Я шёл всё время строго на восток. Стихи о Камчатке

Завис

Я исчез в пространстве. Я завис

Где-то над рекою Берелёх.

Мне друзья сигналят: отзовись!

Или ты не в шутку занемог?

Да здоров я, как вам объяснить?

Просто прикорнул я у костра,

Обгорела тоненькая нить —

Вот я и в безвременье застрял!

Заплутал над бездной самолёт,

Ну нельзя гонять туда-сюда!

И на крыльях нарастает лёд,

Если вместо воздуха вода.

Если вместо воздуха – туман

Или перьевые облака,

Те, что будто бы сойдя с ума,

Из иллюминатора лакал.

Я завис в пространстве и пропал,

Вылетел и вот – не долетел,

Только солнца огненный опал

Между жёлтых и размытых тел.

Впрочем, солнце – это лишь туда,

А обратно – так, не солнце – пшик,

Если и Полярная звезда,

То всего лишь на какой-то миг.

Я в полете вечном отощал,

Обнищал карманом и умом,

И Россия так же вот нища,

Будто мы летаем с ней вдвоём.

Будто мы уже не победим,

И не разорвём порочный круг,

И оставим все победы им,

Всё на свете выпустив из рук.

Улетаю снова и опять,

И вулканы снова за бортом,

Сколько их – четыре или пять?

Сосчитаю как-нибудь потом.

Русский нерест

Я – лох! Отнерестившийся лосось.

Меня не нужно даже брать на спиннинг.

Всё у меня внутри оборвалось,

Виски посеребрил предсмертный иней.

У слова «лох» сегодня смысл иной.

Но я не стану долго препираться,

Не в силах если совладать с судьбой,

То я готов вступить с лохами в братство.

В лохах у нас сегодня вся страна.

Россия – лоховатая держава.

Отнерестилась лохами она,

И называется теперь такой по праву.

Мы – словно полудохлые мальки

Скатились в океан совсем не тихий,

И не увидеть нам родной реки,

Где нерестились мамы-лососихи.

Прошёл наш лососёвый рунный ход,

И трупами мы завалили реки,

Как будто ныне сорок первый год,

А мы на фронт отправленные зеки.

А лохи – это те же фраера,

И те же добровольцы и пехота,

Нам остаётся лишь кричать «Ура!»

До одури и до кровавой рвоты.

Ура, Россия! Ты опять в беде.

И мы опять тебе помочь не в силах.

Мы умирали за тебя везде,

По всей планете русские могилы.

На небе тоже, видно, есть лосось,

Который мечет над Россией звёзды.

Им до утра дожить не довелось,

Погаснуть утром никому не поздно.

Долгая осень

Долгая осень московской печали,

Долгая осень, короткая жизнь.

Птицы давно уже все откричали

И заложили свои виражи.

Долгая осень в Москве, на Камчатке,

Значит, в России везде листопад,

Может, дела у неё не в порядке,

Ежели листья так долго летят?

Жирные утки в замёрзшем бассейне,

Что не хотят никуда улетать,

Каждая – будто бы маленький сейнер,

Трал кошельковый спустивший с борта.

Листья вокруг как погибшая рыба,

Та, что валила на берег гурьбой,

Что тут поделать, и вы не смогли бы

Выиграть в схватке с такою судьбой.

Долгая осень – не бабие лето,

Где громыхал тишиной листопад,

Осени этой другие приметы —

Все несуразны и все невпопад.

Дятел в кормушке у юрких синичек,

Будто бы я на Камчатке весной

Зёрна ворую у маленьких птичек,

Словно какой-то разбойник лесной.

Листья, застрявшие в стриженых кронах,

И подозренье – а вдруг подожгут?

Осень – синоним большого урона,

Долгая осень – как жизнь на бегу.

Долгие дни золотых листопадов,

В каждом ручье самородки рыжья,

Вы бы спросили – а мне это надо

Или ослепну от этого я?

На Камчатке сентябрь

На Камчатке сентябрь, для меня здесь последняя осень,

Хоть и слово «последняя» слишком привычно звучит,

Не снимает камчатская осень проклятых вопросов,

Что как тихие стоны повисли в туманной ночи.

