– Я потерялся, Тамара!!! Ау!!!
Из двери прямо напротив меня появилась хозяйка.
– Не отчаивайтесь! Тут многие теряются…
– Да? А всех потом находят?
– Кого нужно, того находят…
– Это обнадёживает! Если вы вышли ко мне, значит, я вам нужен?
Я пошутил… А ее щеки заалели. Едрен батон, ляпнул лишнего. Надо было что-то делать с этой неловкой паузой, повисшей посреди коридора. Африканские маски глядели на меня недоверчиво и даже с укором. А стоящий у дверей эбонитовый парень с отбойным инструментом угрожающе следил за каждой моей мыслью.
– Тамара, чтобы я не запутался, для начала скажите мне только, где ванная комната! Про остальные пока ни слова. Я не запомню. Ещё не дай бог в спальню попаду…
Тьфу ты, чёрт, она опять покраснела… Может, мне лучше помолчать?
– Ванная комната – дверь справа. А жду я вас в гостиной, которая располагается за моей спиной. Вы справитесь, или мне вас подождать?
– Справлюсь!
Я прошел в ванную… Которая вся оказалась зеркальной. Стены, потолок и даже пол. И вот, очутившись наедине с тысячами самого себя, в зеркалах я увидел не то, что обычно, а дурацкие лица, которые всем своим видом кричали:
– Какого лешего мы сюда явились???
Не в смысле в ванную… А вообще сюда. В эту квартиру.
Прогуливаясь с Тамарой по набережным и паркам, я гнал от себя эти вопросы: «Зачем?», «Для чего?», «Что дальше?» Маячившие ответы загонял в самые темные уголки сознания. А изредка просыпавшуюся совесть успокаивал невинностью происходящего:
– А что такое? Мы ведь всего-навсего гуляем…
– Но ты ведь понимаешь, что она не просто так тратит на тебя свое время! – говорила мне совесть.
– Правда? Ой! А для чего? – прикидывался я наивным дитя.
– Она никогда не была замужем и при этом ей за тридцать… Может, ты включишь остатки своего серого вещества…
– Да, ну ладно! Неужели ты хочешь сказать, что она надеется на замужество???
– Ну, а на что же еще? Что от тебя, дурака, еще получить можно, кроме штампа в паспорте и статуса замужней женщины…
– Так! Все! Хватит этих домыслов. Следи лучше за помытой посудой и выброшенным мусором! Пыль второй месяц не протиралась…
Так я отвечал своей совести и заваливал ее ворохом всякой бытовой мелочевки.
А сейчас, в этой самой ванной комнате размером с Дворец Съездов, она набросилась на меня со всех сторон. Окружила, взяла в плен и стала допрашивать:
– ЗАЧЕМ ТЫ ЗДЕСЬ?
Да… Зачем? Я стоял посреди ванной и рассматривал себя со всех сторон. Снизу. Сверху. Справа. Слева. Спереди. Было одно и тоже. Куда бы я ни смотрел, отовсюду моими глазами пялилась на меня Неопределенность и Кромешная пустота. Только назад мне посмотреть не удавалось. Я оборачивался… и опять видел тоже бессмысленное выражение моего лица. Миллиарды отражений моей глупости, уходящей в бесконечность переотражений. А что же там, позади? Так и оставалось тайной. Быть может, как раз в этом и крылся ответ? У меня за спиной? Ответ на вопрос: «Почему я здесь?»
Включив воду в кране над раковиной, я стал расхаживать по зеркальному кафелю, чувствуя, как во мне закипает злость на самого себя. Меня раздражали очевидность вопросов и полное отсутствие рациональных ответов здравомыслящего существа, то есть меня. Продолжая исследовать необъятность ванной комнаты, за корзиной для белья я обнаружил кучу какого-то белого меха, скорее всего, кроличьего.
– Едрена батона, какого лешего это тут делает?
И пнул со злости так, что куча улетела под зеркальную ванну, стоящую на позолоченных львиных лапах.
