Магазин натипков
Во-первых – Он нагло сидел на торпедо автомобиля моей жены. Прямо перед рулем. А мы ведь только недавно отдавали машину на чистку салона.
Во-вторых – Он наглым образом вторгся в мою жизнь. Без всякого приглашения и моего согласия… И вообще помимо моего желания.
В-третьих – Он нагло смотрел с экрана моего мобильника своими крайне наглыми зенками, прямо мне в душу.
Вы скажете, ну и что тут такого? Ну, подумаешь, фото?
Но я почему-то знал, нет, вернее, чувствовал, к чему эта фотография на моем мобильном. Давненько Вселенная не давала мне под дых… И вот это был первый гонг к очередному раунду бесконечной борьбы. Борьбы за мою независимость… И дело даже не в кошках. Кошки были вершиной айсберга. Просто в них сочеталось все, чего я не выносил: глупость, непоследовательность, беспринципность; и то, что от меня требовалось: подстроиться, прогнуться и приручиться.
Идти на компромиссы? Для меня это всегда плохо заканчивалось…
Я слишком хорошо жил долгое время. И по наивности думал, что борьба окончена… А это был всего-навсего затянувшийся тайм-аут. И вот когда я расслабился, кошачьи ударили исподтишка… Из засады… Как это на них похоже…
В общем, пока я философствовал, глядя на наглую белую морду с рыжими пятнами, от жены пришло новое сообщение: «Правда, хорошенький?» Теперь уж точно сомнений не было. Кошки в сговоре со Вселенной решили ударить в тыл. Тут пришла еще фотография. Котенок сидит на коленях супруги и ест кусочек колбасы с руки… Что еще должно было прийти на мой телефон, чтобы я понял, что сопротивление бесполезно?
Я, конечно, отбивался, как мог. Не дожидаясь чего-нибудь типа «Давай возьмем это чудо домой!», я отправил жене:
– Я же говорил, что не люблю кошек!
– Но он такой лапочка.
– Это шерсть и безобразие по всему дому!
– Я буду за ним убирать!
– Он будет точить свои дурацкие когти об все что попало.
– Я их подстригу ему и куплю когтеточку.
– Нет!
– Ну, пожалуйста!!!
– Нет!
– Ну, любимый!!!
– НЕТ! И ЕЩЕ РАЗ НЕТ!
– На улице так холодно… Он весь дрожит. Наш сыночек будет счастлив! И я тоже!
Это был тот аргумент, против которого мне нечего было сказать! Ради счастья моей семьи я готов пойти на все!
– Ладно! Но я за ним ухаживать не буду! – отправил я сообщение, слабо в это веря.
– Урааааа!
Коварство кошек безгранично! Это был их хитрый план! И он сработал! И чтобы добить меня окончательно, пришло еще одно сообщение.
– Назовем его Степой! Целую! Едем домой!
Это была сверхнаглость! Когда мы думали, как назвать сына, у нас было два варианта, Степан и Илья! Назвали Ильей. Но это не имеет значения! Просто сам факт! Это я должен относиться к нему, как к Степе? Едрена батона!.. Это несправедливо… И я пошел на кухню к бару, чтобы снять стресс и успокоиться! Дабы не выбросить этого мелкого интригана с балкона.
Пока этот пузатый бело-рыжий котенок бегал мелким недоразумением по квартире, хлопот от него особых не было. Ел мало. Ходил в купленный специально для него лоток. Носился за бумажками на ниточках. И спал на коврике в отведенном для него уголке. Они с Илюхой и правда весело и безобидно играли. Но эти зверушки, я имею в виду кота, очень быстро растут, особенно на домашних харчах, в тепличных условиях. И при этом характер меняется у них не в лучшую сторону. У них просыпаются инстинкты.
Это не миновало и нас. Однажды мы сидели на кухне, когда вдруг раздался детский плач. Естественно, через мгновение я был рядом с плачущим сыном. А он заливался горькими слезами, от которых разрывалось сердце, и показывал прокушенный палец, с которого капала на пол кровь ни в чем не повинного дитя. Илюхе тогда было года три. А котенок жил у нас уже год. И перестал быть забавным комком шерсти. Он начал охотиться! Причем на своих же!
– Кусил! Кот! Меня! Кусил.
