Гамлет. Король Лир. Макбет. Перевод Юрия Лифшица
Акт третий. Сцена вторая
Зал в замке.
Входят ГАМЛЕТ и несколько АКТЕРОВ.
ГАМЛЕТ. Умоляю, читайте это, как я говорил: живо, но членораздельно. Будете вопить, как это у вас принято, я приглашу на ваше место городских герольдов. Не сучите руками, будьте умеренны в жестах. Среди водопада, шквала, если хотите, тайфуна страсти вы должны держать себя в руках благородства ради. Чувствуешь себя оплеванным, когда бесноватый малый, нахлобучив парик, разрывается на части, швыряя лохмотья страсти оглоушенному партеру, который воспринимает только немоту пантомимы и тарабарщину. Я бы порол актеров, пытающихся переплюнуть Термаганта или переюродить Ирода. Чтобы у вас этого не было.
ПЕРВЫЙ АКТЕР. Этого не будет, ваше высочество.
ГАМЛЕТ. Ни к чему и чрезмерная сдержанность. Положитесь на свое чутье и старайтесь подкреплять слова движениями, движения – словами, и думать при этом только о том, как не оказаться за пределами жизненной правды. Любое излишество гибельно для театра, который от века и поныне является зеркалом жизни, отражающим и сущность добродетели, и нутро порока, и вообще все сильные и слабые стороны современности. Если тут перегнуть или не дожать, – это, конечно, заставит хохотать олухов, но не может не доставить огорчения знатоку, приговор которого – хотите вы этого или нет – перевесит восторги толпы. О, я видывал актеров, возвеличенных донельзя, с голосами и телодвижениями, несвойственными – Господи прости! – ни христианам, ни правоверным, ни даже мужчинам; кривляющиеся и блеющие, они казались мне изделиями некоего чернорабочего природы, к тому же недоделанными – настолько гадко пародировали они род людской.
ПЕРВЫЙ АКТЕР. Мы уже почти перестроились в этом отношении.
ГАМЛЕТ. Так перестройтесь окончательно! И пусть шуты у вас не выходят за рамки роли, то есть не смеются сами, причем в ключевых сценах спектакля, стараясь рассмешить самых непритязательных зрителей. Как омерзительно мелкое честолюбие глупцов, не гнушающихся таким низкопробным приемом. Идите и поторопитесь с подготовкой.
(АКТЕРЫ уходят.)
Входят ПОЛОНИЙ, РОЗЕНКРАНЦ и ГИЛЬДЕНСТЕРН.
Итак, сэр, будет ли король слушать пьесу?
ПОЛОНИЙ. Вместе с королевой и немедленно.
ГАМЛЕТ. Передайте актерам, чтобы пошевеливались.
(ПОЛОНИЙ уходит.)
Не угодно ли вам помочь ему?
РОЗЕНКРАНЦ и ГИЛЬДЕНСТЕРН. Как прикажете, милорд.
(РОЗЕНКРАНЦ и ГИЛЬДЕНСТЕРН уходят.)
ГАМЛЕТ. Горацио, сюда!Входит ГОРАЦИО.
ГОРАЦИО. Иду, милорд! Приказывайте.ГАМЛЕТ. Изо всех людей, С которыми судьба меня сводила, Горацио, ты самый благородный.ГОРАЦИО. Принц, вы мне льстите.ГАМЛЕТ. Как ты мог подумать! Нет у тебя сокровищ – ты живешь Сокровищами духа своего. Такому льстить – невыгодное дело. К тельцу златому липнут языки И на коленях ползают пред тем, Кто платит подхалимам за труды. С тех пор как мной душа моя владеет И судит о достоинствах людей, Твой образ в ней навек запечатлелся. Страдая, ты в страдальцах не ходил И сохранял спокойствие среди Превратностей судьбы. Лишь тот блажен, Кто, чувства обуздав умом, не станет Свирелью петь по прихоти судьбы. Кто от страстей ушел – мне по душе: Я всей душою понимаю их, Вбираю всей душой моей души — И ты один из них. Однако – к делу. Король сегодня будет слушать пьесу. В ней сцена есть – внимательно смотри И вспомнишь мой рассказ про смерть отца. Едва к тому отрывку подойдут, Сосредоточь внимание на дяде. И если он и вправду согрешил, А в тот момент и глазом не моргнет, То в копоти фантазия моя, Как печь Вулкана. В оба наблюдай. И я его глазами пригвозжу. А после впечатления свои Обсудим и сравним.ГОРАЦИО. Договорились. И если он украдкой украдет — За краденое мне пришлите счет.ГАМЛЕТ. Сюда идут. Я снова притворюсь. Сядь где-нибудь, чтоб видел я тебя.Датский марш. Трубы. Входят КОРОЛЬ, КОРОЛЕВА, ПОЛОНИЙ, РОЗЕНКРАНЦ, ГИЛЬДЕНСТЕРН, ЛОРДЫ и СЛУГИ с факелами.
