Молитва
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Добавить отзывДобавить цитату
Молитва
Расул Гамзатов
Молитва
Молитва горца
Перевод Я. Козловского
Слышна мольба:«Меня и остальныхСпаси, судьба, от помыслов дурных.Возвысь мой дух, в надежде не покиньИ ниспошли мне мужество!Аминь!Да будет весть отрадна для меня,А честь дороже злата и коня.И все как есть испей, не половинь,Отзывчива душа моя!Аминь!Да сбудется все доброе, что мнеМинувшей ночью виделось во сне,Но станет явь пусть горькой, как полынь,Коль поступлюсь я истиной!Аминь!Да обернется святостью мой грех,И впредь да буду утверждать при всех,Что нет для поклонения богиньДостойнее возлюбленной.Аминь!Будь к миру милосердною, судьба,И солнцем лишь его касайся лба,И память укрепи в нем. И отриньВойну от человечества.Аминь!* * *Пусть там, где в ущельях клубятся туманы,Нас юные девы и старые раныСобой украшают.Аминь!Безмолвно беседуют с небом вершины,Где в пору страды и сражений мужчиныПусть не оплошают.Аминь!С годами становятся взрослыми дети —И пусть, хоть пребудут столетье на свете,Все ж молоды будут. Аминь!Пусть день, когда друг не вошел в наши двери,Уходит, отмеченный знаком потериВ селении всяком.Аминь!И пусть у того разлетятся ворота,Кто гостя без должного встретил почета.Вам вспомнился кто-то?Аминь!* * *О господи, пускай лишится чинаТот муж, что не почтил простолюдинаИ рядовым окажется.Аминь!Пусть проведен глупцом однажды будет,Кто о себе как о премудром судит.И посмеемся мы над ним.Аминь!* * *Когда начнет сам таять, как свеча,Кто сыну приобрел диплом врача,О господи,пускай, как ни перечитБольной отец,его наследник лечит.И хворому, там, где звучит латынь,Ты помогать не торопись.Аминь!* * *Пускай того не чтят родные дети,Кто теще не отказывал в привете,А мать родную забывал.Аминь!Пусть безымянным к отчему порогуВернется тот, кто, выходя в дорогу,На кличку имя променял.Аминь!Любовницей,в летах он или молод,Пусть будет голым выдворен на холод,Кто с нею изменял жене.Аминь!* * *Пускай ишак лягнет в уста того,Кто клеветал на друга своего.Всяк клеветник скотина есть.Аминь!Кто на словах был храбр, о небеса,Сбежит пусть от залаявшего пса,И весть о том всех обойдет.Аминь!* * *Покаюсь, если чьих-то слезЯ стал виной.Аминь!А кто обиду мне нанес,Пусть кается!Аминь!Да будет в жизни счастлив тот,Кто сердцу мил.Аминь!И счастлив тот, кто в свой чередНас полюбил.Аминь!Цадинское кладбище
Перевод Н. Гребнева
Цадинское кладбище… В саванах белых,Соседи, лежите вы, скрытые тьмойВернулся домой я из дальних пределов,Вы близко, но вам не вернуться домой.В ауле осталось друзей маловато,В ауле моем поредела родня…Племянница – девочка старшего брата,Сегодня и ты не встречала меня.Что стало с тобой – беззаботной, веселой?Года над тобою текут как вода.Вчера твои сверстницы кончили школу,А ты пятиклассницей будешь всегда.И мне показалось нелепым и странным,Что в этом краю, где вокруг никого,Зурна моего земляка БиясланаПослышалась вдруг у могилы его.И бубен дружка его АбусаматаПослышался вновь, как в далекие дни,И мне показалось опять, как когда-то,На свадьбе соседа гуляют они.Нет… Здесь обитатели не из шумливых,Кого ни зови, не ответят на зов…Цадинское кладбище – край молчаливых,Последняя сакля моих земляков.