Плакал мальчик, сидя на полу. И что-то в голове у меня перемкнуло. Наверно, тоже проснулся хищник…
Я охотился на это хвостатое бестолковое чудовище минут двадцать. Пуляя в него тапками, гоняя клюшкой под диванами и кроватями, мне удалось таки загнать его в угол в коридоре. Нет! Не переживайте и не закрывайте глаза от страха и не хватайтесь за валидол, котенок остался жив. Я схватил его за шкирку. Поднес к моему сыну, которого развеселила сцена погони, и, ткнув пару раз котенка носом в ребенка, надавал хищнику легких атата… Не знаю, почему я решил, что это должно как-то подействовать на зверя. Какие-то мои домыслы.
Это был первый опыт охоты. Степы за добычей и меня за Степой. Но кот, именно кот, потому что он перестал быть забавным котенком, так вот, кот на этом не остановился.
Он стал охотиться за нашими ногами, руками и головами. Выпрыгивал из засад, вгрызался или царапал до крови и убегал. Недалеко, конечно. Всякий раз я его отлавливал. И он получал. И уже не легких атата… Вот скажите мне, насколько надо быть бестолковым, мягко говоря, чтобы не понять простой вещи: если ты кусаешь, то потом получаешь! Ну, ехарный бабай, это же должно как-то отложиться на уровне первой сигнальной системы? Рефлексов, что ли… Или Павлов со своей собакой был неправ. Хотя он, наверно, не просто так именно с собакой экспериментировал? Да?
Это был совершенно мне непостижимый феномен. Кот ушел в глубокое подполье. Начал передвигаться по дому перебежками. Но нападать не перестал. И получать, соответственно, тоже. А еще он повадился запрыгивать к нам спящим на кровать. Это уж просто ни в какие ворота не шло. Я же не ложусь на его коврик. И к себе в постель тоже не приглашаю. Но когда среди ночи тебя будит урчание атомного реактора, ты открываешь глаза и видишь на подушке рядом со своим лицом кошачий хвост, это не может не вывести из себя. Котик планирует в дальний угол комнаты. Там он, пробуксовывая на месте всеми своими лапами, ламинат-то скользкий, несколько секунд, скрывается под креслом. Ну, человеку достаточно будет пары раз, чтобы понять опасность таких поползновений. Собаке, я думаю, хватит десяти раз. А это создание продолжало ночь за ночью приходить и укладываться между нами. Потом до него, видать, что-то дошло. И Степа, тьфу, прости меня, Господи, стал залезать к Илье. Ну, ладно, когда было лето. А зимой? Кот раскормился до размеров обычного животного. И когда он укладывался рядом с Ильей, то получалось, что под ним оказывалось все одеяло, а ребенок спал, свернувшись холодным калачиком на краю своей кровати. И когда среди ночи ты слышишь «Мамочка, мне холодно!», то тут уж никакой грин, мать его, пис не спасет.
Кот по ночам летал. Днем получал. Но продолжал залезать на кровать и бросаться на ноги.
Или вот еще. Я сижу на диване. Смотрю телевизор. Кота в зоне видимости не наблюдается. Но как только рядом присаживается жена, он тут как тут. Некоторое время сидит, глядя жалостливо на нас, а потом, улучив, как ему кажется, удобный момент, начинает подкрадываться. Осторожно запрыгивает на диван и, подползя к супруге, прикидывается ветошью, прижав уши. Ну, не цирк? Шапито, я бы даже сказал.
Мы переехали в другую квартиру. С котом, конечно. И у сына появилась своя комната. И вот там кот вообще распоясался. Спал где хотел. Играл с чем хотел. Грыз что хотел. Потому что до меня было далеко. Я за стенкой. И он, сразу же уловив мои шаги, срывался под кровать, где я его уже не мог достать. Вот такая неудобная была конструкция у этой кровати. Жена, по-моему, специально такую купила. Вообще мы с ней частенько стали ругаться из-за этого, язык не поворачивается, Степы.
– Он здесь живет! Ты ему продыху не даешь!
– Не надо залезать на кровать. У него есть прекрасная подушечка под батареей. Вот пусть там и спит.
– Я знала, что ты не любишь котов, но не думала, что настолько.
– Таких тупых – да!
А еще Степа любит грызть коробки, особенно там, где скотч. Погрызет-погрызет, а потом пойдет есть корма своего, который стóит, как ужин в дорогом ресторане. А потом выблюет все это посреди комнаты. Потому что этот зверь сначала проглотил маленький кусочек скотча, который его чувствительная пищеварительная система не переваривает… И если бы это было один раз. То же самое он может сделать, просто обожравшись. Положишь ему миску. Он миску и слопает. А потом оно все назад лезет. Выложит кучу в коридоре и через пару минут опять на кухню – есть. Голодный ведь. Где логика в поведении? Нет ее! Даже с инстинктами беда. Я его не жалую. Вы это уже поняли. Но когда я просыпаюсь и встаю с постели, если дома нет никого, он подбегает и начинает тереться об мои ноги, чтобы я его покормил. Вам это понятно? Мне – нет! Полное отсутствие принципов.
