Наблюдательные пункты

Ученые утверждают, что эволюция рода человеческого продолжается. Люди становятся выше ростом, крепнет иммунитет, от набивания СМС развивается мелкая моторика большого пальца. Наблюдая за нравами российского околокультурного сообщества, можно обнаружить еще одно эволюционное изменение: у людей исчез стыд.

Наш любимый причиндал

Здоровье мужчин

«Вот радость-то какая, светлый праздничек, – писала шесть лет назад в газете „Русский телеграф“ Татьяна Толстая, – вышел первый номер журнала Men’s Health». И двумя абзацами ниже – «Образ мужчины, конструируемый журналом, до воя прост. Это брутальное двуногое, тупо сосредоточенное только на одном: куда вложить свой любимый причиндал». Татьяна Никитична попала в точку: шесть долгих лет Men’s Health писал исключительно про то, есть ли секс после загса и как накачать кубики на животе. Но нынешней весной причиндалу дали укорот.

«Помочь человеку отрешиться от проблем способен расписной поднос из Жостова… Черный лаковый фон символизирует космос с его постоянством» – это рубрика «Медитация». «Чтобы попасть в Шамбалу, не нужно ехать в Китай. Нужно просто купить побольше семечек» – это статья «Проводы в Шамбалу». Рядом рубрика «Инвентарь» – про то, как сделать скворечник: «Если лень пилить и орудовать молотком, возьми трухлявое полено, проделай сбоку дырку-леток и выскобли сердцевину столовой ложкой». Дальше – материал «Живая петля»: «Туалетный утенок упал за стиральную машину и не может выбраться самостоятельно? Достать беднягу поможет эта петля». Рубрика «Поза месяца» начинается с фразы «Судя по письмам читателей, секс в нашей стране приобретает все большую популярность». Есть еще рецепт смеси «Кастанеда», которую рекомендуется съесть после посещения спортзала (ингредиенты – сыр «Виола», грибы, майонез и чеснок), анатомия пружинного замка со снычом и 16 расшифровок аббревиатуры ГТО (среди лучших – «готов тренировать огузок» и «готов трепетать и охать»).

Феерическое издание, судя по списку сотрудников редакции, возглавляет теперь некто Лин Цзын И. Здесь же фигурирует и главный редактор «Столицы» (последнего призыва) и «Большого города» (первого призыва) Сергей Мостовщиков – в качестве представителя Лин Цзын И в России. «Я не работаю как главный редактор журнала, – говорит Мостовщиков, – моя функция и заключается в том, чтобы найти главного редактора. Речь не идет о смене формата журнала – просто издателю хотелось его немножко освежить. Сделана структура более внятная, на мой вкус, и слегка обновлен коллектив».

На форуме сайта www.mhealth.ru тем временем происходит истерика: «Вместе с мартовским номером в мой дом словно пришел чужой и неприятный человек», «Как могло редактору в голову прийти опубликовать эту „Мурзилку“?» Аудитория брутально-двуногого Men’s Health рвет и мечет. «Журнал умер, а точнее, был убит! Знаю одно: это был правильный человек, который знал, как одеваться, как думать, как говорить, как добиваться и ухаживать за дамой». Но, судя по главной странице сайта, самое невероятное глянцевое издание Москвы продолжает жить. На главной странице – вопрос для читателей: «И все-таки, как правильно расшифровывается смешная аббревиатура УЕФА?»

О, где же ты, кандидат?

Президентские выборы в США

Какое-то сумасшествие с этими президентскими выборами. Все вокруг перемывают кости кандидатам – ни один разговор со знакомыми не обходится без вопроса: «А ты за кого?» Каждое утро я лезу в интернет, чтобы узнать расстановку сил, и каждое утро расклад меняется. Актеры, режиссеры, музыканты разделились на враждебные группировки, даже ведущие на «Эхе Москвы» начали переругиваться – оказывается, их политические предпочтения тоже могут различаться. Одно понятно: окончательный итог сейчас предсказать невозможно, в уравнении слишком много неизвестных.

Речь идет, понятное дело, о выборах в США.

