Лев Святого Марка. Варфоломеевская ночь (сборник)

– Нет, нет, – вступилась Мария, – это была не случайность: вы открыли наш след благодаря вашей энергии и уму. Я не знала, Фрэнсис, что вы хотели сохранить это дело в тайне. Мы будем осторожнее в другой раз.

– Но как все это произошло, Фрэнсис? – спросил Маттео. – Теперь, когда я уже узнал главное, то, вероятно, ты расскажешь мне и остальное.

– Все произошло очень просто, – отвечал Фрэнсис и в коротких словах рассказал то, что уже известно нашим читателям.

– Очевидно, умение грести ведет ко всевозможным интересным приключениям, и если бы ты, Фрэнсис, не обладал этим искусством, то едва ли избег бы плачевной участи. Однако прекрасно все-таки ты делаешь, что покидаешь на время Венецию; слуги моего родственника могут передать друзьям Руджиеро о твоем участии в этом деле, а они, наверное, употребят все усилия, чтобы допытаться, каким образом синьор Полани получил сведения о месте пленения его дочерей; следовательно, самое благоразумное с его стороны – услать тебя подальше из Венеции.

– Как?! – вскричали молодые девушки, – разве вы покидаете нас, Фрэнсис?

– Я уезжаю завтра утром на корабле вашего отца, синьорины.

– Но когда же вы вернетесь? – спросила Мария.

– Надеюсь иметь удовольствие увидеть вас довольно скоро, синьорина. Я поступаю на службу к вашему отцу и буду совершать постоянные рейсы с кораблем из Венеции в какой-либо отдаленный порт и обратно.

– Это утешительно, – отвечала Мария, – а то мы бы поссорились с отцом, если бы он позволил вам удалиться навсегда из Венеции после всего, что вы для нас сделали, не правда ли, Джулия?

Но Джулия отошла к окну и, по-видимому, не слышала вопроса.

– Итак, мы будем иметь удовольствие с вами видеться от времени до времени, – продолжала Мария. – Вы будете приезжать сюда через каждые два-три месяца, и я постараюсь каждый раз уговорить отца не торопиться с новой отправкой в путь своего корабля, коль скоро вы будете здесь. Нам будет казаться, что к нам вернулся наш брат; впрочем, мы так и относимся к вам, как к родному брату, Фрэнсис. Я полагаю, что теперь уже нас оставит в покое этот ужасный человек, но если бы я опасалась новых покушений с его стороны, то упросила бы отца удержать вас здесь, хотя бы на время, так как уверена в том, что вы сумеете нас защитить от всяких бед.

– Я убежден, что Мочениго вас не будет больше беспокоить, – отвечал Фрэнсис, – ему придется искупить свою вину продолжительным арестом в тюрьме.

– Я думаю, что это самое меньшее наказание, к которому его следует приговорить, – с негодованием произнесла Мария; – во всяком случае я буду чувствовать себя спокойнее, пока он сидит взаперти.

Спустя некоторое время Фрэнсис и его друг простились с молодыми синьоринами и удалились.

– Ты, однако, родился под счастливой звездой, Фрэнсис, – сказал Маттео, усаживаясь с ним в гондолу. – Прекрасно делает синьор Полани, что удаляет тебя из Венеции, где немало молодых людей, которые будут завидовать отношению к тебе моих кузин.

– Какой вздор! – покраснев с досады, отвечал Фрэнсис. – Удивляюсь, право, Маттео, как ты можешь говорить такие глупости!

– Ну, хорошо, хорошо! Поживем – увидим! – смеясь, отвечал Маттео. – Мария старше тебя; это верно, но Джулия как раз подходит к тебе по годам. Уже теперь, как уверяет Мария, они смотрят на тебя как на брата и защитника, а года через два-три они заговорят другое!

– Все, что ты говоришь, так глупо, – нетерпеливо вскричал Фрэнсис, – что я попрошу тебя лучше замолчать!

Маттео прислонился к подушкам сиденья и начал насвистывать какую-то песенку.