Растешь ты, свои расширяешь границы,Теснее надгробьям твоим что ни год.Я знаю, в пределах твоих поселитьсяМне тоже когда-нибудь время придет.Сходиться, куда б ни вели нас дороги,В конечном итоге нам здесь суждено.Но здесь из цадинцев не вижу я многих,Хоть знаю, что нет их на свете давно.Солдат молодых и седых ветерановНе дома настигла кромешная тьма.Где ты похоронен, Исхак Биясланов.Где ты, мой товарищ, Гаджи-Магома?Где вы, дорогие погибшие братья?Я знаю, не встретиться нам никогда.Но ваших могил не могу отыскать яНа кладбище в нашем ауле Цада.На поле далеком сердца вам пробило,На поле далеком вам руки свело…Цадинское кладбище, как ты могилы,Могилы свои далеко занесло!И нынче в краях, и холодных, и жарких,Где солнце печет и метели метут,С любовью к могилам твоим не аваркиПриносят цветы и на землю кладут.«Жизнь прожита. Былого не вернуть…»
Перевод В. Коркина
Жизнь прожита. Былого не вернуть.А все ж вглядеться в то былоеНам Бог велит.О Патимат, наш путьПредсказан был единою судьбою.Казниться лицемерно хуже лжи.Списать грехи на юность – грех умножить.Пускай прилюдно каются ханжи.Не пощажу себя наедине с тобой, о Боже!Как я устал… Какой в душе разброд!Мой смех вчерашний обернулся плачем.Вокруг глаза взыскующих сирот…Зачем свой взор от взора их я прячу?Не думал, что за все расплата ждет:За суету, за глупые раздоры?Сам виноват.Как тяжек жизни гнет…Как высоки и благородны горы!Пленительных женщин и храбрых мужчин
Перевод Я. Козловского
Наверное, поздно близ белых вершинЯвился я в мир, чьи распахнуты шири:Пленительных женщин и храбрых мужчинУже не пришлось мне застать в этом мире.Я рано, наверно, над бездной годинПод желтой луною седлал иноходца,Пленительных женщин и храбрых мужчинУвидеть не мне, а другим доведется.А может, мой предок – вожатый дружинЗавидует мне, что, далекий раздору,Пленительных женщин и храбрых мужчинЯ больше встречаю, чем он в свою пору.И, может, грядущего времени сынТому позавидует, что под луноюЗнавал я немало друживших со мноюПленительных женщин и храбрых мужчин.Старые горцы
Перевод Я. Козловского
Они в горах живут высоко,С времен пророка ли, бог весть,И выше всех вершин ВостокаСчитают собственную честь.И никому не сбить их с толка,Такая зоркость им дана,Что на любого глянут только —И уж видна его цена.И перед боем горцам старымОт века ясно наперед,Кто выстоит, подобно скалам,Кто на колени упадет.И ложь почувствуют тотчас же,Из чьих бы уст она ни шла,Какой бы хитрой, и тончайшей,И золоченой ни была.В горах старик седоголовый,Что ходит в шубе круглый год,Так подковать умеет слово,Что в мир пословица войдет.О, горцы старые!Не раз имЕще народ воздаст хвалу.Служил советчиком их разумИ полководцу и послу.Порою всадник не из местныхВдали коня пришпорит чуть,А старикам уже известно,Зачем в аул он держит путь.Какой обременен задачей,Легка она иль нелегка,Посватать девушку ли скачетИли наведать кунака.Был Камалил Башир из ЧохаРебенком маленьким,когдаСтарик предрек:«Он кончит плохо,И многих горцев ждет беда.Их дочерей и женщин скороКрасавец этот уведет.Спасая горцев от позора,Родной отец его убьет…»Когда над верхнею губоюУ Шамиля белел пушокИ босоногою гурьбоюШамиль командовать лишь мог,Сказал о нем еще в ту поруСтарик гимринский как-то раз:«Дымиться он заставит порох,И будет гром на весь Кавказ!»Старик, услышавший в аулеСтихи Махмуда в первый раз,Сказал:«Он примет смерть от пулиИз-за красивых женских глаз…»Душой робея, жду смущенно,Что скажут на мои стихиНе критики в статьях ученых,А в горских саклях старики.Они горды не от гордыни,И знаю: им секрет открыт,О чем в обуглившейся синиЗвезда с звездою говорит.Они горды не от гордыни.Путь уступая их коню,Я в гору еду ли, с горы ли,Пред ними голову клоню.Мой Дагестан
