История Смотрителя Маяка и одного мира

Унимо смотрел на Тэлли с беспокойством, ожидая очередного «я не могу об этом говорить», но она сказала:

– Да, я знаю такого человека. И, честно говоря, если ты решил пойти по тому пути, о котором говоришь, он – тот, кто тебе нужен.

– Кто же он? – Унимо в нетерпении подался вперёд, чуть не опрокинув чашку с остатками чая.

– Форин Кастори, смотритель маяка на Исчезающем острове, – серьёзно ответила Тэлли.

– Исчезающий остров? Никогда о таком не слышал, – пробормотал Унимо, опасаясь, что этот остров существует там же, где магия и всё остальное, о чём нельзя говорить. Название тоже было подходящим для такой гипотезы. А значит, с тем, чтобы туда добраться, могли возникнуть большие проблемы. Впрочем, географию Королевства он тоже изучал не слишком прилежно, так что надежда на то, что этот остров всё-таки можно отыскать на карте, оставалась.

Правильно разгадав озадаченный вид Унимо, Тэлли усмехнулась:

– Не беспокойся, это совершенно реальный, только очень маленький, остров в океане, в Островной стороне. Исчезающим он назван потому, что остров появляется только во время высокого прилива, когда тонкая полоска суши, соединяющая его с материком, скрывается под водой. То есть остров то появляется, то исчезает, превращаясь в полуостров.

Унимо радостно улыбнулся: значит, до этого острова вполне можно добраться обычным способом.

– Хотя когда мы впервые обнаружили его, он не показался нам таким уж реальным, – добавила Тэлли.

Унимо напряжённо уставился на неё, ожидая продолжения. «Кто – мы? Как это – не таким уж реальным?» – звучало у него в голове.

– Пожалуй, я могу рассказать тебе эту историю, – помолчав, медленно произнесла Тэлли. – Она поможет тебе понять, стоит ли связываться с таким человеком, как Форин Кастори, и что тебя может ожидать. Только предупреждаю, что мне придётся изменить кое-что в этой истории, чтобы не нарушить данного мной слова. Немного исправить… ммм… место действия. Но на ходе событий это не отразится, – заверила Тэлли.

Унимо был так рад, что она решила хоть что-то рассказать, что согласно закивал головой и приготовился слушать.

Тэлли снова замолчала, чтобы подобрать подходящие слова, играя роль собственного цензора. Это было нелегко, потому что настоящая история всплывала в её воспоминаниях с такой поразительной яркостью, как будто это было вчера…

Когда Тэлли закончила свой рассказ, Унимо не мог сказать ни слова. В нём боролись самые разные чувства, и сильнейшим было, пожалуй, необъяснимое восхищение смотрителем маяка. И желание во что бы то ни стало побывать на Исчезающем острове. Хотя голос разума сухо напоминал Унимо, что поведение Форина Кастори нельзя было назвать безупречным, и он представал человеком опасным и непредсказуемым, если не безумным.

– Это отличная история, Тэлли. Мне ещё больше захотелось отправиться на этот остров. Но знаешь… – взгляд Унимо стал немного (самую малость!) хитрым, – мне показалось, что ты… что тебе… что ты влюблена в смотрителя… или что-то вроде того, – храбро закончил Унимо.

Тэлли возмущённо взглянула на малолетнего наглеца, который вот так, между прочим говорит о ней, Тэлифо Хирунди, «влюблена»! Да что он понимает! Хотелось рассказать, что это по милости (точнее, по немилости) Форина Кастори она уже два долгих года (и, видимо, все оставшиеся ей годы) обречена жить здесь, в этой ссылке среди пирожков и наивных горожан, с каким трудом она привыкала к этому, как дрессировала свою память и как хладнокровно убивала свои мечты, стремления и надежды всей жизни, – и всё это только по одному короткому повелению Смотрителя, брошенному между его великими делами. Но по его же воле она не могла ничего этого рассказать, так что приходилось теперь ещё выслушивать обвинения во «влюблённости» от этого желторотого лори.

– Вообще-то, это не твоё дело, но то, что ты имеешь в виду, произнося эти слова – нет, – немного недовольно, но спокойно ответила Тэлли. И мстительно добавила: – Когда вырастешь, поймёшь.

Унимо только фыркнул, но возражать не стал. «Магии не существует», – вспомнилось ему почему-то.