– Ладно, не буду говорить об этом теперь, Фрэнсис, – сказал он после короткого молчания, – но признаюсь откровенно, что я, со своей стороны, был бы очень рад заслужить такое внимание моих прелестных кузин, каким они удостаивают тебя.

Следующее утро Фрэнсис провел со своим отцом в разговорах о предстоящем отъезде и планах на будущее.

– Я надеюсь видеться с тобою время от времени, Фрэнсис, – говорил ему отец. – Полани, наверное, даст тебе возможность заезжать в Англию, куда я в скором времени переезжаю; его корабли ради торговых целей будут приставать к берегам нашей родины. Полани обещает мне относиться к тебе как к сыну, и я уверен, что случись что-либо со мною, он обеспечит твое будущее. Теперь, сын мой, вот тебе мой совет: будь сдержан и не бросайся навстречу рискованным приключениям; помни, что и на торговом судне можно подвергнуться большой опасности. Средиземное море кишит шайками морских разбойников, несмотря на усилия Венеции подавить разбой; если же возникнет война, то даже из самой Венеции и Генуи отплывет в море множество судов, которые мало чем отличаются от кораблей пиратов. Я сильно опасаюсь, что Венеции грозит в будущем большая опасность. Несомненно, что Генуя, Падуя и Венгрия заключили союз против Венецианской республики и, несмотря на все ее могущество, ей придется употребить немало усилий, чтобы выйти из опасности, которая ей угрожает. Венеция обладает великим даром терпения и отвагой; благодаря этим качествам ей удалось завоевать то высокое положение, которым она пользуется во всей Европе. Да, Венеция во многом достойна удивления и, хотя я рад буду вернуться в Англию, но покидаю Венецию с сожалением. Ну а теперь, сын мой, пора тебе отправляться на корабль. Полани сказал, что он отчаливает в десять часов, а теперь уже девять. Я очень рад, что с тобою будет Джузеппе; он честный малый и очень к тебе привязан. Он может быть тебе полезен. Твои вещи уже отправлены, пора и нам идти.

Когда мистер Хэммонд и его сын подошли к кораблю, стоявшему в порту Маламокко, они нашли его почти готовым к отплытию: уже погрузили последние тюки с товарами и матросы приступали к поднятию парусов.

Корабль «Бонито» было громадное судно, приспособленное, главным образом, для перевозки товаров. На нем было две мачты с большими квадратными парусами; он мог, следовательно, при попутном ветре двигаться вперед достаточно быстро; но искусство управлять судном против ветра было в то время еще неизвестно, и при неблагоприятном ветре кораблю приходилось или становиться на якорь, или двигаться с помощью весел, которых было по пятнадцати с каждой стороны. Когда Хэммонды поднялись на палубу, их встретил сам владелец судна, синьор Полани.

– Я пришел, – заявил он, – повидаться с вашим сыном перед его отплытием, мистер Хэммонд, и лично убедиться в том, что все мои приказания относительно его удобств исполнены. Капитан Коргадио, вот тот молодой человек, о котором я уже вам говорил и к которому прошу вас относиться так, как бы вы относились к моему собственному сыну. Научите его всему, что касается морского дела, а также посвятите его в наши торговые предприятия; познакомьте его с лучшими способами купли и продажи и со сравнительными ценами товаров. Вот, Фрэнсис, ваша каюта.

Полани открыл дверь в обширную, прекрасно обставленную каюту у кормы корабля.

– Не знаю, как и благодарить вас, синьор Полани, – проговорил Фрэнсис. – В этом помещении я замечаю единственный недостаток – оно слишком роскошно для меня. Я охотно согласился бы переносить кой-какие неудобства, как это приходится многим другим новичкам.

