Огенея, или 72 дня из жизни астронавта

В отчёте ничего не было сказано про вирусы и бактерии, обитающие здесь, и их опасность для человека. Карма начала осмотр местности. Я с остальными рассматривал растительность, которая нас окружала.

Неожиданно Ясмина вскрикнула:

– Ребята, вы только посмотрите! Во всём: листьях, цветах, стеблях и других формах – отсутствует симметрия или какая-то похожесть. И за время пути мы не встретили ни одного растения, похожего на другое. Можно, конечно, прибегнуть к классификации Линнея и попробовать их как-то систематизировать по классам и видам, но, думаю, даже сам Линней с этим не справился бы.

Действительно, каждое дерево, кустарник или трава отличались друг от друга. Даже это деление на дерево, кустарник или траву было условно. Думаю, это мой разум прибегнул к доступным характеристикам и таким образом пытался систематизировать увиденное. Шасо перестал снимать всё на видеокамеру, и он просто стоял, держа фотоаппарат перед собой. Мы с Ясминой продолжали брать пробы почвы, воды и периодически делать замеры воздуха.

Пока я размышлял, не забрать ли мне фотоаппарат у Шасо и самому продолжить снимать или всё-таки призвать его к ответственности – убедить продолжить работу, мне вспомнилась фраза космографа Марины Дэкро: «Не доверяй очевидному». Это навело меня на мысль: в окружающей растительности нет внешнего сходства, но, может, есть внутренняя похожесть? Идентичность строения тканей, клеток, их размер, состав и форма органов? Нужно будет проверить. Но сейчас основная цель экспедиции заключается в поиске трёх оставшихся людей с первого корабля или хотя бы следов их пребывания. Как же хочется отыскать их!

Надо сказать, что сутки на Нее равняются 56 часам, из них около 28 часов – это дневное время, мы в пути уже около семи часов, плюс один час отдыха, а значит, у нас ещё достаточно времени для ориентации на местности и до того времени, как начнут двигаться тектонические пласты. Как и было сказано в отчёте, связь не работает.

Трясина

Впереди нас ждал огромный овраг, заполненный какой-то жижей, издали напоминающей болото. Погода портилась, грозовые облака заполнили всё небо, ещё немного – и пойдёт дождь.

– Ребята, пойдёмте быстрее, пока не начался ливень. В дождь нам сложнее будет передвигаться, – сказал я.

Оказавшись на дне оврага, мои ноги проваливались во что-то мягкое и обволакивающее. Воды было по щиколотку, если так будет и дальше, мы с лёгкостью перейдём на другую сторону, может, даже успеем до дождя.

Вдруг Ясмина закричала:

– Ребята, помогите!

Она шла позади меня на расстоянии примерно двух-трёх метров. Обернувшись, я увидел, что она провалилась в болото по пояс. Шасо шёл рядом. Он пытался схватить её за руку, но она так быстро погрузилась в трясину, что он промахнулся. Я подбежал к ним. За эти несколько секунд Ясмина полностью ушла под воду. Меня сковал ужас, я смотрел на чёрную булькающую воронку смерти и ощущал бессилие перед могуществом природы. Ещё через мгновение я справился с этим чувством, лёг на живот, чтобы увеличить соприкосновение с землёй, и стал шарить руками в районе, где только что виднелась голова Ясмины. Шасо начал проваливаться в трясину рядом со мной, отчаянно пытаясь найти опору. Я крикнул:

– Всем лечь на землю.

В этот же момент я ухватил какой-то предмет одежды Ясмины и стал тянуть что было сил, ко мне присоединилась Карма и начала помогать. Валенсия лежала рядом с Шасо и держала его за руки, он был уже по пояс в трясине. С огромным трудом мы вытащили Ясмину. Если бы она была человеком, то точно бы погибла, находясь столько времени без кислорода. Потом помогли выбраться Шасо и, немного отдышавшись, очень осторожно двинулись дальше.

Наконец овраг закончился, и мы остановились, чтобы оглядеться: перед нами раскинулась огромная равнина, заполненная разнообразной растительностью, их бледно-лиловый цвет постепенно переходил в самый тёмный оттенок сиреневого, кое-где сменяясь серебристым и серым. Повсюду были видны бьющие ключи, похожие на диковинные фонтаны.

Грозовые тучи позади нас пролились дождём, заполнив за короткое время овраг до краёв. Как вовремя мы из него выбрались! Равнине не досталось ни капли, небо над ней было чистое и ясное.

Вдруг Валенсия сказала, глядя на равнину:

– Я никогда не видела ничего более прекрасного!

Я подумал: «И возможно, опасного мира». Её состояние здоровья по-прежнему меня беспокоило, и я предложил ей провести тест на наличие болезни.

Карма пробурчала:

– Эти тесты ничего не показывают, и лучше вернуться на корабль. Селестия осмотрит Валенсию, и если нужно будет, то займётся её лечением. И вообще, это была глупая затея идти пешком. Сначала нужно было облететь планету, изучить всё по снимкам, а так мы не один месяц провозимся в поисках первого экипажа.