КОРОЛЬ. Как наш племянник чувствует себя?
ГАМЛЕТ. Право, лучше некуда. Как каплун, сидящий на диете хамелеона. Поглощаю воздух, фаршированный обещаниями.
КОРОЛЬ. Ответ не по адресу, сын мой. Я тут ни при чем.
ГАМЛЕТ. Тогда я ничего и не говорил, отец. (ПОЛОНИЮ.) Сэр, вы, кажется, играли в студенческие годы?
ПОЛОНИЙ. Да, милорд, и говорят, весьма неплохо.
ГАМЛЕТ. А в какой роли?
ПОЛОНИЙ. В роли Юлия Цезаря. Я пал в Сенате от руки Брута.
ГАМЛЕТ. Брут поступил довольно круто, убив такого знатного овна. – Что актеры?
ПОЛОНИЙ. Ждут вашего сигнала, милорд.
КОРОЛЕВА. Милый Гамлет, давай сядем вместе.
ГАМЛЕТ. Я бы рад, матушка, но мой компас указывает на другой полюс.
ПОЛОНИЙ (КОРОЛЮ). Слыхали? То-то же.
ГАМЛЕТ. Миледи позволит лечь к ней на колени. (Ложится к ногам ОФЕЛИИ.)
ОФЕЛИЯ. Нет-нет, милорд.
ГАМЛЕТ. То есть лечь к ней на колени головой?
ОФЕЛИЯ. Пожалуйста, милорд.
ГАМЛЕТ. Я что-нибудь не то сказал?
ОФЕЛИЯ. Только то, что вам угодно было сказать.
ГАМЛЕТ. Это отлично придумано – возлежать промеж девичьих ног.
ОФЕЛИЯ. Что-что, милорд?
ГАМЛЕТ. Ничего-ничего, миледи.
ОФЕЛИЯ. Я вижу, вам очень весело.
ГАМЛЕТ. Мне? Весело?
ОФЕЛИЯ. А разве нет, принц?
ГАМЛЕТ. О Господи! Прикажите – и я в пляс пущусь. Что, разве я не человек? Посмотрите: вот и матушка смеется, хотя после смерти отца не прошло и двух часов.
ОФЕЛИЯ. Нет, милорд, прошло дважды два месяца.
ГАМЛЕТ. В самом деле? Тогда долой траур – и пусть дьявол ходит в соболях. Надо же, умереть два месяца назад и все еще жить в памяти! Не исключено, что великого человека будут помнить в три раза дольше. Но, клянусь Богородицей, этому человеку следует заблаговременно позаботиться о церквах, не то его ждет эпитафия, как на могиле карнавального конька-горбунка: «О Боже, на века забыли скакунка!»
Играют гобои. Начинается пантомима.
Входят КОРОЛЬ и КОРОЛЕВА, влюбленно беседуя. Она обнимает его, он – ее. Она встает на колени и клянется ему в верности. Он поднимает ее и кладет голову ей на плечо. Потом ложится в цветущую траву и засыпает. Она уходит, чтобы ему не мешать. Вдруг входит ЧЕЛОВЕК, снимает с короля корону, целует ее, вливает яд в ухо спящему и уходит. КОРОЛЕВА возвращается, видит умершего супруга и изображает скорбь. Возвращается ОТРАВИТЕЛЬ с ПОДРУЧНЫМИ и деланно сокрушается вместе с ней. Труп короля уносят. ОТРАВИТЕЛЬ пытается подарками соблазнить КОРОЛЕВУ. Она сперва возмущается и кажется неприступной, но потом сдается. Уходят.
