Книга Без права на ошибку - читать онлайн бесплатно, автор Денис Владимирович Шабалов. Cтраница 7
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
Без права на ошибку
Без права на ошибку
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

Без права на ошибку

А громадина и впрямь впечатляла. Габариты машины, скорее всего, были не больше, чем у любого другого грузового тягача, но вот эта общая массивность, эта броня с заклепками, эти шесть огромных колес с агрессивным протектором, узенькие бойницы-окошки, забранные бронестеклом, поднятые для большей геометрической проходимости бампера, грейдерный отвал впереди – все это в совокупности сразу же производило впечатление недюжинной мощи. Это была настоящая боевая машина, причем – заводского изготовления, собранная еще до Начала. Но Добрынин, хоть частенько и спал в детстве вместе с толстенной «Энциклопедией», видел такую впервые. И как-то не вязался со всем ее обликом большой красный крест на боку, какой рисовали до Начала на автомобилях «скорой помощи».

Примерно с минуту царило молчание. За темным водительским окошком смутным пятном маячила голова, но черты лица он рассмотреть не мог. Безуспешно попытавшись различить детали, Добрынин вскоре бросил это занятие и теперь разглядывал лишь сам броневик. Он разглядывал машину – а из машины разглядывали его. Вероятно, он своим внешним видом тоже озадачил седоков, и там не могли решить, что же делать с этим внезапно появившемся на пустом тракте персонажем.

– Ты кто такой? – наконец неуверенно послышалось из громкоговорителя. – Человек вообще? Что-то по виду на хомо сапиенса не тянешь…

– Внешность обманчива, – ответил Добрынин, продолжая разглядывать шестиколесного монстра и пытаясь вычислить, где же внутри него могут стоять устройства, плюющиеся свинцом. – А на кого тяну, по-твоему?

– Ну не знаю… – даже мегафон не смог скрыть растерянности в ее голосе. – Какой-то… хомо супериор… Супермен, если с латинского на русский.

– Супермены вместе с Америкой все перевелись, – сказал Данил. – А человек-Паук скоро сдохнет в адских мучениях, это я тебе гарантирую. Видишь: две ноги, две руки, голова. Все на месте.

– У обезьяны тоже все на месте… А чего такое огромное? Мутант?

– Это не мое. Одолжил погонять.

– А чьих будешь? И как тут оказался? Семьсот рентген за бортом, здесь в окрестностях вообще никого не живет!

Добрынин усмехнулся:

– Если ты никого не видишь, это не значит, что здесь никого нет. Сама-то кто? Скорая помощь?.. И долго еще так будем стоять? Либо внутрь пускай – либо езжай себе дальше.

Честно говоря, он не знал, что ему делать. Пребывал в полной растерянности. Женщина за баранкой боевой машины? С таким он сталкивался впервые. Хотя… транспорт здоровенный, вполне возможно, что она там и не одна, а с компанией. Ехали, остановились полюбопытствовать, поговорили и дальше помчали. А хорошо бы внутрь попасть, до Пензы с ветерком прокатиться – но нисколько не удивительно, если туда его никто не пустит. Времена-то нынче…

Так, похоже, думал и водитель. Однако, кажется, по какой-то причине Добрынин смог заинтересовать обитателей этой крепости на колесах, и теперь там гадали, пустить ли незнакомца, или пусть себе и дальше по дороге тащится.

Видимо, все же была причина, по которой победил именно второй вариант.

– Я сейчас пандус открою. В кабину через дверь ты все равно не пролезешь, да это и не надо, фонит от тебя… Пандус сзади, с торца. Залезешь в модуль – там сразу первый отсек душевая. Он хоть и небольшой, но уместишься как-нибудь. Снимай комбез, ополосни его, сам ополоснись – и после уж через вторую дверь входи. Воды много не трать, еще неизвестно, когда в следующий раз накачать получится! И смотри, пожалуйста, чтоб дозиметр не орал. Чистым входи, мне лишней дряни на борту не надо.

Добрынин послушался – и, надо сказать, послушался с радостью. До Пензы тащиться – это у него дней пять уйдет. А на этой боевой колеснице еще до вечера там будет. Да и заинтересовал его сей агрегат до невозможности. Он – а еще больше та, кто им управляет. Это же недюжинной смелости девчонке нужно быть, чтоб по радиационным просторам, пусть даже и на таком броневике, мотаться.

Пока ходил за рюкзаком, пандус сзади уже начал опускаться. Данил ступил на его ребристую внутреннюю поверхность, намереваясь подняться внутрь – однако был остановлен хозяйкой.

