Огенея, или 72 дня из жизни астронавта

Каждый день подготовки даётся нам с трудом. Привыкнув пользоваться орудиями технического прогресса, сложно положиться на собственные силы. Несмотря на прекрасную физическую форму, ум, а за ним и рука тянется к привычному гаджету, а вместо него приходится пользоваться тем, что удалось найти в лесу, в море, в пустыне или в горах.

Но что нас ждёт на других планетах? Помогут ли нам приобретённые навыки выжить и проложить путь для первых переселенцев? А главное, как с этим справится наша психика, не сойдём ли мы с ума, как первые исследователи экзопланет?

Во время испытаний мы с Ясминой невольно обменивались взглядами. Это, конечно, не ускользнуло от Тристана.

В одном из перерывов он отозвал меня в сторону и спросил:

– Вы с Ясминой всё время смотрите друг на друга. Я что-то должен о вас знать? Что вы скрываете?

Мне пришлось соврать, что мы испытываем симпатию друг к другу, и пообещать, что это не помешает нашему полёту. Не получается у меня всегда быть честным. Секрет требует защиты, и я как верный «стражник», охраняя его, нарушаю этим свои принципы.

Вечером вывесили рейтинг команд. В конце первой недели мы оказались на одиннадцатом месте. Очень неплохо, исходя из того, что Бирмо в последние дни загрустил: большую часть времени находился в подавленном настроении, не проявляя никакой инициативы.

Бирмо андроид, специализация – биоинженерия. Может создать или воссоздать из «крупицы» вещества целую материю. Случается, что в своих исследованиях мы имеем дело лишь с фрагментами существовавшей когда-то жизни на планете, и именно они воскрешают прошлое планет. Бирмо не терпит спешки и суеты. Он ответственный, последовательный, вдумчивый и требует этого от всех.

Я всегда думал, что депрессия – это человеческая болезнь, но я ошибался.

Вечера до отбоя я проводил с ним, а не с Ясминой, как подозревал Тристан. Мы о многом разговаривали, и я был поражён глубиной его чувств и размышлений. Мы беседовали о самых разных вещах. Говорили о предназначении, о судьбе, о силе духа. Обсуждали, ради чего мы живём, рискуем, боремся, пытаемся выжить и попросту существуем. Жизнь человеческого существа не ограничена одной лишь деятельностью. Она простирается дальше, за горизонт событий, и оттуда к нам приходят такие понятия, как душа, вечность и смысл. Если душу и вечность философы, метафизики и церковные служители как-то смогли облечь в каноны и догмы, упаковать в дорогую бумагу законов и перевязать шёлковыми лентами правил, то смысл остался на обочине. Им все вращают, как жонглёр в цирке факелом: выглядит впечатляюще, но посещающая тебя мысль, что тебя попросту дурачат, не покидает и остаётся навсегда. И когда она вновь всплывает в твоём сознании, от неё уже никак не отделаться, приходится самому или при помощи собеседника искать ответ на этот извечный вопрос: для чего мне дана жизнь и что мне с ней делать?

Успешно пройдя первую неделю подготовки, мы решили закатить небольшую пирушку. Собрались в самом популярном астробаре нашего городка исследователей экзопланет. Он находится на последнем уровне и называется «Точка невозврата». Тристан обещал всем купить по «вихрю» – это такой новомодный коктейль. Надо сказать, что этот бар не самое безопасное место, но нам было всё равно, мы вышли в следующий тур, и это стоило отметить. Такие места идеально подходят для «выяснения» отношений, поэтому тут часто бывают «стычки» по самым разным поводам. «Зачинщиков» даже не ищут, и этим все пользуются. Астронавты не самые мирные жители на Земле.

В баре было полно народу: большинство, как и мы, праздновали успешно пройденную первую неделю, остальные были или постоянными посетителями, или только что вернувшимися с полёта астронавтами. Вечер обещал быть интересным.

Мы сидели за столом, ребята рассказывали смешные истории. Мы хохотали и болтали на самые разные темы. В какой-то момент я так увлёкся рассказом Камира, что не заметил, как мы остались вдвоём. Остальные разбрелись по залу.