ОФЕЛИЯ. Что это такое, милорд?
ГАМЛЕТ. Таинственное злодейство, а если точнее, убийство.
ОФЕЛИЯ. Видимо, нам показали вкратце сюжет пьесы?
Входит ПРОЛОГ.
ГАМЛЕТ. Слушайте внимательно актеров: они совершенно не умеют держать язык за зубами.
ОФЕЛИЯ. Этот актер растолкует показанную нам пантомиму?
ГАМЛЕТ. И пантомиму, и все, что вы рассудите за благо ему показать. Вы покажете ему – он растолкует вам. Только не стыдитесь показывать, а у него стыда нет и в помине.
ОФЕЛИЯ. Вы просто несносны. Все, я слушаю пьесу.
ПРОЛОГ. Мы вам поведаем сейчас О смерти и любви рассказ. Но не судите строго нас.ГАМЛЕТ. Это пролог или девиз на гербе?
ОФЕЛИЯ. Да, для пролога коротковато.
ГАМЛЕТ. Не длиннее женской любви.
Входят ДВА АКТЕРА – КОРОЛЬ и КОРОЛЕВА.
АКТЕР-КОРОЛЬ. Уж тридцать лет вседневно Аполлон В карете огибает небосклон, И три десятка дюжин тусклых лун Увидели Теллура и Нептун, С тех пор как наши руки и сердца Под сенью Гименеева венца.АКТЕР-КОРОЛЕВА. О, если бы любви взаимной срок Для нас удвоил всемогущий рок. Но, Боже мой, вы так сейчас больны, Так утомляют вас дела страны, Что страх за вас мою терзает грудь. Но пусть вас это не гнетет ничуть. Любовь и страх у женщины в крови. Где нет его, не видно и любви. Свою любовь я доказала вам, Но страсть моя со страхом пополам. Большой любви и вздор внушает страх: Любовь и страх растут как на дрожжах.АКТЕР-КОРОЛЬ. Увы, пришла пора расстаться нам. Я слабну не по дням, а по часам. А ты живи, чаруя красотой, Подлунный мир. И, может быть, другой Супруг…АКТЕР-КОРОЛЕВА. О замолчи! Быть мне в аду, Когда другого мужа я найду! Вторично в брак вступает только тот, Кто первого супруга изведет.ГАМЛЕТ (в сторону). Крапивою, крапивой по ушам!АКТЕР-КОРОЛЕВА. Второй союз не страстью освящен: Своекорыстие его резон. В гробу перевернется милый друг, Когда ко мне войдет второй супруг.АКТЕР-КОРОЛЬ. Не верить не могу твоим словам. Но, право, не до слов порою нам. Когда мы любим, клятвам грош цена: Исчезло чувство – снизилась она. Родятся клятвы в сумраке ночном И сиротливо умирают днем. Так падают набухшие весной Плоды с ветвей осеннею порой. И потому забвенье нам дано: От клятв освобождает нас оно. Чередованьем радостей и бед Мечтанья наши сводятся на нет. Перемежаясь, радость и беда Друг друга проникают без труда. Но если так изменчив белый свет, В любви и вовсе постоянства нет. Вопрос открытый, кто кому раба: Любовь – судьбе или любви – судьба. Друзей не сыщет павший фаворит, А новому и враг благоволит. Каприз судьбы или игра страстей? Кому-то нет покоя от друзей; А кто-то в горе узнает о том, Как лучший друг становится врагом. Вот и выходит, что всесильный рок Встает затеям нашим поперек. Поскольку замышляется одно, А делом стать другому суждено. Так и тебе противен брак второй, Пока не стала в первом ты вдовой.АКТЕР-КОРОЛЕВА. Ослепнуть мне, погибнуть без еды, Томиться днем, ночами ждать беды; Отчаясь, разувериться во всем И в келье грех замаливать потом; Все, от чего мертвеет счастья взор, Носить в душе мечтам наперекор; Стенать как в этой жизни, так и в той, Когда супругом станет мне другой!ГАМЛЕТ. Ох и надует же она его!АКТЕР-КОРОЛЬ. Что ж, ты клялась. Но я так изнурен Дневною суетой, что краткий сон Не помешает мне. (Засыпает.)АКТЕР-КОРОЛЕВА. Усни, родной. И дай нам Бог не встретиться с бедой.(Уходит.)ГАМЛЕТ. Ваше впечатление от спектакля, миледи?