Надо было уже наконец выбираться из этой зеркальной шкатулки… В дверь тихонечко постучали.
– Сергей, у вас все в порядке? Вы как-то долго?
– Я обычно так тщательно руки мою!
– Двадцать минут???
– Бывает и дольше… С детства приучили. Когда с улицы прихожу.
Мы продолжали общаться через закрытую дверь. Но так как она тоже была зеркальной, то я общался сам с собой, только ее голосом. Получалось чревовещание какое-то. Или мое альтер эго – женского пола… Тьфу, че за чушь в голове!
– А это для кожи не вредно?
– Чистота?
– Мыло в таком количестве?
– А я без мыла мою. Поэтому так долго…
Чего я несу! С детства ненавидел мыть руки. Пора уже заканчивать эту комедию…
– Я уже выхожу…
– Скажите, Сергей! А там Маркиза нет?
– Маркиза?
Хотел сказать, что все маркизы в Париж уехали, но успел подумать: «Зачем делать себя еще глупее, чем есть на самом деле…».
– Да, Маркиз! Мой кот! Я его нигде найти не могу…
– Кот???
– Маркизик мой! Пушистик! Снежочек мой!
Смутные догадки забурлили в моей голове, как взболтанная газировка. Стало щекотно и любопытно. Неужели та бесформенная куча шерсти, что я пнул, и была Маркизом? Тогда почему это животное не издало ни единого звука? Не мог же я его укокошить одним ударом! Или это такой летаргический сон?
Я открыл дверь. Тамара стояла на пороге с миской кошачей еды.
– Это мне?
– Ну, что вы? Это моему котику. Где же он спрятался? Маркиз! Кис-кис-кис! Он очень стеснительный…
И тут под ванной заскрипела дверь. Такой интерпретации кошачьего «мяу» я еще не слыхал. Тамара радостно кинулась туда с миской.
– Вот он, мой котик!
Во мне теплилась надежда, что там, судя по голосу, сидит маленький котенок.
– Иди к мамочке…
Да что же такое! Почему опять мамочка… Извращенство, да и только! Но не это стало гвоздем программы! А то, что Тамара извлекла из-под зеркального корыта на львиных лапах. Та самая бесформенная куча белого кроличьего меха. Она прижала к груди эту тестообразную шерстяную биомассу размером со среднюю подушку.
– Мой маленький! Стесняется! Спрятался под ванну…
Хотелось ей сказать, отчего он так «застеснялся»… но я не мог выговорить ни слова, наблюдая эту картину. Это нечто, прижатое к груди Тамары, казалось, готово было вытечь сквозь руки хозяйки. Знаете, что я вам скажу, дорогие мои? Это издевательство над животным! Какими чувствами должна обладать душа, чтобы сотворить такое с хищником, пусть даже и небольшого размера? Какими идеями руководствуется мозг, делая из охотника за мышами и воробьями кучу безвольного незнамо что? Кое-как я могу смириться с бонсай. Все-таки деревья не настолько для нас одушевленные существа. И это хотя бы искусство. Можно сказать, что у них своя миссия. Они несут прекрасное, созданное человеком сотни, а порой даже и тысячи лет назад. Но вот этот скрипучий тюфяк не укладывается в моей голове.
– Идем в гостиную, мой малыш! Идем ужинать. Да? Скажи дяде Сергею, чтобы он взял твою миску и шел за нами.
Шерстяная дверь скрипнула в руках Тамары, и они вдвоем прошествовали в гостиную.
У меня было такое ощущение, что я перестал существовать и стал тем, с чем надо общаться через кошачьего переводчика. Почему вдруг я превратился в прислугу для Маркиза? «Скажи дяде Сергею, чтобы взял твою миску…» Ах твою-то так, едрена батона. Знай я, что это был кот за корзиной для белья, не дожил бы он до этого счастливого момента. Тоже мне «племянничек»!
