Вся правда о

Было. На звонок в домофон ответил раскатистый баритон: «Кто там?» Слишком короткая фраза, чтобы определить, убил сегодня владелец баритона кого-нибудь или еще нет.

– Э-э-это Лаура. Лаура Сантини, – растерялась Доминик. Она уже морально подготовила себя, что ответом будет: «Уголовный розыск». – Надеялась поговорить с синьором Пирелли.

Замок со щелчком открылся. Все еще подозревая, что в квартире с утра орудует криминальная лаборатория и следователь арестует ее прямо с порога, Доминик поднялась на второй этаж.

Однако лысеющий мужчина с прикрытым бархатным халатом животиком вряд ли имел отношение к правоохранительным органам. Придерживая дверь одной рукой, вторую он скрывал в кармане и настороженно смотрел на Доминик.

– Я по поводу Джулиана, – с опаской начала Доминик, боковым зрением выискивая пути отхода. Лифт уехал, а лестничный пролет на линии выстрела.

– А вы ему кто? – хмуро поинтересовался хозяин, и в кармане что-то пугающе пошевелилось.

– Кхм… знакомая. Но я все знаю. – (Эх, не надо было так в лоб!) – И если я не вернусь, – продолжила Доминик твердым голосом, то…

Но предупредить, что Джулиан доложит об убийстве (уже двойном) в полицию, не успела. Лысый расцвел краснощеким пионом и распахнул приглашающе дверь.

– Дорогая Лаура, страшно рад! Почтите присутствием… Пупсик, все нормально, это свои! От Джулиана!

За его спиной тут же возникла юная мадам в пеньюаре с кукольно-круглыми глазами и белыми волнами волос.

– Ой, здрасьте, а мы уж звоним ему, звоним, – затараторила «Барби», – а он трубку не берет и не берет. А по-другому где его искать, не знаем. Он как, в порядке вообще?

Доминик безмолвно хлопала глазами. Происходящее никак не хотело связываться логическими связями с уже имеющейся информацией.

Ювелир расценил молчание по-своему. Подцепив гостью под локоток, он мягко повлек ее в гостиную, усадил в кресло возле столика, на котором стояло блюдо с фруктами, скопированное с картины Караваджо, и два пузатых фужера с вином. Моментально в руке Доминик появился третий.

– Это, без сомнения, было нарушением договора, – покачал седым нимбом хозяин и виновато вздохнул, – но я готов уладить… сгладить последствия травмы… замазать рану, так сказать… Щедро замазать, – пояснил он не являющей признаков понимания Доминик и подмигнул усевшейся рядом Ангелике. – Ведь оно того стоило, а, пупсик?

Жена игриво прыснула и потупила взор. Ювелир заглянул в по-прежнему стеклянные глаза Доминик и вздохнул.

– Виноват. Признаю, виноват. Хотел, чтобы было аутентичней. Джулиан идеально подходил, вы знаете… Теперь он, наверное, не согласится…

Доминик ожила и сделала глоток «бароло». Кажется, никто никого ни убивать, ни сдавать в полицию не собирается, в семье по-прежнему мир да любовь, а Джулиана вообще ждет премия. Осталось лишь выяснить, как он ее заслужил.

– Может, и согласится, синьор Пирелли, смотря только – на что…

– О, прошу вас, Федерико – для друзей… Я чувствую, что могу на вас положиться… Если бы вам удалось уговорить Джулиана вернуться, кхм-кхм, к сотрудничеству… Все то же самое, только в другом антураже. Вы же понимаете, как важен в таких материях антураж…

Про антураж Доминик все понимала. Про материи не очень, но к третьему бокалу и они уже достаточно прояснились. Сладкая парочка обожала ролевые игры. И когда по заказу бывшей жены ювелира Джулиан начал делать вокруг «Барби» ритуальные круги, она ему во взаимности отказала, однако без обиняков предложила роль. Надо было, чтобы муж их как будто застукал («О, это непременное условие – как будто!» – подчеркнул ювелир), за оговоренное вознаграждение, естественно.