Перевод Н. Гребнева
Когда я, объездивший множество стран,Усталый, с дороги домой воротился,Склонясь надо мною, спросил Дагестан:«Не край ли далекий тебе полюбился?»На гору взошел я и с той высоты,Всей грудью вздохнув, Дагестану ответил:«Немало краев повидал я, но тыПо-прежнему самый любимый на свете.Я, может, в любви тебе редко клянусь,Не ново любить, но и клясться не ново,Я молча люблю, потому что боюсь:Поблекнет стократ повторенное слово.И если тебе всякий сын этих мест,Крича, как глашатай, в любви будет клясться,То каменным скалам твоим надоестИ слушать, и эхом вдали отзываться.Когда утопал ты в слезах и крови,Твои сыновья, говорившие мало,Шли на смерть, и клятвой в сыновней любвиЗвучала жестокая песня кинжала.И после, когда затихали бои,Тебе, Дагестан мой, в любви настоящейКлялись молчаливые дети твоиСтучащей киркой и косою звенящей.Веками учил ты и всех и меняТрудиться и жить не шумливо, но смело,Учил ты, что слово дороже коня,А горцы коней не седлают без дела.И все же, вернувшись к тебе из чужих,Далеких столиц, и болтливых и лживых,Мне трудно молчать, слыша голос твоихПоющих потоков и гор горделивых».Клятва сыновей
Перевод Я. Козловского
С головами поникшимиНад отцами погибшимиВстали мы.Над легендой повитымиИх могильными плитамиВстали мы.Им, как будто бы мысленно,Тихо мы и не выспреннеГоворим:«Листья вашего дерева,А не серая тень его —Это мы!Эхо вашего голоса,Зерна вашего колоса —Это мы!Битв минувших не отблески,А законные отпрыски —Это мы!Меж годами посредники,Вашей славы наследники —Это мы!Всех имен ваших словники,Ваших кровников кровники —Это мы!Ваших помыслов вестники,Вашей правды наместники —Это мы!Ваших давних наветчиковПревратили в ответчиков —Это мы!Продолжение повестиВашей чести и совести —Это мы!Ваших судеб защитники,Не лохматые битники —Это мы!Ваших дум воплощениеИ грехов отпущение —Это мы!Верность вашим обличиям,Верность вашим обычаям —Мы храним!Верность вашему воинствуИ мужскому достоинству —Мы храним!Верность вашему мужествуИ великому дружеству —Мы храним!Верность вашей душевностиИ святой вашей верности —Мы храним!Сами ставшие взрослыми,Вам клянемся мы веснами,Светом собственных глазИ огнем над метелями,Хлебом и колыбелями —Быть достойными вас!»Проклятие
Перевод Я. Козловского
Проклятье бурдюку дырявому,В котором не хранят вино,Проклятие кинжалу ржавомуИ ржавым ножнам заодно.Проклятие стиху холодному,Негреющему башлыку,Проклятье вертелу свободному,Нежарящемуся шашлыку!Проклятье тем, кто и понятияИметь о чести не привык,Проклятие, мое проклятиеУнизившим родной язык.Тому проклятье, в ком прозренияНе знала совесть на веку.Пусть примет тот мое презрение,Кто дверь не отпер кунаку.Будь проклято в любом обличииМне ненавистное вранье.Забывшим горские обычаиПрезренье горское мое!Будь проклят, кто на древе замыслаБоится света, как сова,И тот, кто клятвенные запростоБросает на ветер слова.