Общаясь с Камиром, погружаешься в мир научных аппаратов и умных конструкций. Он специалист по машинам и механизмам. У него какое-то чутьё на поломки, он всегда знает, что и где сломалось. Умеет найти главное и отсечь второстепенное. Скромный и галантный, суровый и принципиальный. Любит классическую музыку, поэтому мы не удивляемся, когда из машинного отделения доносится Бах, Моцарт или Григ.

Я огляделся. Селестия общалась с какими-то бородатыми астронавтами, одного из них, кажется, зовут Кио, он из «пятой волны». Селестия – врач. Самый взрослый и опытный член команды. Её зачислили к нам в виде исключения, благодаря глубоким познаниям в медицине и прекрасному здоровью. Она внимательна ко всем членам экипажа, как будто внутри каждого из нас заключён целый мир.

Валенсия и Боливар стояли у бара и оживлённо беседовали с барменом. Мартин, Ясмина и Дарий танцевали. Остальных в темноте я не заметил. Я встал, предупредил Камира, что прогуляюсь, и пошёл вглубь зала. Пройдя немного, увидел, как Тристана толкает в грудь какой-то здоровенный астромеханик. Я понял это по его форме, серого цвета с нашивками в виде планет. Не прошло и нескольких секунд, как образовалась потасовка, в которую вовлеклись рядом стоявшие. Я подбежал и как мог громко крикнул:

– Метеоритная атака. Всем в убежище!

Конечно, никакой опасности не было, но человеческая раса, выросшая в постоянном страхе от внешней угрозы, с которой не договориться и не справиться, моментально среагировала. Все разбежались. Конечно, через пару минут они поняли, что это была неправда, но было уже поздно: мы с Тристаном уже сидели за своим столом, и было глупо подходить к нам.

– Что произошло между тобой и здоровяком? – спросил я его.

Он ухмыльнулся и ответил: «Это давняя история. Мы с ним вместе летали на Ниме и Нуме, он был вторым капитаном. Во время последнего полёта он дважды нарушил Устав, и я сообщил об этом руководству. Резонанс от этого решения я теперь периодически ощущаю на своём теле, когда встречаю Берта».

И после своего короткого рассказа замолчал. Я не стал дальше расспрашивать, понимал, что почти все живущие в астрогороде не совсем «обычные» люди. Мы все добровольно отказались от семьи, друзей, любви. Подписали контракт с Правительством, в котором говорится, что полностью принадлежим им и вся наша дальнейшая жизнь теперь подчинена Правилам, Кодексам и Уставам космополитов. Нам оставили только мужество идти по выбранному пути, осознавая собственную обречённость…

К нам за стол стали «возвращаться» остальные члены экипажа. В итоге вечер завершился обсуждениями предстоящего полёта, опасениями и сомнениями, как нам всем пережить вторую неделю подготовки. Разошлись мы поздно. По пути в кампус у нас с Дарием состоялся разговор.

Он «видящий», наполовину андроид, наполовину человек. Особый вид человекоандроидов, обладающих способностями предвидеть события. Самые одарённые из них могут чувствовать и предугадывать будущее за несколько лет до происшествия. Дарий обладает даром предвидеть события за несколько месяцев, что тоже очень неплохо. И что в нём особенно ценно, он может детально описать возможный исход. Капитан не принимает ни одного важного решения, не посоветовавшись с ним. Мы же его сторонимся, потому что он нам как-то сказал, что «видит» одни противоречия и несовершенства в каждом из нас.

То, что мне сказал, до сих пор свежо в памяти: «Итер, мне было видение о тебе. Ты сыграешь значительную роль в нашем путешествии. Будь твёрд в своих намерениях».

Вторая неделя подготовки

База «Немо». Находится в Тихом океане, в самой удалённой точке от какой-либо суши на Земле. «Полюс недоступности». В нём люди особенно остро ощущают ужас одиночества. Опытные астронавты говорят, что это чувство очень похоже на разрывающее душу переживание отчаяния, отчуждения и смятения во время космических полётов.

Вторая неделя далась мне ещё тяжелее, чем первая.