Тут пазл в голове Доминик сложился окончательно. Джулиан, которому нужны были лишь фото, конечно же, согласился – тем более за вознаграждение. И все шло чудесным образом, пока муж не пришел с пистолетом «не по сценарию» и не начал палить. И разумеется, Лаура была в курсе, поэтому Джулиан после случившегося бросился звонить ей.

Настроение взлетело ввысь, как сверхзвуковой самолет. И не только потому, что адвокат не понадобился, и даже не потому, что роль Джулиана оказалась намного целомудренней, чем показалась, когда в руках были кусочки пазла. Главной причиной явился итог спектакля. Те самые слова, которые Доминик редко слышала в конце своих пьес: «И жили они долго и счастливо». С одной стороны – задание клиента выполнено, с другой – жертва не угодила в ловушку. Барби отказала красивому ухажеру, и бывшая жена сластолюбца, передав ему фото (которые будут напоминать ему и без того незабываемый эпизод), наконец-то успокоится.

Когда Доминик покидала дом ювелира, пообещав приложить все усилия для возвращения Джулиана на сцену, уже стемнело. Она бросила сумку с вещами актера на заднее сиденье и набрала его номер. Гудки. Написала смс, чтобы не переживал, и повела своего тяжеловоза в стойло. Но автопилот развернул на светофоре и покатил в другую сторону – домой.

Вот уже и ворота Сан-Джованни, базилика, желтый дом. В смысле когда-то желтый. Сейчас во весь торец победно ухмылялось лицо Аличе. «Я украла мужа у лучшей подруги». Прохожие фотографировали расцвеченный фонарями портрет.

Вживую шедевр был еще более впечатляющий – Доминик никак не могла наглядеться на эти чуть прикрытые глаза, на вздернутый нос, на кончик уха. Только вчера она не хотела видеть подругу, и как же мучительно не хватает ее сегодня! Хотя, скорее всего, это и не подруга больше. Стоп, а почему же нет? Это ведь она «украла мужа», правильно? Тут вот сказано – у лучшей подруги. А если эта подруга простит?

Воодушевленная, Доминик вкатилась во двор. Мест для парковки было целых два, но оба – для «Смарта». Включила аварийку, закурила, глаза привычно нащупали родное окно. Тоненький силуэт на подоконнике, подсвеченный сзади неярким светом, тоже курил. Казалось, вот сейчас помашет рукой, и все сразу будет если не совсем хорошо, то, по крайней мере, существенно легче.

Не помахала. Сзади нарисовался медвежий контур, и две фигурки слились в одну. Доминик повернула ключ зажигания и, чудом не задев припаркованные машины, вырулила на улицу.

На Серджио она не обижалась (может, потому, что как своего мужчину никогда его не воспринимала), но как Аличе могла оставить ее после стольких лет? Даже вчера, когда подруга поставила под вопрос их сотрудничество, речь шла о работе, не о дружбе. Дружба пострадать была не должна, она ведь стоит отдельно от работы. И от мужчин – тоже.

Однако это Доминик так думала. Лаура же, судя по всему, нет. О ее страданиях рассказывали и крик души на доме, и бутылка виски, унесенная Марией, и что там Серджио утром говорил? «Нажралась таблеток»? В груди заворочала острыми шипами жалость. Эх, Аличе, Аличе, как ты могла?

Глава 6. Фантастическая псевдология

Проснулась Доминик затемно – у кого-то из соседей вместо петуха затрубил павлин. Две секунды потребовалось мозгу для объяснения, почему глаза видят звездное небо. Вечером она все-таки перетащила пуф из гостиной в кабинет и до своего королевского ложа не дошла. Неподалеку стояла наполовину полная бутылка «Монтепульчано» (купленная вчера по дороге домой) и стакан из муранского стекла. Винных бокалов в закромах кухни не обнаружилось (возможно, это происки поборницы трезвости Марии).