В кавказца, как бы он ни каялся,Проклятьем выстрелю в упор,Когда бы он начальству кланялся,А не вершинам отчих гор.Будь проклят, кто забыл о материИль в дом отца принес позор.Будь проклят тот, кто невнимателенК печали собственных сестер.Проклятье лбу, тупому, медному,И тем, кто лести варит мед,Проклятие юнцу надменному,Что перед старцем не встает.Проклятье трусу в дни обычные,Проклятье дважды – на войне.Вам, алчные, вам, безразличные,Проклятье с трусом наравне.Мне все народы очень нравятся.И трижды будет проклят тот,Кто вздумает,кто попытаетсяЧернить какой-нибудь народ.Да будет проклят друг,которогоНе дозовешься в час беды!И проклят голос петь готовогоВ любом кругу на все лады!Горцы
Перевод Я. Козловского
Радость скрыть они умеют,Если только это надо.Скорбь и горе не унизят:Не затмят слезами взгляда.И в душе их даже времяПламя страсти не остудит, —Это гор моих высокихНестареющие люди.Шире, чем донские степи,Их сердца в теснине горной,И под черной буркой совестьНикогда не станет черной.И ни песен их, ни тостов.Кто слыхал, тот не забудет, —Это гор моих высокихЗамечательные люди.И на дружбу верной дружбойСердце в каждом отзовется,Но, в бою врага встречая,Сталь в том сердце разольется.Жизнь отдать они готовы,Если только надо будет, —Это гор моих высокихНесгибаемые люди.Не велик числом народ мой,Но зато велик делами.Кровь отдаст за каплей каплю,Чтоб она взошла цветами.И ему нельзя не верить,Предан он своей отчизнеНа крутых, на самых резкихПоворотах нашей жизни.Прощание с аулом чиркей
Перевод Я. Козловского
Прощай, мой Чиркей ненаглядный,Сородич седой высоты!Увитый лозой виноградной,Собою пожертвовал ты.Стою на высокой плотине.И передо мной в глубинеЛежишь, знаменитый поныне,Ты, как Атлантида, на дне.Запомнивший страсти мирские,Расстался ты с древней молвой.И волны сомкнулись морскиеНад буйной твоей головой.Уже мне под синью небес тыС кувшином на правом плечеНе вышлешь навстречу невесты,Подобной горящей свече.И впредь на гранитном майданеВ ближайшем соседстве вековТвоих не увижу, как ране,Беседующих стариков.Мне дым твой очажный был сладок.И многое значить могло,Что борозды каменных складокТвое отличали чело.Гулял я на свадьбах немало,Мужей твоих славя и жен.И жаль, не смогу,как бывало,К умершим прийти на поклон.Прощай, погребенный Сулаком,Чиркей мой,чья совесть чиста.Окрест молодая над мракомЗаря вознеслась неспроста.Воды одержимо движенье,Летит, как табун кобылиц.Скользит над тобой отраженьеНесуетных царственных птиц.И венчан ты клёкотом воли,Что верен в горах небесам.И я твоей жертвенной долеВсе чаще завидую сам.У очага
Перевод Н. Гребнева
Дверцы печки растворены, угли раздуты,И кирпич закопчен, и огонь тускловат.Но гляжу я на пламя, и кажется, будтоЭто вовсе не угли, а звезды горят.Звезды детства горят, звезды неба родного.Я сижу у огня, и мерещится мне,Будто сказка отца вдруг послышалась снова,Песня матери снова звенит в тишине.Полночь. Гаснет огонь. Затворяю я дверцу —Нет ни дыма, ни пламени, нет ничего.Что ж осталось? Тепло, подступившее к сердцу,Песня матери, сказка отца моего.Молитва
Когда поднимешься к вершинам синим…Перевод Н. Гребнева