Первый день

Лучше бы я весь день и ночь убегал от фарниоморга с Планеты ЖАКР-127, чтобы спастись от его клещещупальцев, чем лежать всю неделю в наглухо закрытой комнате в ванной, в солёной воде, с температурой равной моему телу, находясь в полном одиночестве, темноте и абсолютной тишине. Один на один с собой. А мне ведь всегда не хватало времени на себя, и вот теперь его у меня предостаточно. Я абсолютно ничем не занят, моё тело почти ничего не чувствует, все базовые потребности удовлетворяются посредством аппаратов, подключённых к моему телу. Нет ничего, что могло бы привлечь моё внимание или отвлечь меня от меня самого…

Мне показалось, что кто-то рядом со мной произнёс: «Настоящее путешествие – это путешествие сознания». Я понимал, что я один в комнате. «Первый день, и уже слуховые галлюцинации, что же со мной будет на седьмой день?» – подумал я.

Настоящее путешествие – это путешествие сознания. Я решил попробовать, а что ещё оставалось делать? Теперь я знаю, как с пользой провести время. «В добрый путь», – сказал я сам себе и решил воскресить в памяти лучшее, что случалось со мной в прошлом.

Воспоминания всплывали в моём сознании, задерживались ненадолго и уплывали, как осенние листья в реке. Привиделась бабушка, её худое и морщинистое лицо, тёплые руки и то, что она говорила о моих друзьях, когда я с ними заходил к ней в гости.

– Девушка, с которой ты приходил, Лана? Так же её зовут? Она человек-прошлое. Иваний, твой сегодняшний гость, человек-ракета. Максим, со шрамом на подбородке, человек-катастрофа…

Она всегда давала им точные характеристики и укладывала их в одно слово. Сейчас я сожалел, что не расспросил её о них всех, спросил только про Улию. Мне она очень нравилась, «девушка-погибель», по словам бабушки, я задал ей вопрос: «Почему ты так про неё сказала?» Она ответила сказкой про бедняка и золотую монету и добавила: «Ты золотая монета, а она бедняк, и ей всегда будет мало того, что бы ты ей ни дал. Некоторые люди не знакомы со словом достаточно».

Ещё у меня был друг, который позже настроил против меня весь класс. Я помню, как пришёл к бабушке в тот день, когда со мной никто не разговаривал, и спросил: «Помнишь Кима? Что ты тогда про него сказала?»

Она ответила: «Человек-химера? Да, конечно, помню. Он рождён быть победителем, либо подчиняешься ему, либо он тебя уничтожит. Ты встал у него на пути? Так борись: либо ты, либо он».

Я воскликнул: «Но он же мой друг!»

Бабушка мне возразила: «И что это меняет? Всё равно тебе придётся или сразиться, или уйти с его пути».

Я не стал тогда бороться, не понимал как, а может, струсил, уже не помню. Нашёл другое решение – перевёлся в параллельный класс астрошколы. Но подобные ситуации повторялись и повторялись. Были другие Кимы, и намного позже мне всё равно пришлось вступить в борьбу за лидерство.

Неужели это мои лучшие воспоминания про детство и юношество?

Ну вот, настроился вспомнить «хорошее», а всплывают непрожитые травмы. Может, это и делает меня тем, кем я стал?

Второй день

Не понимаю, сколько я проспал и спал ли вообще, но внутренний «компас» указывал на второй день. Путешествие сознания привело меня к дорогому мне человеку, а за этим воспоминанием потянулась куча «ила, пепла и мрака», как сеть, заброшенная в болото. Может, я не там ищу?

Прошлое продолжает, как рой пчёл, кружиться в моей голове. Как всё это смогло уместиться в моём сознании? Возникло ощущение, что я расширяюсь, как Вселенная. А может, я и есть Вселенная? Вселенная по имени Итер…

Бабушка меня называла человек-книга. Я любил читать, но только ли за это она меня так охарактеризовала? Почему я её не спросил? Её знания обо мне сейчас пригодились бы. Ни одна самая продвинутая технология не заменит человеческую мудрость и, как ни печально признавать, глупость. Жаль, что я это поздно понял, но, может, хорошо, что вообще понял?

Третий день

Из уроков по истории религии помню, что бог на третий день сотворил мир. В нумерологии цифра три символизирует духовный рост. Королева наук – математика сообщает нам, что количество комбинаций из трёх чисел составляет ысячу…

– Горшочек, не вари, – почти крикнул я сам себе.

О чём подумать, что вспомнить? Чего же я когда-то хотел? О чём мечтал? Нужно ли мне всё это? Может, ещё не поздно свернуть на боковую тропинку? Я сам себе задавал вопросы, как на игре «Угадайка», но не получал ответов. Подсознание молчало, видимо, проверяло количество комбинаций из трёх цифр.

