Кукла. Красавица, погубившая государство

17

Кисть уже не твердо держалась в руках старого художника. Линии не были такими ровными и стремительными, как раньше. На рисунках все чаще приходилось замывать кляксы. Жена его давно покоилась на родовом кладбище, дети выросли и теперь навещали старика так редко, что он порой забывал их лица. Кроме младшего. Самого любимого и красивого из сыновей. Мальчик был талантлив, но по-юношески ленив. Пекин рос, вместе с ним росли возможности и проблемы. Их маленький домик, вместе с домами их соседей, в которых выросло не одно поколение старых фамилий, оказался в каменном кольце высотных зданий. Улица еще хранила свой былой колорит, но по ней вместо старых повозок и велосипедов все чаще проезжали такси с туристами, которым показывали уцелевшие хутуны.

Стоит пройти несколько шагов вдоль улицы, выйдя из дому, как можно попасть на широкий проспект, залитый яркими огнями и заполненный людьми, которые пересекали жизнь старика быстрыми шагами. Раньше он раскладывал свои рисунки прямо на улице, надеясь, что случайный прохожий обратит внимание на его незатейливые сюжеты – грозных богов и красивых дев. Теперь раскладывать что-либо вдоль улицы было запрещено, и ему приходилось идти к гостинице, где работал его младший сын, ждать у входа, когда автобус с какими-нибудь туристами подъедет к главному входу и туристы будут рассматривать его рисунки как часть культуры этой страны.

В те дни, когда ему удавалось что-нибудь продать, он шел в небольшую старую как он сам пивную недалеко от Западного вокзала, которую помнил с молодости и которая чудом уцелела. Потому что напротив нее построили каменную стену, чтобы за ней скрыть от приезжих убогость этого заведения или по каким-то другим причинам, но главное, стена позволила сохранить часть старого Пекина, который таял, как снег под натиском весенних молодых ветров.

Случалось и так, что сыну приходилось забирать отца глубоким вечером из пивной или из парка, где он с другими такими же как он стариками играл в маджо или в карты – непременно на деньги и почти всегда проигрывал. Не потому, что он был рассеян и немного болтлив, а просто потому, что ему нравилась сама игра, то ощущение предвкушения неизвестного, которое захватывает и не отпускает до того самого момента, когда все становится очевидным. Сын все чаще ворчал на старика.

– Я же говорил тебе, чтобы ты сидел дома. Я не могу отпрашиваться каждый раз, когда господин Сы звонит мне, чтобы я забрал тебя из пивной. Частые отлучки с работы не принесут нам ничего хорошего.

– Ты упрекаешь своего отца?

– Отцу тоже надо что-то есть. Я зарабатываю для нас обоих.

– Ты обязан мне жизнью и тем, что я растил тебя все эти годы…

– Я не знаю, скольких из нас ты бы смог вырастить, если бы мать не работала. И еще, я просил тебя не приходить к отелю, где я работаю. Надо мной потешаются.

– Ты стыдишься своего отца?

– Ты слишком много пьешь, особенно в последнее время.

Старик действительно много пил в последние дни. Может, потому, что чувствовал себя виноватым перед сыном, а может, к нему просто пришла грусть. Хотя он находился уже на некотором уровне безразличия к себе, богам и к своему будущему, он все же помнил о чести. И, как всякий честный человек, не мог не отдать свой карточный долг. Правда, для этого пришлось тайком взять из шкафа сына старую фарфоровую фигурку. Все, что принадлежит сыну, разве не принадлежит и ему тоже? Раньше он не видел у сына таких красивых фигурок. Мальчик иногда сдавал что-нибудь по просьбе соседа в гостиничную лавку, но это не была соседская поделка. Уж он-то как художник мог отличить стоящую вещь от незатейливых творений своих собратьев.

Старик продал статуэтку своему хорошему знакомому, который не раз выручал его, давал немного денег, а иногда работу.