Или, допустим. Мы садимся на кухне за стол. И он тут как тут. Жена говорит, он компанию любит… Он, едрена батона, еду свою сторожит! Чтобы мы чего у него не слямзили. И будет есть до тех пор, пока мы на кухне. Ну, а потом у него опять вся еда назад пойдет. А через пару минут он опять на кухне… Есть просит. Во житуха. Как у римского императора. Поел, вырвал, опять поел. Поспал. Сходил в туалет… Я, когда узнал, сколько стоит кошачий наполнитель для туалета, долго прийти в себя не мог. Как один день в пятизвездочном отеле ол инклюзив. Силиконовая гипоаллергенная крошка с ароматом вечернего морского бриза. Десять раз наполнитель поменял – сам на море не съездил. В моем детстве кошечка, жившая у нас дома, в песочек ходила…
Как-то супруга читала сыну книжку перед сном. Степа в этот момент отсиживался под кроватью в соседней комнате после очередных… атата. Я был на кухне. И тут жена просит меня сменить ее и полежать с Илюшкой. Произошла рокировка, которая, видать, осталась незамеченной для кота. И вот я выключаю свет… и тут же в дверях показывается эта наглая в рыжих пятнах морда, бегом запрыгивает к Илюхе на кровать… И понимает, что на кровати не жена, а я под одеялом… Его глаза становятся еще больше от ужаса. Он начинает медленно приседать на всех своих лапах. Был бы хамелеоном, сменил окрас и стал в цвет пододеяльника, точно! Я смотрю на него! Он не отрываясь смотрит на меня. И пытается слиться с одеялом! Или раствориться в воздухе. Ему это удается… почти.
– Степа… – говорю я очень вкрадчиво, чтобы не разбудить сына.
Кот подлетает вверх на полметра. Сам! Без моей помощи! Честно! Оттолкнувшись всеми четырьмя лапами, разворачивается в воздухе и уносится из комнаты. Пробуксовав в коридоре, меняет направление. И скрывается в гостиной… А ведь кошачье счастье было так близко. Сейчас бы разлегся на одеяле. Выжил бы из-под него ребенка и проспал до утра…
Он спит всегда, когда меня нет на кроватях и диванах, но как только появляюсь я, его ночной и дневной кошмар, тут же линяет с глаз долой. Так вот, ответьте мне на вопрос. Зачем устраиваться там, откуда тебя могут погнать? Где инстинкт самосохранения? Может, этот кот живет первую жизнь из девяти? И не набрался опыта? Невозможно быть таким неприручаемым! Это я сейчас про него, про кота говорю! Со мной и так все понятно…
В его-то кошачьем мозгу это я живу на его территории. Сплю на его кроватях и диванах. Ем на его кухне. И в упор не хочу подчиняться распорядку в его стае. За что он и продолжает нападать на мои ноги из засады.
Жена говорила, что я садист! И не люблю Степу!
Она его кормила. А он ее грыз и царапал. Она его ругала и шлепала. Он к ней ластился. И она его опять кормила. А он опять ее грыз и… По-моему, тут что-то не так. Нарушена какая-то природная закономерность, принципы общежития и последовательность в поступках. Но им было хорошо вдвоем…
Может, мне все-таки стоило потерпеть?
А вы как считаете?
Теперь у меня остался только Степа…
– Кошечка! Кис-кис-кис! Иди, я тебя покормлю…
Чай в пакетике
Вторник
«У меня неожиданная, я бы даже сказала, сногсшибательная новость! Мы едем в Питер!»
