Чёрная вдова

– Можно войти?

– Проходите, садитесь. – Показал на стул рядом со своим столом управляющий.

– Эмма Георгиевна, у меня к вам есть хорошее предложение, – начал шеф, когда Эмма стеснительно присела на краешек стула. – Помощник главного бухгалтера уходит в декретный отпуск. Мы на совете директоров посовещались и решили это место предоставить вам. Как вы на это смотрите? Осилите такую работу, нет?!

– Думаю, что осилю. Когда она была на больничном листе две недели, я же справлялась!

– Вот это мы и взяли за основу нашего решения. И хочу сказать, что не плохо справлялись, поэтому все директора проголосовали за вас единогласно!

– Спасибо за доверие, Булат Серсенбаевич, я вас не подведу.

– Вот и отлично! Завтра принимайте у Умит Ильясовны документы! Поздравляю вас с новой перспективной должностью, – вставая с кресла, через стол, протягивая Эмме свою широкую ладонь, расплываясь в дружеской улыбке,– сказал управляющий. – Теперь нам с вами придётся работать в одной упряжке! Конечно, если станет тяжело, мы поможем! Да поможет вам ваш Бог, а мой Аллах.

Эмма в радостном, возбуждённом настроении вихрем влетела в бухгалтерию и с налёта повисла на шее у Гульмиры.

– Ты, что?! – испугалась она. – И, догадавшись, по Эмминому лицу, что произошло что-то невероятное, шутливо спросила:

– Ну-ка колись!!!

– Гульмирочка, меня переводят замом главного бухгалтера, вместо Умит Ильясовны!

– Да ты, что?! А вообще-то Эмма ты заслуживаешь такой должности, – любезно поддержала Гульмира подругу.

Вскоре Эмма уже работала на хорошей должности и с хорошим окладом. Сотрудница предложила ей в рассрочку свою полуторную квартиру. Галину устроила в круглосуточный детский садик. Казалось, фортуна её повернулась к ней лицом.

Но чем больше судьба ей давала удачи, тем сильнее в её душе росла злоба на Кима. Ни на минуту не покидала затаённая мечта отомстить ему за униженную и поруганную её нежную девичью любовь. Ей хотелось, чтобы он испытал все трудности её, хотя и короткой, но тяжёлой нищенской жизни, и мысли как это осуществить терзали её затуманенную голову.

Дочери уже исполнилось два года, а она ни разу родителям даже не позвонила. Иногда мать звонила сама, но Эмма не отвечала. А теперь вообще заменила телефон.

Почему так жестоко обращалась с родителями, понять не могла, Много раз корила себя за такой поступок, но в сердце занозой торчала её тяжкая жизнь, виной которой считала родителей.

Её душа постоянно была в ожидании чего-то страшного, но чего именно Эмма не догадывалась даже сама.

С головой, окунувшись в любимую работу, она не замечала, как мимо неё пролетала жизнь, по крупицам вытаскивая из неё все счастливые минуты.

Безрадостную мрачную её жизнь дополняла слякотная осень. Частые промозглые дожди наводили на Эмму беспричинные уныния. К счастью дни становились всё короче и короче

Сиротливо смотрели на неё деревья в парке, по аллеям которого она проходила дважды в день. Словно, сочувствуя ей, они махали вслед, от шаловливого ветерка, голыми ветвями.

В декабре накануне нового года ночью выпал первый пушистый снег. Парк ликовал своей фантастической красотой. Юный искрящийся снег нарядил не только ветви деревьев, но и кустарники, одев их в причудливые шапки.

Эмма шла по аллее и с наслаждением вдыхала свежесть морозного утра.

Навстречу ей приближалась молодая девушка, глубоко укутавши голову в большой лисий воротник. Поравнявшись с ней, она вдруг отпустила руку, которой зажимала воротник пальто и, бросившись Эмме на шею, крепко прижимая к себе, закружилась вместе с Эммой на обледенелом асфальте.

От такой неожиданности Эмма на миг остолбенела, но когда освободилась от крепких объятий, сама бросилась на шею девушке.

– Айдарачка. как ты здесь оказалась?! Мне же говорили, что ты уехала в Россию!

– Правильно тебе сказали. Я уезжала поступать в новосибирский институт. Сдала экзамены, прошла по конкурсу и сейчас я студентка экономического факультета! Можешь меня поздравить! – улыбнулась во всё лицо подруга. – Вот приехала домой на новогодние каникулы, немного отдохнуть! Ну, а ты как подружка.