Эти стоны шуршат под ногами опавшей листвою,

И в приливах морских, и у яхты в тугих парусах,

И порой не понять, может, сам я тихонечко вою,

Будто воздух в натянутых сверх всякой меры тросах.

Мне Камчатка не в тягость, не в тягость плохая погода,

Дело в том, что я с детства не знаю погоды другой,

Только пальцы не держат бегущие струйкою годы,

Как штурвал не удержишь уставшей от вахты рукой.

Здесь бушует путина, похожая на изверженье,

И лососи как будто сошли напоследок с ума,

Я как этот лосось рухну где-нибудь в изнеможенье,

Словно преодолев бесконечный камчатский туман.

Эти мокрые брызги, что ветром по суше разносит

Буду долго ещё ощущать на горячем лице,

И как старый моряк, что на берег вернулся под осень,

На расспросы родных проворчу: «хорошо ещё цел!»

Камчатка моя

(на мотив «Деревеньки»)

Камчатка моя, ты как парта последняя,

Я как второгодник сидел за тобой,

И образованье неполное среднее

Я там получил, не поладив с судьбой.

Родная моя, ледяная и снежная,

Крутою позёмкой меня обожгла,

Я знаю душой ты по-прежнему нежная,

Не будешь держать ни обиды, ни зла.

Мне скоро в дорогу, обратную дальнюю,

Но я не для галочки ездил сюда,

Кто если не ты надо мною бы сжалился,

Прощаясь, наверно, уже навсегда.

В деревни свои вы езжайте автобусом,

Попутной машиною и на такси,

А мне словно циркулем бегать по глобусу,

Следя, чтобы он не сорвался с оси.

Камчатка моя, по фамилии девичьей,

Так замуж не вышла ты ни за кого,

С тобой в кедраче мы пощёлкаем семечки,

А больше не нужно тебе ничего.

Пусть аэропорт под вулканами съежится,

Пусть где-то над бухтой погаснет маяк,

И пусть полоснёт на прощание ножиком

Родная до боли Камчатка моя.

Халактырский пляж

Одинокая грустная мина

Отдыхает на пляже морском,

На Камчатке бушует рябина

Контрастируя с чёрным песком.

Океанские синие волны

Не доходят до мины едва,

Ручеёчек, горбушею полный,

Тут таких не один и не два.

И грибов накидало за пляжем,

Голубики и ягод других,

И кусты разноцветным плюмажем

Из павлиньих хвостов дорогих.

А на пляже – учебная мина

Притаилась у самой воды,

Безопасна, как зёрнышко тмина,

Но с которой не будешь на ты.

И «Уралы» грохочут по пляжу,

Боевой совершая обход,

И колючая проволока даже,

И ежи, и взаправдашний дот…

Мне не хочется больше грибочков,

Княженику – возьмите себе,

И набейте горбушею бочку,

Чтоб икра прилипала к губе.

Я живу возле сопки Мишенной,

Знаю, где ожидают десант,

Океанской омытые пеной

Где появятся роты солдат…

Я и сам – одинокая мина,

Что забыта на том берегу,

Одинокий, как брошенный инок,

И тропинку свою стерегу.

Яхта Рэдианс

Андрею Семиколенных

Как Лермонтов пишу про белый парус,

Про яхту и про остров СтаричкОв,

Иль СтАричков – название досталось,

Наверно, от кого из моряков.

А может птичка – есть такая – стАрик,

Летает в Калифорнию зимой,

Но мне милее больше корень старый,

И я согласен – грех тут будет мой.

Здесь каждый мыс – забытая могила,

Какой-нибудь английский адмирал,

Который тут когда-то тоже сгинул,

Когда Камчатку с флотом покорял.

Здесь каждый мыс – творение природы,

Которое в буклеты не внесли,

И не внесли в поэмы или оды,

И не назвали в честь их корабли.

Бесхитростных названий тоже много:

Там Тихая, а Гротовая – тут,

Идём как-будто мимо осьминога,

Везде стоим по несколько минут.

