Томек у истоков Амазонки
Спустя некоторое время лодка пристала к берегу. Вытянув ее на песчаный берег, индейцы начали постройку шалаша. Смуга и Уилсон присели на борту лодки.
– Сегодня у Матео очень мрачное настроение, – начал беседу Уилсон.
– Неужели ему не на руку встреча с индейцами ягуа?
Смуга улыбнулся и взглянул на метиса, занятого свежеванием пекари.
– Прошлой ночью он пытался потихоньку расстаться с нами, – ответил Смуга после минутного молчания. – Стянул мои револьверы и хотел улизнуть на лодке. На его несчастье я вовремя проснулся. Пришлось немного намять ему бока.
– Вот бы подвел нас! Но почему вы говорите об этом только сейчас – изумился Уилсон. – Мы были очень беспечны. После бури заснули, как суслики! Неужели не проснулся ни один сюбео?
– Нет, но удивляться этому нельзя, – ответил Смуга. – Ведь они не знают о предательстве Матео, а буря и туман на реке вселяли уверенность что тикуна не нападут и спать можно спокойно.
– Это правда, но теперь, думается, надо предупредить сюбео, рассказав им о предательстве метиса.
– Нет, пока еще нет! – возразил Смуга. – Теперь нам легче не допустить до бегства Матео, чем потом защитить его от справедливого гнева и мести разгневанных индейцев, которые никогда не прощают предательства. Если они узнают правду, нельзя будет поручиться за жизнь Матео.
– Пожалуй, вы правы, – согласился Уилсон. – Поэтому нам надо теперь сторожить Матео, сменяя друг друга.
– Я потому и рассказал вам о попытке метиса бежать от нас. Мы подходим к земле племени ягуа. Не исключено, что Матео связан с ними ближе, чем сам об этом говорит. Если это не предусмотреть, он может причинить нам много зла.
– Я теперь знаю, почему вы так поздно проснулись. Как видно, ночью вы совсем не спали? Сегодня я первый буду дежурить, – сказал Уилсон.
– Прекрасно, вы меня разбудите в час ночи.
Ночь прошла спокойно. Смуга, который сменил Уилсона после полуночи, поднял всех еще до восхода солнца. Рассвет застал путешественников в пути. Вскоре они вошли в устье реки Ягуас. Теперь путешественники внимательно рассматривали оба берега реки; по уверениям Матео они уже находились вблизи поселений индейцев ягуа.
Лодка длительное время тихо шла под защитой свисающих над водой крон прибрежных деревьев. Опытные гребцы работали почти бесшумно, тихо и осторожно опуская в воду лопатки весел; все сидели молча, не делали лишних движений. Поэтому можно не удивляться, что по берегам бродили непуганные дикие животные. Индейцы сюбео изредка бросали на них взгляды, но не прекращали гребли. Однако, когда вблизи раздалось тихое фыркание, индейцы, как по команде вытянули весла, положили их поперек лодки, а сами застыли без движения.
Спустя несколько минут послышались звуки похожие на собачий лай: «Гирк! Гирк! Гирк!» – раздавалось вокруг. Рядом с лодкой появилось стадо, плававших в воде животных. Вместо того, чтобы фыркать от удовольствия, как это делали они раньше, теперь животные стали лаять.
Это были бразильские выдры[44], вид, встречающийся только в Южной Америке.
Тем временем выдры окружили плывшую по течению лодку со всех сторон, и громко лаяли, выражая свое неудовольствие. Индейцы сюбео молчали и старались не обращать внимания на плавающих вокруг лодки животных. Они терпеливо ждали, пока выдры сами не уплывут от них.
Метис Матео, хотя и считал себя белым человеком, тоже сидел неподвижно, как и индейцы. Смуга и Уилсон не считали возможным нарушать обычаи спутников и тоже молчали. Они знали, что индейцы сюбео не охотятся и не нападают на весьма распространенных на континенте выдр. Как видно, с выдрами связано какое-то суеверное предание или верование.
Играя вокруг лодки, выдры показывали все свое непостижимое искусство плавания. Они то ныряли в глубину, то выскакивали на поверхность, с невиданной скоростью носились вокруг лодки. Среди них было не мало взрослых особей, достигавших полуметровой длины, включая хвост, были и совсем маленькие представители молодежи.
