Правильный пацан

1

– У меня такое впечатление, что ты чего-то не– договариваешь, – пожаловался Виталий, выслушав Тамарин рассказ в очередной раз.

Прежде чем ответить, она спрятала лицо на его груди:

– Какой смысл утаивать что-то, когда ты знаешь самое главное? Я же сама тебе во всем призналась, разве не так?

– Просто у тебя не было выхода.

Возразить на это было нечего. Да, у Тамары не было выхода. Выпущенная из милиции и очутившаяся на улице без копейки денег, она добиралась домой пешком, растерянная, подавленная, прячущая глаза от прохожих. На нее навесили огромный долг, и она брела по городу ссутулившись, как будто и в самом деле несла на себе тяжкую ношу.

Переступив порог квартиры, Тамара отчасти переложила непосильное бремя на плечи мужа и брата, но рассказать все, что приключилось с ней в милиции, она так и не решилась. «Маленькая формальность», которую предложил ей выполнить капитан Шумихин перед выходом на свободу, оказалась самой унизительной процедурой за всю ее жизнь. Теперь всякий раз, когда Тамара вспоминала об этом, ей хотелось купить пистолет и научиться стрелять. Мечта о собственном автомобиле отошла на второй план.

– Знаешь, – прошептала она, прижавшись щекой к груди мужа, – я бы поубивала их всех к чертовой матери.

– Кого? – Голос Виталия доносился до нее гулко, как из бочки.

– Женю, его дружка с бандитской рожей, адвоката с нотариусом, ментов этих поганых. Все они заодно. Система раскрутки доверчивых идиоток, вроде меня, отлажена и поставлена на поток. Неужели этому нельзя положить конец?

– Лучше думай о том, где взять деньги, – угрюмо посоветовал Виталий.

– Да я думаю, думаю, – поморщилась Тамара. – Голова уже пухнет от мыслей.

На самом деле гадать тут было нечего. Существовал только один реальный вариант решения проблемы, и назывался он «риэлторская контора», никак иначе. Но настаивать на продаже квартиры Тамара не смела. Виталий и сам принял решение, это было заметно по выражению его лица – окаменевшему, пасмурному, повзрослевшему сразу на несколько лет. Тамаре оставалось лишь обнимать его крепко-крепко и надеяться на то, что со временем весь этот кошмар забудется, как страшный сон.

– Милый ты мой, – прошептала она, раздвигая губами волосы вокруг соска на груди мужа.

– Черт!

Он подскочил на диване так резко, что у расслабившейся Тамары клацнули зубы.

– Ты что? – возмутилась она.

– Серега вернулся.

Еще до того как отворилась и захлопнулась входная дверь, Виталий успел запрыгнуть в джинсы и, не застегивая «молнию», уселся на диване с наспех раскрытой книгой на коленях. Тамара тоже кое-как натянула на себя валявшуюся в ногах футболку, но их расторопность заслужила лишь ироничного взгляда вошедшего Сергея:

– Вы как какие-то кролики, честное слово. Больше нечем заняться?

– Вот, «Мастера и Маргариту» перечитываю, – похвастался Виталий, заодно перевернув книгу так, чтобы не держать ее вверх ногами.

– Ой, что у тебя с бровью? – несколько преувеличенно заволновалась Тамара. – Опять дрался?

– Если считать дракой, когда тебя по кумполу железякой молотят, то да, – откликнулся Сергей. – А вообще-то, по-моему, это называется как-то иначе.

До призыва он был для Тамары не просто старшим братом, а вообще старшим по жизни. Иногда ей казалось, что в действительности он появился на свет лет на сто раньше, чем записано в метриках. Сергей многое знал, многое умел, а то, с чем сталкивался впервые, постигал интуитивно, по наитию. Он почти никогда не повышал голоса и не выдавливал из себя дежурных улыбок, если ему рассказывали анекдоты, которых терпеть не мог. Он вообще на дух не переносил излишне болтливых людей и предпочитал отмалчиваться в шумных компаниях. Зато, когда требовалось что-то сказать по делу, он говорил напрямик, без уверток, а данное им слово стоило дорого.