КОРОЛЕВА. На мой взгляд, эта госпожа преувеличивает свои возможности.
ГАМЛЕТ. О, эта госпожа сделает даже больше, чем может.
КОРОЛЬ. Вы знаете эту пьесу? Она пристойна?
ГАМЛЕТ. Вполне. Это шутка. Здесь, правда, отравляют, но шутя. Словом, пристойнее некуда.
КОРОЛЬ. Как, вы говорите, называется пьеса?
ГАМЛЕТ. «Мышеловка». Вы спросите, как это? Я отвечу: аллегорически. В свое время эта история наделала в Вене много шума. Это – герцог Гонзаго, это – его жена Баптиста. Дельце, сами увидите, довольно гнусное. Но нам-то что? Ни к вам, ваше величество, ни к нам, безгрешным, это отношения не имеет. Пусть кляча корячится, если у нее зудит холка, а на нас хомута нет.
Входит ЛУЦИАН.
Это вышел Луциан, племянник герцога.
ОФЕЛИЯ. Вы могли бы стать корифеем греческого хора, милорд.
ГАМЛЕТ. Я бы мог прокомментировать ваше любовное свидание с помощью этих марионеток, миледи.
ОФЕЛИЯ. Сколько в вас яда, милорд.
ГАМЛЕТ. Да, прежде чем мое жало его лишится, вы изрядно постонете.
ОФЕЛИЯ. Это наконец сверх всякой меры!
ГАМЛЕТ. Желаю того же вашему будущему мужу. – Убийца, начинай, сифилисная твоя рожа! Перестань кривляться – и за дело. Как там у вас: «Пророчит смерть раскаркавшийся ворон!»
ЛУЦИАН. Он спит. Час пробил. Пуст притихший сад. Ад в сердце, сила в мышцах, в склянке яд: Отвар из трав Гекатовых, в три раза Вреднее и заразнее проказы, Чудовищною мощью колдовства Смертельный для живого существа.(Вливает яд в ухо СПЯЩЕМУ.)
ГАМЛЕТ. Этот Гонзаго на самом деле был отравлен в саду, а убийца овладел троном. Эта чудесная итальянская хроника изложена великолепным итальянским языком. Смотрите: сейчас отравитель уломает жену Гонзаго.
ОФЕЛИЯ. Король встает!ГАМЛЕТ. Петарды испугался?КОРОЛЕВА. Что с вами, государь?ПОЛОНИЙ. Актеры, прочь!КОРОЛЬ. Огня! Живей!ВСЕ. Огня, огня, огня!(Все, кроме ГАМЛЕТА и ГОРАЦИО, уходят.)
ГАМЛЕТ. Подранок-лань лежит в кустах, Олень – бежит вперед. Те – спят, а эти – на часах. Так день за днем идет.А что, сэр, если к этому еще и шляпу с пером да пару стоптанных туфель с прованскими розами, то, обернись ко мне Фортуна турком, взяли бы меня в актеры?
ГОРАЦИО. На полставки.
ГАМЛЕТ. Нет, на полную.
Всходил Юпитер на престол, Но вскоре умер он. И вот на трон, мой друг Дамон, Воссел большой… павлин.ГОРАЦИО. А почему не в рифму, милорд?
ГАМЛЕТ. Милый Горацио, слова духа стоят тысячи фунтов! Ты уловил?
ГОРАЦИО. А как же, милорд.
ГАМЛЕТ. Когда играли отравление?
ГОРАЦИО. Если верить глазам.