На деньги, оставшиеся после уплаты долга, он купил своему сыну новую фарфоровую куклу, почти такую же по размеру, но совсем недорого. Наверное, сын задумал подарить ее своей девушке. Купил себе новую пару ботинок – старая совсем прохудилась – и немного тех самых конфет, вкус которых он помнил еще с детства. Он старался не думать о том, что сделал, но почему-то нехорошие предчувствия посетили его, и он загрустил.

18

Колдун сидел возле своей пещеры на большом камне, нагретом солнцем. Солнце входило в него, разогревая кровь и заставляя ее бежать быстрее. Колдун смотрел вниз со своей горы на просторный звенящий луг. Снизу по тропинке поднималась какая-то точка, которая, постепенно увеличившись, стала молодым монахом. Колдун ждал его. Если молодой человек идет сюда, значит, он согласился принять его знания, которые Колдуну все тяжелее было нести. Избавиться от их груза он мог, если кто-то добровольно захочет взвалить на себя эту ношу.

Молодой человек робко подошел к Колдуну и молча сел рядом у камня.

– Ты хорошо подумал, прежде чем прийти сюда? Обратной дороги не будет. Передав тебе Знание, я уйду, а ты должен будешь нести его, пока кто-то не захочет освободить тебя, как ты сейчас можешь освободить меня.

– Я хочу знать то, что знаете вы, господин.

Колдун вскочил.

– Глупый мальчишка! Ты даже не понимаешь, на что обрекаешь себя! Ты станешь изгоем. Люди будут приходить к тебе, чтобы ты исполнил их желание. Они будут приносить тебе деньги, но будут бояться и ненавидеть тебя. Они бы с радостью убили тебя, как только ты сделаешь так, как они хотели, и только страх перед темными силами будет останавливать их. Они не понимают, что они и есть темные силы, которыми питаются духи.

Юноша слушал, широко раскрыв глаза. Колдун пробурчал что-то невнятное, потом устало махнул рукой, сел обратно на свой камень и продолжил уже спокойно:

– Ты будешь болеть каждый раз после разговора с духами, потому что ты будешь отдавать им свою ци. Взамен духи будут давать тебе то, что ты просишь у них от имени этих глупых людей. Ты научишься восполнять потерянные силы, чтобы не израсходовать свою жизнь слишком быстро.

– Мой мастер Дао рассказывал, как делать дыхательные упражнения и укреплять свою волю…

Молодой человек не успел договорить, как Колдун расхохотался.

– Почему вы смеетесь? Я прилежный ученик и уже многое умею. Вот смотрите.

Юноша принял позу для дыхательного упражнения, но Колдун, даже не взглянув на него, сказал:

– Прекрати. Все это придумано для таких невежд, как ты. Иди сюда. Сядь и слушай. Я научу тебя пользоваться чужой ци, ты сможешь восполнять свои силы за счет других. Пусть они занимаются этими упражнениями. Их силы тебе нужны для восстановления и для того, чтобы расплачиваться с духами. Я научу тебя готовить настойки. Из тел животных – от самых маленьких мышей до самых больших буйволов. Ты будешь знать, что тебе взять, чтобы делать лечебные мази и мази смертельные. Ты будешь лечить и убивать по чужой воле, никогда не подчиняясь ей.

Чен замер. Слова старика опутали его. Он не мог пошевелиться и с трудам произнес:

– Это трудно.

– Если ты сможешь все это осилить – проживешь долгую жизнь. Потом, когда устанешь, ты должен будешь найти того, кто полон сил и способен нести дальше вместо тебя тяжесть Знания. Если ты никого не найдешь, а время твое придет – бойся. Ты рассчитаешься за все, что сделал, за все слезы, которые причинил, и не только ты, а все предыдущие, передавшие тебе свое могущество. Душа твоя не узнает покоя.

Юноша дрожал. Колдун поднялся, взял его за руку и повел к пещере.

– Мы будем с тобой триста дней. За это время я передам тебе все, что знаю.

Чен помедлил, прежде чем пойти за Колдуном в пещеру, которая вскоре должна стать его единственным домом. Видя, что молодой человек колеблется, Колдун тихо спросил его:

– Ты боишься?

