одолимые группы орков-кочевников и иногда людей. В целом с бескрайних равнин восточных земель в сторону Луреции дули лишь бесконечные ветры.

Однако затем, как утверждалось в разваливающихся от времени талмудах, все неожиданно переменилось: из земель, сокрытых естественными рубежами высоких скал под названием Непреступные Хребты, пришли орды варваров. Откуда их пришло такое множество и в чем были причина их неожиданно стихийного визита ни один из сохранившихся источников не разъясняет. Известно лишь одно – с пришельцами древние лурейцы и аперийцы вступили в смертельную схватку, длившуюся сотни лет. Несмотря на более совершенное оружие и неплохие познания в магии, жители полуостровов сильно уступали пришельцам в численности. Да и это были не те оборванцы, что лурийцы доселе встречали в Аперии или срединных землях. Они были организованы и умели сражаться. Часть варваров пронеслась по северу Лаурона и осела на Мглистых островах, в Срединном царстве, полуострове Иреи, а также частично в плодородных нивах, что юго-западнее леса Этейн. Другая перемешалась с жителями срединных земель Лаурона и пробилась в центр Луреции, фактически вытеснив предков нынешних лурейцев на Кинейские острова Аперия же, защищенная естественной преградой в виде высоких обрывистых Альт, смогла оказаться в стороне от всего потока и сохранить большинство достижений древних.

Прошло несколько столетий, пока некогда варварские орды переварили захваченные земли и культуру на них, восприняв большинство институтов Древней Луреции, развитых на срединных землях до нашествия орд востока. Правда, на менее ассимилированных лурейцами и аперийцами территориях, к северу и западу от леса Этейн варвары во многом так и остались теми, кем пришли, перемешавшись с такими же дикими аборигенами. Разве что Срединное царство исторически сопротивлявшееся миграции из Аперии и тем самым взаимодействовавшее с более развитой культурой, в той или иной степени приобрело государственность, хотя и очень хлипкую. Остальные же, такие как варвары Иреи или те же бритоны с думнами на Мглистых островах, как жили непрочным союзом племен, так и живут до сих пор. Аперия же в те времена приобрела особую самостоятельность и значимость. Сохранив множество древних знаний, аперийцы смогли их приумножить и достигнуть особых успехов в магических искусствах. Для полуварварских государств, окружавших Аперию, полуостров был примерно такой же сказочной страной как лес Валиан для древних жителей Лунного Королевства.

Естественно более сильная держава в окружении слабых не могла просто существовать – интересы могущественных волшебников стали простираться значительно дальше родных просторов. Это в свою очередь требовало подчинения других государств и народов. Так возникла Древняя Аперийская Империя. Она заняла практически все западные земли Лаурона, а также северные территории южного материка, подчинила себе на правах протектората Срединное царство, не прочно, но все же установила свои права на беспокойных Мглистых островах и поглотила находившуюся в крайней раздробленности Лурецию. Полуварварские страны на территориях нынешних Довры и Миврота дрожали при мысли, что Аперия не угомонит свои аппетиты и двинется далее на восток. Летописи утверждают, что даже князья Гардарики с беспокойством посматривали на запад, хотя им и так хватало разборок с орками, каледонцами и Мримгардом. Но именно в зените могущества и славы Империи дали трещины особенности государственного устройства Аперии.

Дело в том, что магия была фактически центром жизни Аперии – развитие магического искусства, его преподавание и достижение новых знаний являлось основным предназначением общественной и государственной жизни. Все, кто не обладал магическими способностями, были встроены в общество так, чтобы обслуживать носителей силы – будь то обычные хозяйства, гражданские магистратуры или военные подразделения. Собственно, нужды обычных людей всегда стояли далеко не на первом месте – главное знание и магическая сила. Все остальное уже вторично.

В итоге получалось, что маги, а точнее группы магов или отдельные выдающиеся волшебники концентрировали вокруг себя основную деятельность государства – его ресурсы, известных личностей, титулы, земли и военные силы. Формально Империей управляли императоры, которых выбирали из своего состава сенаторы-все без исключения маги. Но на деле власть в Империи не была единой и в различных частях страны концентрировалась в руках даже не отдельных должностных лиц, а влиятельных личностей или их групп. Естественно, преследовали они цели сначала свои, затем уже государственные, если это отвечало их выгоде. Все это не могло не привести к возникновению противоречий, разрешить которые в какой-то момент научными и не очень дискуссиями стало невозможно.

Дальнейшая история Аперии пестрит различными именами предводителей, генералов, архимагов и прочих, которые наперебой шли войной друг на друга. С тем или иным успехом первые сто пятьдесят лет так называемой Нестабильности верховную власть удавалось взять одному из самых удачливых кандидатов, которую он затем очень быстро терял. Естественно, не обходилось без рек крови и тотальной разрухи в отдельных районах страны. В итоге за полтора века Империя ослабла, стала терять отдельные территории под давлением окрепших Довры и Миврота, бесславно рассталась со всеми владениями на Мглистых островах, вскоре о прекращении протектората объявило Срединное царство, поднял восстание Нубис. Отдельные части Империи начали грызться между собой, совсем не заботясь о том, что там кричал император и его кукольный сенат. В добавок из-за моря пришла совершенно неожиданная напасть – каледонцы.

Эти жуткие воины-варвары с севера, ведомые могучими шаманами-колдунами, были хорошо известны Мримгарду, ставшему затем Лунным Королевством, некогда существовавшей Гардарике, а также людям Мглистых островов и Срединного царства. Теперь они решили не ограничиваться привычной тактикой нападений на ближайшие к ним берега, а ударили в самое сердце истекающей кровью Древней Аперийской Империи, подойдя огромной эскадрой так называемых драккаров, к исконным землям Аперии. Высадившись на ближайшем к этому полуострову острове Силейта, ныне известном как Валиор, они сходу снесли всю имевшуюся там оборону и сделали его своей базой. Последующие семьдесят лет каледонцы беспокоили нападениями как саму Аперию, так и Ирею, причем часть исконных земель Аперии была фактически отнята у аперийцев – это земли будущей Виталии. Прошло еще около тридцати лет, прежде чем пяти сменявшим друг друга императорам-архимагам удалось вернуть потерянные территории на Аперии обратно. Битва же за остров Валиор была такой дикой и кровавой, что всех каледонцев там вырезали под чистую. Правда в боях за остров применялась такая изощренная магия, что теперь Валиор фактически существовал в нескольких измерениях. Виталия же приютила в себе множество бывших варваров, которые смешались с местным населением. Отсюда и некоторые странные для этой части мира имена, такие как Олег (Холек, Хельги), Матильда (Тильда, Мали)… Кстати Олега другие жители Аперии, не из Виталии, до сих пор называют иногда Олех.

Победа над каледонцами на острове Валиор оказалась в итоге поражением в битве за Империю. Пока побоище с варварами высасывало кровь Аперии, забирая силы и жизни лучших магов, чиновники и отдельные маги на местах почувствовали власть и принялись отгрызать себе одну территорию за другой. Так отпала Хостигия, Галития, следом Луреция. Освободился еще через пару лет Егип. Фактически во владениях некогда великих волшебников Лаурона остался только сам Аперийский полуостров. Но и он просуществовал в целостности недолго.