ГАМЛЕТ. Ха-ха-ха-ха! Эй, музыку сюда! Что ж, раз король утратил интерес К одной из самых интересных пьес, Ко мне, флейтисты! Музыка, греми!РОЗЕНКРАНЦ и ГИЛЬДЕНСТЕРН возвращаются.
ГИЛЬДЕНСТЕРН. Милейший принц удостоит нас несколькими словами?
ГАМЛЕТ. Хоть целой историей, сэр.
ГИЛЬДЕНСТЕРН. Его величество, милорд…
ГАМЛЕТ. В самом деле, сэр, что это с ним?
ГИЛЬДЕНСТЕРН. Они уединились в совершенном расстройстве.
ГАМЛЕТ. С расстройством желудка? Это, наверное, с перепою.
ГИЛЬДЕНСТЕРН. Нет, милорд, скорее от желчи.
ГАМЛЕТ. Обратитесь к личному врачу его величества, это будет гораздо благоразумней. Моя микстура может сделать короля еще более желчным.
ГИЛЬДЕНСТЕРН. Прошу вас, милейший принц, держаться в своей речи некоторого стержня и не сторониться в каком-то испуге сути дела.
ГАМЛЕТ. Считайте, что вы меня стреножили. Излагайте.
ГИЛЬДЕНСТЕРН. Ваша огорченная до глубины души августейшая матушка поручила нам пойти к вашему высочеству…
ГАМЛЕТ. Я вас приветствую.
ГИЛЬДЕНСТЕРН. Простите, милейший принц, теперь не до этикета. Либо – если вы соблаговолите дать нам нормальный ответ – мы выполняем просьбу вашей матушки, либо, с вашего разрешения, откланиваемся, и дело с концом.
ГАМЛЕТ. Не дам, сэр.
ГИЛЬДЕНСТЕРН. Чего, милорд?
ГАМЛЕТ. Нормального ответа, Ведь я, если помните, не совсем нормален. Вам, то есть моей матери, придется обойтись ненормальным ответом. Ну да ладно. Вы сказали, моя мать…
РОЗЕНКРАНЦ. Вот именно. По словам вашей матушки, она крайне потрясена вашими выходками.
ГАМЛЕТ. Потрясающе! Редкий сын способен потрясти мать до такой степени. Что же трусит вслед за этим потрясением, не подскажете?
РОЗЕНКРАНЦ. Она просит вас перед сном зайти к ней в будуар для разговора.
ГАМЛЕТ. Повинуемся, будь она нашей матушкой хоть десять раз подряд. Что еще вам надо от меня?
РОЗЕНКРАНЦ. Вы когда-то хорошо ко мне относились, принц.
ГАМЛЕТ. Да, и мое отношение к вам не переменилось, клянусь этими ворюгами и хапугами! (Указывает на свои руки.)
РОЗЕНКРАНЦ. Милейший принц, что вас так возбуждает? Вы отказываетесь поделиться с верными друзьями своими бедами и тем самым сжигаете за собой все мосты.
ГАМЛЕТ. Сэр, я еще не всего добился в жизни.
РОЗЕНКРАНЦ. Как же так? Разве король во всеуслышание не объявил вас своим наследником?
ГАМЛЕТ. Вы правы, но «пока травка подрастет…» – что там говорит о голодной лошади народная мудрость?
Возвращаются МУЗЫКАНТЫ с флейтами.
Любезный, дайте-ка мне посмотреть вашу флейту. – Осадите назад! И что это вы отираетесь у меня за спиной? Можно подумать, вы подкрадываетесь ко мне с наветренной стороны, чтобы загнать в западню.
ГИЛЬДЕНСТЕРН. Милорд! Моя услужливость проявляется с излишней настойчивостью только потому, что моя любовь к вам лишена деликатности.
ГАМЛЕТ. Мудрено выражаетесь. Лучше сыграйте нам на флейте.
ГИЛЬДЕНСТЕРН. Но я не умею, милорд.
ГАМЛЕТ. Но я же вас прошу.
ГИЛЬДЕНСТЕРН. Честное слово, не умею.
ГАМЛЕТ. Ну ради меня.