И ловим рыбу, если хода нету —

Вояки если перекрыли ход,

Здесь их слова за чистую монету

Готовы принимать из года в год.

Пусть охраняют мир от супостата,

Мы в Тихой лишний часик постоим,

И камбалу оставим виноватой,

И сделаем мы даже ручкой им!

И – волны океанского разлива,

Чем встретил нас Авачинский залив!

И небо, потемневшее, как слива,

И море, что темнее всяких слив!

И белые над волнами барашки,

И яхта, что втыкает в них свой нос,

По нашей коже бегают мурашки

Размером с длинных полосатых ос.

Кому там били в борт морские волны?

Я вам скажу, что это ерунда:

Конец придёт решительный и полный

Как только лишь ударит в борт вода.

Нос на волну – вот главный из законов

На яхте, в жизни или на войне!

И фото этой яхты как икону,

Пожалуйста, вы подарите мне!

Нос на волну – а дальше будь, что будет,

Хоть Тихая, хоть Тихий океан!

Нос на волну всегда держали люди

Из тех, что покорили много стран.

А нос по ветру – это не про этих,

И против ветра – тоже не про них,

Наш капитан* за всех за нас в ответе,

А так никто и не допишет стих!

Калан нас в бухте Гротовой приветил,

Что захотел на яхту поглазеть,

Им интересно всё на этом свете,

Лишь только бы не жаберная сеть.

И браконьеров тоже мы встречали:

Куда без них – опасен человек!

Но только не прибавилось печали,

Как и волос седых на голове.

Морские ветры дуют прямо в душу,

И продувают всю её насквозь,

И я свою измученную тушу

Готов любой тянуть заставить воз!

*Капитан яхты «Рэдианс» Андрей Семиколенных

умер в Петропавловске-Камчатском 12 мая 2020 г.

Быстрое лето

Быстрое лето —

как быстрая пуля,

Быстро мы лето с тобою спугнули,

Шли торопливо, бежали вприпрыжку

Нам же казалось, что быстро не слишком!

Так бы любовь мы свою проглядели,

Чтоб не любовь оказалась на деле,

А лишь мгновенье

меж правдой и ложью,

Тем, что смахнули мы неосторожно.

Этих мгновений немного по жизни,

Нежных, подвластных

движеньям капризным,

Что как камчатское лето проходят,

Что вспоминаем мы долгие годы.

Долгие годы без яркого света,

Пусть пожелают вам долгие лета,

Пусть пожелают вам яркую осень —

Быстрое лето не снимет вопросов!

Быстрое лето камчатских сезонов

Мне приплетать сюда мало резона,

Если случилась любовь на Камчатке,

То не становится менее сладкой!

И не становится более быстрой,

Как холостой,

невзаправдашний выстрел.

Быстрое лето с судьбой разминулось,

Скрипнуло, будто бы спинка у стула,

Только не стул это, а позвоночник

Ссыпался звёздами летнею ночью.

Это хребет у всего мирозданья —

Быстрое лето —

одно лишь названье!

Быстрое лето и долгое счастье —

Карты порой одинаковой масти.

Надоели

Надоели белые и красные.

Нужно что-то новое уже.

Но потуги наши все напрасные:

Ходим мы в идейном неглиже.

Повенчали ворона с жар-птицею,

Получив двуглавого орла,

Не понять, куда сейчас стремится он,

Или просто хлещет из горла.

Патриархи вместе с комиссарами

Опротивели изрядно нам,

Ходят нынче по Лубянке парами,

Будто мы их не послали на…

И зачем нам эти революции,

Если призраки приходят вновь,

И хотят Стамбул отнять у Турции

Или Крым, что, в общем, всё равно.

Расстреляли мы семейку царскую,

И прогнали мы большевиков,

Неужели Минина – Пожарского

Снова звать из глубины веков?

Неужели смута надвигается

И поляки двинули на Кремль?

Будто краснобашенные аисты

Не выходят из старинных дрем.

Нет в России ни Христа, ни Ленина,

Словно бы её оставил Бог,

И, гляди, родится поколение,

Где любой ущербен и убог.