– В этом нет никакой надобности, Фрэнсис; если представится случай, когда придется вам наравне с другими взяться за тяжелый труд, то я уверен в том, что вы не откажетесь от дела, но так как вам предстоит быть коммерсантом, а не моряком, то вам нет надобности исполнять какие-либо обязанности по корабельной службе. Помните, что вы отправляетесь в путь в качестве представителя моей фирмы. Но я должен вам сообщить неприятную новость, которую я только что узнал. Правительственная галера, которая была послана в погоню за Руджиеро, вернулась без него; оказывается, что накануне отплытия галеры с беглецом, на стражу напала вооруженная шайка людей, как говорят из Падуи, и освободила Руджиеро. Мои матросы пошли на подмогу страже, но силы были не равны, некоторые из них убиты; таким образом, Руджиеро опять на свободе! Это меня очень беспокоит. Негодяй едва ли осмелится вступить на венецианскую землю, но я не буду спокоен до тех пор, пока Мария не выйдет замуж. Однако матросы уже приступили к поднятию якоря и поэтому, господа, пора нам проститься.

После самого трогательного прощания с Фрэнсисом оба коммерсанта отправились к своим гондолам. Они подождали пока подняли якорь и распустили паруса; потом «Бонито» начал медленно направляться к выходу из гавани, и, послав друг другу прощальные приветы, отъезжающие расстались с провожавшими их.

Оглянувшись, Фрэнсис увидал Джузеппе, который стоял тут же, глядя вслед своему отцу.

– А, Джузеппе! Ну, что ты скажешь, дружище, о всем, что видишь вокруг себя?

– Не знаю еще сам, что и сказать, синьор; здесь все такое громадное и все так прочно устроено, что как-то забываешь о том, что плывешь по воде; тут точно находишься в доме, на суше. Этот корабль такой тяжелый, что боишься, сдвинется ли он с места.

– Однако ты увидишь, когда мы выйдем в открытое море, что волны легко понесут наш корабль вперед. Настанет еще, пожалуй, время, когда тебе покажется, что наша быстрая гондола была по сравнению с этим кораблем более прочным судном. А ты разве давно уже здесь на корабле?

– Я причалил сюда часа три тому назад, сударь, на лодке, на которой привезли мебель для вашей каюты. С тех пор я все тут прибирал у вас. Сюда доставлен запас лучших вин и всякая провизия, так что вам нечего опасаться голода во время пути.

– Мне даже досадно, что синьор Полани так заботился обо мне.

Через час «Бонито» уже миновал канал Маламокко и вступил в открытое море. Ветер был несильный, однако настолько порывистый, что раздувал большие паруса. Матросы все были заняты работой: сматыванием канатов, мытьем палубы и приведением всего в порядок.

– Мы начинаем наше путешествие при очень благоприятных условиях, синьор, – сказал подошедший к Хэммонду капитан. – При этом ветре нам удастся обогнуть южный берег Греции и пристать к Кандии, нашей первой стоянке. Я всегда радуюсь легкому ветру при начале путешествия, это дает всем время освоиться с обстановкой и устроиться на корабле, прежде чем мы начнем прыгать по волнам.

– Наш корабль, думаю, не скоро раскачаешь, – отвечал Фрэнсис, разглядывая грузное судно.

Капитан засмеялся.

– О! Он может выделывать разные штуки во время бури, уверяю вас. Уж раз он начнет свою качку, так только держись. Но «Бонито» прекрасное морское судно и может выдержать всякий шторм. Команда моя состоит из людей здоровых, сильных, и в случае нападения разбойничьего судна мы постоим за себя.

– Как велика ваша команда, капитан?

– Она состоит из семидесяти человек. Судно – тридцативесельное, а в случае надобности мы сажаем по два человека на каждое весло; корабль кажется тяжеловатым, но он двигается изрядно быстро, если удвоить число рук и весел. Нам не раз приходилось удирать от врагов, так как у нас строгий приказ до последней крайности не браться за оружие, а спасаться бегством.

– Но, вероятно, вам все-таки приходилось когда-либо браться и за оружие? – спросил Фрэнсис.