Слежение за нынешней президентской кампанией – занятие бессмысленное, но ужасно захватывающее; впрочем, таких много. Некоторые любят смотреть на огонь или на голосование в конкурсе Евровидения; в наблюдении непрерывных мелких изменений есть что-то медитативное, умиротворяющее. К тому же американские выборы – в отличие от горящих в камине дров или, скажем, выборов российских – такая история, где непонятно, чем дело кончится: азартная то есть история. Даже тибетские монахи-отшельники, усади их смотреть кольцевые мотогонки или церемонию вручения «Грэмми», через полчаса будут обсуждать превосходство Кейси Стонера над Валентино Росси и спорить, не обделили ли наградами Канье Уэста. Мы с вами к президентской кампании США имеем такое же отношение, как тибетский монах к Канье Уэсту: что нам Обама? что мы Обаме? Но ведь затягивает.

Конечно же, президентская кампания в США по драматургии гораздо ближе к мексиканскому сериалу, чем к кольцевым мотогонкам. Каждый кандидат – не просто функция, движущаяся фигурка, это мощный, почти мифологический образ, за каждым стоит интереснейшая биография, и разумеется, для нас история замужества Хиллари или военные подвиги МакКейна гораздо важнее, чем их взгляды на систему медицинского страхования (есть подозрение, что и для американцев тоже). Ну и потом, эти люди даже в доведенной до автоматизма кампании ведут себя как люди: говорят глупости, плачут, теряют самоконтроль. Лучшая история, как всегда, про Обаму. Выступая в Нью-Хэмпшире со своей обычной мантрой «Мы одна нация, один народ, и перемена времени…», Обама вдруг прервался: «Ох, я уже второй раз это сегодня говорю… И время перемен пришло!» Неизвестно, сколько голосов это ему добавило (или, наоборот, отняло), – но так, безусловно, интереснее.

Напрашиваются параллели – но любые сравнения будут некорректными. Ну да, в предвыборных кампаниях, как и в футболе, бывает fair play, а бывает не очень – именно поэтому российский чемпионат всегда скучнее английского. Но дело не только в соблюдении правил игры: нынешние американские кандидаты, как ни крути, представляют реальные общественные силы, с четко сформулированными проблемами, интересами и взглядами на будущее. В отсутствие таковых, в ситуации, когда каждый сам за себя и горизонт событий ограничен ближайшей получкой (грантом, слиянием и поглощением), – какая может быть интрига? Чтобы выбирать варианты будущего, нужно их сначала придумать – или же спокойно смотреть, как осуществляется единственно возможный; так некоторые смотрят на огонь.

Гроздья гнева

Почему в Москве не любят Москву

Сложно представить себе номер лондонского Time Out про то, как плохо живется в городе Лондоне. Журнал New York по определению не может выйти под шапкой «Why We Hate New York». В городе Санкт-Петербурге, жители которого совершенно искренне называют его «наш город», такое трудно представить. Сделать журнал о том, что раздражает, бесит, мешает жить в Москве, – нет ничего проще и естественнее; единственная проблема – любой список вещей, которые раздражают в Москве, будет заведомо неполон и слишком мал.

В чем проблема-то? В журнале «Афиша» работают агрессивные снобы? О’кей, допустим, но вообще-то, журнал «Афиша» уже 9 лет водит хороводы вокруг всего хорошего, что есть в столице, – иначе бы такого журнала просто не было. В том, что москвичи не любят Москву? Теплее, но не совсем точно – москвичи любят Москву, только не ту, которая существует сейчас, а ту, которая была в детстве (так считает большинство) или будет когда-нибудь, если снести все старые дома и понастроить на их месте бизнес-центров с подземными парковками (так считает московское правительство). Есть также гипотеза, что никаких москвичей нет, город населяют понаехали-тут-всякие, поэтому не существует и московского патриотизма. Парадокс в том, что понаехавшие на самом деле не очень-то любят города, откуда они понаехали, а уж люди, оставшиеся в тех городах, как правило, те города совсем уж терпеть не могут. В результате мы имеем многомиллионную массу населения, которая, в общем, гордится своей страной – хотя бы на уровне кричалок про Россию-вперед, но откровенно недолюбливает конкретную географическую точку, в которой живет.

У этого феномена должно существовать научное объяснение – может, у жителей России перестал вырабатываться какой-нибудь гормон, отвечающий за локальный патриотизм, или в ДНК что-то сломалось? Когда редакция «Афиши» затевала этот номер, нам ровно это и хотелось сделать – найти экспертов, которые рационально объяснили бы, почему в Москве не все идет как надо, почему не получается любить этот город, как хотелось бы. Вскоре выяснилось, что универсальное объяснение действительно существует, и оно не имеет отношения к гормонам и генам: собеседники редакции, не сговариваясь, сводили самые разные вещи, которые раздражают в Москве, буквально к трем причинам; есть подозрение, что к этим причинам сводятся проблемы и других городов. Высокая цена на нефть. Отсутствие условий для малого бизнеса. Отсутствие демократических институтов.