Белые путешественники с любопытством наблюдали за интересными животными, охотиться на которых очень трудно, так как выдры обладают исключительной чуткостью. Видимо здесь выдры еще не встречались с людьми, своими злейшими врагами и чувствовали себя в полной безопасности; они были только немного возбуждены, но не прятались, почуяв присутствие людей. Один только вожак на берегу, который первый предупредил сородичей, резвившихся в воде о приближении опасности, чувствовал явное беспокойство. Он бегал по берегу взад и вперед, извивался всем телом наподобие змеи, неловко взбирался на деревья. Его неуклюжие движения представляли полную противоположность движениям выдр в воде, где они чувствовали себя в своей родной стихии.
Через некоторое время выдры, как по команде нырнули в воду и исчезли. Вожак тоже прыгнул в воду, нырнул и скрылся из виду.
Индейцы взялись за весла и лодка снова поплыла против течения.
К середине дня Матео стал внимательно присматриваться к местности. Он повернулся к Смуге и сказал:
– Уже недалеко! Если увидите индейцев, советую не хвататься за оружие. Они это очень не любят, и совсем не боятся белых!
– Спасибо за совет, – ответил Смуга. – Когда встретим ягуа, ты не отходи от меня ни на шаг! Ты будешь мне нужен как переводчик.
Матео исподлобья взглянул на Смугу. Индейцы совсем не удивились словам Смуги. «Как видно, Смуга ничего не сказал им о предательстве и попытке к бегству» – подумал он. – «Это хорошее предзнаменование».
Индейцы сюбео, видимо, нисколько не боялись прибытия в страну ягуа – врагов, совершивших на них нападение. Они только, следуя примеру Смуги тщательно зарядили и осмотрели ружья и продолжали спокойно грести. Таким образом, сообщение Уилсона, что индейцы сюбео известны своей храбростью и самообладанием в бою, подтверждалось на каждом шагу.
Подчиняясь осторожному движению весел, лодка тихо шла вдоль берега реки в тени крон прибрежных деревьев, свисавших над довольно широкой полосой воды. Как вдруг, прямо над головами путешественников раздались пронзительные крики. Казалось сейчас из чащи леса посыплется на них град стрел и копий. Когда, однако, ожидаемая атака не состоялась, крики, леденящие кровь в жилах утихли, Смуга и Уилсон облегченно вздохнули.
– Проклятые ревуны[45], – вспылил Уилсон.
– Над нами целое их стадо резвится на деревьях, – сказал Смуга, поглядывая вверх. – Они теперь, видимо, радуются, что напугали нас.
– А я принял было их за воинственных ягуа, – ответив Уилсон и громко расхохотался.
Смуга последовал его примеру.
Индейцы сюбео и метис не разделяли веселости белых спутников. Они продолжали вести себя тихо и не очень уверенно глядели друг на друга.
– Вперед! – продолжая смеяться, воскликнул Уилсон. – Бояться нечего, это были только ревуны!
Однако Габоку укоризненно посмотрел на него и едко заметил:
– Не радуйся, сеньор, заранее. Если бы нас атаковали ягуа, мы без колебаний ответили бы пулями из ружей. Битва не пугает сюбео. Но помни, что вой обезьян всегда предвещает несчастье!
– Это правда, подтвердил метис. – Кто-то из нас наверняка погибнет. Обезьяны это чувствуют и почти никогда не ошибаются!
– Если так – будь осторожен, Матео, – ответил Смуга, заглядывая метису в глаза. – В большинстве случаев плохое предсказание исполняется по отношению к людям с нечистой совестью…
Метис понурил голову и мрачно смотрел себе под ноги. В его сердце проник суеверный страх. Возможно, этому белому помогают сверхъестественные силы? В самом деле, как без помощи этих сил он узнал бы о собаке, которая стала доказательством его, Матео, измены? И мог бы Смуга без помощи чудодейственных сил, притом без всякого оружия, победить его, такого силача? Если бы не Смуга, кто мог бы помешать ему бежать! Теперь он предсказывает ему смерть…
Сюбео с любопытством смотрели на помрачневшего Матео. Они пытались угадать почему этот необыкновенный белый считает, что ревуны предсказывают смерть именно Матео, а не кому-нибудь другому? Может быть он и в самом деле знает это?.. Сюбео верили в таинственные силы, предсказания злых духов, обитающих в лесу. Сюбео неустрашимые воины в бою, дрожали от страха при одной только мысли о волшебствах, колдовстве, колдунах и ядах. Они верили, что причина смерти всегда кроется в колдовстве злых людей. По их мнению, естественной была только смерть на поле боя, от несчастного случая или от старости. Раз белый сказал, что ревуны предсказывают Матео смерть, значит так и будет.