– Да, мне приходилось несколько раз в жизни попадать в жестокие переделки, но это было не на «Бонито», ведь это новый корабль, он выстроен только в прошлом году. Однажды на корабле «Лев» нас атаковали три разбойничьих судна. Мы стояли в одном заливе на якоре и ветер дул с моря, когда пираты внезапно напали на нас с берега, так что уже не было никакой возможности пуститься в бегство, и нам пришлось взяться за оружие. Мы сражались целых пять часов, но прогнали-таки разбойников, причем два их судна были окончательно разбиты, а третье сгорело.

Раза три или четыре пираты вскакивали на палубу нашего корабля, но каждый раз нам удавалось их выгонять. В этом деле, однако, мы потеряли убитыми не менее трети нашей команды; остальные все были ранены. Сам я вынужден был по приезде домой лечить месяца три рану в плечо, от которой я едва не лишился левой руки. Тем не менее нам посчастливилось спасти корабль, на котором был весьма ценный груз. Синьор Полани наградил всех участвовавших в этом сражении. Он редкий по щедрости человек, и как бы ни было трудно иной раз собрать хорошую команду, а ему всякий готов служить. Разумеется, в нашем деле бывает всякое – и хорошее, и худое. Несколько лет тому назад я со всей своей командой отсидел шесть месяцев в тюрьме в Азове. Это случилось по милости этих негодяев генуэзцев, которые всегда готовы воспользоваться случаем, чтобы насолить нам даже и в мирное время. Они настроили против нас какого-то местного хана своими наговорами, что мы будто бы занимались контрабандой товаров в другой гавани, и как-то раз неожиданно ночью на мою палубу и на палубу еще двух венецианских кораблей, стоявших в гавани, ворвались солдаты этого хана, завладели кораблями и всех нас заточили в тюрьму. Там мы и оставались до тех пор, пока синьор Полани не узнал о нашей участи и, снарядив новое судно, выслал его с тем, чтобы заплатить за нас требуемый выкуп. Там в тюрьме мы перетерпели всякие невзгоды: тюрьма была тесная, и мы в ней задыхались от жары; пища была отвратительная, так что почти половина пленников перемерла прежде, чем нас освободили. Было еще у нас дело в Константинополе, где генуэзцы возмутили против нас народ, и все матросы принуждены были бороться за свою жизнь.

После трех дней благополучного плавания «Бонито» обогнул берег Мореи и направился дальше к Кандии. Путешествие было весьма приятное для Фрэнсиса. Капитан показал ему список своего груза и сообщил о ценах различных товаров, а также и тех товаров, какие предполагалось закупить в различных гаванях, в которых они должны были останавливаться. Ежедневно в известное время капитан занимался с Фрэнсисом изучением морской карты и знакомил его с различными пометками, на которые следовало обращать внимание при входе в гавани и при отплытии с пристани. Капитан указывал ему на наиболее удобные для спуска якоря места и на те берега материка, где можно было укрыться в случае, если бы их застигли сильные бури.

Когда корабль отъехал от Мореи, погода изменилась, небо покрылось быстро надвигавшимися с юго-запада тучами, и капитан отдал приказание укрепить паруса.

– Собирается буря, – сказал он Фрэнсису. – Не совсем обычное явление в это время года. Вот уже дня два, как я ожидаю перемены погоды, но я надеялся, что мы успеем доехать до Кандии прежде, нежели разразится буря. Мне сдается, что она собьет нас с пути.

К вечеру поднялся сильный ветер, и море начало бушевать. Скоро подтвердилось замечание капитана о способности корабля прыгать по волнам, и матросам пришлось бросить весла, за которые они взялись было после того, как свернули паруса.

– Нам невозможно держаться нашего курса, – объявил капитан, – придется пристать к одному из островов и бросить якорь на подветренной стороне. Советую вам лечь поскорее в койку; вы еще не приучились держаться на ногах во время качки.