Во всех трех вышеперечисленных моментах есть много хорошего – они позволяют огромному количеству людей, не забивая голову политикой, сидеть по восемь часов в офисе, копить на новый Opel, а вечером взять пивка и чисто поржать под Comedy Club. Ну то есть жить нормальной человеческой жизнью. Правда, когда выясняется, что возле офиса негде пообедать и припарковаться, что чашка невкусного кофе стоит 200 рублей, а билет на море – минимум тыщу долларов, а на месте детской площадки под окнами начинают строить элитный дом и, главное, нет никаких способов на это повлиять, сразу начинаешь злиться и сильно не любить свой город. Это как в самолете: многим страшно летать, оттого что в самолете (как и в системе управляемой демократии) ты не можешь контролировать, что происходит вокруг. И то, что стюардесса приносит горячий обед и делать ничего не надо, никого еще не заставило полюбить самолет – ну или почувствовать себя в нем как дома.

Международная панорама

Один день в Нью-Йорке

Первое, что я услышал, выйдя на улицу, – песня «Любимый мой, чужой, я буду твоей рабой»: из припаркованного у дверей дома BMW X5 оглушительно орала певица Максим. До центра я доехал на метро, зашел в аптеку – меня немного знобило, спустился в переход у мэрии, остановился послушать, как гитарист играет Окуджаву. Заказал в кофейне большой капучино навынос, девушка за стойкой почему-то спросила, как меня зовут. «Юрий», – ответил я. «Как Каспарова?» – поинтересовался парень, стоявший сзади в очереди. Так начинался день 2 апреля, совершенно обычный день, мой первый день в городе Нью-Йорке.

Так, конечно, удобнее – цепляться за знакомые детали, не замечая различий: смотрите-ка, американцы тоже люди, тоже Окуджаву любят. Проблема в том, что американцы в большинстве своем любят не Окуджаву, а певицу Ханну Монтану, и из случайных мелких сходств совершенно не вытекает, что расстояний, языковых барьеров, культурных различий – не существует, что люди, в сущности, одинаковы, и мир един, и все мы одна семья – или как там пел этот человек из группы U2?Я стоял у площадки ВТЦ и думал, что от песен про общечеловеческие ценности – один шаг до самолетов, врезающихся в башни: может быть, если бы Мохамед Атта или Джордж Буш-младший не считали, что мир везде и во всем одинаков (или как минимум должен быть одинаков), если бы они могли посмотреть на вещи с другой точки зрения, глазами другого – может, и башни стояли бы как ни в чем не бывало. Через несколько часов я окажусь в Сохо, в студии художницы и музыканта Лори Андерсон, и она под занавес разговора вдруг скажет, что смысл искусства, собственно, в этом и состоит – менять перспективу, показывать вещи с иного угла, выбивать из человека глупую уверенность, что весь мир устроен в соответствии с его предрассудками.

Часть мира, описываемая фразой «Все развлечения Вселенной», из таких предрассудков состоит почти полностью. Одним нравится новое румынское кино, другим винтажные кроссовки. Кого-то радует художник Уистлер, кого-то – фотограф Ричардсон. Фанат певицы Максим никогда не поймет поклонника Окуджавы. Ну и так далее. Самый простой вывод, который можно из этого сделать, – что все дураки, потому что ничего не смыслят в кроссовках Nike (фильмах Кристиана Мунджу, винтажных украшениях, постсоветской фантастике, современной стилевой фотографии и проч.). Но можно подняться чуть выше – и окажется, что все эти мелкие пристрастия складываются в удивительный, невообразимый пазл. Возможно, некоему высшему разуму так интереснее – смотреть на мир сквозь миллиарды глаз, которые видят разное и по-разному. Нынешний номер «Афиши» – тоже про это: как увидеть один обычный день разными глазами, с самых разных углов. Картина 2 апреля в этом номере – одна миллиардная часть всего удивительного, что происходило в этот день; увидеть этот пазл целиком – не в человеческих силах, но, может быть, нам удалось хотя бы намекнуть, что такой пазл есть, и от его космической сложности и красоты перехватывает дыхание, и все эти наши винтажные кроссовки (и даже, извините, новое румынское кино) на этом фоне кажутся ничего не значащей чепухой, и совершенно неважно даже, что Каспарова на самом деле зовут Гарри.