Чен кивнул. Колдун удивился:

– Что можешь потерять ты, у которого ничего нет? Жизнь твоя мне не нужна. Мне хватило своей. Что ждет тебя, если ты уйдешь? Голод, палки монахов и пьяный хохот собутыльников. В этом ты растратишь себя. Я же могу дать тебе много. Богатства тебе не нужно. Оно – лишь средство. Власть над людьми – вот сладкая отрава, достойная государей.

Но ты будешь иметь власть даже над государями. Так чего же ты боишься?

Чен поднял голову и, посмотрев на солнце, как смотрят на него в последний раз, скрылся в темном проходе пещеры вслед за стариком.

19

Антиквар закрыл дверь магазина, но свет выключать не стал. Его поставщик должен видеть, что он желанный гость в этом доме. Хотя гость этот заставлял себя ждать. Условленное время давно прошло, но антиквар не торопился уйти к себе на жилую половину дома. Наконец раздался звонок в дверь. Посетитель был взволнован и сразу приступил к делу.

– Господин Лу, я хотел бы попросить вас об услуге. Она покажется вам странной, но я надеюсь, что эта сумма удовлетворит ваше любопытство.

Антиквар взял деньги, пересчитал и удивился такому щедрому подарку:

– Чем я могу быть полезен столь важному гостю?

– Я прошу вас сохранить для меня этот сверток. Если обстоятельства сложатся благоприятным для меня образом, я заберу его, как только смогу. Если ж небу будет угодно, чтобы я расстался с ним, то я позвоню вам и скажу всего одно слово: «выставляйте», и вы должны будете выставить этот экспонат по той цене, которую я вам сейчас назову.

После того как гость назвал цену, антиквар долго молчал, а потом не выдержал.

– Что заставляет вас выставлять такую редкость по столь смешной цене?

– Обстоятельства. И вам лучше не знать о них. В любом случае, после окончательного решения – будь то продажа или возврат – я выплачу вам вознаграждение, достойное вашей помощи мне в этом щекотливом деле.

20

Шел 104-й день зимнего солнцестояния. Сегодня, накануне праздника Обновления огня, два всадника везли Колдуну Зеркало.

Они бережно укрыли бесценный дар войлоком, чтобы никакая случайность не смогла повредить его. Тяжелая медная рама с драконами с трудом умещалась у одного из всадников за спиной. Завтра наступление весны отметят зажжением нового огня с помощью этого самого Зеркала. И до того, как старый огонь будет погашен, нужно успеть наложить заклятье. Дело это государственной важности, поэтому господин Фан Ли, Главный евнух государства Юй, лично решил навестить Великого Отшельника. Его сопровождал сам Первый министр Вен Жонг.

Колдун жил в пещере у подножия горы, далеко за городом. Всадники верхом проделали немалый путь и теперь решали, как же подступиться к Колдуну, чтобы он не только помог им, но и не затаил на них зла.

– Я уже как-то обращался к нему. Это самый сильный Колдун из тех, кто живет в этих местах.

– Так вы с ним знакомы?

– Насколько можно быть знакомым с Колдуном.

– Вы правы, мой друг. Такие знакомства лучше не поддерживать.

Всадники спешились, привязали коней у засохшего дерева и подошли к пещере. Вен Жонг тихо спросил евнуха:

– Вы уверены, что он еще жив?

– Я позову его, а вы постойте пока здесь.

На зов евнуха из пещеры двинулась какая-то тень.

– Что на этот раз хочет от меня столь высокий гость?

– Я пришел отдать тебе этот подарок.

Фан Ли развернул Зеркало. Столп солнечных лучей отразился в нем, ослепив Колдуна, привыкшего к темноте своей пещеры. Колдун заворожено смотрел на изогнувшихся в танце драконов, охвативших Зеркальную поверхность, затем, нехотя оторвавшись, сказал:

– Это очень дорогой подарок. Чего же господин хочет взамен?

– Я пришел просить твоей помощи. Дело связано с женщиной. Ей предстоят тяжелые испытания, и я должен быть уверен, что она с ними справится.