– Кстати, если ты всё-таки доберёшься до смотрителя, я прошу и советую не говорить ничего обо мне, вообще не упоминать меня, – сказала Тэлли.

– Почему? Вы что, поссорились? – разочарованно спросил Унимо. Он-то надеялся, что рекомендация Тэлли поможет ему убедить смотрителя взять его в ученики и рассказать всё, что он знает. Но, выходит, ему придётся выдумывать что-то самому.

– Вроде того, – нахмурилась Тэлли, и стало ясно, что она не хочет об этом говорить.

– Тэлли, а как назывался тот фрегат? Ты не сказала, – напомнил Унимо, чтобы её молчание не затянулось.

– Не сказала? – растерянно спросила Тэлифо. – «Люксия», он назывался «Люксия».

Унимо едва не подпрыгнул на месте от такого – всё складывалось так, как и должно было. Значит, он сделал правильный выбор, раз всё вокруг, от мелких примет до больших знаков, так ловко собирается в большую мозаику.

Тэлли удивлённо посмотрела на него, и он пояснил:

– Сегодня на Стене Правды я видел объявление о том, что фрегат «Люксия» стоит сейчас в Мор-Кахоле и набирает команду для годового плавания! Наверняка они будут проходить мимо Исчезающего острова, ну, или где-нибудь в Островной стороне точно!

– Это прекрасно, – скептическим тоном заметила Тэлли, – но ты уверен, что сможешь наняться на корабль, не имея ни малейшего представление о морском деле, и притом ещё убедить капитана высадить тебя в нужном месте, как будто это какой-нибудь парадный береговой парусник для катания богатых шейлиров?

– Я… я мог бы попросить капитана высадить меня где-нибудь поближе к острову – а там бы уже добрался по берегу или на лодке… я бы заплатил ему серебряными кольцами, – стал придумывать Унимо, пытаясь удержать так удачно сложившиеся кусочки мозаики.

– Капитан Просперо Костин никогда не берёт пассажиров, – покачала головой Тэлли.

В отчаянии, Унимо пытался придумать хоть что-нибудь, и тут неожиданно в голове у него возник план, который мог бы сработать:

– Тэлли, я знаю, что делать! В ратуше передо мной сидел старый матрос, который, как и я, не смог найти работу. Я тогда ещё подумал, что он мог бы устроиться на «Люксию». Если бы я его нашёл и предложил вместе пойти в Мор-Кахол, он мог бы рассказать мне основные вещи, чтобы я на первое время мог сойти за ученика матроса. А потом… потом я как-нибудь договорился бы с капитаном, чтобы он высадил меня.

– Унимо, что ты говоришь, ты хоть слышишь себя? Даже мне этот план кажется безумным. Узнав, что ты его обманул, капитан Костин может заковать тебя в кандалы и посадить в трюм на всё время плавания – на целый год! И ты ведь слышал, что я рассказала тебе о нашем с ним знакомстве.

– Вообще-то, во многом Айл-Форин был сам виноват, что так получилось, – заметил Унимо, но Тэлли озвучила его худшие опасения. Обманом проникать на корабль, капитан которого не отличается уравновешенностью и благоразумием, а в открытом море обладает абсолютной властью над всеми, кто находится на корабле, было в высшей степени рискованно. Шанс на успех тоже был, к тому же Унимо почему-то казалось, что к нему капитан отнесётся лучше, чем к Тэлли и Форину, но всё равно голос разума надрывался от предупреждений.

– Я… я попробую завтра снова сходить в ратушу и найти адрес того матроса. Если не получится, значит, и говорить не о чём. А если получится – значит, такова воля судьбы, – торжественно заключил Унимо, и его серые глаза засияли.

– Точнее, своеволие одного безумного юного шейлира, – проворчала Тэлли, но в её взгляде явно просвечивала гордость за своего постояльца. – Я пойду завтра в ту же сторону, в Дом Радости22, так что можем пойти вместе.

– В Дом Радости? А зачем тебе в Дом Радости? – обеспокоенно спросил Унимо.

– Навестить друзей, – коротко ответила Тэлли, и Ум-Тенебри решил дальше не спрашивать.

Как и большинство тар-кахольцев, он относился к обитателям Дома Радости со смесью жалости, страха и желания никогда их не видеть с горячей убеждённостью в том, что они такие же люди, как и все остальные, просто немного… непонятные, поэтому их нужно защищать и оберегать от окружающего мира.