ГИЛЬДЕНСТЕРН. Я даже не знаю, как ее и в руки-то брать.
ГАМЛЕТ. Это так же просто, как лгать. Перебирайте пальцами эти клапаны, ртом дуйте в это отверстие, и благодаря вам неизреченная музыка вырвется на свободу. Вот, посмотрите.
ГИЛЬДЕНСТЕРН. Но я не могу всем этим распорядиться. Я не музыкант и с гармонией не в ладах.
ГАМЛЕТ. Понимаете теперь, в какое ничтожество вы меня превращаете? Вы беретесь играть на мне; вы собираетесь распоряжаться моими клапанами; вы намерены извлечь из меня тонику моей тайны; вы хотите манипулировать моими регистрами; вы смеете, черт вас возьми, ставить меня ниже флейты, хотя и не можете вытянуть ни звука из нее, из этого органа в миниатюре, наполненного изумительной музыкой. Можно считать меня каким угодно инструментом, можно порвать мои струны, но играть на мне – невозможно.
Входит ПОЛОНИЙ.
Храни вас Бог, сэр!
ПОЛОНИЙ. Милорд, ее величество с нетерпением ожидает вас.
ГАМЛЕТ. Вон облако, похожее на верблюда, видите?
ПОЛОНИЙ. Клянусь Богом, милорд, вылитый верблюд!
ГАМЛЕТ. Я хотел сказать, похожее на крысу.
ПОЛОНИЙ. Да, у этого верблюда спинка, как у крысы.
ГАМЛЕТ. То есть, как у кита.
ПОЛОНИЙ. Точно, как у кита.
ГАМЛЕТ. Ладно, я иду к матери. (В сторону.) С ними в самом деле рехнуться можно. – Скажите ей, что я уже иду.
ПОЛОНИЙ. Я так и передам.
ГАМЛЕТ. «Уже!» – не так все просто. – Ступайте, гоcпода.
(Все, кроме ГАМЛЕТА, уходят.)
Сейчас начало шабаша ночного: Повеет адом, встанут мертвецы. И я бы мог сейчас – что там убить! — Упиться кровью, от чего наутро Пришел бы в ужас. Стоп! Меня ждет мать. О, сердце, человеческим останься, Жестоким, но не до остервененья, В грудь сына дух Нерона не вселяй! Кинжал речей на меч я не сменю, Перед самим собою лицемеря. Зато упрек мой будет тем больней, Что я решил не прикасаться к ней!(Уходит.)Акт третий. Сцена третья
Комната в замке.
Входят КОРОЛЬ, РОЗЕНКРАНЦ и ГИЛЬДЕНСТЕРН.
КОРОЛЬ. Нам он противен да и посягнуть На нас безумец может. Посему: Вот вам бумага, живо собирайтесь И в Англию плывите вместе с ним. Он одержим, к тому же – наш наследник, И в этом заключается опасность, Какою нам нельзя пренебрегать.ГИЛЬДЕНСТЕРН. Мы в путь готовы, добрый государь. О, сколь свята и праведна боязнь — Лишить опоры подданных своих, Которым вы даете кров и пишу!РОЗЕНКРАНЦ. Борясь со злом, обычный человек Всю мощь своей души бросает в бой. Тем более обязан защищаться Тот, от судьбы которого зависит Существованье множества людей. Кончина короля, как водоверть, Затягивает всех, кто подвернется. Вот если, предположим, колесо, Стоящее на горном перевале При помощи бесчисленных растяжек, — Качнется ненароком – в тот же миг Полопаются жалкие крепленья. Потом все рухнет. Так из года в год: Король вздыхает – охает народ.КОРОЛЬ. Прошу вас не оттягивать отъезд. В смирительной рубашке надлежит Быть этому ходячему кошмару.РОЗЕНКРАНЦ и ГИЛЬДЕНСТЕРН. Мы тотчас отправляемся, милорд.(РОЗЕНКРАНЦ и ГИЛЬДЕНСТЕРН уходят.)
Входит ПОЛОНИЙ.