V
ОХОТНИКИ ЗА ЧЕЛОВЕЧЕСКИМИ ГОЛОВАМИ
После короткой остановки на обед путешественники опять направились вверх по реке. Матео все с большим оживлением смотрел на берега, Мимо которых шла лодка. Наконец вполголоса заявил:
– Уже близко деревушка ягуа, я узнаю местность!
За излучиной реки путешественники увидели ствол огромного дерева с обрубленными ветвями, переброшенный через реку с одного берега на другой. К этому мосту с обеих сторон тянулись протоптанные в траве тропинки, которые вели в чащу густого леса.
– Приставай к левому берегу! – обратился Матео к Габоку, и, повернувшись к Смуге, сказал: – Это здесь, сеньор!
Лодка пристала к крутому берегу. Сидевший ближе всех к носу лодки сюбео выскочил на берег, и вытянул лодку на отмель у подножия откоса.
– Отсюда уже совсем близко до деревушки ягуа. Туда надо идти пешком, – сказал Матео.
– Хорошо, сначала мы пойдем туда вдвоем, – ответил Смуга, внимательно оглядывая местность.
Матео согласно кивнул головой. Захватив подручный мешок и винтовку, Смуга вышел на берег. Повернулся к спутникам и сказал:
– Вы, Уилсон, останетесь здесь с сюбео. Два револьверных выстрела с моей или вашей стороны будут означать призыв на помощь.
– Буду глядеть в оба, можете быть спокойны, – заверил Смугу Уилсон.
Смуга и Матео взобрались на крутой откос высокого берега. Вошли в джунгли. Смуга шел вперед осторожно, потому что тропинка то и дело пропадала в густых зарослях. Внезапно за одним из поворотов они увидели, шедшего навстречу, одинокого индейца. Он, видимо, шел на охоту, нес в руках длинное духовое ружье, и притороченное к поясу продолговатое лукошко со стрелами. Индеец был одет в длинную, почти до самой земли, юбку из волокон рафии. На голове носил огромный парик из тех же волокон, который подобно пелерине свободно ниспадал ему на спину и грудь. На верхушке головы к парику был прикреплен круглый плоский венок, похожий на тот, который рисуют на старинных иконах над головами «святых».
Увидев чужих, индеец остановился, как вкопанный, но воинственной позы не принял. Однако опытный в таких делах Смуга сразу заметил сосредоточенную напряженность на лице индейца, которая могла, в зависимости от обстоятельств, превратиться либо в открытую вражду, либо в дружескую улыбку приветствия. В таких случаях иногда самый незначительный шаг, или неловкое движение со стороны прибывших, может повлечь за собой пагубные последствия.
Смуга доброжелательно улыбнулся и медленно направился к индейцу. Однако тот быстро поднял руки вверх, ладонями наружу, словно хотел задержать или оттолкнуть Смугу.
– Стой, сеньор, стой! – спешно потребовал Матео. – Такое движение значит: «Не подходи ко мне»!
– Я это знаю, – спокойно ответил Смуга. Он остановился и достал из подручного мешка небольшую пачку табаку. Протянув индейцу, сказал: – Самики – тебе и твоим друзьям!
Индеец, не опуская рук сделал еще один шаг назад. Смуга достал из кармана трубку, набил ее табаком из пачки, которую держал в руках, и закурил. Выпустил клуб дыма, снова протянул индейцу пачку с табаком и повторил:
– Самики!
Индеец опустил руки, подошел к Смуге и осторожно взял из его рук пачку с табаком. Не спуская глаз со Смуги и Матео, индеец понюхал подарок, достал из кошеля, висевшего у него на поясе, небольшую глиняную трубку. Набил ее табаком. Когда Смуга подал ему спичку, не проявил удивления, из чего можно было заключить, что он не впервые встречается с белыми.
Индеец и Смуга, стоя друг против друга, медленно курили трубки. Спустя некоторое время индеец спрятал свою трубку в кошель и спросил на ломанном испанском языке:
– Что вам нужно?
– Мы пришли к твоему вождю, – ответил Смуга. – Принесли ему подарки.
– А есть у вас тиви[46] – полюбопытствовал индеец.
– Соль у нас есть, – ответил Смуга.
– Я не знаю, будет ли время у вождя Тунаи[47] побеседовать с вами.