– А я работаю помощником главного бухгалтера, Живу не плохо! А ты, куда это направилась в такую рань?

– Да чуть не забыла! – вместо ответа, улыбаясь, продолжала Айдар. – Мы вчера с Гульнаркой Жайковой, да знаешь ты её. С параллельного нашего класса, помнишь?!

– Да, вспомнила! Симпатичная такая, с осиной талией и с длинной смоляной косой?! – И как она устроилась? – спросила Эмма для поддержания разговора.

– Да!.. Учиться никуда не захотела идти, работает продавцом в магазине. Так вот мы вчера с ней в кафе ходили и встретили там твоего Кима с блондинкой. Столики наши рядом оказались, а потом он нас с Гульнаркой за свой столик пригласил. Познакомил нас со своей девахой, сказал, что его невеста. Она, правда, не ахти, но такая вся из себя, пальцы веером!!! Сказала, что скоро у них свадьба будет! – Тебе плохо?! – испугалась Айдар, заметив как побелело лицо Эммы. – Может скорую помощь вызвать?

– Сейчас всё пройдёт, – успокоила её Эмма.

– Ты так сильно побледнела, что с тобой?!

– Айдарочка, извини меня, я опаздываю на работу.

– Конечно, конечно, но лучше бы в больницу. – Растеряно почти шёпотом проговорила Айдар и долго с тревогой смотрела вслед удаляющейся Эммы

На работу Эмма пришла как обычно раньше всех. Слегка приподнятое прекрасным утром настроение превратилось в омерзительное, мрачное и озлобленное. Весь день с трудом сдерживала себя, чтобы ненароком не нагрубить кому-нибудь из сотрудников. С трудом, доработав до конца дня, не стала задерживаться, как это делала обычно, ушла домой.

Всю дорогу её грызла ядовитая кипучая злоба на Кима. Все случайные мысли в его оправдание, лопались как мыльный пузырь. Напрасно Эмма корила себя за необдуманную связь с Кимом, что сама виновата в своей слабости, но отчаянная злость в перемешку с униженной любовью обжигала все её внутренности.

Домой она пришла ещё засветло. Присела на скамейку у своего подъезда, чтобы на свежем воздухе рассортировать навязчивые сбивчивые мысли, которые терзали её разум всю дорогу нагоняя жгучую щемящую тоску.

Неожиданно из подъезда вышла соседка Даша.

– Привет Эмма! – усаживаясь рядом на скамейку, улыбаясь, сказала она. – Кислородом дышишь? – безобидно пошутила. – Я тоже перед сном всегда минут на тридцать выхожу на свежий воздух, хорошо потом спится! – Эмма не поддержала разговор. – У вас хоть балкон есть, а у меня на первом этаже только эта скамейка, – тараторила Даша, не обращая внимания, что Эммины мысли были совсем в другом направлении.

– Извини, Даша, я что-то устала, пойду домой, – прерывая разговор, оправдывалась Эмма. – До свидания! – она спешно попрощалась и ушла в подъезд.

«Лезут все в душу без спроса!» – негодовала Эмма. Завтра последний день работаем и на выходные. В душе у Эммы не было никакого ожидания праздника, наоборот было какое-то надоедливое тягостное чувство, от которого становилось мерзко на душе и хотелось плакать.

«Завтра после работы заберу Галину из садика и все праздники никуда не пойду, ни на какие вечеринки, буду отсыпаться!» – планировала Эмма, проведение нового года, медленно поднимаясь по ступенькам на свой этаж. Она даже не предполагала, что её планам не суждено сбыться.

Она машинально открыла дверь, разделась в прихожей и вялой походкой прошла на кухню. С минуту, постаяла, оглядываясь по сторонам, и неожиданно её взгляд остановился на маленькой коробочке с крысиным ядом, плотно обёрнутой в целлофановый пакетик, на верху посудного шкафа.

«Вот моё спасение!!!» – словно молотом по голове ударила цепкая мысль. Она торопливо достала желанный свёрток и открыла коробочку, в которой лежало прозапас после травли мышей в квартире, немного яда.

«Скоро всё закончится. – Шептала вслух Эмма, набирая в стакан из-под крана воды.– Ещё немного и конец всему! Господи, прости меня за малодушие!».

И вдруг, она ясно услышала голос дочери. В недоумении подскочила на стуле, а какой-то внутренний голос нежно так, спросил:

– А стоит ли?