Так начала свою речь директор нашего студенческого театра, Лариса. Ну, особо неожиданного в этом ничего не было. Слухи бродили уже полгода. А что касается «сногсшибательного», то у нее все было сногсшибательное… Или гениальное. Но так как сказать про новость, что она гениальная, будет как-то не по-русски, соответственно, новость была сногсшибательная. А я вам скажу, что особенно сногсшибательного было в этой новости. На календаре была зима! А что такое зима в Баку? Это снег, который выпадает один раз в сезон и тут же превращается в лужи, не успев как следует порадовать детвору. Это мужчины, которые ходят максимум в пиджаках и в норковых шапках (надо же продемонстрировать свою южную закалку и финансовое состояние). Это женщины в демисезонных пальто или, опять же, в норковых шубах (собственно, по тем же причинам, что и мужчины в шапках). Это хлебные магазины, которые тут же пустеют, потому что снег вызывает вселенский коллапс: грузовики перестают ездить, вода из кранов перестает течь, электричество по проводам перестает бежать! Потому что в Баку выпал снег. При температуре -10 закрываются школы… Чтобы, не дай аллах, кто-нибудь не простудился. Вот что такое зима в Баку во времена советского союза, в которые как раз и происходили те гениальные и сногсшибательные события. Мягко выражаясь… Сейчас-то наверняка все иначе. Цивилизованнее! А тогда зима для нас была именно календарной, в отличие от Питера, где она была реальной. На каждой улице и за каждым поворотом. Настоящая русская зима с тридцатиградусными морозами.
Теперь вам понятно, почему эта новость была действительно гениальна в своей сногсшибательности?
Но мы, молодые, горячие, безбашенные, по-южному закаленные, конечно же, обрадовались… Собственно, тогда мы радовались всему. А почему бы нет? Это с годами поводы для радости превращаются в необходимость все обдумать и взвесить… Но в результате, за частую, выходит очередная глупость, только продуманная и выношенная. Так что лучше уж честно и просто порадоваться и ломануться в зимний Питер без теплых вещей.
Я чего-то отвлекся в своих рассуждения…
А наш директор, между тем, продолжала.
– Я заделала гастроли на две недели. Дорогу, проживание и питание мы оплатим из нашего НЗ-фонда, но сборы все окупят с лихвой, и даже, по моим расчетам, в два раза. Так что мы обеспечим себя зарплатой на еще один год! По-моему, это ГЕНИАЛЬНО! – закончила она, ослепив всех нас горящим взором победителя, в ожидании общего ликования.
Слово взял наш худрук Дмитрий:
– Мы с Ларисой проделали огромную работу!..
– Кто бы сомневался! – прокомментировал мне на ухо Олег.
– Сыграть нам предстоит двенадцать вечерних и шесть утренних спектаклей!..
– Конечно… Он-то играть не будет, а мы в каждом спектакле… – гудел мне в ухо Олег.
– Так что давайте наберемся терпения и творческих сил и покажем Питеру, кто мы есть…
– Покажет он!.. Ишь какой показыватель выискался… – Олежек, мягко говоря, недолюбливал Диму. Ну, вы поняли. А все потому, что Дима у него девушку увел. Дима вообще был известный ходок…
– Площадки и расписание нам дадут по приезду! Так что в бой, как говориться.
– Тоже мне, командир… – шипел Олег в ухо.
Тут я не выдержал:
– Тебя чего-то не устраивает? Так и скажи ему.
– Да мне вообще фиолетово. Я с женой поеду, а она у меня коренная петербурженка.
После того, как Дима увел у Олега даму сердца, Олег поехал на все летние каникулы в Питер развеять свое горе. И там-то познакомился с девушкой Анютой, на которой скоропостижно женился.
– Она у меня блокадница! – гордо заявил он, когда знакомил нас. – Ее мама и бабушка блокаду пережили!
Я, конечно же, поздравил его с таким жизненным приобретением. Хотя мне самому было непонятно, зачем и ради чего. Но он сам дал ответ, продолжив свою речь:
– Я вот закончу институт и перееду в Питер с Анютой. А этот Дима пусть подавится своей Катей…
Катя – это та девушка, которую Дима увел у Олега. А я возьми и ляпни:
– Так пока ты в Питере искал свое счастье, они уже расстались…
– Да? – Олег покрылся алыми пятнами и заходил желваками. Он всегда так делал, когда злился. А еще зубами скрипел. Но сейчас сдержался, чтобы виду не подать. – Быстро они! За три месяца, да? Ну, так все равно пусть оба подавятся. А мы в Питер переедем. Да, Анюта?
Анюта, девушка с хищными чертами лица, маленькими острыми глазками и орлиным носом типа клюв, улыбнулась, обнажив свои клыки, и произнесла совершенно беззаботно:
– Ну, конечно, Олежек!