– А он дома?
– Да, только… впрочем, это не ваше дело.
– Проведи нас к нему, мы его спросим сами!
– Дай тиви!
Смуга достал из мешка пакет с солью, и отсыпал горсть индейцу, который сделал знак, чтобы гости шли за ним.
По обычаю южноамериканских индейцев проводник шел впереди быстрым, пружинистым шагом. Вскоре спутники очутились на обширной лесной поляне. На краю поляны в тени высоких деревьев стояло несколько хижин, построенных на сваях.
Прибытие белых вызвало сильное волнение среди обитателей деревушки. Мужчины, сидевшие на сваленных стволах деревьев прервали беседу. Они внимательно следили за движениями белого и метиса. Детишки с писком стали прятаться между сваями, на которых стояли хижины; женщины тоже готовы были бежать по первому знаку кого-либо из старших. На хорошо утоптанную землю выскочил из одной хижины рослый индеец, парик которого, сделанный из рафии, украшали разноцветные перья попугаев, засушенные тела птиц и мышей. На правой руке индеец носил браслет из травы, из которого торчали три блестящих пера.
Увидев индейца, Матео коснулся руки Смуги и шепнул:
– Это вождь Тунаи…
– Он тебя знает?
– Да, он уже видел меня один раз…
– Так приветствуй его теперь, но помни: одно неосторожное слово, и я пущу тебе пулю в лоб!
– Помню, сеньор, – ответил Матео.
Смуга внимательно наблюдал за поведением метиса. Уверенное выражение, появившееся на лице Матео, свидетельствовало о том, что среди воинственных охотников за человеческими головами он почувствовал себя в безопасности.
Тунаи подошел к прибывшим на расстояние нескольких шагов и остановился в выжидательной позе.
– Бом диа, компадре![48] – с некоторой торжественностью произнес Матео.
Тунаи смерил метиса проницательным взглядом. На устах индейца появилась насмешливая улыбка. Он ответил на испанском языке:
– Буэнос диас![49] Вы приехали только вдвоем?
– Буэнос диас, Тунаи! – сказал Смуга. – Наши товарищи ждут в лодке на берегу. Мне надо с тобой поговорить. Мы привезли тебе подарки.
– Нам не надо больше рабов, – пренебрежительно ответил Тунаи.
Слова Тунаи подтверждали вину Матео, и метис смутился.
– Вопрос не в нападении… на этот раз, – ответил Смуга. – У меня к тебе дело, которое мы можем решить на месте.
– Раз ты пришел в обществе компадре Матео, то поговорим… но позже, – согласился Тунаи.
– Позже – это значит когда? – спросил Смуга.
– Завтра. Сегодня мы посвящаем новых воинов.
– Можно ли разбить лагерь вблизи деревни?
– Компадре Матео может, значит можешь и ты. Раз вы пришли как друзья, привет вам.
Спустя два часа путешественники разбили лагерь на околице деревушки ягуа. Уилсон следил за работой сюбео, готовивших обед. Смуга в обществе Матео вручил Тунаи подарки. Среди них были: стальной охотничий нож в кожаных ножнах, табак и несколько связок разноцветных стеклярусных ожерелий. Тунаи принял подарки, и в свою очередь вручил Смуге бамбуковое духовое ружье со стрелами в плетеной корзинке. Когда Смуга с любопытством стал рассматривать корзинку и стрелы, Тунаи улыбнулся и предупредил:
– Будь осторожен, стрелы отравлены ядом кураре![50] Хотя ягуа не показывали явных признаков враждебности к белым, но все же внимательно следили за ними. Смуга не отпускал Матео от себя ни на шаг. Он отдавал себе отчет в том, что находится среди злейших врагов, притом союзников Матео. Одно слово метиса могло повернуть против него несколько десятков жестоких воинов. Смуга приказал Уилсону и сюбео не выходить из лагеря, а сам в обществе метиса тщательно изучал обстановку в деревне.
Большинство мужчин, обитателей деревушки занимались подготовкой к торжеству «посвящения» молодых парией в разряд полноправных воинов. Торжество заключалось в организации оригинального бескровного турнира. Несколько молодых ягуа должны были попарно бороться, стоя на скользком бревне, лежавшем посреди площади. Воинами становились победители в борьбе. Таким образом, происходил отбор сильнейших в отряд воинов. Матео сказал Смуге, что прежде такую же бескровную борьбу вели кандидаты на вождей племени. Вождем становился тот, кто по очереди победил своих соперников.