– А теперь – спать, – распорядилась Тэлли, заметив, как медленно и часто Унимо моргает.

Он не стал возражать. Поднимаясь в свою комнату, Унимо слышал, как Тэлли, убирая посуду, напевала себе под нос старинную тар-кахольскую колыбельную, которую несколько раз пела его мать, но ему никогда не удавалось дослушать её до конца:

– Скорей засыпай,

глаза закрывай,

не знай, не гадай,

не ходи, не смотри,

как там, за рекой,

зажигают огни,

ставят силки

и капканы

не на лис,

не на птиц,

а на тех,

кто ночами

ходит пить чай

с волками,

нарушая

покой окраин

тоскливым своим

молчанием.

«Не ходите

гулять ночами

за стеной городской», -

скажут потом,

если поймают их,

охотники-рыболовы,

отрубая ноги

бессмертной души

с красными башмаками,

без которых,

как ни пляши,

ни в Лесную сторону

не уйти,

ни до дома

дойти,

без которых

всего пути:

с мостовой,

по кривой,

в канаву…

В ту ночь Унимо спал крепко и проснулся, когда лучи солнца уже ясно обозначали золотистую полоску на стене над его головой и даже на втором этаже чувствовался утренний запах свежеиспечённых пирожков.

Когда они с Тэлли позавтракали и вышли из булочной, повесив большую табличку «Выходной», столичные улицы уже полностью проснулись и наполнились потоками спешащих по делам горожан. По дороге к ратуше Унимо рассказывал свой нехитрый план: он собирался заглянуть в Зал Поиска Занятий и спросить адрес одноглазого матроса, которому он должен вернуть забытую вчера трость – для убедительности по пути Унимо подобрал подходящую корягу. Тэлли не верила в успех этого плана, но пожелала Ум-Тенебри удачи.

Когда они добрались до площади Всех Дорог, Тэлли сказала, что будет ждать здесь под высокими дубами – их саженцы были когда-то подарком столице от Лесной стороны. «Не люблю этот птичий базар», – пояснила она, кивнув в сторону ратуши.

На этот раз Унимо быстро добрался до Зала Поиска Занятий. Очередь уже была большой, и он остановился в нерешительности: неужели придётся снова провести несколько часов в приёмной? Но теперь его ждала Тэлли, и он решился, хотя чувствовал себя крайне неловко: подкараулив, когда очередной проситель вышел, сердито нахлобучивая шляпу, Унимо раньше других юркнул к двери и обернулся с вежливой улыбкой: «Простите, пожалуйста, мне только спросить!» Не дожидаясь ответа, он ринулся в Зал Поиска Занятий, услышав за спиной: «Всем вам только спросить!», «Держите его!», «Лезут без очереди!» – но бежать следом и скандалить в Зале Поиска Занятий никто не решился.

– Доброе… опять вы, лори? – служащая, которая вчера выпроводила Унимо, была неприятно удивлена. Она с нетерпением ждала, что скажет навязчивый проситель, чтобы тут же вежливо выставить его или позвать охрану, если он будет упрямиться.

– Нет… да… тари, я хотел только спросить, – растерялся было Унимо, но тут же вспомнил заготовленную речь. – Вчера передо мной приходил матрос, помните? Он забыл свою трость в приёмной. Я побежал за ним – но было поздно. Вчера я уже не стал возвращаться, а вот теперь решил всё-таки сделать доброе дело. Мне кажется, что эта трость дорога ему, она не простая, а сделана из легчайшего и прочного дерева таго. Думаю, он ужасно расстроился, потеряв её. Но если бы вы были так любезны и сказали мне адрес, я бы вернул бедняге его трость, – Унимо для убедительности потряс перед изумлённой служащей узловатой корягой, надеясь, что она не станет проверять её на лёгкость.

Служащая, видимо, не сразу смогла вспомнить статью Устава Ратуши, которая подходила бы для забытых тростей. Но в конце концов она с победной улыбкой произнесла:

– Статья сорок шесть заключительной части Устава Королевской ратуши: «То, что проситель говорит о себе один на один служащим Короля, должно составлять секрет двоих, за исключением случаев, когда его раскрытия требуют королевская необходимость или повеления квесторов».

– Так что же делать с тростью, тари? – криво улыбнулся Унимо, и служащая совершенно по-человечески пожала плечами.