Колдун взял подарок и направился к пещере, осторожно неся драгоценное Зеркало. У входа он обернулся и кивнул гостям:

– Входите, только осторожно – она спит.

Старик посмотрел на большую серую сову под потолком. Глаза у нее были приоткрыты.

Евнух и министр осторожно прошли внутрь. Пахло свежими еловыми ветками, разложенными по всему полу. У стены был разведен огонь, и дым, накапливаясь под специальным куполом, выводился наружу по бамбуковым трубкам. Понемногу привыкнув к темноте, в пещере можно было разглядеть выдолбленные в стене полки и углубления с кожаными мешочками и свежими глиняными горшками. Под потолком, как и полагалось в таких местах, были развешаны пучки трав и коренья.

Возле очага сидел молодой человек. Фан Ли напрягся, но Колдун успокоил его:

– Пусть господин не беспокоится. Это мой ученик. Говорите смело. Что господин хочет от своей женщины?

– Она должна следовать точно моим указаниям и, каковы бы ни были обстоятельства, не говорить об этом ни с кем.

Колдун усмехнулся.

– Отрежьте ей язык.

– Не могу. Ее язык мне нужен. Она должна околдовать им мужчину, лишить его разума, подчинить себе.

– То есть вам, мой господин?

– Не мне. Замыслу вот этого господина. Евнух указал на Вен Жонга.

Колдун повернулся к министру:

– Поведайте мне суть вашего дела.

Вен Жонг колебался.

Колдун начал терять терпение:

– Можете забирать свое Зеркало и уходить, если не хотите рассказывать! Как я могу сделать то, чего не знаю?!

Вен Жонг поклонился Колдуну и изложил суть своего плана, вернее, ту его часть, которая касалась Си Ши.

Когда он закончил, Колдун покачал головой.

– На теле женщины 365 точек, и мне нужно время на каждую. После этого она не будет чувствовать ни страх, ни боль и будет следовать за своим господином. Вы привели женщину?

Фан Ли достал фарфоровую Куклу удивительной красоты, сделанную с портрета Си Ши. Кукла была полой изнутри и, казалось, светилась. Колдун презрительно фыркнул:

– Мой господин, наверное, знает, что кукла не может заменить женщину. Только в особых случаях. Знает он, конечно, и то, что я должен буду наложить на эту куклу печать, сломав которую, вы выпустите боль и страдания этой женщины…

– У нас не так много времени. И тебе нужно успеть сделать все к сроку. Это, конечно, слишком сложная работа, ты потратишь много сил, и у тебя почти не будет времени на отдых, но ты можешь просить у меня все, что пожелаешь.

– Я попрошу вас об одном. Когда эта женщина вам больше не будет нужна, принесите мне эту Куклу.

Фан Ли поспешно сказал:

– Я согласен.

Колдун присел на старый сундук и что-то считал про себя, прикрыв глаза.

– Сорок дней пройдет с этого момента. Я должен все хорошенько обдумать. И еще…

Фан Ли насторожился, но Колдун спокойно продолжил:

– Если меня не будет, то вы сможете забрать куклу вон там.

Колдун взял из костра головешку, чтобы освещать путь, и повел гостей в узкий проход в боковой части пещеры к сундуку, такому грязному и низкому, что они никогда бы не заметили его, если бы хозяин сам не показал.

– Сейчас вы можете идти.

Фан Ли еще раз посмотрел на Куклу, провел рукой по тонкому светящемуся фарфору, потом поставил ее на полку и вышел. Вен Жонг последовал за ним.

– Почему старик сам не хочет вернуть нам Куклу?

– После своих заклинаний он уходит в горы лечиться, а посетители забирают то, что он обещал, где он им скажет. Мы можем быть спокойны. Он держит слово. И не болтлив.

– Да, болтать здесь, пожалуй, не с кем.

– Вы ошибаетесь. У него теперь есть ученик, и у них много заказов. Поэтому нам пришлось сделать такой подарок, чтобы он не тратил свое время, пока не сделает то, что нам нужно.