– Подожди. Сбоку метелочка, видишь? Обмети себя, чтоб воды меньше тратить. И после уже заходи.

– У тебя тут что, камеры что ли? – проворчал Добрынин, отыскивая глазами метелочку.

– У меня тут – да, камеры. По всему периметру.

– И в душе наверно есть? – усмехнулся он.

– И в душе. Вдруг ты ствол за пазухой прячешь…

Данил философски пожал плечами. Надо так надо. Мужик он здоровый, стесняться ему нечего – сплошной мускул кругом, ни пузика, ни жиринки. Все в полном порядке. Причем – гы-гы – везде. А нога… Ну что – нога… Нога – это свидетельство железной воли и бойцового духа. Шрамы, опять же, украшают мужчину.

Пока мылся в душе да ополаскивал комбез с рюкзаком – все крутил головой, пытаясь отыскать камеру, однако таковой не обнаружил. То ли пошутила, то ли просто скрытая установка… После того как стационарный дозиметр на стене показал приемлемый фон, Добрынин открыл внутреннюю дверь и оказался во втором тамбуре. Сгрузил тут свои вещи – сложил и оружие, и снарягу, не желая пугать гостеприимную хозяйку, – переоделся в комок и, оставив при себе только один нож, открыл третью дверь, в жилое пространство модуля.

Признаться, он вполне ожидал кого-то вроде пары-тройки крепких ребят со стволами и был готов при малейшей опасности взорваться серией ударов для ограниченного пространства – но все оказалось совсем не так. Внутри, прямо посреди модуля, стояла девчонка лет двадцати пяти – и хоть и немного напряженно, но с интересом смотрела на него.

Она была красивая, это Добрынин отметил сразу же. Небольшого росточка, ему едва до шеи макушкой. Аккуратная, складная, подтянутая. Стрижка под японку – короткие, до середины шеи, черные волосы и две длинные пряди, спускающиеся по вискам. Лицо тоже какого-то восточного типа: чуть суженные глаза, немного заостренный книзу овал, узкий подбородок… Данил сглотнул. Почти два года он не видел женщину, а эта стояла в майке, которую натягивала интересных размеров грудь, и обтягивающих тренировочных легинсах, подчеркивающих плавные изгибы бедер и голени, и улыбалась…

Нож за спиной в такой ситуации был ну совершенно неуместен. Тоже мне мужик – здоровее девчонки раза в четыре, а в гости с тесаком пришел… Чувствуя, как начинает краснеть от неловкости, Добрынин повел рукой в сторону, намереваясь положить клинок на столик справа… и краем глаза едва успел уловить короткое смазанное движение. Направление удара не понял, но тело сработало само – скрутилось вправо, подставляя под удар левый бок, уводя голову под защиту плеча и бросая навстречу правую руку… Если б не это – удар пришелся бы аккурат в «солнышко». Теперь же угодило куда-то в широчайшую, в мышцу, и вреда не принесло. А следующую атаку Добрынин уже видел и реагировал соответствующе – мягко сблокировал правый прямой, нырнул под левый боковой, подставил бедро под лоу по колену, заставляя удар пройти не в сустав, а выше, и погаснуть в набитом, жестком мясе квадрицепса. И, скользнув вперед, толкнул девчонку рукой в лоб. Да так, что она, отлетев к левому борту модуля и упав на мягкий диванчик, так и осталась сидеть, глядя на него круглыми от страха глазами.

Похоже, имело место некое недоразумение. Добрынин вряд ли мог поверить, что одинокая девушка заманила его сюда, чтобы обезвредить, набить морду и заграбастать добро. Скорее наоборот. Это она сейчас сидит, смотрит снизу вверх на здоровенного лысого мужика, и в голове полный сумбур, страх и ожидание… Наверняка видела, как он неторопливо моется и разоблачается, а не бежит сразу в кабину с автоматом наперевес – вот и расслабилась. Значит, не бандит с большой дороги, простой путник. А он как вошел – сразу давай тесак из-за пояса тянуть, грабить беззащитную девушку! Впрочем… не такую уж и беззащитную, руками-ногами махать умеет.

Следовало немедленно же разрешить это недоразумение.

Добрынин осторожно положил клинок на край столика, демонстративно отпихнул его от себя и развел руки в стороны:

– Не хотел. Ей-богу, не хотел напугать, прошу меня извинить. Нож – это так, по привычке. Если скажешь – немедленно соберусь и уйду.