Она вообще всегда отличалась вспыльчивым характером, а сейчас была само раздражение.

– Карма, я ещё раз напоминаю, что мы не сможем облететь планету на нужной нам высоте – сильное поле планеты не позволит это сделать. Кружить по орбите и делать тысячи снимков, а потом заниматься анализом ещё хуже. Не побывав на Нее, мы не сможем их расшифровать с нужной нам точностью. Возможно, позже, если наши поиски не увенчаются успехом, мы так сделаем. А сейчас, как в старые добрые времена, нам нужно идти пешком, прочувствовав каждый шаг, – ответил я, и мы двинулись в путь.

Цветущая равнина переходила в пустыню с изрезанными, а не плавными, как на Земле, барханами. Подойдя ближе, мы увидели, что «изрезанные» линии оказались глубокими каньонами с резкими, как пики, краями.

– Идти по верху не получится, единственный выход – это спуститься в один из каньонов и пройти по нему, чтобы пересечь каменную пустыню, – сообщил я ребятам свои наблюдения.

Валенсия спросила:

– А если в каком-то месте каньон так сузится и мы не сможем пройти?

Карма сразу нашлась что ответить:

– Переберёмся в другой. Надеюсь, никто не страдает клаустрофобией?

Мы посмеялись над её шуткой и быстрым шагом друг за другом пошли по дну каньона. Хоть никто не страдал фобией замкнутых пространств, всем хотелось побыстрее выбраться из этого пугающего места. Видимость была сильно ограничена. На слух мы не могли рассчитывать, а обоняние нам вряд ли поможет учуять опасность. Хотя зря я так думал, обоняние на этой планете играло важную роль, как выяснилось позже.

Через несколько часов пути Шасо вдруг сказал:

– Вы не чувствуете запах? Пахнет чем-то похожим на корицу, кориандр, гвоздику и что-то ещё, с чем мы ещё не сталкивались.

Пока команда принюхивалась, Карма закричала:

– Осторожно! – И указала рукой на небо.

Над нами пролетала стая каких-то существ, по форме напоминающих кальмаров. Они были полупрозрачные, разной формы, размера и оттенка, но не было сомнения, что это один вид. Запах исходил от них. «Кальмары» не проявили к нам никакого интереса и «проплыли» над нашими головами, источая приятнейшие ароматы. Запахи оживляли давно забытые воспоминания и уносили куда-то в детство.

Я встряхнул головой, пытаясь таким способом освободиться от нахлынувших образов и видений, и скомандовал:

– Ребята, пойдёмте. Нужно как можно быстрее выйти из-под действия этих ароматов. Кто знает, куда они нас заведут.

Вместо того что пойти со всеми, Валенсия неожиданно для всех села на дно каньона и сказала:

– Ребята, идите без меня. Мне здесь так хорошо. Я побуду немного и вас догоню.

Тогда Карма достала из кармана зажигалку, лист бумаги и подожгла её почти перед самым лицом Валенсии. Бумага начала тлеть. Карма поводила ею около носа сидящей и чётким голосом произнесла:

– Приди в себя!

Учуяв запах гари, Валенсия очнулась, посмотрела на нас удивлёнными глазами, с помощью Кармы поднялась на ноги и нетвёрдой походкой пошла дальше. К счастью, выход был рядом. Пустыня резко закончилась, как будто кто-то провёл ровную линию, и мы оказались на границе с полем, поросшим кустарником. Отдохнув несколько минут и обсудив, что произошло с Валенсией и со всеми нами в каньоне, мы решили, что теперь будем пользоваться кислородными масками, пока не поймём действие запахов, источаемых животными планеты, на мозг человека. Кто знает, какое ещё влияние они могут оказать: это может быть и неуправляемая агрессия, саморазрушение, страх, и ужас, и много чего ещё.

Спустя время я понял, что планета действовала на нас. Всё, что в человеке или андроиде было плохого или хорошего, она увеличивала, умножала, обнажала и раскрывала. Конечно, я понимаю, что в мире не так много вещей, которым можно дать определение «хороший» или «плохой». Однако есть вещи полезные для нас и опасные. Вспыльчивость Кармы была опасна. Безмятежность Валенсии тоже. Туда же можно отнести и моё фанатичное желание найти оставшуюся часть первой экспедиции.

Идя дальше по равнине в сторону гор, мы всё больше и больше восхищались пейзажами.

Цветовая гамма окружающей нас природы напоминала палитру художника, рисующего радугу, а растения – энциклопедию юного фантазёра-натуралиста. Теперь понятно, почему трое из первой экспедиции решили остаться.

Так мы дошли до реки. Вдоль неё ровно посередине проходила тонкая полоса из мелких водоворотов, это было связано с тем, что часть воды текла в одном направлении, другая часть – в противоположном. Потом течение неожиданно поменялось, как будто кто-то переключил тумблер. Данные отчёта вновь подтвердились. Даже не знаю, радовало это меня или настораживало. Казалось, мы очутились в мире между мирами. Кругом одни странности: отсутствие какой бы то ни было симметрии, знакомой нам и действующей успокаивающе, настораживающая тишина и бесцельно летающие существа.