21

До встречи с Викой оставалось минут двадцать. Я медленно шла к назначенному месту, придумывая правдоподобные версии, как Незнакомец мог здесь оказаться, но получалось что-то в духе Алисы у Кэрролла. Размышления мои прервал окрик, на который я отреагировала не сразу. Ну конечно, это была Маргарита! Она выглядела довольной и куда-то спешила.

– Я пыталась до тебя дозвониться. Данил просил.

Так. Значит, мы уже на «ты». Особенно мне не понравилось второе предложение.

Маргарита продолжала.

– Мы отвезли Софью Тимофеевну в отель. Она будет ждать тебя, чтобы пообедать. У Данила срочная встреча. Мы обедаем с каким-то важным господином. Мне надо бежать. Данилу передам, что вы с Софьей Тимофеевной обедаете в отеле.

Я не люблю, когда за меня решают. В отель не хочу! Нужно быстро пристроить Софью в надежные руки и попасть на эту встречу с клиентом. Я проследила глазами маршрут Маргариты. Машину она не брала, значит, недалеко. Интересно, что она тут делала.

Когда я подошла к Северным Воротам, Вика уже болтала с кем-то по телефону. В руках у нее были пакеты, значит, покупки состоялись. Она улыбнулась мне, повертела пакетами и убрала телефон.

– Владимир сдохнет.

Я одобрила. Не то, что Владимир сдохнет, а покупки.

– Вика, у меня срочное. Нужно бежать. Потом расскажу. Ты сейчас в отель?

Что рассказать Вике, я потом придумаю. Не рассказывать же ей, в самом деле, о том, что мне сейчас нужно срочно найти собственного мужа!

– Да, надо бы все отвезти. Не гулять же с этим.

– Тогда у меня просьба. Нужно пообедать с Софьей Тимофеевной. Ты можешь?

Вика выглядела слегка растерянной, но открыто не сопротивлялась. Я настаивала:

– Я ей позвоню, попрошу, чтобы она ждала тебя в холле минут через двадцать.

– Ну хорошо. Только скажи, о чем мне говорить с ней за обедом?

– Запретных тем нет. Начинай со своих покупок. Дальше можешь молчать около часа. Только не забывай кивать.

Вика махнула проезжавшему мимо такси, показала карточку нашего отеля и уехала.

Мне предстояло решить, в какую сторону идти. Года два назад мы обедали где-то недалеко, возле Гугуна. Я помнила, что через улицу напротив ресторанчика должны быть лавки художников. Наверняка они договорились в том самом ресторане. Данилу там понравилось. Да и Маргарита вряд ли пошла бы пешком, если это было далеко. Китайского я не знаю. Периметр дворца большой, обойду я его где-то к вечеру, так что версия «идти вокруг, пока не наткнусь», исключалась.

В мою голову забралась здравая мысль позвонить Анатолию. Мы тогда обедали там вместе, и все неплохие ресторанчики он знает – наверняка водит туда клиентов.

Я набрала Анатолия и остановила такси.

– Толя, скажи водителю, куда ехать. Мне нужен тот ресторан, возле дворца, где мы в прошлый раз обедали. Ты помнишь?

– Помню. А ты где сейчас находишься?

– Я где-то недалеко, но сама ни за что не найду. Я могу ходить только прямо.

– Ну, если тебе не жалко 10 юаней, дай таксисту трубку. Прогулялась бы лучше.

– Спасибо тебе.

Я сунула таксисту трубку. Ждать пришлось минут пять. Пока китаец обсудил маршрут, здоровье родственников, меня, пробки на дорогах и почему это мне понадобилось именно в этот ресторан. Потом я просто отобрала у него свой телефон, он что-то проворчал и поехал. Доехали мы минут за десять, потому что водитель решил отработать хотя бы часть денег и повозил меня пару кварталов вокруг дворца. Но, поскольку привез он меня куда нужно, я была на него не в обиде.

Я с шумом распахнула стеклянную дверь. Колокольчик сверху чуть не оторвался. Все головы за всеми столами дружно повернулись в мою сторону. Данил, хорошо знакомый с моей хронической неуклюжестью, сначала не удивился, а потом поднялся навстречу мне.