Когда поднимешься к вершинам синим,Где достают рукою небосвод,Когда услышишь, как река в теснинеКоторый век все ту же песнь поет,Когда увидишь: в небе кружит птица,А по изгибам гор ползут стада,Родной земле захочешь ты молиться,Хоть не молился в жизни никогда.Когда за далью моря корабельнойУвидишь ты, как солнца шар поблек,И, будто в лампе десятилинейной,Прикрутит вечер блеклый фитилек.Когда увидишь: солнце в море тонетИ режет солнце пополам вода,Ты склонишься в молитвенном поклоне,Хоть ты и не молился никогда!Увидишь ты, как пожилые людиСидят, свои седины теребя,Как женщина ребенка кормит грудью, —И в сотый раз все потрясет тебя,И все, что на земле, что в небе синем,Захочешь ты постичь, и вот тогдаЗамолкнешь, и молитва горлом хлынет,Хоть ты молитв не слышал никогда!Матери
Перевод Я. Козловского
Мальчишка горский,я несноснымСлыл неслухом в кругу семьиИ отвергал с упрямством взрослымВсе наставления твои.Но годы шли,и, к ним причастный,Я не робел перед судьбой,Зато теперь робею часто,Как маленький, перед тобой.Вот мы одни сегодня в доме.Я боли в сердце не таюИ на твои клоню ладониСедую голову свою.Мне горько, мама, грустно, мама,Я – пленник глупой суеты,И моего так в жизни малоВниманья чувствовала ты.Кружусь на шумной карусели,Куда-то мчусь,но вдруг опятьСожмется сердце. «НеужелиЯ начал маму забывать?»А ты, с любовью, не с упреком,Взглянув тревожно на меня,Вздохнешь, как будто ненароком,Слезинку тайно оброня.Звезда, сверкнув на небосклоне,Летит в конечный свой полет.Тебе твой мальчик на ладониСедую голову кладет.Звезды
Перевод Я. Козловского
Звезды ночи, звезды ночиВ мой заглядывают стих,Словно очи, словно очиТех, кого уж нет в живых.Слышу,с временем не ссорясь,В час полночной тишины:«Будь как совесть, будь как совестьНе вернувшихся с войны!»Горец, верный Дагестану,Я избрал нелегкий путь.Может, стану, может, стануСам звездой когда-нибудь.По-земному беспокоясь,Загляну я в чей-то стих,Словно совесть, словно совестьСовременников моих.«Ночей и дней все нарастает бег…»
Перевод Я. Козловского
Ночей и дней все нарастает бег,В Путь Млечный перейдет тропа земная.Что завещать мне людям, белый снег,Что завещать им, лошадь вороная?Что в дар оставить: к милости призыв?Иль зов к отмщенью, кровника достойный,Чтоб говорили: видел сны покойный,Под голову оружье положив?Мы негодуем, мучаемся, любим,Я сам себе и раб, и государь,И, уходя, что мне оставить людям,Связуя воедино новь и старь?Родов ли зависть, схожую с проклятьем,Вражду племен, коварство ли владык,Что должен я в наследство передать им,Покуда мой не окаменел язык?Я не хочу, чтоб кровь лилась как ныне,И покорялся заново Кавказ.И кадий, необрезанный, в гордынеЗвал с минарета совершить намаз.И, обращаясь с укоризной к веку,Я говорю:– Пусть тот из мусульманНе совершит паломничества в Мекку,Который даже не прочел Коран.И, проникавший в роковые страсти,Настанет час — я упаду с седла,Где нет числа канатоходцам власти,Канат высок, но низменны дела.Горит светильник, что зажжен когда-тоМоим отцом вблизи ночных отар.И вместе со стихами — сын Гамзата —Его я горцам оставляю в дар.«Когда бы был Корану я обучен…»
Перевод Я. Козловского