Выходя из Зала Поиска Занятий, Ум-Тенебри не мог скрыть разочарования: ещё бы, чуть только он обрёл, наконец, настоящую мечту, как тут же столкнулся с непреодолимым препятствием. Такой блестящий план нужно было оставить из-за какой-то ерунды. Даже поджидавшие у дверей просители не стали высказывать свои претензии: настолько несчастным он выглядел. Да и времени на то, чтобы получить очередной отказ, действительно, потребовалось совсем немного.

Унимо почти спустился к выходу, как вдруг в голове у него возник запасной план. Поскольку в ратуше терять ему было уже нечего, он повернулся и решительно направился обратно: нужно было найти библиотеку.

Библиотека Королевской ратуши оказалась на самом высоком этаже. Когда Унимо зашёл, только несколько посетителей сидели с книгами за столами в просторном зале, а у входа скучал молодой библиотекарь – видимо, направленный на практику студент Университета. Унимо успел подумать, разрешается ли библиотекарям читать во время работы, и если нет, то это, должно быть, ужасно жестоко.

– Доброе утро! Чем могу вам помочь… тар? – оживился библиотекарь, заметив посетителя.

Ум-Тенебри не был уверен, что не существует какого-либо внутреннего правила Ратуши, которое запрещает выдавать книги шейлирам («…у которых в собственности есть свои библиотеки», да), поэтому был рад, что библиотекарь не пытается выяснить его имя.

– Доброе утро! Тар библиотекарь, мне нужен всего лишь Устав Ратуши, – как можно любезнее улыбнулся Унимо, рассчитывая на быстрое исполнение такой простой просьбы.

– Устав Королевской ратуши? – раздражающе переспросил библиотекарь.

– Да, именно. Надеюсь, в библиотеке Королевской ратуши найдётся несколько экземпляров Устава Королевской ратуши? – нетерпеливо повторил Унимо, по привычке последнего дня ожидая отказ даже в такой простой просьбе.

Но библиотекарь только улыбнулся ещё шире и указал рукой на полку за спиной Унимо:

– Вот там вы легко найдёте Устав и все основные законы в редакции Зала Правил и Следствий, тар.

Пробормотав благодарность, Унимо взял с полки Устав в обложке из переплетающихся полосок ткани зелёного и пурпурного цветов и устроился в самом дальнем углу библиотечного зала.

Листая этот памятник искусства описания сложными словами простых вещей, Унимо горько пожалел о том, что не был внимателен на уроках Скрима. Возможно, тогда этот птичий язык показался бы ему более понятным. К тому же в Уставе отсутствовало оглавление в привычном смысле, и текст был разбит на бесконечные главы, части и параграфы, система которых ускользала от Унимо. Но упорство и азарт последнего шанса не позволили Ум-Тенебри отступить, и уже через три четверти часа он нашёл, что хотел. Поставив книгу на место, он попытался незаметно выскользнуть из библиотеки, но в дверях его догнал насмешливый голос библиотекаря:

– Надеюсь, вы нашли, что искали, тар?

– Да, благодарю вас, – не оборачиваясь, произнёс Унимо и со всех ног бросился вниз: Тэлли и так уже непростительно долго ждала его.

У выхода из ратуши сидел старик охранник. Видимо, это был ветеран войны с Илайским Королевством, которого отправили на эту лёгкую службу в качестве награды: на его форме виднелись знаки сержанта Королевской гвардии. Он дремал, закрыв лицо форменной зелёной шляпой.

– Тар Королевский сержант, – кашлянул Унимо, приближаясь к нему.

Вздрогнув, старик открыл глаза и уставился на молодого просителя, которому взбрело в голову потревожить его сон.

– Что угодно, молодой тар? – немного ворчливо спросил охранник, как бы говоря: «Конечно, я понимаю, что по своим обязанностям должен разговаривать вежливо со всеми просителями, которым вздумается что-то спросить у заслуженного солдата, но не слишком ли ты наглый, юнец?»