– Ты что тут делаешь?

Я улыбнулась мужу:

– Обедать буду.

– Одна?

– Могу одна. Если вы не составите мне компанию.

– Присоединяйся.

Мне показалось, что Маргарита скрипнула зубами, когда я опустилась на стул рядом с ней.

Напротив меня сидел Незнакомец. Почти нереально было дважды за день встретиться с ним в Пекине. Потому что это город, где за пару минут мимо тебя пройдут полмиллиона китайцев. Незнакомец меня почему-то узнал. Данил нас представил, и он перестал быть Незнакомцем.

– Господин Ли. Елена, моя жена.

– У меня не очень редкая фамилия. Наверное, четверть населения носят ее.

Я улыбнулась:

– Да и у меня не редкое имя.

Не дав ему ответить, я почему-то спросила:

– Вы живете в Пекине?

– Иногда.

– Мы стояли за вами в очереди в камеры хранения, но вы не летели с нами.

– Летел.

Черт, я забыла про бизнес-класс.

Вмешался Данил.

– Мы уже сделали заказ. Чего бы ты хотела?

– Расскажите, что выбрали, и я добавлю туда сунь-шу-юй. Я ее всегда заказываю.

Данил наверняка уже заказал себе юй-сянь-жоу-сы.

Господин Ли невольно поморщился.

– Странный подход к китайской кухне.

Я кивнула.

– Вы про сочетание пяти вкусов? Не хочу. Но никого не буду отговаривать правильно питаться.

Мне не терпелось понять, что свело этих мужчин вместе за одним столом, но они обсуждали какую-то российскую компанию, и моему любопытству пришлось подождать. Из разговора я выяснила, что господин Ли посещал недавно офис Данила и оставил там свою записную книжку. Ту самую, черную, которую я сунула к себе в сумочку перед отъездом. Я ее отдала мужу в самолете, думала, что его. Наверное, это номер господина Ли диктовала мне Алка с автоответчика. Значит, я знаю его телефон.

Когда Ли наливал нам с Маргаритой чай, я тихо спросила.

– Что вас заставило посетить компанию моего мужа?

Так же тихо, хитро подмигнув, он ответил:

– Скорее любопытство, чем дела.

– И как?

– Некоторые подходы интересны.

– Данил знает об этом?

– О чем?

– Что вас заинтересовали его проекты. Похвалите его, и вам зачтется.

Господин Ли засмеялся. Неожиданно его взгляд остановился на моей покупке, и он стал серьезен. Коробка стояла в углу у окна. Кажется, он хотел что-то спросить, но не решился. Я тоже не решилась похвастаться человеку, которого знаю всего полчаса. К тому же мне не хотелось открывать свою Куклу при Маргарите. Девушка в сером переднике уже поставила на стол пару блюд, и мы все сосредоточились на еде.

На прощание господин Ли сказал:

– Можете звать меня Андрей.

И, не дав мне задать прощальный вопрос, почему у него такое странное для китайца имя, быстро вышел.

В отель мы все ехали с чувством неловкости. У моего мужа много достоинств и одна особенность. Он ничего и никогда не может делать один. Ему нужна компания. Не просто компания, а сопровождение. Причем женское. Женам Данила постоянно приходится конкурировать с этой его особенностью. Первая жена продержалась пять лет, потом решила, что эта его особенность создает непредсказуемость отношений. Время шло, ей захотелось более устойчивого положения в будущем, и она с ним развелась. Я тоже вступала в критическую фазу. Если учесть, что он мужчина умный, не ленивый и не умеет отказывать себе в радостях жизни, то мне предстояло все хорошенько обдумать.

22

Капли росы еще не высохли на траве, и она оставляла темные мокрые полоски на полах халата Фан Ли, прогуливавшегося в столь ранний час с Первым министром Вен Жонгом. Вен Жонг неслучайно стал ранним гостем в этом доме – день предстоял большой, и решения, которые будут приняты сегодня, принесут им или успех, или неудачу. В попытке предвидеть будущее два великих мужа вели неторопливый разговор.