Когда бы был Корану я обученИ приобщен к молитвам мусульман,Лицо к нагорным обращая кручам,Тебе бы я молился, Дагестан.Но возле эмиратских минаретов,Где путь прервал верблюжий караван,Велением любви, а не заветовЯ за тебя молился, Дагестан.Четверку белых лошадей окинувИ слушая притихший океан,В лучах закатав стане бедуиновЯ за тебя молился, Дагестан.И видел я, но не с колен намаза,Как вновь забрезжил несказанный светИ, проходя по лезвию Кавказа,На равных с небом говорил поэт.Был за грехи ничуть не преуменьшенЕго земной пожизненный уделОбожествлять в стихах одну из женщинИ чтить, как рай, отеческий предел.«Всему свой срок приходит»
Перевод Я. Козловского
Всему свой срок приходит.Под уклонАрба моя с вершины покатилась.Молю, Всевышний,окажи мне милостьСвоих зимой избегнуть похорон.За тем, чтоб на кладбище кунаки,Пронизанные стужей, коченели,И белые венчали башлыкиИх головы под вихрями метели.Не дай, Аллах, мне умереть весной,Чтоб, отложив любовные свиданья,Невесты гор толпились предо мнойИ черными их были одеянья.Даруй мне тайно умереть, Аллах,Чтоб четверо могильщиков умелыхБестрепетно в отмерянных пределахЗемле Кавказа предали мой прах.Осознавать отрадно будет мне,Что друга не оставил я в кручине,А враг не оказался на коне,Лишившись вести о моей кончине.Пусть спутники уверовают в то,Что я заснул под дождик колыбельныйИ вскоре догоню их на платоИль в каменной теснине сопредельной.И бороду седую шевеля,Старик промолвит, глядя на вершину:– Я видел сам: в священную МединуУшел Расул проведать Шамиля.И, улыбаясь, скажет обо мнеПравдивая красавица аула:– Я нынче ночью нашего РасулаСреди поэтов видела во сне.«Мне жаль, что, как отец, я не владею…»
Перевод В. Коркина
Мне жаль, что, как отец, я не владеюБожественным Корана языком.Отец, тебя я на Коран беднее,Хоть средь людей не числюсь бедняком.Муллою с детства не был я обученМолитвам предков. Не моя вина.Зато иные я познал созвучья.Иные имена и письмена.Великий Пушкин. «Чудное мгновенье!..”«Я вас люблю…» Я, как в бреду, шептал.В тот миг к его живому вдохновенью,Как к роднику, губами припадал.Прости, отец, что я сказать посмею:«Как жаль, что ты не повстречался с ним!Грущу, что ты на Пушкина беднее.О, как бы он тобою был любим!”Мне зависть незнакома. Но, пожалуй,Прав, утверждая это, не совсем:Признаться, тоже завидно бывало,Когда, увы, я был, как камень, нем.Когда? О, часто! Гостем безъязыкимПо свету шляться много довелось.Но в мире есть один язык великий —Поэзия!Ты с ним – желанный гость.Понятен он и юноше и старцу,Когда Любовь поет, забыв про все.Шекспир, Петрарка, Гёте…Мне, аварцу,Ты новым братом стал, мудрец Басё.Поэзия – Любовь. Иной причиныИскать гармоний, верь, в природе нет.Незримо сходит Бог в тот час с вершины,Когда Он слышит, что поет Поэт…Но стережет нас светопреставленье —Зубовный скрежет, дикий вой и рык.На мир упало умопомраченье:Язык войной поднялся на язык.Вражду смирить ничто теперь не в силах.Бог удалился, оскорбленный, прочь.А ты, Поэт? Удел твой – на могилахРыдать без слов, не зная чем помочь.Нет, о любви ты петь уже не сможешь.Хоть и минует черная вражда.Убито сердце. Зря лишь растревожишь.В нем счастье не воскреснет никогда.…Иной поэт придет невесть откуда,Мальчишка, шалопай, кудрявый бес.На языке Махмуда и НерудыСпоет Любовь.И Бог сойдет с небес.А что потом – неужто все по кругу?..«О, шансов мы не упускаем…»
Перевод В. Коркина