Завтрак для чемпионов

Культурный туризм

На презентации диснеевских мультфильмов в Нью-Йорке мой сосед, узнав, что я из Москвы, немедленно переходит в атаку: «Я представитель большого коммуникационного агентства, мы ведем бюджеты крупнейших компаний, а вы не можете помочь с билетами на финал Лиги чемпионов?» «Как там у вас с билетами на финал Лиги?» – спрашивают случайные знакомые на фестивале во французском Бурже. Хорошая британская группа, которую мы пытаемся привезти на Пикник «Афиши», сообщает письмом, что не прочь приехать, но не могли бы мы для начала купить для них 5 билетов на Лигу чемпионов?

Помочь иностранным друзьям не удастся – вся квота на Россию, жалкие 5000 билетов, давно уже продана и перепродана. C другой стороны – ну что иностранные друзья дергаются? В финал выйдут две английские команды либо одна английская, одна испанская. Что, иностранные друзья «Манчестер» с «Ливерпулем» дома не видели? Тем не менее, финал Лиги – событие такого масштаба, что ради него все население Манчестера и Ливерпуля готово уехать хоть в Антарктиду (если по недомыслию УЕФА финал будет назначен там). И Антарктида в этом случае автоматически превращается на один вечер в центр мира. Приятно, что ни говори.

Принято считать, что иностранный турист едет к нам, чтобы посмотреть на диковины, которых у него на родине нет, – Кремль, Петродворец, озеро Байкал, концерт ансамбля «Березка». Глупо с этим спорить: конечно, в Риме турист, прежде всего, побежит в Колизей, в Нью-Йорке полезет на крышу Эмпайр-стейт-билдинг, в Петербурге… ну просто будет ходить туда-сюда. Страшная правда заключается в том, что туристы едут не только за этнографическими диковинами, но и за тем, чего на родине туристов, казалось бы, полно.

В Сербии есть такой летний фестиваль Exit, он начинался в 2000-м как частная инициатива трех студентов из города Нови-Сад. В прошлом году там выступали Роберт Плант, Снуп Догг, Beastie Boys и еще приблизительно 200 артистов. На фестиваль, который проходит возле средневековой крепости на берегу Дуная, приехали 200 тысяч зрителей, более половины из них – иностранцы. Правительство Сербии перечисляет в бюджет Exit по 400 тысяч евро в год.

Трудно сказать, имеет ли фестиваль Exit какую-то культурную ценность, но сотни тысяч бюджетных евро определенно не проходят даром – процветают местные гостиницы, развивается инфраструктура, меняется имидж страны. Любое событие такого масштаба – большой кино- или музыкальный фестиваль, выставка Караваджо, матч «Манчестера» и «Ливерпуля» – мощнейший магнит, притягивающий в страну людей (и деньги) со всего мира. Меж тем, с точки зрения властей в России, любое событие такого масштаба выглядит либо как частная олигархическая инициатива (которой можно не мешать), либо как повод лишний раз наслать на организаторов пожарных и санэпидстанцию. Можно, конечно, надеяться, что иностранный турист со временем оценит всю прелесть Фестиваля меда в Царицыно, или питерского праздника «Алые паруса», или иных мероприятий, организуемых госструктурами, – но пока у УЕФА работать над имиджем России получается лучше.

Рубашка

Сборная России по футболу

11 июня, на следующее утро после матча Россия – Испания, как известно, проигранного Россией с разгромным счетом, я выложил в блоге «Афиши» фотографию Романа Павлюченко. Нападающий российской сборной шел по улице с девицей, прижимая к груди кожаную сумку модели борсетка, на нем была рубашка невообразимой тигровой расцветки. Я был страшно зол на сборную и лично на Павлюченко – в послематчевом интервью накануне он как-то недостаточно убедительно горевал – и обрушился на них всей мощью праведного гнева: дескать, сборной России ничего не светит, потому что игроки ленивы, нелюбопытны, развращены нефтедолларами и ходят вот в таких рубашках. После этого сборная России выиграла у греков, разорвала на части шведов, теперь ее превозносят английские блогеры, на Павлюченко положили глаз «Барселона» и «Челси», и дураком оказался вовсе не он, а я.