Я, конечно, взял миску с кошачьей едой. И, конечно же, пошел за ними. Еда, кстати, пахла довольно-таки аппетитно. И выглядела, как гречка с тушенкой и с жаренным луком… Только с рыбным ароматом… Не подумайте, что я это попробовал!
Круглый стол был накрыт на… три персоны. Два столовых прибора ровно напротив одного.
– А мы ждем кого-то еще? – спросил я и услышал ответ, который ввел меня в коматозное состояние.
– Маркиз, скажи Сергею, что это твое место! Да, Маркизик? Это же твое место? Приглашай Сергея к столу.
Дальнейшее превратилось в психологическую зоофилию.
Тамара сгрузила эту бесформенную кучу, бывшую когда-то котом, на стол между двумя пустыми тарелками. Взяла у меня из рук миску, как будто я был неодушевленным предметом, типа столика на колесиках. Подсунула ее под кучу меха, растекшуюся ровным кругом на краю стола. Пододвинула стул к тому месту, где между двумя столовыми приборами лежала белая шубейка по имени Маркиз. И торжественно присела, постелив белую салфетку на колени.
– Маркизик, спроси у Сергея, почему он не присаживается?
Это общение напоминало мне игру в испорченный телефон, из детства. Только тут был испорченный кот. Коммуникативный испорченный кот.
Так значит, я тоже должен был общаться через него?
– Маркизик, скажи своей трёхнутой хозяйке, пусть возьмет свой мозг, где она там его выложила, и положит на место. А лучше всего, скажи ей, Маркизик, чтобы она вернула сюда Тамару, с которой я гулял вчера в парке. Сейчас же, драный ты воротник!
Пока я выстраивал эту фразу в своей голове, животное начало чавкать чем-то там у себя внутри. Как происходил процесс поглощения гречки с тушенкой, понять не было никакой возможности ввиду отсутствия у данного субъекта видимой кошачьей морды, а также лап и хвоста. Комок жира, обернутый в меховой бурдюк. Вот что представлял из себя этот кот.
– Приятного аппетита, Маркизик! – сказала Тамара и, положив себе на тарелку селедки под шубой, принялась за еду.
Она даже не смотрела на меня. Так, словно я стал невидимкой. Она знала, что я есть, но в каком-то другом агрегатном состоянии, видимом только Маркизу. Различные чувства устроили во мне Вавилонское столпотворение. Их было так много, что я не успевал давать им определения. Но одно единственное было сильнее всех. И понятнее… Это был голод. Реальный такой. Животный голод. Потому что я, как приличный человек, собирающийся в гости, ничего не ел с самого утра. И коль уж я оказался невидимым по эту сторону стола, то решил сесть и как следует поесть. Надо же хоть какую-то пользу извлечь из всего этого безобразия.
Огромный круглый стол был просто завален едой. Как будто у скатерти самобранки сломался выключатель, и она сама себя завалила едой. Салаты, сыры, колбасы, горячие блюда, холодные блюда, куриные крылышки различных видов, вина, десерты с фруктами и даже компот… Это все летело в топку. Я молотил челюстями так, как никогда в жизни. Словно мне предстоял многодневный поход в места, где напрочь отсутствует еда. Но чувство голода никуда и не собиралось уходить. На нервной почве, наверно. Застольную тишину нарушал только звук столовых приборов и мерное посапывание Маркиза на столе. Он так и уснул на своей миске. А может, и ее переварил… Когда я затачивал восьмое куриное крылышко, Тамара вдруг заговорила.
– Маркиз, ты сыт? Ты доволен ужином, я надеюсь? Скажи, пожалуйста, Сергею, что он может остаться. Он такой же тихий, как и ты… Нас же это устраивает? Правда? На нашей кровати места хватит всем…
Кот продолжал храпеть, а у меня кость встала поперек горла. Я? Остаться? Места на кровати? А мое мнение кого-нибудь интересует? Но по вновь воцарившейся тишине я понял, что разговор, если это был разговор, конечно, закончен. Меня просто уведомили о моем месте в этой жизни, о том, где я буду находиться этой ночью. Я так предполагаю, где-нибудь между краем дивана и пушистой кошачьей массой… Это устраивало всех в этой комнате, кроме меня. Но моего мнения и не спрашивали. Кот продолжал спать. Тамара взялась за фрукты. Я доглодал куриное крылышко. Завернул в одну салфетку еще три штучки. Уж больно вкусные они было. В другую салфетку я завернул эклеры. Налил себе компоту. Встал.