Я подумал: «То ли она совсем бум-бум, то ли вид делает. Все же понятно!..» А еще «О» у нее выходило какое-то особенно круглое и протяжное. Вологодское какое-то… Мне стало жалко Ооолега. Все же было шито белыми нитками. Анюту, кстати, взяли швеей-костюмером в нашу студию. Тут еще дым прошлых любовных баталий не развеялся… А она как ни в чем не бывало мерила, шила, гладила и одевала… Лучше бы она этого не делала. Потому что птичий у нее был не только нос, но и руки… Но надо же ей было где-то работать… и желательно рядом с мужем… А так как на такую зарплату костюмера никто не соглашался, тут для нее все и сошлось. В общем пригодилась она…
А меня опять унесло в сторону! Но это чтобы вам понятно было!
Закончилось, значит, собрание, и мы отправились по домам укладывать чемоданы и набираться творческих сил, как рекомендовал нам худрук. Отъезд планировался через неделю.
Я вам не рассказал про состав нашего коллектива… Но это и не к спеху. Меня, Олега, Анюту, Ларису, Дмитрия и Катю вы уже знаете. С остальными познакомитесь по ходу наших гастролей. Скажу только, что жили мы одним дружным, насколько это возможно, как вы уже понимаете, коллективом. А Дима называл нас семьей. Наверно, потому, что успел переспать почти со всеми девушками нашей студии.
– Мы – семья! – говорил он.
– Со всеми вытекающими и втекающими последствиями! – язвил на ухо Олег.
В ближайшие семь дней нужно было найти зимнюю верхнюю одежду. Хоть какую-нибудь. Подобающую, по нашим представлениям, питерской зиме. А еще Анюта как истинный знаток нравов северной столицы написала список того, что необходимо взять с собой «в обязательном порядке». Среди всего прочего красным были выделены следующие позиции:
– Чай в пакетиках (можно и развесной, если будет, где заваривать), так как в Петербурге с чаем могут быть проблемы ввиду не особой популярности.
– Теплые носки и варежки.
– Консервы, тушенку на первое время, так как неизвестно, где и на каких условиях нас поселят. А Питер полон сюрпризов в плане снабжения продовольствием.
– Хозяйственное мыло. По причинам см. пункт 3. А стирать придется.
– Червонцы. Т.е. купюры достоинством десять рублей красного цвета. Для обмена с гостями из Финляндии на товары импортного производства. (джинсу, салями, жвачки и т.д.). Финны падки на эту красную бумажку.
– Водку в бутылках 0,5 литра. Самую дешевую, за 9 руб. 10 коп. Для натурального обмена с финнами. См. пункт 5. Финны падки на водку.
Приняв этот список как руководство к действию, мы кинулись менять все деньги на червонцы и набивать свои чемоданы водкой, рискуя нарваться на перевес. Летели ведь самолетом. 20 кг и не более. Ни о какой тушенке и хозяйственном мыле и речи не могло быть! К чему все эти мещанские мелочи, когда на горизонте маячат грандиозные финансовые махинации.
Назанимав пять сотен, я обменял их на десятирублевые купюры и спрятал в потайной карман, который опять же «гениальная Анюта», как ее называли Дмитрий с Ларисой, вырезала из цветастого сатина и пришила к моим черным семейным трусам желтыми нитками. Решение по подбору материала было, мягко говоря, спорным, но других вариантов у меня не было. И в конце концов, она художник по костюмам… Может, у нее такое видение. Да и какая разница. Спрятал – и ладно.
Пятнадцать бутылок водки, заботливо обмотанные рубашками, свитерами и прочей одеждой мирно покоились в чемодане, как снаряды, готовые в нужный момент поразить цель, то есть обменяться на товары импортного производства. Передо мной, как перед О. Бендером, расстилался бриллиантовый туман.
Входя в зал аэропорта с пятьюдесятью червонцами в трусах и пятнадцатью бутылками в чемодане, я чувствовал себя контрабандистом, объявленным в международный розыск. Казалось, взгляды всех милиционеров обращены на меня. Да вообще на меня смотрел весь мир.
Пачка денег упиралась в пах. Бутылки предательски булькали в недрах багажа. Отчего походка моя была очень сосредоточенно медленной и напоминала перенос шкафа методом кантования по дорогому паркету.
Кое-как я добрался до нашей группы, которая уже собралась в условленном месте, рядом с туалетами. Улыбки друзей выражали понимание и одобрение. Анюта с Олежеком гордо располагались в центре театрального коллектива контрабандистов, довольные тем, что все воспользовались их шпаргалкой. Ждали только Дмитрия. Начали нервничать. Худрук появился за десять минут до конца регистрации. Своей походкой он напоминал большой чугунный циркуль в дубленке.