Людвиг Витгенштейн в «Логико-философском трактате» утверждал: все предложения, не относящиеся к наблюдаемым фактам, бессмысленны. Сдается мне, что предложений, не относящихся к наблюдаемым фактам, на русском языке произносится больше, чем на любом другом. Все бабы дуры. Красота спасет мир. Совсем распустилась молодежь. Россия поднимается с колен. На днях по телевизору режиссер Виктюк и главный редактор GQ Усков ровно час спорили, стоит ли отвергать старые ценности – или все же надо их придерживаться (я не утрирую, тема была сформулирована именно так). Но это ладно, в проблеме старых ценностей разбираются только Виктюк и Усков, а в футболе более-менее все, потому и общих (читай: бессмысленных) суждений о футболе произносится гораздо больше. Сборная играть не умеет, отечественные тренеры – говно, Гинер все купил. Меж тем из нынешнего Евро очевидно одно: применительно к сборной России, как и вообще к игре в футбол, можно говорить лишь о том, что видел собственными глазами. То, что сборная бездарно играла в защите в одном конкретном матче, вовсе не означает, что сборная состоит из бездарностей. Размер премиальных (прямо скажем, нешуточный) не превращает автоматически Жиркова и Зырянова в зажравшихся миллионеров. Из того, что болельщики после феноменальной победы сборной катаются на крышах троллейбусов и поливают друг друга шампанским, совершенно не следует, что футбол – развлечение для быдла. (Почему, кстати, на всех фотографиях и во всех репортажах с послематчевых народных гуляний – только шампанское? Откуда шампанское? Что за новая мода? Россия поднимается с колен?) Сборная России по футболу состоит из живых людей, у них тоже бывают темные и светлые полосы, им тоже свойственно ошибаться – и об игроке, вышедшем на улицу в не самой удачной рубашке, нельзя сказать с уверенностью ничего, кроме «Ну вот такая у него рубашка».

«Ничего окончательного в мире еще не произошло, последнее слово мира и о мире еще не сказано, мир открыт и свободен, все впереди и всегда будет впереди» – это уже не Витгенштейн, а Михаил Бахтин; ей-богу, эти слова стоит вспоминать всякий раз, когда хочется навесить на кого-нибудь клеймо или просто с умным видом высказать некое окончательное суждение – о мире, политике, бабах или Хиддинке. Никакая из этих сущностей не является завершенной, раз и навсегда данной, и все они – включая мир и баб – еще имеют шанс стать лучше.

А рубашка – даром что Roberto Cavalli – все равно была дурацкая.

Милые бранятся

Гордон vs. Собчак

Приглашая в свой эфир Ксению Собчак, ведущая радио «Маяк» Катя Гордон вряд ли предполагала, что программа станет самой популярной в истории постсоветского радио. Однако ж перепалка Собчак и Гордон обсуждается уже третью неделю, про нее пишут стихи, на нее делают хаус-ремиксы, блогосфера гудит, сайт «Маяка» бьет рекорды посещаемости – в советской прессе такое называлось «разнузданная шумиха».

Краткая история – на случай если читатель провел последние две недели в пустыне Гоби или на дне морском – такова: ведущая Гордон упрекнула свою гостью Собчак, что та несет в массы низкопробные ценности, попутно сообщив, что сама ведущая Гордон до такого бы в жизни не опустилась, – в ответ на что гостья хладнокровно размазала ведущую, как масло по бутерброду. И все! И ведь, казалось бы, поорали – разошлись, но нет же, тридцатиминутный диалог превратился в нескончаемый джихад с увольнениями, назначениями и открытыми письмами; расшифровку радиопередачи в ЖЖ комментируют с той же дотошностью, с какой средневековые схоласты толковали послания апостола Павла, – казалось бы, с чего бы?