И сразу понял, в каком страшном напряжении находится девчонка: она дернулась, обмякла, и лицо, застывшее в маске ужаса, расслабилось, покрываясь пятнами яркого румянца.

– Тебе никто не говорил, что в гости с железками не ходят? – потирая правую ногу, через силу усмехнулась она. – Напугал, бугай! Ну и реакция у тебя… И нога как каменная!

Добрынин усмехнулся, стараясь продемонстрировать самую наидоброжелательнейшую улыбку.

– Особенности организма…

– Ага. Я же говорила – мутант, – она решительно тряхнула головой. – Ладно. Раз все у нас нормально разрешилось – давай в кабину. Торопиться я не то чтоб особо тороплюсь, но и посреди дороги торчать незачем. Поехали.

Модуль жилого отсека соединялся с кабиной через небольшую герметично закрывающуюся дверцу. Хозяйка прошла без особого труда, лишь нагнув голову, а вот Добрынину с его габаритами пришлось не только согнуться, но еще и повернуться боком, чтоб вписаться в узкий проход плечами. За стенкой модуля был отсек с двигателем, причем полностью открытым, видимо, для максимального доступа ко всем его узлам. И далее – снова такая же герметичная дверца в кабину.

– У тебя тут как в подводной лодке, – усмехнулся Добрынин, просовывая через вторую дверь свой объемный торс.

– Двигатель и трансмиссия должны быть изолированы от жилого отсека, – ответила девушка, усаживаясь за руль. – Там и жара, и запахи, и шум стоит. Но и возможность ремонта в полевых условиях тоже нужно было предусмотреть. Поэтому конструкторы всякие варианты продумывали, в том числе и такой.

Добрынин влез в кабину, закрутил штурвал, герметизируя дверцу, уселся на второе кресло и принялся с интересом осматриваться. Всяких кнопок, приборов, экранов и экранчиков тут было, пожалуй, даже побольше, чем в подводной лодке. Кресла – удобные, явно предназначенные для дальних поездок. Обзорность – отличная, несмотря на довольно узкие оконца. Может, потому что посадка высоченная, а слепую зону под носом убирало зеркало на козырьке перед лобовым стеклом? Высоко сижу, далеко гляжу…

Девушка, умостившись на водительском кресле, щелкнула каким-то тумблером на панели, и двигатель, приглушенно зарычав, ожил.

– Ну что? Знакомиться будем? – обернувшись, спросила она. – Я – Юка. Вообще-то – Юля, но отец меня всегда Юкой звал. В память о матери, она у меня кореянка.

– Сергей, – представился Добрынин. – Ничего такой у тебя такой грузовичок. Серьезный.

– Мой «Тайфунчик», – улыбнулась Юка, плавно трогая с места махину. – Ни разу еще не подводил, хотя пашет уже лет семь и пятьдесят тысяч по нынешним дорогам прошел.

Первое, на что сразу же обратил внимание Данил, это отсутствие наружных шумов в кабине. За стенкой отсека работал, ревя турбиной, мощный дизельный двигатель – а здесь, в кабине, стояла практически полная тишина, словно они и впрямь были в отсеке подводной лодки. Только легкий гул из-за стенки – и все.

– Это же военная машина, верно? Транспортник? – спросил Добрынин. – Наверняка перед самым Началом на производство поставлен, потому что я таких нигде раньше не встречал и даже о существовании этих машин не слышал.

Юка кивнула.

– Военный, да. Но до производства не добрались, хотя и планировалось. Война помешала. Разрабатываться они начали с десятого года. К тринадцатому уже было собрано и испытывалось около десяти модификаций. Они разные были: и с более серьезной броней, и с другими модулями, и на четырех колесах… Мой вот – именно такой. КАМАЗ-63968 «Тайфун-К». Шестиколесная формула, три ведущих моста, транспортный модуль для десанта, мощность двигателя четыреста пятьдесят лошадей, автоматическая трансмиссия, запас хода по топливу – полторы тысячи километров. И с собой у меня всегда еще столько же, в дополнительных навесных баках. Так что уехать можно черт те знает куда. А еще – кондиционер, фильтр-вентиляционная установка и мощнейшая защита от радиации.

– И никакого вооружения? – удивился Данил.

– Меня красный крест защищает, – улыбнулась девушка, крутя рулем и объезжая здоровенный булдыган посреди дороги. – Да, вооружения на нем почти нет, только ПКТМ на крыше. Управление, кстати, с твоего места – выдвижная консоль под торпедой. Но мне и не нужно. Я человек мирный.