– Ваше здоровье!
Выпил. И пошел к выходу…
– О! Забыл спросить! Маркиз, ты не знаешь, эклеры с заварным кремом?.. Ну, ладно! Сюрприз будет. Да! И передай Тамаре, что было вкусно, только в селедке под шубой косточки попадаются… А так… Едрена батона, ребята! Как вы живете?
И я ушел.
Спускаясь в лифте, я думал:
– Теперь понятно, почему она одна…
Подходя к спящему капитану второго ранга с усами, я думал:
– А может, она одинока от того, что вокруг такие, как я?
Оставив эклеры Глебу Тимофеевичу, я вышел в ночь.
И уже больше ни о чем не думал…
История третья. Дружеская
На эту девушку видов у меня особых не было. Так… Пообщаться… Чай-кофе попить. Давно мы с ней были знакомы. Вначале это напоминало любовь, а встречи наши были похожи на свидания, а потом все это как-то плавно перешло в дружбу, и теперь мы просто пьем иногда кофе в кафешках. Знаете, как выдыхается шампанское? Вот нечто похожее случилось с нашими отношениями. Начало было очень страстное. Даже слишком. Чересчур уж романтическое. Но дальше нескольких почти невинных поцелуев наши отношения не пошли. Они были настолько платонические, что я все не решался затащить ее в постель, а она, как истинная девушка, стеснялась мне это предложить сама. Так мы и ходили вокруг да около, а потом то она уехала, то я замотался, то экзамены, то командировки… И когда мы встретились опять, от урагана остался жалкий сквознячок. Ну, а дальше все, как обычно… Однажды она рассказала мне о своем новом парне, который в первый же вечер затащил ее в койку… У меня, конечно, что-то внутри екнуло… Но это было похоже не на ревность, а скорее на потерю старой игрушки, которая и так валяется давно уже без дела.
Вот так мы и стали друзьями. А знакомы были лет восемь. И представьте себе, за все это время она ни разу не рассказывала о своих кошках. Ни разу! Странно, да? А как я узнал, что она отчаянная кошатница, сейчас расскажу.
Мы с Анной не общались вот уже полгода. И тут ее звонок.
– Ого! Анютка! Сколько лет…
– Ты не стер мой номер?
– Нет! А должен был?
– Мы уже так долго не общались…
– Я друзей не забываю!
– Я твой друг?
В ее голосе я услышал нотки грустной радости.
– Ну, а кто? Любовниками мы с тобой так и не стали…
Сказал и услышал в своем голосе какой-то упрек в ее сторону. Чего это я? Сам удивился, откуда всплыла эта интонация.
– Не стали, – ответила она, – ты жалеешь об этом?
Я слышал, что ее голос почти дрожит от обиды.
– У тебя что-то случилось?
– Да… Меня бросили…
Мне нечего было сказать. В голове крутилась только одна дурацкая фраза: «Приезжай, пожалею, приласкаю!» Но не мог же я сказать это своему другу. Я молчал.
– Мы можем выпить где-нибудь кофе?
– Почему бы и нет…
– Давай на нашем месте… На Чистых прудах. Ты когда там будешь?
– Через час…
– Я тебя подожду.
И она дала отбой.
Чистые пруды. Там мы с ней гуляли в начале наших отношений. Там я подарил ей первый букет. Там я поцеловал первый раз… из трех. Но мы давно уже там не встречались. Как стали друзьями. Чего это ее потянуло туда? Как преступника на место преступления?
Пока я ехал в метро, меня посещали странные мысли…
– А что, если сейчас все закрутится опять. Ведь она, как я понял, теперь одна…
И тут же стал гнать эту несусветную галиматью.