Тамара боготворила бы брата, если бы, возвратившись из армии, он добровольно не избрал роль неудачника. Времена наступили такие, когда каждый должен уметь вертеться, юлить, приспосабливаться, а Сергей не желал. Нет, он не опустился, не утратил прямоты взгляда и четкости суждений – такие мужики просто не умеют быть жалкими. Даже в ту пору, когда у вернувшегося из Чечни Сергея случались запои, он обязательно был чист, опрятен и гладко выбрит, а движения его оставались подчеркнуто выверенными и точными. Но ему было уже под тридцать, и гитара в его руках казалась все более неуместной. Как и каждая новая ссадина на лице.

Сколько Тамара помнила брата, он постоянно ходил в боевых отметинах, потому что вечно отстаивал какую-то свою высшую справедливость, которая окружающим была не по нраву. Опять же, занятие не для взрослого мужика. Взрослые мужики на жизнь себе и близким зарабатывают, а не по переходам глотку дерут.

– Что у тебя опять стряслось? – спросила Тамара голосом покойной матери, прорезавшимся у нее в минуты неудовольствия.

– Ты, между прочим, футболку наизнанку напялила, блюстительница нравов, – парировал Сергей.

Гитару он поставил в угол, а сам уселся напротив родственников, как будто давно их не видел и хотел рассмотреть получше. Правая половина его рта была приподнята, что являлось экономичным эквивалентом улыбки. А вот когда Сергей улыбался левым уголком губ, от него было лучше держаться подальше.

Виталий отложил томик Булгакова, как бы невзначай застегнул джинсы и, прокашлявшись, поинтересовался:

– Слушай, ты хлеба принес, шурин? Жрать охота – просто спасу нет.

– Звал бы меня деверем для разнообразия, – предложил Сергей, продолжая скупо улыбаться каким-то своим тайным мыслям.

– Деверь – это брат мужа, – возразил Виталий, поднаторевший в разгадывании кроссвордов. – А ты являешься братом моей жены.

– Жаль. Деверь звучит лучше.

– Слушай, хватит морочить мне голову! Хлеб купил?

– Нет, – признался Сергей безмятежно. – Зато я принес кое-что другое. Надеюсь, нас всех ожидает приятный сюрприз.

– Да? – Виталий и Тамара одновременно подались вперед. В этот момент они напоминали детишек, нетерпеливо ожидающих чуда.

– Угу. Вот.

Из руки Сергея вырвалась увесистая барсетка и плюхнулась на диван между супругами.

– Что в ней? – воскликнули они почти одновременно.

– Сам пока не знаю. Сумка принадлежала одному джигиту, у которого только золота на руках было штуки на полторы баксов.

– Ты ее… – У Тамары сделалось так сухо во рту, что она не сумела довести начатую фразу до конца.

Губы Сергея затвердели.

– Хочешь сказать, что я украл эту поганую сумку? Ты ошибаешься, сестренка. Воровство – это когда вещи похищают у живых.

– А этот джигит, о котором ты говоришь, он… – Новый Тамарин вопрос тоже оборвался на полуслове.

– Ну, – подбодрил ее Сергей, – что же ты умолкла, сестренка? Продолжай.

– Он… Он мертв?

– Еще как.

– Так, значит, ты… ты…

– Только заик нам в роду не хватало, – заметил Сергей, на лице которого снова возникла полуулыбка, но уже недобрая, та, которая затрагивала левую половину его лица. – Если ты думаешь, что я грабитель или убийца, то ты глубоко заблуждаешься. Поступок, который я совершил, называется скорее мародерством. – Дав сестре и ее мужу возможность хорошенько усвоить услышанное, Сергей сузил глаза. – Но, прошу учесть, первым согрешил не я, а, как это повелось с сотворения мира, женщина. Я лишь пытаюсь исправить твои ошибки, сестренка.