Он и мать с отцом за двери выставит,

Друга и любимую продаст,

Представитель партии неистовой —

Либеральный русский педераст.

Ссылка

Я в ссылке. Я в камчатской ссылке.

Куда там Пушкину А. С.!

Как будто выстриг на затылке

Мне кто-то арестантский крест.

А может, даже похоронный —

С удобной полочкой для ног,

И я одной ногой на оной

И ровно так же одинок.

Киваю стриженым затылком —

Со всем согласен, всех простил,

Бывал порой чрезмерно пылким?

Да это, братцы, просто стиль!

Поэты все любвеобильны,

Но больше, правда, на словах,

А на делах не так мобильны,

Чтоб каждый носик целовать.

И целовать курносый носик,

И петь фальцетом чёрте что,

А жизнь порой задаст вопросик —

Как по коленке долотом!

Ответ ищите на Камчатке

Или в верховьях Колымы,

Не оставляя отпечатков

На покрывале вечной тьмы.

А можно также на Кавказе —

Хоть в Дагестане, хоть в Чечне,

Там орден в именном указе,

Наверно, выписали б мне!

А ежели не нужен орден

Посмертный, что само собой,

То просто разбиваешь морду,

Спеша вперегонки с судьбой.

Вперегонки или вдогонку,

А может, рельсов поперёк,

И вместо водки – самогонку,

Когда отыщешь пузырёк.

А ежели совсем непьющий

Или до женщин неохоч,

Иль нечто любящий их пуще,

Когда любить уже невмочь,

Тогда и едешь на Камчатку,

И на затылке – лысый крест,

И ничего в сухом остатке

На миллионы вёрст окрест.

Землетрясение

Нас извлекут из под обломков

Камчатских битых кирпичей,

Под чей-то плач не очень громкий,

Как над могилою бичей.

И сложатся пятиэтажки,

Как будто домики из карт,

Сейсмолог если даст промашку,

Не будет сильно виноват.

Мы сами выбрали Камчатку,

Квартиру с видом на вулкан,

И, в общем, было всё в порядке,

Как у последних могикан.

Трясло и раньше, попривыкли,

Гордились даже, что трясёт,

И говорил «уж лучше вы к нам!»

Весь остальной честной народ.

Мы ждали, что наступит время,

Когда придёт и наш черёд,

Всю жизнь носили это бремя

И знали, что не пронесёт.

Сейсмоустойчивые души

В кусках армированных плит,

И над растерзанною сушей

Небесно-синий монолит.

Просто вернулся

А я не разговаривал – вернулся,

Хотя ни клялся и не обещал,

И ногу в щель не всовывал дверную

С повадкою заезжего хлыща.

Не распалял себя на этот подвиг,

А просто взял, да и свалился вниз,

Брал по одной, а покупаю по две,

Такой вот неожиданный сюрприз.

За это, знаю, ждёт меня расплата,

Когда подступит к горлу тошнота,

Но родина навряд ли виновата,

Хоть смерти попроси, хоть живота.

Дымят кругом красивые вулканы,

И лето разгоняет облака,

Меня не притащили на аркане,

Я сам пришёл сюда издалека.

Хожу и не особенно скучаю

По звёздам неуёмного Кремля,

Под крыльями больших камчатских чаек

Ничем не хуже русская земля.

А может быть, окажется и лучше,

Быть может где-то рядом пуп земли,

Есть на Земле такой кусочек суши

Куда прийти стремятся корабли.

Я возвращаюсь на Камчатку

Я не хочу в Москву, ну хоть убейте!

А надо бы хотеть на материк!

Вбивали постоянно мысли эти,

И оттого тут каждый к ним привык.

А я лечу обратно – всем навстречу

И как лосось ныряю в водопад,

Переползаю перекаты речки,

Не оглянувшись ни на миг назад.

Я возвращаюсь на Камчатку, братцы,

Не чувствуя при этом, что герой,

Я возвращаюсь, чтобы тут остаться,

Вот так мы возвращаемся порой!