– Да ну! Ерунда все это! Просто ей грустно и одиноко. Случайно нашла мой номер телефона и решила выпить кофе…
– Да? А почему именно на Чистых прудах? С чего бы это? – спорило с моим сознанием мое животное желание.
– Не почему! Что ты там себе напридумал? Прошла любовь! Выдохлась! Восемь лет знакомы. За это время люди успевают жениться и развестись. А у вас ничего вообще не было!
– Как не было? Мы целовались… И именно на Чистых прудах.
– Три раза? Не смеши меня…
– Я даже помню эту скамейку!
– Нет там ее уже давно! На свалке. Там ремонт делали… Всё, приехали. Выходим.
– Станция «Чистые пруды» – проговорила оцифрованная женщина.
Я вышел. Я пытался быть спокоен. Но какое-то возбуждение бурлило во мне. А может, шампанское не выдохлось, а наоборот, получился напиток восьмилетней выдержки?..
Я вышел из дверей метро. Она стояла напротив. Как в то время. Я ведь всегда опаздывал… А она ждала. Вот и сейчас. Только тогда она, улыбаясь, подходила ко мне, заглядывала снизу в глаза и говорила:
– Кто из нас девушка???
Мы брались за руки и шли по бульвару.
А теперь Анна смотрит на меня заплаканными глазами. Я останавливаюсь. Смотрю на нее. И только успеваю подумать: «Выглядит очень даже сексуально в своих переживаниях, все-таки времени удалось превратить пацанку в красивую миниатюрную женщину…»
Как вдруг она начинает двигаться в мою сторону… подходит… смотрит снизу в мои глаза.
– Кто из нас девушка??? – произносит Анна и, обняв, прижимается к моей груди. Прямо к моему заколотившемуся сердцу. Дыхание срывается так, словно я бежал все это время перед поездом метро. – Спасибо, что пришел…
Она берет меня за руку и ведет по аллее бульвара. У меня ощущение, что я старый дед и меня переводит через дорогу юная пионерка… За восемь прошедших лет она стала прекраснее, а я старее… Но крышу сносит, как в то время. Организм уже отвык от таких переживаний. Вот будет смеху – свалиться тут с сердечным приступом.
Приедет скорая и доктор скажет:
– Его сердце не выдерживает любви! Женщины, покиньте помещение…
Что за галиматья??? А между тем мы идем по аллее, держась за руки…
В кафе Анна мне рассказала всю свою жизнь. И как была замужем дважды. И как ушла от первого мужа, в чем мать родила. И про свои многочисленные мимолетные увлечения. И как влюбилась во второго мужа… И как жили они счастливо. И как он оставил вчера записку, что уходит…
– Вот такие у меня новости за последние шесть лет…
– А почему ты ничего этого раньше не рассказывала? Я же не знал…
– Не считала нужным… Да! Потрепала меня жизнь… А сейчас мне очень тяжело… И я поняла, что кроме тебя у меня никого из близких людей нет!
– Ну, уж это ты загнула!
– Правда!
Она замолчала. Я возил трубочкой пену по стенкам стакана из-под капучино.
– Знаешь, восемь лет назад я побоялась сказать тебе то, что должна была. Побоялась, что ты плохо обо мне подумаешь. А теперь я могу говорить все, что хочу. Я теперь взрослая девочка… Так вот! Слушай!
Я напрягся. Трубочка замерла в стакане и задрожала от напряжения.
– Поехали ко мне, – выдохнула она.
– Поехали, – ответил, не задумываясь, я.
Квартира находилась в районе метро Академическая. В старом пятиэтажном доме. На втором этаже.
– Мы переехали сюда три месяца назад. Только ремонт сделали…
Она открывала дверь ключом и говорила, а я мысленно был уже в кровати… И думал:
– Какие же мы все-таки кобели… Животные… У девушки горе… А у тебя одно на уме!
– Ну она же сама меня позвала… – отвечал зверь во мне.