«Господи, что я задумала?! Что же будет с дочерью?! Нет! – отодвигая порошок с ядом в сторону, в голос сказала Эмма: – «Это для тебя будет не наказание, а радость, что я ушла из твоей жизни навсегда».

Долго ещё сидела Эмма за столом, отгоняя от себя безумные мысли, освобождая место в своем сердце для жгучей неугомонной мести.

Она медленно поднялась, нашла в аптечке пустой пенициллиновый бутылёк и пересыпала в него весь яд. Потом, не раздумывая, позвонила Киму.

Вскоре она услышала грубо из телефона:

– Что надо?!

– Поговорить надо, – спокойно ответила Эмма.

– Говори, – сухо отозвался Ким.

– Разговор для тебя будет очень интересный, поэтому по телефону всё не объяснишь.

– Не могу! Нет времени! Не знаешь разве, что у меня защита диплома на носу!? Все дни пропадаю в библиотеке. Тяну на красный диплом, а это сама знаешь, трудно!

– Я много времени не займу, всего минут двадцать.

В телефоне вначале послышались недовольные вздохи, а потом равнодушно:

– Приду… Когда?

– Завтра с утра. Только не у меня дома, а в городе в любимом твоём кафе «Магнит».

– Замётано! Приду в десять утра.

После этого разговора Эмма совсем успокоилась и немедленно начала прорабатывать все возможные удобные варианты как подсыпать яд. Мысль отравить Кима стучала в висках и не давала блуждать в её сознании всему, что могло помешать её решению. Эмма машинально набрала номер управляющего.

– Булат Серсенбаевич, это Эмма Георгиевна вас беспокоит. Я могу завтра не выйти на работу?

– Что случилось!?

– Да, нет ничего особенного. Немного приболела, температура высокая, простыла, наверное.

– Хорошо, выздоравливай. Завтра всё равно предпраздничный день, работы будет немного. Если сможешь, то приходи на встречу нового года! Будем ждать!

«С одним уладила, – размышляла вслух Эмма. – Ещё бы в кафе всё прошло гладко. Я устрою тебе новогодний праздник!» – отчаянно думала Эмма.

Наконец разложив в голове все мысли и планы по полочкам, она успокоилась, сварила кофе и, слегка перекусив, пошла в спальню.

Только теперь она ощутила невыносимую усталость во всём теле.

За окном зябкий порывистый ветер шумел в оголённых кронах деревьев голыми ветвями. Иногда они хлёстко ударяли по стенам и окнам застеклённого балкона, буд-то прося защиты.

Эмма тяжёлыми руками, словно налитыми свинцом, с трудом постелила постель, медленно разделась и блаженно развалилась на кровати под пуховым одеялом.

Кипучая злоба на Кима стала вдруг затихать и вскоре она уставшая и обессиленная уснула крепким сном.

Безоблачное утро предвещало неплохой день. Холодное бледное солнце медленно ползло от горизонта, цепляясь за верхушки окоченевших деревьев. Мороз щипал кончики пальцев рук, а при выдохе кружилась пелена тёплого воздуха и инеем оседала на волосах, торчащих из-под норковой шапки.

Эмма, укутавшись в огромный норковый воротник, низко опустив голову, шагала по обледенелому асфальту. В её голове роем кружились ядовитые подлые мысли, но как она будет действовать при встрече с Кимом, до сих пор решения не находила.

Неожиданно она бросила взгляд на одинокую лавочку у забора. На ней сидели две девочки лет по пятнадцать и курили.

В голове у Эммы стрелой пролетела мысль, показавшаяся ей идеальной, и она, не раздумывая, подошла к девчонкам.

– Заработать пятьсот рублей хотите?! – напористо спросила Эмма.

– Не хило бы! – ответила одна из них.

– Смотря, какая работа! – добавила вторая.

– У вас мобильник есть?!

– Даже два! – ответила черноглазая с огромными ресницами девчонка.

Эмма торопливо пошарила в своей сумочке, вынула клочок бумаги и ручку, написала на ней номер телефона и имя, и, отдавая одной из девочек, сказала:

– По этому телефону ровно в десять часов двадцать минут позвоните. Его звать Ким. Говорите всё, что захотите и не менее минуты! Если всё сделаете так, то ровно в одиннадцать на этом же месте получите деньги. Идёт?!

– Идёт! Проще пареной репы, как говорят в народе.

– Мы еще и не такую работу выполняли! – ответила девочка с коротко стриженными редкими пегими волосами.

И они оба рассмеялись довольным приглушённым смехом.

Мучивший Эмму такой трудный вопрос вдруг неожиданно разрешился и она, взяв себя в руки, окончательно успокоилась.

