Детектив из Мойдодыра. Том 3

Минут через пятнадцать, когда за стеклами замелькали высокие деревья, пассажир зашевелился и спросил неожиданно нормальным человеческим языком:

– А куда едем-то?

– Убивать тебя едем, – охотно пояснил я. – Ты же мне такого наговорил, что тебя не только живым отпускать нельзя – тебе, вообще, рождаться не стоило.

Он, кажется, не очень огорчился, только замолчал и задумался, но не надолго.

– Эй, Стрелец, я здесь как бы ни при чем.

– Да знаю, знаю, – согласился я. – Это твой папаша виноват. Надо было ему в свое время презервативом воспользоваться.

– Эй, ты чего, правда, убивать, что ли?

– Да тебе какая разница? Заткнись!

– Слушай, меня Мозель послал. Он в авторитете. Меня искать будут.

– Не найдут. Ты хорошо спрячешься.

Диалог возобновился на заросшей перелеском безлюдной обочине. В просветах между деревьями поблескивала вода. Череп выбрался из салона, сделал два шага, прихрамывая на обе ноги, и остановился. Я подтолкнул его в спину, он обернулся и, дергая щекой, быстро и визгливо заговорил:

– Ты чего, ты завязывай! Я не сам – меня Мозель послал! Ты чего – убивать-то? Я же только три дня, как откинулся. Только волей вздохнул. За базар прости – думал на понт взять, чтобы ты не упирался. А чего сразу убивать-то? Ты завязывай! Я здесь ни при чем – с Мозелем разбирайся!

Я вынул ствол.

– Иди туда, к воде!

В общем-то, я совсем не хотел, чтобы он ползал передо мной на коленях. Просто мне казалось, что на глинистом берегу затопленного карьера наша беседа будет более доверительной.

Так и получилось. Запах затхлой, тинистой воды подействовал на Черепа гораздо прагматичнее, чем пьянящий воздух воли, и он рассказал мне о своей миссии все. Правда, я так ничего и не понял, но поверил.

У них это что-то вроде испытательного теста при устройстве на работу. То есть, приходит человек в отдел кадров после перерыва в несколько лет, а ему инспектор и говорит: «Производство у нас, товарищ, серьезное, повышенной опасности, так что надо подтвердить квалификацию. Запугать кого-нибудь, поджечь машину или квартиру, или, наконец, прямолинейно и бесхитростно замочить – в зависимости от начальной ставки, на которую вы, товарищ, претендуете». Вот так, просто, без анкет и прочей бюрократии.

По-видимому, на большую ставку товарищ не претендовал и задание получил простое. Навестить фрайера по фамилии Стрельцов и попросить его сегодня же покинуть город Санкт-Петербург в восточном направлении рейсом на Екатеринбург, билет на который уже заказан. Попросить убедительно, чтобы у этого Стрельцова не возникло пошлых намерений придумать какие-то отговорки, а если понадобится, то и проводить до трапа самолета. И самое главное, чтобы захватил он с собой в Екатеринбург золотую побрякушку, которая к нему от убитого мента попала.

Я снял с Черепа наручники и оставил его обдумывать свое поведение на берегу карьера. У меня тоже было, что обдумать по дороге.

Меня поразила трогательная деликатность задания. В конце концов, почему бы этому самому Мозелю не прислать пару-тройку Черепов посерьезнее? Они бы вытряхнули из меня золотой крестик гораздо быстрее, и сами отвезли по назначению. И еще я сильно засомневался, что утечка информации произошла в ведомстве Бориса Борисыча. То, что пропавший крестик оказался у меня, из посторонних знал лишь один человек – Лаврушин Петр Вениаминович.

Вернувшись, я сразу позвонил Чарику, рассказал ему о наезде и попросил присмотреть за квартирой. Хоть Чарик и не являлся моей собственной «крышей», охранять Наташку и Иришку входило в его непосредственные обязанности, чем я частенько пользовался. Чарик выслушал молча, лишь пару раз неопределенно хмыкнул и пообещал прояснить ситуацию.

Вся эта заваруха действовала на нервы и нравилась мне все меньше и меньше. Я прогнал Ленку домой и, покрутившись у телефона в ожидании звонка от Чарика, решился и набрал номер золотых дел мастера.

Стоило мне представиться, как виноватый голос Петра Вениаминовича выдал его с головой.

– Здравствуйте, Виктор! А я вам домой все утро звоню, весь изнервничался, понимаете ли. Сначала не подходил никто, а потом девочка ответила: «Мама в ванной, папа на работе. До свидания». И положила трубку. Это ваша дочь? Очаровательная малышка.

– Малышка очаровательная, чего не скажешь о вас, – хмуро ответил я. – Оставьте ваши комплименты для уважаемых людей, уважение которых вы не хотите потерять. Лучше расскажите-ка, в какое дерьмо вы меня вляпали.

Лаврушин совсем расстроился и минут пять беспрерывно извинялся, уверял, что он никоим образом не хотел, и даже не представлял, а потом понуро заметил, что у него для меня есть и хорошие новости.

Не могу сказать, что хорошие новости мне очень понравились.