Я местный, ну и что со мной поделать,

И генный путь мой предопределён,

Здесь даже снег не по-московски белый,

И падает не по-московски он.

Меня не упрекнут, что я «свалился»,

Ну, камчадал, и что с него возьмёшь!

Предвижу удивление на лицах:

Чего я ощетинился, как ёж?

Камасутра

Камчатка – это тоже камасутра,

И с вечера в том смысле, и с утра,

И здесь живя, я поступаю мудро,

Хотя бежать давно уже пора.

Но солнце я могу рукой погладить,

Оно встаёт здесь – верь или не верь,

Не обойти ни спереди, ни сзади,

И не войти как в запертую дверь.

Я запечатан солнцем, будто пломбой,

Кроваво-красным сгустком сургуча,

Сюда упал я водородной бомбой,

Пусть даже впопыхах и сгоряча.

И не упал скорее, а свалился,

И даже «с добрым утром!» не сказал,

Нырнул как в детстве головою с пирса,

Забыв закрыть от ужаса глаза.

Но ничего: Камчатка как Камчатка!

Чудес немного, разве только сны…

Я убегал от солнца без оглядки

И каждым утром возвращался с ним!

Земля Усталости

У вас черешня на подходе,

у нас – камчатская зима,

ты можешь жить в своём народе,

но только не сойди с ума.

У вас там Крым или Флорида,

у нас с утра – сопливый снег,

и жизнь, как будто бы коррида,

где ты и бык, и человек.

Давно тут люди попривыкли

к землетрясениям, снегам,

не Колыма, но лучше «вы к нам»,

к благословенным берегам.

Ругать Камчатку не пристало,

а больше принято хвалить,

но почему же так устало

гляжу я на её гранит?

И предки, что сюда сослали,

глядели так же на неё,

прошли через собачьи лаи,

с отливом синим вороньё.

Земля усталости российской

и человеческой вообще,

где все живые – в чёрном списке

и каждому предъявлен счёт.

Камчатка – скважина дверная

американского замка,

но ключ где – я о том не знаю,

и это тайна на века.

Он есть, волшебный этот ключик,

лежит в каком-то сундуке,

в каком – гадает весь Вилючинск

у капитанов по руке.

Не капитанов – командиров

больших подводных крейсеров,

извечных русских мойдодыров,

что ставят только на зеро.

Первомайское

Всегда гроза в начале мая приятнее, чем снегопад,

Есенину не надо рая, но он не видел этот ад!

Конечно же, не ад кромешный

– просветы в тучах всё же есть,

Но не испытываю нежность и созревает в сердце месть.

Я отомщу родному краю – уеду отдыхать на юг,

Где денег, правда, взять не знаю, что усложняет месть мою.

Но я уеду. Надоело. Ну сколько можно пурговать?

Хотя и не в погоде дело, о ней мы говорим сперва.

Ну, помечтали и – за дело: за мир, за труд и даже май,

Косноязычно, неумело, но только, знаешь, не замай!

Мы разгребаем снег лопатой и долбим лёд её штыком:

Ни перед кем не виноваты и не жалеем ни о ком.

Зима на сердце у России, ну не сказать, конечно, смерть —

И что вокруг заголосили, как будто не в своём уме?

Я сам почти мертвец со стажем, в который раз уже убьют?

Жива, мертва – по мне всё та же, и – дайте родину мою!

А что до юга – то простите, ну кто о юге не мечтал!

И наш духовный предводитель вознёсся с вечного креста.

И тут, глядишь, придёт мессия в просвете между облаков,

Ведь кто-то ворожит России на протяжении веков!

Камчатский грешник

Если ты родился на Камчатке

и при этом сильно нагрешил,

то рискуешь жизненный остаток

в той же самой провести глуши.

Я про жизнь не знаю после смерти,

старость – это самое и есть,

попугай мне вытащил конвертик

на Камчатке до конца осесть.

На краю земли у края жизни!

Ну скажите – разве не мечта?

Умирать положено в отчизне,

даже если это неспроста.

Я хожу, как нищий оборванец,

улыбаюсь искривлённым ртом,

и какой-то ительменский танец

я готов изобразить притом.