Прошло еще несколько времени, прежде чем Фрэнсис спустился в свою каюту. Перед ним разыгрывалось нечто невиданное, и он не мог наглядеться на высокие волны, которые подбрасывали громадный корабль так же легко, как будто бы это была яичная скорлупка. Но когда уже стало совсем темно и Фрэнсис ничего не мог разглядеть, кроме белых гребней волн и морской пены, которая поднималась высоко над корабельным носом каждый раз, как судно ныряло в глубину, он решил последовать совету капитана и удалился в свою каюту. На другое утро рано он уже был на палубе. Над океаном висел спустившийся, точно завеса с неба, серый туман; море было стального цвета; волны с их белыми гребнями подымались еще выше, чем накануне и, казалось, готовы были поглотить «Бонито», но каждый раз корабль выходил победителем из этой борьбы с рассвирепевшей стихией. Капитан стоял у руля, и Фрэнсис кое-как пробрался к нему.

– Как поживаете, капитан? – спросил он. – Где находимся мы в настоящую минуту?

– Двигаемся, двигаемся вперед, синьор Фрэнсис, как сами видите! «Бонито» молодец и поборется с бурей, хотя бы она еще больше разыгралась. Не буря меня страшит, а попадающиеся на пути острова. Будь я в водах Средиземного моря, то поспал бы еще часочек-другой на своей койке, а тут дело другое! Мы окружены островками, а где именно мы находимся – неизвестно. Ветер несколько раз в течение ночи менял направление и гнал нас то в одну сторону, то в другую. Тут собьешься совсем с толку. Я старался, насколько мог, держаться западного направления, но с этим ветром мудрено справиться. По-моему, мы должны быть близ западного берега Митилены. Лишь бы этот туман немного рассеялся, тогда все стало бы для меня ясно; я знаю наизусть очертание каждого острова на Эгейском море. С этой стороны должен бы находиться материк, а тут ничего не разберешь. Возможно, что мы прямо набежим на подводную скалу или сядем на мель у берега.

Перспектива была не особенно приятная, и Фрэнсис начал напрягать свое зрение, чтобы проникнуть взором сквозь густой туман.

– Если я не ошибаюсь в своем предположении, что мы находимся близ Митилен, – сказал капитан, – то на этой стороне острова есть безопасная гавань, и я направлю туда наше судно; эта гавань прекрасно защищена от ветра и притом достаточно глубока.

Прошло еще часа два, и погода внезапно изменилась: облака, как бы по мановению волшебного жезла, рассеялись, и солнце ярко осветило все кругом. Ветер еще не утих, однако уже одна эта перемена просветлевшего неба и моря ободрила упавших духом мореплавателей, но еще больше обрадовались они, увидав перед собою на расстоянии лишь четырех-пяти миль длинную полосу земли.

– Я не ошибся! – вскричал капитан. – Это остров Митилена, и вход в гавань лежит вот в этом направлении!

Команда взялась за весла, и «Бонито» направился в гавань; сам капитан стал у руля. Прошло еще полчаса, и они уже приближались к берегу. Фрэнсис старался разглядеть гавань, о которой говорил капитан, однако ее не было видно, но прошло еще несколько минут, и «Бонито», обогнув берег маленького острова, вступил в защищенную от ветра гавань; она была такая обширная, что, казалось, могла бы вместить в себе всю венецианскую флотилию. Тут немедленно приступили к спуску якоря.

– Просто поразительно, – заметил Фрэнсис, – до какой степени тут тихо и спокойно после свирепого волнения океана! Но, скажите, капитан, кому же принадлежит этот остров?

– Он, собственно, принадлежит Константинополю, но генцуэзцы основали тут торговое поселение и выстроили замок. Противоположный берег острова – плодородный, но эта сторона гористая и неплодородная. Здешние жители не пользуются хорошей славой и, случись нам здесь потерпеть крушение, нас если не убьют, то наверняка ограбят. Взгляните на эти два корабля, причаливших к берегу, близь деревни: это, наверное, разбойничьи суда – остров кишит пиратами. Венецианцы употребляют неимоверные усилия, чтобы обуздать набеги этих бандитов, но, к сожалению, слишком отвлечены раздорами то с генуэзцами, то с голландцами, и им не удается взяться за дело как следует, чтобы окончательно уничтожить эти притоны морских разбойников.