О, шансов мы не упускаемПлевать минувшему вослед…А песнь иль злобу завещаем —Ужель о том заботы нет?Мостов порушенных обломки —Наш путь. Он скорбен был и крут…Дай Бог надежду, что потомки —Где ложь, где правда – разберут.«Равнодушно пройти не дают…»
Перевод В. Коркина
Равнодушно пройти не даютМне могил безымянных надгробья.Что печаль моя? – Прихотей зуд.Что тоска моя? – Стона подобье.Шелестит на могиле трава.Что пред вечным безмолвием стою?Моя слава? – Слова, все слова.Мой талант? – Словоблудье пустое.«Мать люльку качает в ауле…»
Перевод Я. Козловского
Мать люльку качает в ауле,А где-то под желтой лунойСвистят ненасытные пули,И вспять не вернуть ни одной.Звучит колыбельная ночи,И где-то парит Азраил,У ангела смерти нет мочиСложить своих аспидных крыл.И мать одержима любовью,А где-то родившийся деньВстает над дымящейся кровью,Бросая багровую тень.И грудь обнажила над сыномГорянка в ауле опять.И где-то бредет по руинамОт горя безумная мать.И множатся сонмы отрытых,Ощеренных рвов и траншей.И больше на свете убитых,Чем умерших смертью своей.И слышится стон лазарета,И снова палят и бомбят.И длится трагедия этаТысячелетье подряд.Но каждой своей параллельюМир чает:придут времена,Как женщина над колыбелью,Склонится над ним тишина.Двадцатый век
Перевод А. Вознесенского
Если б были чемпионаты,Кто в веках по убийствам первый —Ты бы выиграл, Век Двадцатый.Усмехается Век Двадцать Первый.Если б были чемпионаты,Кто по лжи и подлостям первый —Ты бы выиграл, Век Двадцатый.Усмехается Двадцать Первый.Если б были чемпионаты,Кто по подвигам первый —Нет нам равных, мой Век Двадцатый!Безмолвствует Двадцать Первый.* * *Я собственному слову не поверю,Когда не прозвучит оно в горах,Скитальцу в полночь не откроет двери,В глазах ребенка не рассеет страх.Нет, не поверю даже на мгновенье,Когда оно красавице однойНе явится в глубоком сновиденье,Чтоб навсегда отнять ее покой.Я не поверю собственному слову,Коль в колыбельной песне нет егоИ коль оно для тяжелобольногоВ последний час не значит ничего.Нет, не поверю, как пустому звуку,В котором смысла не было, и нет,Коль на себя оно не примет муку,Чтоб эту землю заслонить от бед.И лишь тогда поверю бесконечно,Когда горянки наши из ЦунтаЗатянут песню на родном наречье,Гортанном, словно бурная вода.Когда на скалах Грузии соседнейЗапляшет лань, внимая голосам,Когда за песню золотом осеннимЗаплатят щедро горные леса.Магнитные дни
Перевод Я. Козловского
Года свои проводят межи,Но все же по иной винеС друзьями старыми все режеПриходится встречаться мне.Зову друзей поднять стаканы,Но отвечают мне они,Что стали чувственны их раныК магнитным бурям в наши дни.Солдат, прослывший храбрым малым,Что в прошлом не страшился пуль,В отставку выйдя генералом,Бояться стал магнитных бурь.Одну имели мы валюту,Одни имели паспорта,В одну откликнуться минутуМогли друг другу неспроста.Но нет теперь былой державы,И разделяют многих насВ ней пограничные заставы,Возникшие в недобрый час.Гляжу: исполнен день лазури,Но нет друзей вокруг стола.Ужели от магнитной буриМне тяжесть на сердце легла?«Не сейчас я угас, не сейчас…»
Перевод В. Коркина