Тут Виталий счел нужным горько усмехнуться, а Тамара спрятала глаза под опустившимися ресницами.

– Не жеманничай, сестренка, – посоветовал Сергей. – Лучше открой барсетку и погляди, что там внутри.

– Откуда взялся этот джигит? – деловито осведомился Виталий, отбирая находку у замешкавшейся жены. – И кто его убил?

– Сукины скины в переходе буянили. – Сергей нахмурился. – Там многим досталось, а этому, – он кивнул на сумку покойника, – больше всех. Кстати, я не уверен, что он был с Кавказа. Слишком смуглый для грузина или осетина. Прицепи такому бороду, и получится вылитый бен Ладен ибн Мухаммед. Я в Чечне на таких пару раз нарывался. Звери.

– Не стоит хаять всю нацию огульно, – наставительно произнес Виталий, возясь с замками сумочки. – У каждого народа есть свои хорошие и свои плохие… Фьють! – изумленно присвистнул он, вынимая внушительную пачку долларов. – Да тут тысяч пять, как минимум!

Блеск в Тамариных глазах угас.

– А нам нужно раз в шесть больше. Слушай, Сережа, там в переходе больше трупов не осталось?

– Разве что нам самим там лечь рядом, – неуклюже пошутил брат, который не был силен по части юмора. – Только, чур, как главный затейник, пример подавать будешь лично.

Бросив на него испепеляющий взгляд, Тамара отправилась переодевать футболку.

2

Когда она, машинально поправляя влажные волосы, вышла из ванной, выпотрошенная барсетка валялась на диване, а брат и муж сидели за столом, изучая ее содержимое.

– Семь с половиной тысяч долларов и десять тысяч рублей, – радостно доложил Виталий, обернувшись на жену.

– И ровно пять дней до расчета с этими ублюдками, – напомнила Тамара.

– Этого должно хватить, – пробормотал Сергей, перебирая какие-то бумаги.

– Да ты что! – не поверила своим ушам Тамара. – Ты хоть знаешь, какой сейчас курс?

– Я имею в виду не деньги, а время, сестренка. – Сергей вскинул глаза, чтобы подмигнуть ей, и вновь занялся бумагами. – У времени, слава богу, курс неизменный во веки веков, аминь.

– Покойника звали Азлатом Салмановым, – вмешался Виталий. – Вот справки. Если им верить, то он был беженцем из Чечни.

– Если им верить, – жестко сказал Сергей, явно подразумевая не документы, – то через десяток-другой лет в стране ни одного русского не останется, всех вырежут.

– Абсурд! Чеченцы – дикари, а у нас регулярная армия, – привычно возразил Виталий, которому было не впервой затевать подобные диспуты.

– Армия, которая раз в месяц рапортует об уничтожении кучки обкуренных боевиков, а остальное время груши на генеральских дачах околачивает, только для парадов годится. – Сергей растянул губы в той самой кривой полуулыбке, с которой готов был ввязаться как в спор, так и в драку.

– Мальчики! – взмолилась Тамара. – Сколько можно, ну! Как депутаты какие-то, честное слово! Еще за грудки друг дружку хватать начните! Лучше скажите, что делать будем?

– Для начала – ужинать, – распорядился Сергей, отсчитывая сестре тысячу сторублевыми купюрами. – Потом поговорим. Кажется, у меня возникла неплохая идея.

Виталий насупился:

– А по-моему, нужно просто изловить этого мутного Евгения, морду ему хорошенько начистить и отобрать расписку. – Покосившись на жену, он добавил: – Потом еще хорошенько вломить гаду, чтобы неповадно было.

– Отличный план, родственник, – кивнул Сергей.

– Вот я и говорю! Адрес мы знаем, номер машины тоже…

– Надо бы еще уточнить номер отделения милиции, где раскручивали Томку, – озабоченно добавил Сергей.

– При чем здесь милиция?

– А при том, что нас с тобой упекут туда за злостное хулиганство или, бери выше, за вымогательство. Пока мы будем там париться, на Томку «наедут» по полной программе и отберут у нее все, вплоть до последних памперсов.