Честно сказать, Добрынину было до жути интересно, зачем и почему девушка в одиночку раскатывает по просторам страны на огромном бронированном монстре. Чем живет, чем занимается, как добывает средства к существованию? Красный крест – почему и зачем? Скорая помощь? И как смогла она решиться, будучи одна в своей машине, подобрать на дороге незнакомого человека?! То ли отважная такая, то ли беззаботная, а то ли просто не все до конца соображает… А если он грабитель?!.. Этот вопрос он и задал прежде всего.

– Вообще, конечно, ты прав, – кивнула Юка. – Я не маленькая, понимаю, что к чему. У нас сколько раз было, на дороге тормознуть пытались. Но в таких случаях ведь все сразу понятно… Помню, первый раз начали по колесам стрелять – но не тут-то было, они пулестойкие, не так просто даже из калаша пробить. Еще как-то разбойнички своего товарища на дорогу выложили, вроде как он весь такой больной и умирающий. Мы остановились, но выйти не успели. А они решили, что этого достаточно. Начали по кабине стрелять, по стеклам. Ага… – она заливисто рассмеялась. – Стекло выстрел четырнадцатого калибра держит. Недолго, конечно, две-три пули всего, но выдержит. А тут всего то и делов, какой-то пять-сорок пять… Ну, я по газам – и деру. Этот, болящий, еле успел на обочину прыгнуть. А тут что… Я видела, как ты по дороге шел, а потом – раз – и в кювет прыгнул. Сразу понятно, прячешься. Если прячешься – сам боишься. Какой же тогда ты грабитель?

– И это все твои соображения? – усмехнулся Добрынин, понимая, тем не менее, что в логике ей не откажешь.

– Нет, не все. Еще есть. Во-первых, вдвоем веселее. У таких как ты, у путешественников, всегда в запасе интересные истории найдутся. А долгая дорога под интересную историю всегда короче. И если идет путник, один, сам по себе – почему бы не подвезти? Мы с отцом всегда таких подбирали.

– Но то – с отцом, – заметил Добрынин. – А сейчас ты одна. Вон каким ястребом кинулась, когда я нож из-за спины показал…

– Не знаю… Может, по привычке, – пожала она плечами. – К тому же я видела, что ты сразу в модуль не полез. Сначала мыться начал, снарягу мыть… То есть – все как я сказала, согласно законов гостеприимства. И пока ты мылся, я внутреннюю дверь и открыла. Иначе ты даже в тамбур бы не попал.

– Логично, – признал Добрынин, не так давно пришедший к такому же умозаключению. – Это во-первых. А во-вторых?..

– А во-вторых, помощь мне нужна, – кивнула девушка. – А ты в своем комбезе так внушительно выглядел – сразу понятно, бывалый. Да и оружия на тебе как игрушек на новогодней елке.

Вот это другой разговор. Данил сразу почувствовал какое-то внутреннее облегчение, будто сложную проблему решил. Может, очерствел душой, может, и всегда был более склонен к прагматизму – но такой вот деловой разговор его устраивал гораздо более, чем непонятные по своей логике поступки. А тут все ясно: помощь потребовалась, вот и подобрала.

– Что нужно? – сразу взял он быка за рога и не удержался от шутки: – Если убить кого – так это мы запросто, ты только скажи. Два года никого не убивал, соскучился по работе.

Юка кинула на него быстрый тревожный взгляд, но Добрынин, предвидя ее реакцию, заржал, довольный собой:

– Да шучу, шучу. А то подумаешь – вот подобрала маньяка на свою голову… Я нормальный, тихий, спокойный, если меня не трогают. Так чем помочь? Какова оплата за проезд?

– Работа не думаю, чтобы сложная или опасная. Просто придется определенное время затратить, – ответила девушка. – В поселке Полевой за Пензой до Войны была птицефабрика «Васильевская». Специализировались на выращивании цыплят-бройлеров. Если не знаешь, бройлер – это скороспелый гибрид домашних животных, полученный путем межпородного скрещивания. То есть выводят генетически модифицированного детеныша и начинают откармливать на убой. Растет он мгновенно, за пару месяцев из маленького комочка может отожраться в тушку до трех килограммов. Птицефабрика, как это понятно из названия, специализировалась на выращивании цыплят. После Войны, естественно, все в запустение пришло, персонал разбежался, фабрика встала. Но вот живность там, как оказалось, осталась. И выжила. И продолжала жрать. И расти. И – радиация. И спустя какое-то время выросли такие твари…

Добрынин кивнул.