Предпраздничная суматоха облегчила Смуге дело ознакомления с индейской деревушкой. Он смело пользовался случаем и даже заглядывал в хижины, что, впрочем, не трудно было сделать, так как хижины были лишены боковых стен. Смуга обратил внимание на некоторую старательность внутреннего оборудования хижин. Впрочем, называть эти строения хижинами можно только условно. Это скорее были обширные крытые веранды, построенные на столбах из пальмовых деревьев, стойких против термитов. Двухскатные крыши с кровлей из листьев защищали обитателей от дождя. Входить в хижину надо было по наклонным бревнам, один конец которых опирался на порог хижины, второй – вкапывался в землю. Везде, во всех хижинах, можно было встретить ручных обезьян и попугаев, с которыми охотно играли дети.
И женщины, и дети ходили по деревне нагишом. Из почтения к белым гостям пожилые индианки надели на бедра и груди заслоны из рафии. Как у всех первобытных народов, женщины ягуа выполняют все тяжелые работы. Они разводят маниок[51], лепят из глины посуду, плетут циновки из пальмового волокна, делают ожерелья из высушенных семян, носят воду из реки, готовят пищу, кормят детей и ухаживают за ними. Детишки проводят время в играх, или занимаются ловлей муравьев и их личинок, считающихся у ягуа большим лакомством. Подростки стреляют в цель из духовых ружей, помогают старшим в рыбной ловле, а в свободное время охотно слушают беседы взрослых мужчин.
Воины защищают деревушку от нападения враждебных племен, организуют военные походы или занимаются охотой на диких животных. Индейцы ягуа отличаются отвагой – не редки случаи охоты на ягуара с одним только ножом в качестве оружия. Все же, несмотря на присущую им храбрость, индейцы предпочитают охотиться из засады. Они обладают прекрасным зрением, слухом и прямо-таки исключительным обонянием, которое позволяет им почуять дичь на значительном расстоянии.
Смуга принадлежал к числу наблюдательных людей. Поэтому он обратил внимание на то, что в обычаях ягуа заметно влияние африканских негров. Еще не так давно плантаторы привозили из Африки множество негритянских рабов, жестоко эксплуатируя их труд на плантациях. Многие из негров сумели бежать, и нашли приют у американских индейцев, всей душой ненавидевших белых колонизаторов. Как видно, беглые африканские рабы некогда жили и среди индейцев племени ягуа, потому что у некоторых индейцев были заметны по внешности черты африканского происхождения. Это особенно касалось женщин, которые, в противоположность мужчинам, не носили на головах париков из рафии. У чистокровных индейцев волосы на голове прямые, жесткие, черного цвета, тогда как у части индианок племени ягуа волосы на голове вились мелкими кудряшками. Широкие носы и мясистые губы дополняли их сходство с неграми. Влияние африканских негров в этой части Америки с еще большей силой было заметно в обычаях индейцев, Как ягуа, так и уитото, кокама и другие индейские племена пользовались типичными для африканских негров тамтамами для передачи известий на расстоянии. Их музыка и танцы носили следы африканских мелодий Смуга тщательно отмечал в памяти все эти особенности, чтобы впоследствии рассказать о них Томеку Вильмовскому и его отцу. Наблюдая за играми детей, Смуга обратил внимание на группу мальчиков, которые избрав в качестве мишени древесный пень, стреляли в него из духовых ружей. С трудом поднося к губам длинные бамбуковые трубки, мальчуганы всем корпусом подавались назад, чтобы удержаться в должном положении.
– Посмотри-ка, Матео, – развеселившись комичной картиной, сказал Смуга. – Сколько энергии тратят эти мальчуганы, играя во взрослых!
– Играя? – удивился метис. – Нет, сеньор, они совсем не играют. Разве вы не видите старика, который наблюдает за ними? Ягуа с детства упражняются в стрельбе из духовых ружей. Поэтому все они – меткие стрелки! Большинство из них может попасть в мелкую монету с расстояния тридцати шагов, а с пятидесяти – ни один не промахнется, стреляя в человека или животное. Метис умолк и в задумчивости пытался кое-что вспомнить. Потом взял Смугу под руку и тихо сказал:
– Плохую услугу оказал мне Альварес, уплатив карточный долг. Теперь я очень жалею, что поддался его уговорам. Больше я не буду делать попыток к бегству. Я вам помогу найти убийцу и все расскажу на суде об Альваресе. С этого момента можете спать спокойно, сеньор!