Если первые мысли не выключить в течение минуты, то обратно уже не заснешь. Доминик «точку невозвращения в сон» пропустила. Черный занавес потихоньку синел, белые пятнышки становились серебристыми, потом еще тускнели и, наконец, пропадали в облачных складках. Хотелось лежать так бесконечно, раскинув в стороны руки и ноги, и смотреть вверх. Как в детстве.

На потолок ее маленькой комнаты были приклеены звезды из фольги – и если помахать зажигалкой, то они сверкали и переливались, как настоящие. Только переливались они недолго: появились работы – одна утром, до школы, а вторая – вечером, и зажигалка все чаще оставалась под подушкой всю ночь. Чтобы вскоре уже использоваться только по прямому назначению – для розжига сигарет.

Телефон бодрой гаммой прервал воспоминания – пришло ммс. Одно только слово «Готово» и картинка – канареечный торец. Молодцы, парни! Андреа с его ребятами она отыскала поздно вечером в папке под названием «Специалисты». Поскольку заказ на роспись дома носил личный характер, записей на эту тему нигде не было. Только в разговоре с бригадиром художников выяснилось, что это та же самая команда, которая и создала портрет. Доминик немного беспокоилась по поводу безопасности несанкционированных малярных работ в центре города, но эту проблему уже решила Лаура. По ее совету мастера спрея и трафарета творили в профессиональных комбинезонах строительной фирмы, а вокруг рабочего места выставляли временное ограждение. «Ни один коп не подкопался, – с гордостью сообщил бригадир. – Мы строительную сеть с крыши спустили, за ней вообще ничего не видать».

Следовало признать, у Лауры случались и хорошие сценарные находки. Доминик встала с импровизированного лежака и, прихватив из ванной полотенце, босиком прошлепала вниз на свидание с бассейном.

Вода была еще холоднее, чем вчера, однако женщина все равно поплавала с четверть часа – и чтобы взбодриться, и для фокусировки на хорошем. Сегодня это было проще, наверное, из-за того, что Доминик начинала потихоньку ощущать себя хозяйкой этого сказочного домика. Жилье, даже не самое роскошное, обеспечивает спокойствие сердцу и полет мыслям, что уж говорить про «наследство» Лауры. А ведь могла, чисто теоретически, жить в каком-нибудь дырявом гнезде между рогами черта, и тогда Доминик пришлось бы всю свою энергию направить на поиск приличного скворечника. И вряд ли бы он был сразу с бассейном. Второй причиной улыбки на мокром от стекающей с волос воды лице было наличие какого-никакого плана действий. Сначала с белым флагом отправиться к Аличе, потом потихоньку закрывать дела. На записанные в Outlook19 встречи придется пойти, конечно, но новые заказы не брать, а если уже работа клиенту обещана – выплатить неустойку.

На сегодня встреча была запланирована только одна – в три пополудни у фонтана Лошадей на вилле Боргезе20. Лаура, судя по органайзеру, за неимением офиса со всеми клиентами встречалась в общественных местах. Рядом с именем клиентки стояло два слова «pro bono»21, это хорошо. Раз работала за бесплатно, можно прекратить когда угодно. Вот с сенатором сложнее – нигде не обнаружилось указаний ни на заказ, ни на оплату. Придется вечером выяснять «ощупью».

Поток конструктивных мыслей прервал странный звук – словно где-то близко ударили в небольшой колокол. Может, здесь церковь рядом? Ага, и что, к заутрене в семь часов зовут? Колокол между тем загудел снова. «Звонок это!» – шлепнула себя по лбу Доминик. Кого несет, интересно, в такую рань?

За дверью оказался Дарио с бумажными стаканчиками в каждой руке.

– Я звонил, синьора Сантини, вы не ответили, – обосновал он свой визит и всунул тот стаканчик, что большего размера, в свободную руку хозяйки (другой она придерживала полотенце, чтобы не сползло). – Латте макиато, два подсластителя, угадал?