Этот спор перебил ее тихий голос.
– Проходи…
И я прошел…
И мир перевернулся с ног на голову.
Знаете, что я увидел в квартире?
Вы уже догадались!
Кошки… Повсюду… Не одна, не две, не три… Их были сотни… И, нет, это не были фотографии! Это были абсолютно реальные, осязаемые, волосатые, четверолапые и хвостатые кошки.
– Здравствуйте, мои хорошие! Ваша мамочка пришла…
Ну вот! Началось! Почему хоть мамочка! скажите мне кто-нибудь! – кричало у меня внутри. А снаружи я спросил, сдерживаясь, чтобы не заорать:
– Анна, у тебя кошки?
– Да! Только не говори, что у тебя на них аллергия…
– Нет! Аллергии нет…
– А что? Ты их не любишь?
– Ну, как тебе сказать… Не то чтобы я их не любил…
– Посмотри, какие они милашки… Посмотри, как они смотрят на тебя!
Кошки занимали собой все плоскости в квартире и действительно глазели на меня. Выражение их лиц… простите, морд, говорило одно:
– Не успели одного выпроводить, как другой явился…
Едрена батона, набросься они на меня сейчас все вместе, живым я бы не ушел. Анна сняла обувь и пошла на кухню.
– А вот кого я сейчас буду кормить… – послышалось оттуда.
Ну, явно не меня, судя по тому, что эти беспринципные создания толпой кинулись на зов, забыв о моем существовании.
– Что ты там застрял. Иди сюда.
– Это ты меня?
– Ну, конечно! Иди, посмотри, какие они холёшечки!
Тьфу! Что это за слово такое? Холёшечки! Ну ладно, «ваша мамочка»… Но «холёшечки» – это уже перебор. Бежать! Срочно! Сейчас же… И тут в коридоре опять появилась Анна.
– Ты чем-то расстроен?
– Нет! Нисколько.
– Ну, так проходи!
Я прошел.
Мы пили чай. И запивали его коньяком. Анна сказала, что этот напиток ей поможет расслабиться. Она опять что-то рассказывала про себя. Я что-то рассказывал… Но беседа происходила отдельно от меня, потому что голова была занята рассуждениями на тему «Я и кошки». Этот разговор с самим собой заполнил всю мою сущность.
Как это так получается? Я же не преувеличиваю. Не придумываю. Реально! Кошачье племя преследует меня. У каждой! без исключений! У каждой женщины, на которую я имел виды, обнаруживалась кошка. Есть ли тут какая-то взаимосвязь? Почему меня влечет к кошатницам? Может, меня подсознательно тянет на запах. И это мой крест. Может, мне уже надо смириться с этим? С их существованием… Или это знак, чтобы я перестал гоняться за женщинами? А сейчас вот… Почему я не ушел? Мне же надо было бежать без оглядки. Проявил слабость, за что и буду расплачиваться. Ну ладно, одна… Так их же тут сотни… Тысячи… Вот так, наверно, выглядит последнее предупреждение. Если одна кошка меня ничему не учит… Так на тебе! Получай тысячу! Может, хоть так ты что-нибудь поймешь… Поймешь, что не ты управляешь жизнью. Что мир не вращается вокруг тебя. И ты со своими желаниями можешь постоять в очереди с этими хвостатыми и, возможно, получить-таки свою порцию внимания… Не говоря уже о ласке и любви… Это же апофеоз моих отношений с этими недохищниками… Все возможные варианты расцветок, пород, форм и размеров. Сразу все! Чтобы уже наконец успокоился и перестал искать чего-то нового в кошках… тьфу ты, едрена батона, то есть в женщинах! А они тут самые настоящие хозяева. Сидят где хотят. Ходят где хотят. Сижу тут и рассуждаю сам с собой, а они шастают через окно без спроса. Туда-сюда… туда-сюда… Кажется, что даже все время разные. Уходят на кухню. Пожрут и – прыг в окно… Ни тебе спасибо! Ни тебе пожалуйста! Проходной двор. Общественная столовая для кошек…
– Анна, а это все твои кошки?