ПОЛОНИЙ. Милорд, он в будуаре королевы. Я из-за ширм за ними послежу. Ведь нужен, как заметили вы тонко, Свидетель, понадежнее, чем мать: Истолковать слова родного сына, Она не сможет так, как надлежит. Все, мне пора. А вы бы не ложились — Я перед сном с известием приду.КОРОЛЬ. Я буду ждать. Спасибо, добрый друг.(ПОЛОНИЙ уходит.)
Так согрешил я – тошно небесам. На мне стоит печать братоубийцы, Древнейшего преступника земли. Я даже помолиться не могу; Хочу и должен – но не в состоянье: Слова молитв от крови тяжелы. Я медлю, как слуга у двух господ, Не знающий, какому угодить. Да окунись я в кровь родного брата, Ужели не смогли бы небеса Мне руки окаянные умыть? Вот милосердье, нечего сказать: Колоть тебе глаза твоим грехом! Зачем молиться, как не для того, Чтобы паденья вовсе избежать, А коль упал – вновь на ноги подняться? Грех замолил – и не было греха. Так как же мне прикажете молиться? «Прости меня за то, что я убил»? Немыслимо! Пойти на преступленье, Чтоб обладать короной, королевой, Почетом, ни о чем не сожалеть И ожидать прощения за это? Так, пользуясь порочностью людской, Злодей богатый душит справедливость И гнусными дарами поощряет Продажный суд. На небе – все не так. Там все твои дела как на ладони, Там – сколько ни хитри – тебя заставят Дать показанье о своих грехах. Так что мне делать? На себе проверить Божественную силу покаянья? А если Бог на это не дал сил? Нет, я свихнусь! В груди – чумная ночь! И не отмыть помоями души — Хоть утони в них. Ангел мой, спаси! Согнитесь, ноги! Каменное сердце, Стань сызнова младенчески невинным! Все, может, образуется еще.(Отходит в сторону и становится на колени.)
Входит ГАМЛЕТ.
ГАМЛЕТ. Вот бы его прихлопнуть за молитвой! Пустячный труд – и он на небесах. Вот и вся месть. Тут стоит поразмыслить. В аду из-за мерзавца мой отец, А я за это собственной рукою Мерзавца в рай небесный отошлю? Но так не мстят, скорей – благодарят. Отец был после трапезы убит, В соцветии грехов, как май в цветах. Кто знает, как за то с ним разочлись? Но, надо полагать, отцу пришлось Довольно туго. Разве это месть — Проткнуть врага, когда его душа Чиста и к вознесению готова? Конечно, нет! Не время, шпага! Будет миг страшней! Когда он выпьет, выйдет из себя, Займется кровосмесною любовью, За карты сядет, выбранится вслух, За делом о Спасенье позабудет, — Ты так его тогда ошеломи, Чтоб, пятками сверкнув, он рухнул в ад Вслед за своею черною душою. Но мне пора. Ждет мать. – Молись пока. Дай сроку мне еще два-три денька.(Уходит.)КОРОЛЬ (вставая). Слова порхают, мысли – все при мне. Одни слова на небе – не в цене.(Уходит.)Акт третий. Сцена четвертая
Покои королевы.
Входят КОРОЛЕВА и ПОЛОНИЙ.
ПОЛОНИЙ. Когда придет, не церемоньтесь с ним. Мол, совершенно стал невыносим; Мол, за него вступившись, на себя Вы приняли удар. Я тут засяду. А вы возьмите сына в оборот.ГАМЛЕТ (за сценой). Сударыня, сударыня!КОРОЛЕВА. Явился! Идите же. Все будет хорошо.(ПОЛОНИЙ прячется за ковром.)
Входит ГАМЛЕТ
ГАМЛЕТ. Зачем вы звали, матушка, меня?КОРОЛЕВА. Ты огорчаешь своего отца.ГАМЛЕТ. Вы огорчили моего отца.КОРОЛЕВА. Что это за бессмысленный ответ?ГАМЛЕТ. Что это за бессовестный вопрос?КОРОЛЕВА. Что ты сказал?ГАМЛЕТ. Что слышали, мадам!КОРОЛЕВА. Забыл, с кем говоришь?ГАМЛЕТ. Как будто нет. С супругой брата мужа, королевой И – Боже правый! – с матерью моей!КОРОЛЕВА. Тогда с тобой не так поговорят!ГАМЛЕТ. Нет, сядьте! Да садитесь, я сказал! Для вас я буду зеркалом – всмотритесь И вы нутро увидите свое.КОРОЛЕВА. В своем ли ты уме? Ко мне! На помощь!ПОЛОНИЙ (за ковром). На помощь! Помогите!ГАМЛЕТ. Что там? Крыса?(Прокалывает ковер.)