– С чего ты взял, что я пользуюсь памперсами? – возмутилась Тамара.

– Метод дедукции, – невозмутимо пояснил Сергей. – Взрослый человек не способен вести себя как малое дитя. Следовательно, до прокладок с крылышками ты еще не доросла.

– Вот-вот! – подтвердил Виталий, который очень болезненно воспринимал все, что касалось перво-причины обрушившихся на семью неприятностей.

– Дураки! – стиснув в кулаке деньги, Тамара направилась к выходу, отбивая босыми пятками самую раздраженную дробь, на которую только была способна. – Думала водки вам по такому случаю купить, – мстительно заявила она, обернувшись у двери, – а теперь даже бутылки пива от меня не дождетесь!

– Тогда бери дюжину, – бросил ей вслед Сергей, на которого женские выходки действовали примерно так же, как и женские чары – то есть никак.

3

Со съестным расправились в два счета, потому что успели изрядно проголодаться. К шести бутылкам «Оболони», выставленным Тамарой, отнеслись вдумчиво: половину оприходовали за ужином, а остальное оставили на потом, для продления удовольствия.

Тамара, обрядившаяся по случаю пиршества в свою самую лучшую маечку цвета морской волны, немножко кокетничала, но больше слушала. Виталий тоже внимал Сергею, не забывая при этом перемалывать зубами креветки, безостановочно, подобно неутомимому агрегату, который забыли выключить. Гора розовой шелухи росла перед ним столь стремительно, словно к концу вечера он намеревался скрыться за ней с головой, как за бруствером окопа. А Сергей больше налегал на пиво, не забывая сдабривать каждый второй глоток сигаретным дымом.

– Мне видится два варианта, – рассуждал он, крутя в пальцах высокий бокал, наполненный янтарной жидкостью с шапкой пены. – Первый и наиболее привлекательный – месть.

– Это хороший вариант, – заметила Тамара тоном ведущей телеигры «Слабое звено». – Лично мне он нравится.

– Да, – согласился Сергей. – Зрелищно, эффектно, круто – как в кино. Негодяи наказаны, положительные герои, усталые, но довольные, возвращаются домой.

– Что же в этом плохого? – насторожился Виталий, не уловивший в голосе шурина ни единой оптимистической нотки. Сплошной сарказм, сдобренный язвительной иронией.

– Плохого в этом ничего нет, дорогой родственник. Проблема состоит в том, что кино и жизнь не имеют почти ничего общего. Возьмем, к примеру, ментов реальных, а не телевизионных, всенародно любимых. Так вот, голову даю на отсечение, что у доблестного майора Березюка и не менее доблестного капитана Шумахера…

– Шумихина, – подсказала Тамара. В ее глазах вспыхнули и погасли две точки, яркие, как искры.

– Пусть будет Шумихин, – согласился Сергей, неодобрительно покосившись на сестру. – Так вот, у твоих знакомых милиционеров…

– Они не мои!

– … у твоих знакомых милиционеров обязательно припрятано заведенное на тебя дело. Пусть шитое белыми нитками, пусть насквозь фальшивое, но официально законное, а потому способное искалечить твою жизнь. Стоит нам только рыпнуться против этой шайки-лейки, и бац! – пожалуйте-ка, гражданка Леднева…

– Она теперь Роднина по паспорту, – напомнил Виталий, выискивая креветку пожирнее.

– …на нары, – машинально закончил Сергей, после чего повысил голос: – Слушайте, товарищи молодожены, вы так и будете меня без конца перебивать? Если языки чешутся, то пообщайтесь между собой, а я пока подожду, пивко попью. – Он демонстративно присосался к своему бокалу.

– Молчим, молчим, – откликнулась Тамара за себя и за своего мужа. – Выкладывай свой второй вариант.

– Я еще первый не закончил, – проворчал Сергей, после чего опять сосредоточил внимание исключительно на пиве и лениво тлеющей сигарете.

Супругам, переставшим для него существовать, сделалось неуютно.