– Не совсем. В следующий раз сахар клади, две ложки.

– Бинго! – взмахнул руками мальчик, отчего часть какао из его стаканчика выплеснулось на светлые камни дорожки. – Лаура пьет с подсластителем, вы – с сахаром! Дядя Серджио… – Мальчик сжал кулак. – Здесь влюбляется в синьору Аличе, а там, у вас, он женится на ней! Синьора Мария у Лауры – домработница, а вы вчера сказали, что она служит у вас секретарем!

Хозяйка непонимающе смотрела на возбужденного паренька.

– Ну и что?

– Как – что? Неужели вы не видите особую связь между нашими мирами?

Сделав глоток латте макиато (ужас, связи между сахаром и подсластителем точно не было!), Доминик честно пожала плечами.

– Ваш мир – увеличительное стекло этого! – торжественно возвестил Дарио и раскинул руки в стороны, орошая клумбу остатками напитка.

Доминик вылила туда же и свой – пить его было невозможно.

– Стекло, не стекло, – махнула она рукой, – какая разница? Что это меняет?

– Местоположение выхода, конечно! Вчера мы искали не там!

И юный специалист по параллельным мирам поделился с внимательной аудиторией своей теорией.

Поскольку мир Доминик являлся лупой мира Лауры, то есть находился от него в необратимой зависимости, то и проход по мосту был возможен только в одном направлении – отсюда туда. Стало быть, это не Доминик влезла в нору, а Лаура. И хотя, скорее всего, уже выяснила, где эта самая нора находится, обратно просто не может попасть – как нельзя запрыгнуть с земли на балкон третьего этажа. Сила зависимости, то бишь гравитации, не даст.

Доминик открутила мягкую головку розы с ближайшего куста. Теория увеличительного стекла, конечно, была красива, но женщину больше интересовала практика.

– И ты считаешь, этот балкон можно найти?

– Я уверен, милая синьора! Дело в том, что он не общественный, как я вчера думал, а индивидуальный – только для вас с Лаурой. Я вчера немного почитал про внезапную потерю памяти и нашел кое-что интересное. Феномен истерической амнезии, а точнее – один ее вариант под названием «фантастическая псевдология». Это когда больному не нравятся какие-нибудь факты его биографии или там семейное положение, и они из его памяти вытесняются.

– У меня никакой псевдологии нет, – обиделась Доминик. Развернулась и направилась к дому – от мокрого полотенца начало знобить.

– Я знаю! – досадливо воскликнул мальчик. – И если предположить, что хотя бы у части больных ее тоже не было, то мы имеем приблизительную статистику перехода в параллельный мир. Примерно два человека на сто тысяч. Это соответствует коэффициенту случайности – я имею в виду случайного попадания в дыру. Если бы дыра – где угодно – была общая, этот показатель получился бы на несколько порядков выше. Следовательно, у каждого человека, – а возможно, и не только человека, но по другим биологическим видам у нас статистики нет, – в какой-то точке нашего мира есть свой проход в соседний мир. И от этого прохода у этого человека есть ключ – предположительно, индивидуальный энергетический спектр. Но траектория движения конкретного индивидуума на протяжении жизни обычно такова, что он не приближается к своей дыре. Например, если б ваша дыра была где-нибудь в России или Антарктике, вы бы даже рядом с ней никогда не погуляли.

Они зашли в дом и друг за другом пошагали по лестнице на второй этаж.

– Может, поэтому людям так нравится путешествовать, – предположила хозяйка, оглядываясь на топающего в фарватере Рыжика, – ими движет подсознательное желание найти свою дыру.

Взгляд мальчика хоть и был устремлен на Доминик, однако видел совершенно другое пространство.

– Увеличение и уменьшение не может быть бесконечным. Значит, сцепленных измерений мира только два. Такая модель, с одной стороны, доказывает дуальность всего сущего, – немного замедленно, словно в трансе, бормотал Дарио, – но с другой, к сожалению, отвергает многомировую интерпретацию Эверетта.