– Могу ли я тебе верить, может быть ты опять лжешь? – сказал Смуга.
– Вы не любите издеваться над побежденным противником, ответил Матео. – Никого не обижаете, я это теперь понял. Вы не сказали сюбео о моем предательстве и о попытке к бегству.
– Ты в этом уверен?
– Я хорошо знаю индейцев, сеньор. Если бы они знали правду, я давно был бы мертв… Они же до сих пор относятся ко мне, как и раньше. За это я вам очень благодарен и постараюсь оказать благодарность на деле. Пока я с вами, вам ничто не угрожает, но на всякий случай будьте внимательны и не поворачивайтесь спиной к ягуа. Они в самом деле очень опасный народ.
– Почему это при тебе мне ничто не грозит от ягуа?
– Я вам скажу, сеньор. Ягуа принадлежат к чрезвычайно воинственному индейскому племени ауков. Моя бабушка была аука, а мать – ягуа.
– Короче говоря, здесь ты среди своих…
– Теперь вы знаете правду. Если бы я потребовал, они помогли бы мне. Достаточно мне, например, подбежать вон к той группе воинов, и крикнуть, что вы мой враг, и вы станете трупом.
– Ты, Матео, забыл, что я стреляю из револьвера столь же метко, как ягуа из духового ружья, – спокойно сказал Смуга.
– Я помню это, – заверил Матео. – Я сказал о моей принадлежности к ягуа, потому что не намерен больше выступать против вас. Простите меня, и я буду верно вам служить.
Смуга посмотрел Матео в глаза. Успокоился, прочтя в них немую просьбу:
– Ты поступил очень легкомысленно, Матео, но, возможно, ты еще не потерял совести. Если подумать сколько зла и несправедливости можно встретить в Южной Америке, то трудно тебя и укорять. Ни я, ни Никсон совсем не хотим твоей смерти. Ты был маленьким винтиком в мощной машине преступления. Если ты честно раскаялся, если жалеешь содеянного поступка, то… увидим, может быть, и простим!
– Спасибо, вам, сеньор! Этого мне хватит. Я знаю, что вы простите меня. Теперь идем в лагерь. Скоро начнутся торжества.
Смуга без возражений последовал за метисом. Он подумал однако, что лучше не надоедать туземцам своим присутствием. Если ягуа пожелают, чтобы белые были на празднике, Тунаи пригласит их. Приглашение было получено очень скоро. Путешественники несколько часов наблюдали соревнования в силе и ловкости между несколькими молодыми ягуа. В конце концов, восемь победителей были торжественно провозглашены полноправными воинами, после чего последовал приличествующий случаю пир.
В деревушке воцарилось непринужденное веселье. Ягуа шутили и смеялись во время обильного пира, поглощая зажаренных целиком обезьян, морских свинок, муравьедов, черепах и ящериц. На десерт были розданы печеные на горячих углях крупные муравьи и личинки, мед, бананы, дыни и орехи. После еды начались обильные возлияния, быстро замутившие сознание у многих ягуа. Увидев это, Смуга и его товарищи поспешили уйти в лагерь.
Смуга и Уилсон до утра стерегли лагерь. Воспользовавшись случаем, Смуга рассказал Уилсону о раскаянии метиса. Они долго советовались, потому что полной уверенности в искренности Матео у них не было. Надо было считаться с изменчивостью настроения у индейцев, к которым принадлежал метис с материнской стороны. Беседуя, они чутко прислушивались к звукам доносившимся из деревушки. Почти до самого рассвета там не умолкала игра на барабанах и флейтах, чему индейцы ягуа научились у африканских негров. Под эту музыку они танцевали нечто похожее на африканское самбо. Белые друзья легли спать утром, когда музыка и танцы прекратились.
Однако еще до наступления обеденного времени Тунаи сообщил Смуге, что готов принять его для беседы. Смуга в обществе Матео немедленно направился к Тунаи. Вождь и несколько старейшин племени сидели на сваленных стволах деревьев у порога хижины вождя. Ягуа никогда не садились прямо на землю, опасаясь вредных насекомых. Вождь пригласил гостей сесть рядом с ним. Смуга угостил табаком всех присутствующих. Они набили трубки и курили, сохраняя полное молчание. Следуя местным обычаям, Смуга не спешил начинать беседу.
Вы ознакомились с фрагментом книги.