Обе стороны конфликта уже высказались в том смысле, что это была не просто трамвайная склока, а мировоззренческий спор. Гордон в своем блоге вообще объявила, что с этой передачи началась новая эпоха: дескать, пришли новые герои, для которых важны не бабло и шмотки, а настоящие человеческие ценности. Возможно, мое знакомство с творчеством К. Гордон слишком поверхностно, но из того, что можно назвать настоящими человеческими ценностями, в ее трудах я обнаружил лишь призыв помогать бездомным собакам (которые, к слову, за последний месяц покусали двух моих настоящих человеческих знакомых). Единственное доказательство того, что для Гордон важны любовь и добро (или того, что она, как неоднократно заявлялось, «интеллектуальна и креативна»), – то, что она так о себе говорит: я креативна – и привет. Слова «интеллектуальный» и «креативный» вообще, кажется, выполняют теперь ту же функцию, что «элитный» и «эксклюзивный» в 90-е: они помогают срубить бабла. Образ интеллектуальной, продвинутой аудитории, доступ к которой имеют только по-настоящему креативные медиаперсонажи, действует на инвесторов совершенно завораживающе: под этим флагом можно получать такие бюджеты (и лепить такую залипуху), какие не снились элитно-эксклюзивным медиа 90-х (см. проект top4top или сайт snob.ru, нынешние ночные выступления К. Гордон в эфире Первого канала тоже довольно показательны).В этом смысле новая эпоха действительно наступила, и Ксения, выйдя из «Дома-2» в более осмысленное пространство, выглядит существом из ушедшего времени, не символом гламура 2000-х, а скорее реликтом лихих 90-х – эпохи «Птюча», газеты «Сегодня» и программы «Кафе «Обломов», когда в ходу были веселый цинизм и легкое скольжение по жизни, а самоирония и острый язык ценились больше, чем пафос и надутые щеки. Кажется, условные Гордон и Собчак – это вообще разные породы людей, их отличие лежит слишком глубоко, оно не зависит от таланта, политических позиций или художественного вкуса. Можно даже поиграть в игру: ты кто, Гордон или Собчак? Юрий Шевчук, к примеру, скорее Гордон, Илья Лагутенко – определенно Собчак. Доренко – чистый Собчак, Дибров – откровенный Гордон. А вот Дима Билан кто? А писатель Дмитрий Быков? Чулпан Хаматова? В конце концов, журнал «Афиша»? Нет, правда, интересно.

Пока ты спал

Война в Южной Осетии

Утром 19 августа 1991 года мой университетский приятель по прозвищу Густав вышел из общежития и отправился в магазин: жена попросила купить яиц. В ближайшем гастрономе, как было заведено в ту пору, яиц не было, не было вообще ничего. Густав доехал на метро до станции «Тверская», отыскал вожделенные яйца в «Елисеевском» и собрался было домой – но тут пошел дождь, Густав решил переждать под козырьком. Вдруг со стороны Кремля появилась толпа возбужденных людей – Густав решил выяснить, что к чему, и пристроился под чужой зонтик. Так до Белого дома и дошли. Там Густаву выдали респиратор и записали в защитники демократии, чуть ли не в первую пятерку. Прижимая к груди яйца и респиратор, ничего не понимающий Густав выбрался из толпы и побежал домой: жена заждалась.

Начало новой исторической эпохи – если только новая эпоха не падает на твой дом в виде авиабомбы – отследить почти невозможно. Это только в кино все сразу ясно: солнечный день, веселые лица, мирное небо над головой, и тут – резкая монтажная склейка – по радио объявляют, что в Чехословакию ввели танки, небо затягивается тучами, герои просыпаются в совсем другой стране. Тот же эффект присущ воспоминаниям: сейчас кажется, что 19 августа 91-го все как один пошли на баррикады, а 17 августа 98-го бросились скупать крупу. На самом деле большинство психически здоровых людей вполне себе буднично работали, смотрели телевизор, ходили в гости – а когда пошли за крупой, крупы уже не было.

В дни конфликта в Осетии многие жаловались: дескать, невозможно понять, что происходит, CNN говорит одно, канал «Вести» – нечто прямо противоположное. Но это как раз естественно: так устроена любая информационная война (включая, скажем, войну олигархов с правительством середины 90-х). Гораздо неуютнее от невозможности понять, ЧТО ПРОИСХОДИТ в глобальном смысле – пока жизнь продолжает идти, как будто ничего не случилось. Пока мы тут работаем, отдыхаем, ходим в магазин за яйцами – не началась ли новая глава из будущего учебника истории, и если да, то про что в этой главе будет написано? Про большую войну за восстановление СССР, про эпоху международной изоляции России, про третью мировую – или про счастливую историю новых кавказских республик? Как мы будем вспоминать «ноль восьмое – ноль восьмое» – как день, после которого началась совсем другая жизнь, или как просто обычный день?