– Чего? – Доминик застряла на предпоследней ступеньке, и нос мальчика чуть было не уткнулся в полотенце.

Взлетевшие вверх руки остановились в сантиметре от сиреневых махров.

– Простите. Это интерпретация квантовой механики, которая обосновывает наличие бесконечного множества параллельных вселенных. Ну вот, например, я не знал, что положить в ваш кофе – подсластитель или сахар? И в точке решения вселенные разделились – в этой я выбрал подсластитель, а во второй – сахар, понимаете? В третьей – вообще ничего. То есть все варианты существуют одновременно, но видим мы только один. Как жаль, что многомирие не подтвердилось! – он удрученно покачал головой. – Я был склонен верить в хаотическую инфляцию Вселенной.

– Не расстраивайся! Даже хорошо, что эта твоя теория себя не оправдала…

– Не моя – Хью Эверетта!

– Да хоть Санта-Клауса, все равно. Если бы вселенные расщеплялись по любому поводу, то путешествия между ними были бы невозможны! Пока одной ногой на мост встанешь, глядишь – а уже их несколько, этих мостов! И куда? Нет, лучше пусть будут два мира. И один мост.

Доминик прошагала через спальню в ванную комнату и закрыла за собой дверь. Дарио, семенивший следом, оторвал взгляд от пола и посмотрел по сторонам, явно не понимая, как здесь оказался. Он присел на аккуратно заправленную кровать и снова углубился в размышления. Очнулся от крика из ванной, явно уже не первого.

– …где балкон? Эй, ты там заснул, что ли? – орала Доминик, постепенно увеличивая громкость. – Ты знаешь, где искать этот чертов мост?

Плеск воды исчез, из-за двери донеслось фарфоровое звяканье баночки крема, стук дверцы шкафчика, скрип полотенца по запотевшему стеклу.

– Этот мост не надо искать, синьора. Я точно знаю, где он.

Щелкнула задвижка. Из-за створки показалось вопросительное румяное лицо с торчащими мокрой соломой волосами.

– В туалете.

***

– Это единственное место, куда Лаура не заходила никогда. Она миллион раз была у нас, наверное, за каждым столом посидела. И не единожды, – объяснял мальчик, пока они быстрым шагом преодолевали расстояние, разделявшее «Бар Лии» с виллой Лауры-Доминик. Последняя ее хозяйка распрощалась с жилплощадью в кратчайшие сроки – только одела льняной костюмчик да забежала в кабинет уничтожить следы вчерашнего возлияния (чтобы Лауре не досталось от борца с алкоголем почем зря).

– Вы не подумайте, там чисто и бумага есть, папа за этим строго следит, просто у Лауры после приюта пунктик. Не может она… ну, в общественных местах. Если надо, целый день терпит. В больнице даже пришлось палату на три человека оплачивать – у них свободных однушек не было.

– Как в больнице? – остановилась Доминик. Странное появилось ощущение – словно ее каким-то образом это тоже касалось, хотя сама она ни в каких больницах отродясь не лежала.

– В аварию попала в прошлом году. «Смарт» в лепешку, а сама двумя переломами отделалась. Все говорили – чудо.

– «Смарт»? – выдавили непослушные губы. – Фиолетовый?

– Почему фиолетовый? Белый. А потом «Навигатор» купила, но все равно еще долго боялась за руль садиться.

Доминик громко сглотнула. Лаура попала в аварию. Что это означает? Что Доминик ждет кое-что похуже! Ведь если тот мир увеличивает происходящее в этом, катастрофы не избежать. И что делать? Поменять машину? Спасет это или не спасет? О Бахус…

Каменное строение, в дальнем конце которого ютилась уборная, располагалось позади кафе, во внутреннем садике. Снаружи оно было оккупировано бугенвиллией, а изнутри – книгами. На деревянных полках теснились сотни – большие и маленькие, потрепанные и ни разу не открытые, только что народившиеся инфанты и старики, увидевшие свет почти сто лет назад. Основали библиотеку забытые туристами детективы в мягких обложках, а потом и местная клиентура подключилась, так что скоро наружный стенд стал мал для разросшейся книжной семьи, пришлось сооружать полки в техотсеке. Разрешалось не только читать в кафе, но и брать домой, если книга понравилась. А если не хочешь с ней расставаться – принеси замену.