В кафе Эмма пришла ровно в десять часов. Ким стоял у барменской стойки и беседовал с барменом.

Эмма подошла к нему и тихо сказала:

– Я пришла.

Он её узнал только по голосу и её манере подхватывать Кима под руку.

Ким молча повёл её в кабинку, где уже был накрыт столик. Из горячительного стояла любимая Кимом бутылка кагора и холодная закуска.

– Может горячее, что заказать? – спросил Ким.

– Я только что позавтракала, – вежливо отказалась Эмма.

– Ты зачем перекрасила волосы, – спросил Ким, когда они уселись за стол.

– Так будет лучше для тебя,– коротко пояснила Эмма.

– О чём ты хотела поговорить? – пропустив мимо ушей её ответ, начал разговор Ким.

– Я хотела тебе сказать, чтобы ты больше не приносил нам деньги. Я сейчас работаю помощником главного бухгалтера, и денег нам с дочерью хватает.

– Могла бы и по телефону это сказать… Я открою счёт на дочь и буду его пополнять до её совершеннолетия, а там она сама пусть решит; брать деньги или нет. – Раздражённо нелюбезно ответил Ким, разливая в фужеры кагор. – Я тоже хочу с тобой поговорить… Давай выпьем за наше благоразумие.

В этот момент у Кима зазвонил телефон. Он вынул его из бокового кармана и извиняющимся голосом сказал:

– Я сейчас, – вышел из кабинки.

Эмма выхватила из кармана своего пиджака заветную бутылочку, и всё содержимое высыпала ему в фужер. Порошок медленно стал растворяться, и вскоре вино поглотило его без остатка. И тут Эмма почувствовала неописуемый трусливый ужас. «Ещё миг и всё!» – полосонуло её по натянутым до предела нервам.

В этот момент вошёл Ким, и весело усаживаясь за стол, кокетливо произнёс:

– Звонила подруга.

– Может невеста? – уточнила Эмма. – Давай выпьем и по домам! – и, поднимая свой фужер, зорко наблюдала за Кимом.

Дождавшись, когда его фужер опустел, она вылила своё вино в оливье и тщательно потёрла фужер носовым платочком.

Наблюдавший за её действиями Ким, удивлённо спросил:

– И что это значит?

– Просто не хочу пить за благоразумие! Мне пора! Надо дочь из садика забирать! – холодным голосом ответила Эмма и, сняв со спинки стула свою сумочку, быстро вышла из кабинки.

К счастью в баре и у барменской стойки было пусто. В раздевалке накинула на плечи пальто и, нахлобучив на голову шапку, вышла из бара. Ноги тряслись от страха, еле передвигались, в голове кружились растрёпанные беспокойные мысли, от которых замирало сердце, но не жалости, ни сострадания к Киму она не чувствовала.

С трудом, справившись со своим состоянием, она направилась к девчонкам, которые ожидали её на лавочке.

– Вот ваши пятьсот рублей, – мрачно промолвила Эмма.

– А мы до него не дозвонились, – тихо сказала светловолосая девочка. – Звонок доходил, но он не брал трубку.

– Всё равно спасибо, вы меня выручили.

Девчонки взяли деньги и с радостным хохотом убежали.

Эмма взглянула на часы на сотке, они показывали десять часов сорок две минуты. «Надо возвратиться в бар!» – стучало настойчиво в висках. Она сняла с головы парик, затолкала его глубже в куст шиповника не далеко от скамейки рядом с забором и припорошила снегом. Потом, не раздумывая, направилась к бару, где только, что оставила умирать своего, когда-то любимого человека. В этот миг она была не совсем уверена в исполнении задуманного.

У дверей бара стояла труповозка, а чуть дальше, патрульная машина.

Эмма не опасаясь, что её могут узнать, подошла ближе, и в этот момент из бара санитары выносили на носилках Кима

«Всё! – тяжело вздохнула Эмма и медленно, отойдя в сторону, направилась в садик за дочерью.

Новый год прошёл обыденно, не ходили даже на городскую ёлку. Эмма изо дня на день ожидала прихода следователей, но никто не приходил.

После праздника как обычно вышла на работу, думала, что позвонят с милиции на работу, но опять тишина.

Она стала сомневаться, умер ли Ким, как однажды по пути с работы её догнала Айдар.

– Ну, ты и чешешь, подруга еле догнала! – запыхавшаяся остановила она Эмму за рукав пальто.

– Это опять ты?! Ещё не уехала?