Не сейчас я угас, не сейчас —В то проклятое жизни мгновенье,Как в конторских бумагах погряз.Нет поэту за это прощенья.Дар Всевышнего – песенный пыл —Я транжирил, обнявшись с трибуной.О свиданье легко позабылЯ с любимой – прекрасной и юной.С того дня много раз умирал,Славословя в стихах лиходея,Кто молитву мою отобрал.С чем предстану на Высшем суде я?Как дитя, побрякушкам был рад,О расплате грядущей не ведал.За сиянье фальшивых наградСвою волю и молодость предал.Не прошу я прощенья у вас.Знать бы, что за грехи рассчитался.Слез не лейте, что умер сейчас…Неизвестно, на свет ли рождался?«Вдруг грохот смолк. Я онемел…»
Перевод В. Коркина
Вдруг грохот смолк. Я онемел,Еще объятый пылким жаром.Не слышать Бога – как я смел,Глупец, предавшись жалким сварам?Аллах отверз уста свои,И был мне голос явлен строгий:«За верность дружбе и любвиТебе прощу сии пороки».Что все, добытое тщетой:Блага, пустое самомненье?За чудо радости простой,Судьба, возьми свои даренья.И вновь весть с неба снизошла,Меня насквозь пронзило дрожью:«Утешен будешь, что былаПеснь у тебя, с молитвой схожа!»«Мне ль тебе, Дагестан мой былинный…»
Перевод Н. Гребнева
Мне ль тебе, Дагестан мой былинный,Не молиться,Тебя ль не любить,Мне ль в станице твоей журавлинойОтколовшейся птицею быть?Дагестан, все, что люди мне дали,Я по чести с тобой разделю,Я свои ордена и медалиНа вершины твои приколю.Посвящу тебе звонкие гимныИ слова, превращенные в стих,Только бурку лесов подари мнеИ папаху вершин снеговых!«Покарай меня, край мой нагорный…»
Перевод Я. Козловско
Покарай меня, край мой нагорный,За измену твоей высоте.Верил я в чей-то вымысел вздорныйИ разменивал жизнь в суете.И, кидаясь в никчемные споры,У отцов словоблудья в чести,Забывал, что походят на горыТе, кого и годам не снести.Лег на совести отблеск закатаЗа поступок, что был не к лицу:Разыграв из себя дипломата,Подал руку я раз подлецу.Словно с горским обычаем в ссоре,В дни иные, ленивцу под стать,Умудрялся я ранние зориВ сновидениях поздних встречать.Осторожным бывал и несмелым.Обрывал не по воле строку.И пришлось на меня виноделамПоработать на этом веку.Как в преддверии праздника сноваМальчик сладостной ждет пахлавы,Так, сластена печатного слова,Вожделенно я ждал похвалы.В окружении пеших и конныхБыл на розовый цвет нескупой,А униженных и оскорбленныхЯ не видел, как будто слепой.Покарай меня, край мой нагорный,Будь со мной за грехи мои строгИ на старенькой лодке моторнойНа безлюдный свези островок.Так ссылала седая ЭлладаЗа грехи стихотворцев своих.Отлучи от привычного складаПовседневных сумятиц земных.Ни хулы пусть не будет, ни лести,Ты от жизни моей отрубиКабинет с телефонами вместеИ машину с шофером Наби.Отбери мне ненужные вещи:Микрофон, что глядит прямо в рот,Репродуктор, что голосом вещимКруглосуточно что-то речет.Повели, мой владыка нагорный,Ты к природе приблизиться мне,С нею, дикой и нерукотворной,Ты оставь меня наедине.Пусть вокруг темноликие кряжи,Слыша волн набегающих гул,Как бессменные, вечные стражи,Неподкупный несут караул.Дай мне только перо и бумагуИ над словом пророческим власть.Я на бурку косматую лягуИ вздохну, и задумаюсь всласть.Поступи, как седая Эллада,И луну засвети в вышине,Чтоб она, как ночная лампада,Свет волшебный дарила бы мне.И позволь, повелитель нагорный,Чтоб из множества женщин – одна,Вновь загадочной став и покорной,Приплывала ко мне дотемна.И, отмеченный милостью божью,Как штрафник, обеленный в бою,Возвратясь, к твоему я подножьюПоложу «Одиссею» свою.Авторизация