– Может, Лаура того… через книгу какую-нибудь исчезла? – прервала Доминик объяснения Дарио, сняв с ближайшей полки последний роман Дэна Брауна.

Но мальчик портальное22 предположение сразу отмел.

– По классификации Тегмарка на втором уровне параллельных вселенных это было бы возможно, но нужен мир с другими физическими константами. Не наш случай, к сожалению.

Доминик по этому поводу сожалений не разделяла. Вздохнув, она вернула фолиант на место и посмотрела на дверь с затейливой буквой «W». Надо признаться, вчерашняя черная дыра выглядела куда романтичней.

– Синьора Сантини… – Дарио кашлянул. – Я бы хотел поблагодарить вас.

– За что?

– За то, что вы, несмотря ни на что, возвращаетесь. Судя по тому, как здесь страдает Лаура, у вас там совсем, наверное, беда.

Доминик взялась за ручку двери домой. Похоже, юный паладин полагает, что она из благородства собирается совершить «обратный обмен», не желая «двойнику» своих мучений. А она просто хочет домой. Хотя, если бы в ее мире было хуже, чем здесь, она все равно отправилась бы туда. Наверное. Хотелось так думать. Но вводить паладина в обман на пороге другой вселенной язык не повернулся.

– Если честно, у меня там вообще не беда. И я думаю, если бы у Лауры было больше информации, она бы тоже так не убивалась. Вот она маму с папой ищет, а зря. Просто не знает, что это за родители. Чем такие, уж лучше никаких, – так ей и передай, когда увидишь. И подругу она тоже через незнание потеряла; Аличе не ангел, конечно, но была бы рядом и в горе, и в радости. Просто с ней отдельно надо – дружить, и отдельно – все остальное. А что муж к ней ушел – это вообще не ее вина, Серджио по жизни такой… ловелас гулящий.

– Откуда вы знаете? – нахмурился мальчик.

– Откуда, откуда… – Доминик закатила глаза. – От верблюда! Сама с ним… В общем, пару раз была. Эй, ты чего? Да это все несерьезно было.

Дарио заморгал, вовлекая в зажмуривание все лицо, как это делают дети. Щеки стремительно пунцовели, губы то сжимались в нитку, то надувались, как будто он пытался задержать во рту слова. Но они все равно вырвались:

– Как вы могли?

А больше ничего не произнес. Развернулся и пошел, сгорбившись, к выходу, оставив Доминик наедине с молчаливыми свидетелями необдуманно раскрытого греха. Напротив глаз зловещей черно-красной обложкой вперед стоял кирпич «Инферно». Доминик вздохнула и резко крутанула ручку уборной – бегом из этого ада, домой.

Но бегом не получилось. После пяти заходов в женскую кабинку и двух – на всякий случай – в мужскую, стало ясно, что никакого моста в нормальную реальность здесь нет: творение Дэна Брауна, переставленное для проверки реальности на нижнюю полку, не сдвинулось ни на миллиметр.

Да еще, как назло, приехал автобус с туристами, поэтому проверка помещений растянулась во времени. От расстройства даже кофе пить не стала. Казалось, если ее опять назовут Лаурой, она расплачется. А единственный в этом мире человек, который знал ее настоящее имя, не горит желанием его произносить.

Но главный ужас отсутствия дыры в уборной заключался в крахе теории увеличительного стекла. Эти два мира – никакие не стекла, теперь это было абсолютно ясно; это зеркала! Данная мысль озарила Доминик при размышлении о Серджио. В том мире он изменяет жене Аличе, а в этом – жене Лауре.