Четвёртый день

Хватит с меня размышлений, пришло время действовать. Пока я лежу в ванне, могу, например, качать мышцы. Этим я и занялся: пресс, шея, ноги, руки и так по кругу. Перед тем как уснуть или отключиться, подумалось, что спортсмены по-своему счастливы, у них есть очень понятная и конкретная цель.

Пятый день

В голове куча мыслей, они появляются, скользят по поверхности, иногда цепляются за шероховатости сознания, но, не найдя площадку для приземления, улетают в бесконечное подсознание…

Я вспомнил Лусию. Мы с ней учились в восьмом классе астрошколы. Нам было семнадцать лет. Тогда уже отменили национальности, это считалось нарушением прав индивидуальности, но мы всё равно пытались определить, кто есть кто. Она была похожа на креолку. Я готов был отдать многое, лишь бы оказаться с ней в одной команде, и мне это удалось. Сдал экзамен на минимум и оказался в группе «отстающих» вместе с ней.

Мы с ней встречались весь следующий семестр, потом она увлеклась другим парнем и бросила меня. Я почувствовал боль от расставания. Как будто она (боль) пряталась где-то рядом, совсем близко, и ждала часа, когда я вспомню о ней. Боль, которая всегда была со мной, лишь слегка припорошённая рутиной повседневных дел. И ещё рядом с ней тогда поселилось неосуществимое желание вернуть Лусию любым способом. Оно (желание) оказалось ещё хуже боли. Желание завладело всем моим существом, и меня мотало из стороны в сторону как тряпичную куклу, пока я не понял, что это неосуществимо.

Неужели шестой день?

Я начал привыкать к «путешествию в глубь себя». Теперь это уже не кажется таким пугающим, как в первый раз. Я погружался всё глубже и глубже, исследуя лабиринты памяти, попадая в бешеные водовороты эмоций, наблюдая за перепутанными и перемешанными отрывками воспоминаний. Вот и он – жуткий хаос, бездна, аментес моего подсознания.

Думаю, у всех вас был опыт бытия наедине с собой. Время для одиночества. Время для познания себя. Время побыть со своими «тёмными пятнами», «илом», «пеплом» и «мраком» на кладбище неудач и рухнувших надежд.

Седьмой день

«Теперь точно день релакса, нужно как следует отдохнуть перед полётом», – сказал я сам себе. Но не тут-то было. Я стал размышлять, вспоминать о том, что меня сподвигло стать астронавтом. Я же мог, как мой отец, дед и прадед, оставаться на Земле и заниматься скотоводством.

Вспомнился день, когда Правительство Земли признало, что они не могут справиться с метеоритными дождями. Прогнозы космополитов подтвердились: мы с невероятной скоростью, которая увеличивается с каждой секундой, сближаемся с соседней галактикой, и её метеориты атакуют нас. Тогда-то я и решил стать астронавтом. Детская мечта. Она крепла с каждым днём. Родственники убеждали меня, что это очень рискованно и опасно. Но не опасно ли оставаться на Земле, где в любой момент, в абсолютно любое место, может упасть метеорит? Выбор оставался за мной: надеяться, что очередной космический град нас не заденет, или действовать – дать возможность дорогим мне людям переселиться на другую планету. Тогда я принял правильное решение – стал астронавтом по исследованию экзопланет.

Вечер седьмого дня

Я прошёл испытание, как и все остальные члены нашей команды. Интересно, как они пережили эту неделю. Что они чувствовали? Мы все увидимся только завтра на корабле, где нас ждёт долгожданное путешествие к Огенее (Нее).

Нея – одна из самых отдалённых планет. Поэтому Дарию пришлось несколько раз «складывать» и «умножать» пространство-время, чтобы мы смогли очутиться на её орбите. Хорошо, что у нас есть «видящий». Если бы не они, пришлось бы действовать вслепую, как «первая волна» исследователей экзопланет. Многие из них пропали без вести, вероятнее всего, ошиблись в расчётах и, возможно, оказались в радиусе притяжения чёрной дыры, в «кротовой норе», в зарождающейся галактике или вообще внутри какой-нибудь звезды или планеты. Заброшены в просторы Вселенной некой неизвестной силой и ею же покинуты. Их имена навсегда вписаны в историю Земли.