– Понял. Мы их куропатами называем. Огромная туша, тонны три-четыре, а то и до пяти доходит. Шкура, хрящ, слой жира – пулей хрен возьмешь. А бегает так, что за твоим броневиком угонится. Ты их имеешь ввиду?

– Именно. Откуда знаешь?

– Я сам из Сердобска. У нас они вовсю орудуют.

– Уже в Сердобске?! – вытаращив глаза, Юка обернулась к нему. – И много?! Нам-то говорили, что они еще и за территорию не выбрались… Вот это да… Вот это скорость распространения у них!..

И тут Добрынин вдруг понял, что сотворил глупость. Он не знал, как обстоят дела в этом времени. Это через десять лет куропаты уже будут вовсю орудовать в Сердобске. Видели они такого птенчика и раньше, во время первого долгого рейда, но как обстоят дела сейчас, на десять лет раньше, он не знал и знать не мог. Вполне возможно, курозавры еще только начали разбегаться по округе. А тут он, такой, заявляет, что очень даже с их повадками знаком, и в Сердобске их пруд пруди. Мда… надо бы поосторожнее с подобными заявлениями.

– Ну то есть как… – принялся на ходу изворачиваться он. – Про «орудуют» это я, конечно, приукрасил… но одного такого мы буквально на днях видели неподалеку от города. Попытались отстрелить – куда там. Пух летит, а толку нет. Его только крупным калибром и валить.

Девушка с задумчивым видом кивнула:

– Тогда понятно… Тогда еще куда ни шло. А то так сказал, можно подумать, они у вас кишмя кишат…

– Ладно. Оговорился, – отмахнулся Добрынин, пытаясь быстрее замять свою ошибку. – Так в чем дело-то? Что нужно?

Юка помолчала немного, решая, видимо, как бы помягче преподнести, чтоб спутник сразу наотрез не отказался, и ответила:

– Мне нужна туша. Не вся, но много. Нужно отобрать пробы. Шкура, подкожный слой, оперение, мышцы, жир, мозговые клетки, ткани сердца, желудка и костного мозга. Времени на отбор обычно требуется много, часа полтора или около того. И все это должно проходить в спокойной обстановке. Так что… – она пожала плечами, – нужно будет подстрелить такого вот… эм… куропата, затем подцепить тушу и отволочь на безопасное расстояние. И там, пока я буду работать, тебе придется меня охранять. Ну а уж после этого я тебя доставлю куда скажешь. Так что? Поможешь? Мне очень надо!.. – и она, повернув голову, жалобно посмотрела ему в глаза.

– А трос-то есть?

– Конечно! Сто метров троса толстенного, с крюком! Сзади под модулем, в специальном ящике.

Данил задумался. И не над тем, поможет ли он – это было и без того понятно, красивые девушки имеют определенную власть над сильной половиной человечества – а над тем, как все это провернуть. Собственно, задача была не очень сложная. Подойти на расстояние выстрела, свалить курёнка, отойти, подождать, пока спадет ажиотаж у остальных, и, снова пододвинувшись к туше, отмахнуть порядочный кусок. Ничего такого, чего бы он раньше не делал. Вот только одна проблема – ПКТ, которым вооружен броневик, для такой задачи не подойдет. Тут рисуется два варианта: либо крупным калибром тушку нашпиговать – либо попытаться винторезом точно в глаз. И раз КПВ, а тем паче 2А72 у них в наличии нет, то вариант остается один. Вот интересно, нахрена ей куропат?!

– А чем ты вообще занимаешься, если тебя куропаты интересуют? – осведомился он. – Времени у меня вагон, помогу тебе с удовольствием. Но… может быть приоткроешь уже карты для ясности понимания? Если, конечно, информация не секретная.

– Секретов тут нет, – Юка помотала головой. – Но рассказывать долго придется…

– Так дороги-то еще километров семьдесят, а то и больше, – усмехнулся Добрынин. – И это только до Пензы, а ее еще объезжать, потом по тракту М-5 до поселка… Даже не семьдесят, а больше сотни! До вечера еще пилить. Время есть.

Она рассмеялась.

– Обычно истории рассказывают те, кого подвозят. Но… ладно. Сначала я, потом ты. Договорились?

Добрынин кивнул и услышал от нее вот что.