Мы поспешили, если это можно было так назвать, к стойке. Казалось, небольшой мебельный магазин самостоятельно двинулся в путь. Покрываясь испариной то ли от страха, то ли от волнения за свой груз, то ли из-за чрезмерно теплой для бакинского климата одежды, мы прошли регистрацию. Каждый из нас с тревогой глядел вслед уезжающему по транспортной ленте чемодану. Только бы доехало все в целости и сохранности. Нам стало чуть легче физически, но психологического облегчения мы не испытали. И комфорта тоже не прибавилось. Продолжая потеть мы испытывали неудобства, вызываемые карманами, которые всем нашила Анюта. Я уж не стал выяснять, но думается мне, что наши девчонки тоже были в семейных трусах от студийного кутюрье.
Попав на борт самолета, наш коллектив первым делом образовал очередь в туалеты. Каждому хотелось побыстрее переложить ценный груз червонцев в более удобное место. Потому что сидеть с этим изобретением от Анюты не было никакой возможности. Я ощущал себя кенгуру, которому в сумочку положили кирпич и оторвали хвост. После проведения мероприятий по перепрятыванию денег и избавлению от верхней одежды стало немного уютнее. И я, измученный, заснул еще на взлетной полосе.
Разбудила меня свалившаяся с полки спортивная сумка. Мы совершили посадку, и народ, как это у нас водится, подорвался с мест хватать свои вещи. Ну, и я спросонья подскочил как ошпаренный. Между тем самолет еще долго водили по рулежке… Потом было ожидание подачи трапа… А мы все так и стояли в узком проходе между креслами, плотно прижавшись друг к другу, одетые в верхнюю одежду, навьюченные своим драгоценным скарбом и опять очень вспотевшие, но зато готовые в любой момент покинуть летательный аппарат.
Наконец-то свершилось чудо. Открылась дверь, и вереница нервных взмокших пассажиров потянулась к выходу…
Вечерний Санкт-Петербург принял нас в лютые объятия. Своими морозными поцелуями он обжигал лица и легкие. Мы, конечно, готовились морально, но не к такой «горячей» встрече. Прогноз погоды по телевизору сообщал: – 23 градуса днем. Я пытался себе это представить и даже засовывал голову в морозилку. Но я не думал, что это настолько МИНУС ДВАДЦАТЬ ТРИ!
Анюта поглядывала на нас, ухмыляясь с таким видом, будто зима – это дело ее рук, и она является главным регулировщиком температур. Да и вообще весь Питер построен по ее проекту… Ну, большая его часть… Олежек бегал вокруг нее, радостно виляя хвостом… если бы он у него был.
– Вот какая у меня Анюта молодец! – говорил он.
– Да! Гениальная девушка! – поддерживал Дмитрий.
Объявили выдачу багажа. Полученный чемодан был незамедлительно открыт для проверки целостности содержимого. Бутылки, любовно запелёнатые в рукава и штанины, мирно спали в ожидании своего часа. Настроение у всей группы заметно улучшилось, несмотря на неожиданный мороз. Программа минимум была выполнена. Оставалось дело за малым. Добраться до места нашего обитания. Расположиться. Потом найти скопление наивных туристов из Финляндии. Быстренько и с выгодой обменять все привезенное для этой цели. И обогащенными, в новой джинсе с полными карманами жвачки, вернуться домой. Да, и еще надо было сыграть сколько-то там спектаклей. Но это было попутное и не главное.
– Нас должны встретить и отвезти на место! – сообщила Лариса.
Мы забаррикадировались чемоданами в центре зала прилета аэропорта Пулково… Что бы не потеряться и быть заметнее для тех кто нас будет встречать. Все остальные пассажиры рейса «Баку – Санкт-Петербург» уже благополучно покинули здание.
Мы ждали…
Приземлился рейс из Ташкента. Смуглые лица прилетевших были синего цвета. Их быстренько разобрали друзья и знакомые и увезли на разморозку.
Мы ждали…
Прибыл рейс из Иркутска. С криками: «Ну и жарища тут у вас!» – люди в пиджаках и весенних платьях, весело галдя на весь аэропорт, похватали встречающих и тоже разъехались по домам и гостиницам.
Мы ждали…
В зале кроме нас никого не осталось. Сейчас бы были оборваны все мобильные телефоны, а тогда этого даже в фантастических фильмах не показывали.