Унимо ответил ему невозмутимо вежливо:

– Тар сержант, простите, что беспокою вас, мне на самом деле очень жаль, но я вынужден обратиться к вам, поскольку это предусмотрено в Уставе Ратуши. Пункт шесть раздела семнадцать части третьей Устава: «В случае, если кто-либо из подданных Шестистороннего Королевства или иностранных гостей по рассеянности или недосмотру забудет в Королевской ратуше вещь, которая может представлять ценность как вообще, так и исключительно для её обладателя, охране Королевской ратуши надлежит немедленно предпринять все меры для розыска хозяина вещи и, если потребуется, доставить означенную вещь в место нахождение оного, проявив всю возможную заботливость о её сохранности».

Охранник слушал Унимо, и даже его усы, казалось, возмущённо подрагивали.

– И что же вы потеряли, тар? – ядовито спросил он.

– Не я, тар сержант, – терпеливо пояснил Унимо, – а посетитель, который был здесь вчера. Одноглазый матрос, он потерял вот эту трость, – тут Ум-Тенебри протянул охраннику трость из «дерева таго».

Когда охранник даже не попытался поднять руку, чтобы взять протянутую трость, Унимо нетерпеливо встряхнул ей и продолжил:

– Я хотел сам вернуть трость посетителю, но служители Зала Поиска Занятий отказались сообщать мне, где я могу его найти. Поэтому будьте любезны взять у меня трость и доставить её хозяину, как того требует Устав.

– Вы что, правда думаете, что я буду бегать по городу за матросом с его тростью? – наконец рассердился охранник. – Этот Устав писали, верно, когда в ратуше был свой гарнизон охранников, чтобы бегать за каждым просителем! А теперь, как видите, я один.

Унимо сочувственно покивал, но руку с тростью не опустил:

– Понимаю, тар сержант, но соответствующая статья Устава не отменена и её толкование определённо указывает на вашу обязанность вернуть забытую вещь владельцу. И служительница была совершенно права, когда отказалась сообщать мне адрес просителя – ведь я не имею чести служить в охране Королевской ратуши. Так, хотел помочь, – Унимо небрежно пожал плечами и, поставив трость рядом с охранником, повернулся, чтобы уйти.

– Так вы что, согласны были сами передать эту трость? – недоверчиво переспросил охранник.

– Да, потому что старик матрос вчера запомнился мне, пока я ждал в очереди, и я представляю, как он расстроился, обнаружив пропажу. Но правила есть правила, я понимаю…

– Значит, если я узнаю адрес, вы передадите трость? – продолжал охранник.

Унимо всеми силами старался скрыть свою радость за невозмутимостью, даже добавил чуть-чуть беспокойства, протянув:

– Ну, я, право, не знаю… если вы не думаете, что это будет нарушением.

– Уверен, что нет. Будем считать, что я… эээ… делегировал вас действовать во благо Королевской ратуши! – с неожиданным энтузиазмом заявил сержант и со всей возможной в его возрасте поспешностью отправился в Зал Поиска Занятий узнавать адрес матроса, пока странный проситель не передумал.

– Не забудьте сказать, что этого требует Устав! – крикнул ему вдогонку Ум-Тенебри.

Сержант вернулся с победой: довольный своей хитростью, он сказал Унимо адрес старика и протянул обратно трость.

– Спасибо, тар. Королевская ратуша вас не забудет! – серьёзно заявил охранник, и Ум-Тенебри с трудом сдержался, чтобы не улыбнуться.

– Уж я надеюсь, – пробормотал Унимо и почти выбежал на улицу, где его полтора часа как ждала Тэлли.

Впрочем, Тэлифо ничуть не скучала: она устроилась на одной из лавочек под дубами и наблюдала, как воробьи купаются в лужах, оставшихся после ночного дождя, смывая с себя зимнюю пыль и грязь уныния. «Хорошо бы и люди так могли», – грустно думала она.

– Тэлли, у меня получилось, получилось! – воскликнул Унимо, подбежав и усевшись на скамейку рядом с ней.

– Ну-ну, это всего лишь адрес, – Тэлли попыталась немного охладить юного Ум-Тенебри, но не смогла скрыть улыбку.

На совете, проведённом в походных условиях под дубами площади Всех Дорог, было решено, не теряя времени, пойти к матросу, а в Дом Радости зайти на обратном пути. Как удалось выяснить разведке в лице Унимо, старика матроса звали Силур Бравир, он остановился в трактире «Шмелиный мёд» в старом трактирном районе Тар-Кахола, расположенном на левом склоне холма, на вершине которого стояла ратуша.