Конечно, заинтригованный ювелир не удержался и позвонил Платоше – Платону Ивановичу Анисину, мастеру художественной обработки металла, известному не только в сибирской Азии и отечественной Европе, на стыке которых как раз и проживал, но и далеко за пределами. Маэстро дурака валять и скрытничать не стал и с гордостью сознался, что два таких крестика изготовило юное дарование под его, Платона Иваныча, наблюдением, а третий изготовил сам Платон Иванович под наблюдением юного дарования. Собирался он отвезти изделия на выставки, в Питер и в Англию, но не успел. Прознали про чудо-крестики ценители, которым очень даже неудобно отказывать, и раскупили все три в течение одной недели.

Лаврушин разохался и рассыпался в восторженных оценках, не забыл упомянуть и о том, что из-за одного крестика кого-то уже убили, и происхождением изделия интересуются. Мол, смотри, Платоша, затаскают – будешь знать, как втихаря шедевры лепить. А Платон Иванович оказался в курсе – был у них уже небольшой переполох по этому поводу. Шедевр-то во всероссийский розыск попал, а супруга вице-губернатора на всех приемах таким же точно крестиком солнечных зайчиков пускает на зависть остальным супругам. Столько Платоше крови попортили с расспросами и угрожающими намеками о неразглашении тайны клиента, пока не выяснили, что крестик высокопоставленную грудь не покидал и в Питере не мог оказаться ни при каких обстоятельствах. Только тогда отстали.

Лаврушин посочувствовал, потом коллеги поболтали о преимуществах и недостатках витиеватого ажура, четких линий и резких граней и распрощались.

Видимо, Платон Иванович все же догадывался, чей именно крестик вляпался в нехорошую историю, или поделился сомнениями с кем-то, кто догадался. Вечером он перезвонил Лаврушину и сообщил, что крестиком снова сильно интересуются, правда, интерес уже исходит от другой ветви власти. Платон Иванович попросил сообщить ему имя и местонахождение человека, который показал Лаврушину крестик.

Любезного Петра Вениаминовича нисколько не смутило, что я запросто могу стать третьей жертвой высокохудожественного изделия, даже не покидая Питера. Он сдал меня с удовольствием, радуясь, что оказывает услугу такому замечательному мастеру, как Платоша. Тем более, что Платон Иванович гарантировал мне полную безопасность и щедрое возмещение всех возможных расходов, но не от себя лично, а от того, кто в Екатеринбурге такими вопросами занимается.

Это и была самая хорошая новость от Лаврушина.

Я от души поблагодарил и в свою очередь пообещал ювелиру, что тоже сдам его не менее замечательному заплечных дел мастеру Василию Анатольевичу Клинскому без всяких гарантий безопасности.

***

Вернувшись домой, я сказал Наташке, что у меня намечается кратковременная командировка. Только намечается – может быть, еще и никуда не поеду. Весь вечер я сомневался. Джульетта ходила за мной, словно тень, из комнаты в комнату и на кухню, а когда я садился, ложилась у ног и вопросительно заглядывала в глаза. Я на нее немного злился, хотя и понимал, что собака тут ни при чем.

Часов в десять позвонил Чарик и озабоченно сообщил, что Мозель – фигура в Питере известная, но Московский район не является зоной его влияния. На всякий случай Чарик послал своих ребят на дежурство к нашему дому, а назавтра договорился о контакте с Мозелем, чтобы прояснить претензии.

Следом раздался телефонный звонок, который поставил точку в моих сомнениях.

– Здорово, Стрелец! Это Мозель с тобой говорит. Витя Мозель – тезка твой. Слыхал?

– Сегодня слыхал, – ответил я. – Здорово.

– А-а-а, про сегодня ты забудь. Моя ошибка. Не проследил – не того послали. А кадры решают все – это еще Картавый начертал. Или Гуталин? Не помнишь?

Он говорил лениво, добродушно, но я уловил скрытую угрозу.

– Не помню. А что, ты еще кого-то пришлешь?

– Ни к чему это, Стрелец. Люди у меня занятые – чего их туда-сюда гонять. Сам звоню – видишь? Тут меня один человек попросил, чтобы ты к нему в гости заглянул. А с человеком этим я долгие годы в одной хате проживал, глаза в глаза. Отказать не могу. Нельзя такому человеку отказывать, понимаешь?

Вот ведь попал в компанию! И этому отказывать нельзя!

– Понимаю. Из Екатеринбурга человек?

– Ух ты, смотри, какой понятливый! – обрадовался Мозель. – Верно, из Екатеринбурга. Сегодня ты на самолет уже опоздал, зато завтра утром туда чартерный рейс вылетает. Проездом, из Европы. Билет на регистрации возьмешь, по паспорту. Слетай, Стрелец, не сочти за труд. И, главное, рыжую цацку не забудь. Тебя сам Мозель просит – оцени. Окажи уважение. – Он помолчал, раскатисто кашлянул в сторону и довольно жестко проговорил: – А-то ведь, те люди, которые за тебя хлопочут, не помогут, если я обижусь. Договорились, тезка?

– Договорились, – сказал я.

Можно подумать, у меня оставался какой-то выбор.

Примечания