– Вот ходила, билеты покупала, сегодня ночью поезд. Ты не слышала ничего про своего Кима? – Заглядывая в равнодушное лицо Эммы, спросила Айдар.

– Я и не хочу ничего слышать, – сдерживая волнение, ответила спокойно Эмма.

– Так его же на новый год похоронили!

– А ты откуда знаешь?

– Да ты чё, подруга, весь город об этом знает. Его в баре убили, говорят, ножом зарезали! Прикинь, говорят любовница его! – смачно, ехидно улыбаясь, закончила подруга.

– Айдар, мне нет абсолютно до него никакого дела! Наши с ним отношения уже два года как закончились.

– Ладно, я побежала, мне туда и она махнула рукой в обратную сторону.

«Вот любопытная варвара! – негодовала в душе Эмма, – два квартала за мной бежала, чтобы посплетничать!».

Своим минутным присутствием Айдар нагнала на Эмму тягостные тревожные мысли, которые не выходили с головы до самого дома. Эмма поймала себя на том, что ни сострадания, ни страха перед содеяном не только не ощущает, а, наоборот, в душе воцарилось невиданного размера спокойствие и лёгкость: «Надо же, как сплетни обрастают!.. Зарезали ножом!.. А может это та подруга, которая ему звонила тогда? Может, он и не отравился вовсе?.. Ведь когда я уходила, он был здоров и весел!» – засомневалась Эмма.

Несколько дней Эмма жила ещё в трепетном ожидании, что к ней могут пожаловать следователи, хотя она была уверена, что никто тогда её не мог заметить, а из близких друзей Кима никто не знал про их тайные свидания.

Вскоре Эмму покинули волнующие мысли, и она вновь окунулась с головой в любимую работу.

Однажды, зайдя в свой кабинет, обнаружила на столе огромный букет крупных ромашек.

– Юля! – позвала секретаршу. Это, что за оранжерея?! – показывая глазами на вазу, – недовольно спросила Эмма.

– Эмма Георгиевна, это вчера, когда вы ушли на совещание, принёс Эдуард Петрович. Там внутри ещё записку он положил – стеснительно оправдывалась Юля.

– Забери его, пожалуйста, и поставь у себя на тумбочке, пусть все любуются, – таинственно улыбнулась Эмма. – И, пожалуйста, больше не принимай ни от кого цветы. У меня на них аллергия!

– А записку?

– Записку отдай тому, кто прислал эти цветы. Объясни при этом вежливо, что я, от незнакомых мужчин, дары, в том числе и цветы не принимаю!

– Ну, Эмма Георгиевна! Он же от чистого сердца!

– Юленька, о чём ты говоришь? У мужчин не только чистого, но никакого сердца нет!

– А, по-моему, вы не правы! – вежливо перебила её Юля. – Эдуард Петрович очень порядочный человек! И я думаю, что к вам не ровно дышит! – улыбнулась краешками пухленьких губ Юля.

– Меня никакие мужчины не интересуют, даже такие как Эдуард Петрович потому, что все мужчины СВО!!! Иди, работай! – резко оборвала Эмма Юлю.

Юля забрала вазу, вынула из середины букета записку и, демонстративно положив её на стол, сказала:

– А записку всё же прочтите! Не хорошо наплевательски относиться к чувствам другого человека!

– Юленька, Ты всё ещё считаешь, что мужчины это человеки?! Это ошибка природы! – заразительно засмеялась Эмма вслед Юли.

Эмма достала из стола папку с документами, машинально пролистала её и, опершись локтями на стол, задумчиво опустила голову на сцепленные пальцы.

Так она просидела некоторое время, казалось, не думая ни о чём, а потом вновь яростные мысли стали будоражить её уже почти успокоенное сердце.

«Мне только двадцать два года, а я уже устала от жизни. Она меня не балует, хотя и безбедная, но тревожная и бесприютная, пугающая своей монотонностью… Нет, так жить больше нельзя! На тот год Галя уже в первый класс пойдёт, у ребёнка должна быть нормальная семья, а я всё кичусь своей ненавистью к мужчинам! Может не все такие подлецы? – Да почти все! – смахнула налетевшую внезапную мысль Эмма,– и пелена ненависти вновь окутала её душу. Надо бы позвонить матери, может, переживает?.. Да, нет, это не в её характере! – сожалеючи подумала Эмма.

Она устало провела ладошками по лицу, выпрямилась на стуле, собрала со стола важные документы, убрала в сейф и вышла из кабинета.