– Ну! – не выдержал Виталий, позабывший о креветочной тушке, которую так и не донес до рта. – Говори, не томи.

Ответа он дождался не раньше, чем бокал шурина был опустошен до дна, а догоревшая сигарета – самым тщательнейшим образом раздавлена в пепельнице. Покончив с этими неотложными делами, Сергей окинул взглядом притихших родственников и буднично произнес:

– Рассчитаться с Евгением и его командой нужно обязательно, но так, чтобы никто не заподозрил, что это наших рук дело. Займемся этим попозже. А сейчас наша первоочередная задача отвести наезд и сохранить квартиру. Возражения будут?

– Нет, – откликнулись супруги хором.

При этом Виталий ворошил рукой вареные трупики креветок, а Тамара больше интересовалась собственным отражением, проступившим в оконном стекле на фоне ночного неба.

– А предложения?

Супруги недоуменно переглянулись и покачали головами.

Иногда Сергею было трудно удержаться от улыбки, наблюдая за ними, но он все же предпочитал держать свои чувства при себе. Душа дана человеку не для того, чтобы постоянно держать ее нараспашку, как двери проходного подъезда. Иначе обязательно пройдутся грязными ногами, наплюют, напакостят…

– Так какой же ты видишь выход? – нарушил молчание Виталий. От даров моря остались лишь объедки, и теперь он был готов слушать шурина с удвоенным вниманием.

Сергей выдержал паузу, после чего ткнул большим пальцем через плечо и лаконично произнес:

– Выход там.

Тамара недоверчиво уставилась на гладкую кафельную поверхность за спиной брата:

– Хочешь сказать, что мы должны научиться проходить сквозь стены?

– Прятаться в навесных шкафчиках, – подсказал Виталий. – Среди банок с крупой.

Сергей улыбнулся правой половиной рта:

– Помните бумаги, которые я просматривал, когда мы сидели в гостиной?

– И что?

– Сейчас они лежат за этой стеной, – для наглядности последовал удар кулаком по фаянсовой плитке, – и ждут, когда мы удосужимся превратить их в деньги.

– Ты шутишь?

– Реже, чем хотелось бы. Но это вообще не тот случай.

– Сейчас принесу эти бумаги! – оживился Виталий.

– Сиди, родственник! – остановил его Сергей. – На такой загаженный стол даже предвыборную листовку кандидата в депутаты положить противно, не то что сверхсекретные документы.

– Сверхсекретные? – Уставившись на свое отражение в темном окне, Тамара принялась поправлять прическу. – Ой, как интересно!

– Айда в комнату, – предложил Виталий, заерзавший на своем табурете так активно, словно в запасе у него имелась еще не одна пара спортивных штанов.

– Сначала наведем порядок в кухне, – распорядился Сергей, вставая. – На твоей совести, родственник, свинарник, который ты устроил на столе. Сестренка займется посудой…

– А ты? – воскликнули супруги, и вновь их голоса прозвучали синхронно, почти в унисон.

– Я, так и быть, вынесу мусор, – сказал Сергей, показывая всем своим видом, как нелегко далось ему это мужественное решение. – Чтобы к моему возвращению тут все блестело, – широкий жест обвел кухню, – иначе будете ждать продолжения до утра. И еще одна убедительная просьба. – Обернувшись с сигаретой в зубах, Сергей взглянул на застывших посреди кухни супругов и прищурился: – Не устраивайте во время моего отсутствия брачные игрища, дождитесь ночи.

– Ха! – громко воскликнула Тамара, когда дверь за братом захлопнулась. – Ишь, командир какой выискался!

Виталий тоскливо посмотрел на ее грудь, плотно обтянутую бирюзовой материей, вздохнул, нахмурился и принялся убирать со стола.

4

Пока на светящемся экране маячила физиономия диктора, никто толком телевизор не смотрел. Ситуация в корне изменилась, когда там возникла не кто-нибудь, а сама Аллегрова или даже Пугачева, сразу не разберешь.