Ах, Камчатка! Дьявольское место!

Щиплет веки сероводород,

здесь и люди из другого теста,

всё пропащий в основном народ.

И не нужно никакой Голгофы,

если есть Авачинский вулкан,

где-то там на свете петергофы,

здесь – до горизонта океан!

Грешники в тельняшках и бушлатах

день и ночь на леерах висят,

и не почтальоны виноваты,

если выбывает адресат.

Здесь железной не было дороги,

если честно, и обычной нет,

а посёлки – бывшие остроги,

как в забытой Богом стороне.

Я пляшу свой ительменский танец

у земного диска на краю,

солнце тянет свой протуберанец,

как змею в адамовом раю.

Будто бы объелся мухоморов —

это вам не плохо закусил!

Как певец, который пел о море

и внезапно выбился из сил.

Я простой камчатский бич и грешник,

места нет для нового клейма,

Все мои попытки безуспешны,

лишь бы только не сойти с ума.

А сойду – тут рай для сумасшедших,

тут один сплошной немой восторг,

губернатор как безумный фельдшер

указует дальше на восток.

Сталкер

Я пишу про Камчатку плохие стихи почему-то,

А быть может от долгой зимы я смертельно устал.

И не радует даже апрельское светлое утро,

И сосульки, которые светятся будто хрусталь.

Мне опять не хватает проклятой московской толкучки,

И прогорклого воздуха древней столицы моей,

Волочусь за Москвой, как кобель за весеннею сучкой,

И готов как собака в глаза я заглядывать ей.

Не сказать, что не знал, что такое со мною случится,

Только всё же надеялся – может быть и пронесёт!

Так мечтают о севере все перелётные птицы,

И не думают что предстоит им обратный полёт.

Но пора собираться, дорога пусть даже на запад,

Но зато вместе с солнцем – оно не остынет в пути!

И покажется мне будто я оборвался с этапа,

Хоть с подобных этапов навряд ли возможно сойти.

Пусть прощаться с Камчаткой, я знаю, мне будет тревожно,

А вернуться сюда – это будет проблемой уже,

Будто душу свою достаю из проверенных ножен,

И душе как клинку предстоит засверкать в неглиже.

Ну а кто заточил нас на эти шальные полёты?

Ладно только бы я – человечество мечется всё!

Ожидаешь ответ: почему ты, зачем ты и кто ты,

Отчего же тебя неожиданный ветер несёт?

Ну а что же Камчатка? Тебя ей, наверное, жалко —

Ведь она провожала немало таких навсегда!

Каждый был здесь как будто

никем не оплаченный сталкер,

Что мечтает вернуться когда-нибудь снова сюда.

Камчадалочка

Я люблю камчатских женщин.

Извините, если что!

Остальных люблю не меньше,

Но немного не за то.

А камчатские красотки,

Как весною черемша

От Лопатки до Чукотки

Пой и радуйся душа!

Узнаю камчатских сразу —

В Шереметьево, везде,

В планетарии с экстазу

Даже имя дам звезде.

И они меня не меньше

Любят, впрочем, как и всех,

У камчатских наших женщин

Хватит и на вас утех.

И не нужно быть вам мачо,

Им достанет рыбака,

Бухта с именем Авача

Будет памятна века!

А сейчас 8 марта,

Черемша под снегом вся,

Почему ж с таким азартом

На Камчатку еду я?

Горизонты

Я раздвигаю горизонты, уехав на Камчатку жить,

Где ветры протыкают зонты, как будто бивнями моржи.

Мне стало тесно на планете, ну где найти такой обзор,

Откуда видно всё на свете: и слава где, и где позор.

А если полечу обратно, закончив миссию свою

Как совершивший подвиг ратный

в своём взаправдашнем бою,

То горизонт опять раздвину, не дав захлопнуться ему,

И те же ветры дунут в спину попутно сердцу моему.

Мне на другой конец планеты зачем-то нужно позарез,

Лечу искать свои ответы навстречу утренней заре.

Потом накопятся вопросы и там, откуда улетел,