По улице Дорога Холма Тэлли и Унимо быстро спустились в район трактиров, где, спрашивая прохожих про «Шмелиный мёд», вышли к небольшому двухэтажному зданию с покосившимися воротами и прогнившей табличкой, которая подтверждала, что они не ошиблись. Во дворе трактира паслись козы, которые тут же перестали жевать длинные сухие стебли лебеды и с испугом смотрели на незнакомцев агатово-блестящими глазами. В Шестистороннем коз и коров держали только на молоко, так что часто старые козы свободно разгуливали, где им вздумается, в поисках своей смерти, но в самом Тар-Кахоле коз Унимо видел впервые. Должно быть, трактирщик решил, что держать коз будет дешевле, чем покупать молоко у деревенских жителей из окрестностей Тар-Кахола, которые каждый день привозили свежие продукты в город. Козы жалобно заблеяли, и на пороге появился хозяин трактира – сгорбленный старик с клюкой и длинной неухоженной бородой: в ней отчётливо виднелись жёлтые соломины и хлебные крошки.

– Мест нет! – рявкнул он с порога неожиданно громким для старика голосом.

– Тар, доброе утро и удачи вашему делу! – вежливо поприветствовал старика Унимо. – Мы ищем одного человека – матроса Силура Бравира, нам сказали, что он снял комнату в вашем трактире.

– А мне что за печаль, кого вы там ищете? – прокаркал трактирщик.

Спасая положение, в беседу вступила Тэлли. Она улыбнулась своей самой милой улыбкой и произнесла голосом сладким, как мёд:

– О, простите нас, почтенный тар, мой братишка, видимо, не так выразился. Мы ищем нашего дядю Силура – идём за ним с самой Морской стороны. Он остался нашим единственным родственником, – тут Тэлли скорбно покачала головой, давая понять, что этому предшествовали трагические события, описывать которое она, впрочем, не станет, чтобы сберечь время почтенного тара, – и вот наконец мы нашли его, чтобы отвести в наш дом, чтобы он не скитался больше по морям.

Злой старик всё ещё смотрел сердито, но исповедь зеленоглазой племянницы явно настроила его на большую снисходительность.

– Тут он, ваш Силур, – проворчал трактирщик. – Только сейчас вы вряд ли его добудитесь, судя по тому, сколько он вчера залил в себя вина. И, кстати, за последнюю бутылку так и не заплатил, – сверкнул глазами трактирщик.

– Мы заплатим, – быстро заверила Тэлли. – Только бы попасть к нему скорее! Мы так переживаем.

Унимо оставалось только кивать, играя роль глупого братишки.

– На втором этаже, первая комната слева, – буркнул старик. – И не забудьте напомнить про вино, иначе больше ни капли не налью ему! – добавил он уже вслед быстро поднимающимся по лестнице посетителям.

Тэлли решительно постучала в первую комнату слева, но никто не ответил. Потом постучала сильнее, потом постучал Унимо – ответа не было, но дверь, тихонько скрипнув, легко отворилась. В приоткрытую дверь Унимо и Тэлли с удивлением увидели, что матрос не спит, а сидит на единственном в комнате стуле, уставившись единственным глазом в одну точку, а по всему полу разбросаны пустые бутылки.

«Я сейчас», – шепнула Тэлли и спустилась на первый этаж. Вернулась она с бутылкой лёгкого фруктового вина и подносом с тремя бокалами.

Пока Унимо изумлённо наблюдал за её манёврами, Тэлифо распахнула дверь и вошла с небрежностью официантки трактиров средней руки, в которых официантками обычно были родственницы или подруги хозяина, и поставила поднос на подоконник, поскольку никакого стола в комнате не было.

– Подарок от заведения, – улыбнулась она, протягивая матросу бокал вина.

Силур удивлённо поднял голову – он явно не понимал, что происходит.

– Я… я заплачу, чуть позже… как только найду работу… как только я… – забормотал он, принимая протянутое вино. И тут же нахмурился: – Вас ведь прислал хозяин? Передайте ему…

– Нет-нет, тар! – запротестовала Тэлли. – Мы пришли к вам по своей собственной воле, потому что мой друг хочет с вами поговорить. Если мы пришли в неподходящее время, то можем уйти…

– Нет, всё в порядке, – Силур любезно уступил Тэлли единственный стул, перебравшись на кровать. И горько усмехнулся, разведя руками: – Теперь для меня, видите, всё время – неподходящее. А где же ваш друг?