Потом ко мне пришла мысль: странности… Нет никаких странностей. Есть просто неопределённости, невыясненности и непонятности. Внешние свидетельства непостижимой планетарной деятельности на поверхности и, возможно, в глубинах планеты. А мой разум отказывается это воспринимать и борется сам с собой, как будущее борется с прошлым. Мне так хочется, чтобы всё вокруг было ровным, простым, понятным. То, к чему привык и что можно описать в элементарных функциях моих представлений.

Во время пути Карма заметила, что тени, которые отбрасывают наши тела, не меняются в течение дня: они всегда одного размера и формы. Когда мы присмотрелись к растениям, камням, холмам – у них её не было, даже самой светлой или ничтожно малой. Это наблюдение нас удивило, как мы раньше не обратили на это внимания? Всю оставшуюся дорогу я посвятил изучению теней: обращал внимание, у кого какая, и периодически проверял, не появится ли тень у рюкзака или какого-то объекта планеты.

За ужином мы все собрались у шалаша, и каждый высказал свои наблюдения по дню. Ещё раз удивился, как мы все замечаем совершенно разное. Ясмина заметила «ось» в каждом растении, наконец-то хоть какая-то система, это обнадёживало. Есть на что опереться человеческому разуму. Бирмо, как зоопсихолог, обратил внимание на движение живых существ. Выдвинул предположение, как им удаётся преодолевать законы гравитации. Его теория состояла в том, что, вероятнее всего, эти существа нагнетают в своё тело газ, который легче воздуха, за счёт этого им удаётся парить над землёй. А их щупальца, на конце тела (или в начале), работают как пропеллер. Карма завершила наш обмен мнениями своими наставлениями:

– Рекомендую брать пробы воздуха при обнаружении живых существ. И помним, что в целях безопасности надеваем маски.

Всё, что было сказано и отмечено, занесли в наблюдательный дневник, про тень ничего нового подмечено не было, кроме того, что заметила Карма: каждый человек отбрасывает тень одной формы и размера, а предметы её не имеют.

Эту ночь я был на дежурстве и сел у входа в наше жилище. Небо было чистое, мне светили мириады звёзд и несколько спутников Неи. Вокруг, как всегда, ни шороха, ни звука, даже моё дыхание было почти беззвучным. Я стал размышлять о тенях. Доставать из глубин памяти прочитанные мною когда-то мифы, легенды, сказки, где упоминается тень или что-то похожее на неё. Мне пришли на ум легенды народа Фуши с острова Чег экзопланеты Ора-941. В одной из них говорилось про отражение-тень человека, которое он всегда носит с собой. И если человек хороший, то его отражение плохое, а если плохой – то отражение светлое. Люди смертны, а отражения людей – бессмертны, и когда человек умирает, его тень бродит по свету – ищет своего хозяина. И ещё у них были легенды про золотую и серебряную тень, но я никак не мог вспомнить, о чём в них говорится.

Второй день

Утром, когда все проснулись, я поделился своими мыслями с ребятами.

– Согласно тем легендам, в наших тенях «хранятся» наши противоположности? – уточнила Ясмина.

– Скорее всего, черты личности, которые мы считаем негативными, и они «вытесняются» нами в тень, – предположила Валенсия.

Шасо вспомнил и поведал нам легенды народа фуши про золотую и серебряную тени:

– Легенда о золотой тени рассказывала о воине, который, для того чтобы сразиться со страшным чудовищем, вышедшим из огнедышащего вулкана, научился пользоваться своей тенью. Он доставал из неё спрятанные способности своих предков и с их помощью одолел чудовище. Имя им: смелость, упорство и уверенность.

Вторая легенда – о серебряной тени – повествовала о дочери одного из вождей народа фуши, которую изгнали из племени за тщеславие, надменность и властолюбие. Каждого, кто покидает дом, ждёт мучительная смерть от жажды, голода, болезней или хищников.

Но она вернулась во главе стаи диких животных к вратам местного храма через пять лет полностью изменившейся. Она научилась пользоваться серебром своей тени.

– Какие занятные легенды, – медленно произнесла Валенсия.

Я полушутливым тоном добавил:

– Может, их принять за рабочие гипотезы про наши тени?

Карма меня прервала:

– Итер, мы живём не в сказке, а в реальном мире. Здесь нет только чёрного и белого. Нет только золотого и серебряного. И если предположить, что это не просто аномальные тени, а действительно часть нашего психического мира, то там можно обнаружить всё что угодно.

Своим высказыванием Карма поставила жирную точку в нашем разговоре о тенях, и мы перешли к обсуждению планов на день: составили маршрут, собрали снаряжение и двинулись дальше. Все молчали и были задумчивы. Тихи, как планета. Путь наш проходил через местность с ровными ступенями, спускающимися к водному пространству. Вдоль каждой ступени располагались арки природного происхождения, разные по размерам, формам, своим видом напоминающие цветочные венки, застывшие в камне.