Попал, дукат поставлю, что попал!ПОЛОНИЙ (за ковром). Я умираю!(Падает и умирает.)
КОРОЛЕВА. Что ты натворил!ГАМЛЕТ. В чем дело, собственно? Там был король?КОРОЛЕВА. Кровавое и гнусное убийство!ГАМЛЕТ. Убийство? А по мне, оно не хуже, Чем выйти замуж за убийцу мужа.КОРОЛЕВА. Убийцу мужа?ГАМЛЕТ. Точно так, миледи.(Отбрасывает ковер и видит ПОЛОНИЯ.)
А, это ты, фигляр и надоеда! Прости! Я думал, здесь крупнее дичь. Вини судьбу и собственное рвенье. — А вы, чем руки-то ломать, садитесь. Я сердце попытаюсь вам сломать. И коль оно не вовсе очерствело И медью повседневного разврата Чувствительность не залита его, То я все сердце вам переломаю.КОРОЛЕВА. Чем заслужила я такую брань?ГАМЛЕТ. Тем, от чего невинность продается, Молитва превращается в божбу, Честь изменяет, гнойное клеймо На лбу любви священной расцветает И под венцом торгуется жених; Вы сделали такое, от чего Пророчит бойню мирный договор, Священник богохульствует с амвона, И обагрил небесную твердыню Кровавый сполох Страшного суда — Вот вам итоги вашего деянья.КОРОЛЕВА. Помилуй, что же это за деянье, Пролог которого громоподобен?ГАМЛЕТ. Прошу сравнить вот эти два портрета. На них два брата запечатлены. Как благородна внешность одного! Гипериона вьющиеся кудри, Взор Марса, повелительный и грозный, Кронида благородное лицо, Сложение Меркурия-герольда, Спустившегося только что с небес. Вот, словом, человека образец, В котором чуть не каждый олимпиец Какой-либо чертою предстает. И это был покойный ваш супруг. А вот живой, который колос брата Своим чертополохом задушил. Чем вы смотрели? Как же вы могли, Про луг высокогорный позабыв, Соломой полусгнившею питаться? Чем вы смотрели? Вы же не девчонка, Чтоб разума лишаться от любви. Какой же надо разум, чтоб назвать Не этого прекрасным, а того? Живете вы, живут и ваши чувства, Но, видно, спят без просыпу они. Не оплошал бы так и слабоумный. Не столь безумье убивает мозг, Чтоб истребить подобное несходство. Или глаза отвел вам сатана? Да будь вы даже слепы – осязанье, Слух, обонянье, слабенький росток Естественного чувства не дадут Так обмануться. И щеки не краснеют от стыда? Уж если бес в ребро толкает женщин, То пусть невинность в пламени своем Расплавится, как воск. Бесстыдству слава! И пусть огонь безумствует, с тех пор Как пышет жаром холод, а желаньям Пособничает разум!КОРОЛЕВА. Гамлет, хватит! Я увидала собственную душу. В потеках несмываемых она, Кроваво-черных.ГАМЛЕТ. Падать на постель, Пропитанную потом, как в притоне, От похоти сгорать, совокупляться В зловонных нечистотах…КОРОЛЕВА. Хватит, хватит! Кинжалы слов язвительных твоих Мне вспарывают уши!ГАМЛЕТ. С душегубом! Презренный раб! Пьеро, а не король! Не стоящий двухсотой доли брата. Бессовестный воришка-узурпатор, Что золотой венец облюбовал И прикарманил!КОРОЛЕВА. Хватит, хватит, хватит!ГАМЛЕТ. Король в заплатах…Входит ПРИЗРАК.