– Вином мужика в ее возрасте не очень-то заманишь, – философски заметил Виталий. – Тут водка нужна, да побольше.

– А какая женщина была! – вздохнула Тамара. – Да, время никого не щадит.

Сергей отобрал у нее пульт, направил его на телевизор и убавил звук до минимума. Теперь певица могла лезть из кожи сколько угодно, но зрительские симпатии были уже не на ее стороне.

Взгляды супругов скрестились на бумагах, разложенных на столе. Несколько страниц скопированного машинописного текста, порядком замызганная справка с печатью, железнодорожный билет и мятый тетрадный лист с начерченным от руки планом местности. По мнению Сергея, этот нехитрый ассортимент стоил огромных денег. Виталий надеялся, что это действительно так, но не очень верил. Тамара, наоборот, верила, но не надеялась на благополучный исход затеи. Чтобы убедить обоих окончательно, Сергей был вынужден устроить повторение и закрепление пройденного материала, как в школе.

– Итак, – молвил он, – мы имеем на руках следующее. Во-первых, вот эта бумаженция, удостоверяющая личность покойного, якобы Азлата Салманова…

– Очень может быть, что так оно и есть, – вставил Виталий, глядя на справку.

– Ну и бог… вернее, черт с ним, – махнул рукой Сергей. – Не важно. Важнее другое. Сегодня этот беженец, носивший в своей барсетке приличную сумму денег, намеревался отбыть в Нальчик. – Он указал на билет. – Оттуда до Чечни рукой подать. А если конкретно, то до Грозного. Военные и журналисты утверждают, что там, как в Багдаде, все спокойно, но в это верится с трудом. Грозный уместнее сравнить с вулканом, притихшим перед очередным извержением.

– Далась тебе эта Чечня! – недовольно сказала Тамара. – Нам-то какое до нее дело?

Виталий подпрыгнул на своем стуле:

– Что значит: «какое нам до нее дело»? Она входит в состав России, и мы должны, наконец, навести порядок в своей республике. Не военный, подчеркиваю! – Он вскинул вверх прокуренный указательный палец. – Законный! Кон-сти-ту-ци-он-ный!

– Еще скажи: демократический, – скривился Сергей.

– Да, демократический!

– Либеральный.

– Вот именно!

– Что-то мне не доводилось видеть либералов с «калашами» и гранатометами, – усмехнулся Сергей, – но спорить не буду. Ну ее на хрен, большую политику, не к ночи будет помянута. Нам бы свои мелкие проблемы решить.

– Мелкие! – воскликнула Тамара с горькой усмешкой. – Знали бы вы, сколько мне пришлось натерпеться от этих ментов поганых!

– Сама виновата, – проворчал Виталий, вмиг растерявший весь свой патриотический запал. – Любишь кататься, люби и саночки возить.

– Ты говоришь словами того мутного адвоката, которого мне подослали бандиты! – возмутилась Тамара.

– Уж в этом он был прав.

– Даже так?

– А разве тебя запихивали в чужой джип силком?

– Но я не думала, что все так получится!

– Вот это-то и плохо. Голова человеку не для того дана, чтобы испытывать на ней всевозможные косметические средства…

Хлоп!

Ладонь Сергея обрушилась на стол, положив конец бессмысленным препираниям. Глядя в глаза то сестре, то ее мужу, он произнес:

– Пять дней – это очень короткий срок. Можно, конечно, прожить их ярко и интересно: бурно выяснять отношения, примиряться в постели, обсуждать политику, пожирать тоннами креветки… Но потом наступит время платить по счетам, и что тогда? Вы думаете, кто-то собирается давать вам поблажки? Вы верите в чудеса? – Удостоверившись, что Виталий и Тамара призадумались, Сергей продолжил, машинально вертя сигаретную пачку в руке. – Я ведь не случайно завел разговор о Грозном, ребята. Это единственный город в Чечне, где в мирное время мог понадобиться не один хлебозавод, не два, а как минимум пять. Хотя, конечно, их могло быть и больше.