Почти всю свою сознательную жизнь девушка прожила в Балашове, на западе Саратовской области. Отец ее, военный медик, привез все свое многочисленное семейство – ее, сестру, брата и мать – из Тюмени, когда девочке было всего четыре месяца. И тут, в Балашове, семейство и осело на постоянное место жительство. Отец после увольнения в запас устроился хирургом в районной больнице, сестра, брат и сама Юка учились, а мать, так и не найдя достойной работы, вела домашнее хозяйство.

Когда началась Война, Балашов был постепенно хиреющим, умирающим городом. Градообразующие предприятия почти вымерли, оборонных предприятий и крупных военных баз не имелось, и наверно потому город практически не зацепило бомбардировками. Однако от того было не легче – еще сильнее бомбардировок прошлись по городу радиация, голод, банды мародеров, и всеобщий беспредел. Все было так же, как, наверное, и в большинстве городков российской глубинки: люди разделились на общинки, и каждая выживала, как могла, пытаясь отгрызть кусок побольше у соседа и не дать отгрызть у себя.

Мать погибла в самом начале Войны. Шальная пуля, влетевшая в окно в одну из ночей, когда в городе свирепствовали банды, деля территории, провизию, барахло и власть. Юка не была сильно привязана к матери, но, будучи девочкой очень эмоциональной, горевала несколько месяцев, худея и хирея с каждым днем. Если бы не отец – так бы и умерла. Однако он вовремя заметил неладное и сумел вытянуть дочь из пропасти, дав новый импульс к жизни.

Юка с детства питала страсть к медицине – видимо, пошла в отца, имевшего целую кучу работ по различным медицинским направлениям. Тот, начав обычным хирургом, благодаря своим знаниям и профессионализму быстро пошел в гору, и спустя несколько лет сначала занял должность заведующего хирургическим отделением, а затем и вовсе стал главным врачом больницы. И теперь, подтянув дочь поближе к медицине, благо, возможность такую он имел, он изо всех сил помогал ей постигать то, что она, не начнись Война, должна была бы изучать в медицинском институте. И успехи ее области медицины были просто поразительны.

Ей – и брату с сестрой – повезло. Они, может быть, были одними из тех редких счастливчиков, кого почти не задела Война. В то время, как по улицам бродили голодающие дети, потерявшие родителей и родной дом, в то время как люди дрались и умирали за кусок сухаря или патрон, они сидели за крепкими стенами и прилежно грызли гранит науки. Больница продолжала существовать, ее не тронули по счастливой случайности – сначала главари одно из группировок взяли под крыло, разумно полагая ее стратегическим объектом, а затем… Затем помогли военные.

Когда с началом Войны была уничтожена Балаковская АЭС, и Волга ниже по течению стала непригодна для проживания, в Балашов хлынул поток беженцев из Саратова и окрестностей. От Саратова до Балашова – двести с лишним километров, люди стремились в захолустье, в райцентр, ближе к земле, наивно полагая, что там проще выжить. Однако это было совсем не так. Здесь их не ждали и не желали принимать, и группы беженцев на подходе к городу безжалостно уничтожались местными бандитскими группировками, коих в городе образовалось целых три.

Однако не все беженцы оказались по зубам местным бандосам. Вместе с потоком беженцев в город пришла хорошо вооруженная колонна военных, которые не стали наводить порядок в целом городе, справедливо рассудив, что заниматься этим просто бессмысленно. Вместо этого вояки в один день вышибли бандитов из больницы и заняли ее сами. И ее, и дома вокруг, организовав что-то вроде мертвой зоны, где каждый метр земли просматривался и простреливался, и куда соваться было себе дороже. Так в городе образовалась самая сильная община, в которой совершенно неожиданно для себя и очутилась семья Юки.

Со временем этот анклав нашел и свою специализацию – и начал развиваться именно в этом направлении, предоставляя услуги соседям, каковых и в самом городе и в окрестностях осталось не так уж и мало. В одной колонне с военными в город прибыли и представители науки. Как известно, многое решают родственные связи; кто-то там кем-то приходился кому-то – то ли внучатым племянником двоюродной бабушки, то ли третьим сыном троюродного брата матери – и потому, наверное, вояки не бросили немалую толпу гражданских с началом этого кошмара, а посадили к себе на шею и привели с собой. И среди гражданских оказалось немало членкоров-теоретиков и академиков-практиков, которые знали и умели достаточно, чтоб организовать на базе больницы некое подобие научного центра и по мере сил продолжать исследования в области медицины, биологии, генетики и мутагенных процессов.