– Что? – я прервал ее рассказ, даже не скажу, о чем.
– Я говорю, кошки ходят в окно… разные все время. Это твои?
– А я не знаю. Второй этаж. Они по дереву поднимаются. Мне не мешают… Едят и уходят… Ты меня слушаешь вообще?
– Конечно! Продолжай.
И она вернулась к своей истории, а я к своим мыслям.
Значит, получается, это не мы их приручаем. А они нас. Это мы подстраиваемся под их существование. Это получается, что я должен сначала принять кошку, а потом женщину? А я вот не хочу!.. Или вообще принять все таким, какое оно есть, и пристроиться самому? Приручиться? Может, на это мне намекает вселенная?..
Пока я так рассуждал, мы оказались в постели с Анной, в окружении кошек. Они урчали, мурчали, мурлыкали, перебирали лапками… я кошек имею ввиду… хотя и Анна тоже, кажется, мурлыкала. Коньяк все-таки сделал свое дело. Все это походило на групповуху из воспаленного воображения Сальвадора Дали, который стал кошкой за секунду до падения на землю с Эйфелевой башни…
Кажется, коньяк и меня расслабил…
Я проснулся от того, что на моем лице пытался устроиться совершенно незнакомый мне кот. Вчера этой наглой морды я не наблюдал. Это что же получается, он пришел в окно, пожрал и решил поспать на мне для полноты счастья? Нет уж, увольте!
Я скинул его. Он плюхнулся на пол, пролетев пару метров. Недовольно вылизал себе под хвостом и удалился через окно.
Анна спала рядом, вся в кошках. Они все дружно урчали… Я осторожно встал с кровати. Извлек свои вещи из-под кошачьих тел. Тихонечко прошел в коридор. Засунул одну ногу в кроссовок… Ах ты ж… Мохнатое отродье… Там было мокро! Даже очень. Второй кроссовок был в таком же плачевном состоянии. Они нагадили мне в обувь… Судя по уровню влажности, все! Это было последнее предупреждение!
ВСЕЛЕННАЯ! Я ТЕБЯ УСЛЫШАЛ! СПАСИБО!
Я вышел босиком. Вышвырнул кроссовки в мусорку. Заблокировал номер Анны. Стер ее телефон. И пошел покупать обувь.
История четвертая. Семейная
В конце-то концов я женился. Куда же без этого. Угадаете, какой вопрос я задал вторым своей будущей жене? Правильно. У тебя есть кошка? Кошки не оказалось, и мы поженились. По-моему, все закономерно. Вы удивитесь: Почему тогда эта история тут, может, по ошибке? Ну, или подумаете: а как же без счастливого конца? И не угадаете в обоих случаях. Дальше поймете, почему.
Жили мы тихо и счастливо. Потом уже не так тихо, потому что родился мальчик, но по-прежнему счастливо. Даже еще счастливее. И никаких разговоров не возникало по поводу животного в доме. Вообще намеков. Нам было и так хорошо. К чему эти дополнительные хлопоты? Эта ответственность? В этом мы сходились с женой. Тем более, что она знала о моем отношении к кошкам. Я ей рассказывал кое-что… Не все, конечно… Так вот мы жили дружно и счастливо… Пока однажды мне на телефон не пришла фотография от жены. И знаете, что там было? Фотографии-то приходили часто. Платьишки-кофточки, там, лица всякие дурашливые, закаты, восходы… впрочем, вы сами это знаете. Небось тоже шлете всякую всячину… А как еще поделиться с любимым человеком своими эмоциями? Так вот, и в этот раз прозвучал звонок «та-дам», у меня, когда от супруги сообщение приходит, как будто в дверь звонят: «Та- дам! Открывайте ваше сердце, радость пришла!» И я открыл… А там фотография котенка… Маленький! Белый! С рыжими пятнами! И… наглый! Почему? Ведь это только фотография… На то было три причины. И достаточно веские!