Книга Эпоха перемен. Историко-публицистический роман в 2 частях. Часть 1 - читать онлайн бесплатно, автор Яков Исаевич Канявский. Cтраница 2
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
Эпоха перемен. Историко-публицистический роман в 2 частях. Часть 1
Эпоха перемен. Историко-публицистический роман в 2 частях. Часть 1
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

Эпоха перемен. Историко-публицистический роман в 2 частях. Часть 1

В то же время Россия, Украина и Белоруссия в качестве учредителей объявляют о создании нового объединения – Содружества Независимых Государств. Позвонили президенту Казахстана и просили срочно прилететь. Однако Назарбаев остался в Москве в резиденции Горбачёва. Оба президента не могли поверить, что такая махина, как Советский Союз, разваливается. Говорили, что Горбачёв пообещал Назарбаеву пост премьер-министра СССР. Тогда три президента сами подписали соглашение об образовании СНГ.

Решили позвонить Горбачёву и Дж. Бушу-старшему. На спецкоммутаторе долго разыскивали Горбачёва, а Белый дом ответил почти сразу. В результате часть разговоров шла параллельно: Ельцин говорил с Бушем, а Шушкевич с Горбачёвым. Горбачёв сразу обратился к армии. Он обзванивал командующих округов, просил поддержку у маршала Шапошникова. Но никто из военных его не поддержал. Повторилась история Николая II, когда в 1917 году царь из Ставки Верховного Главнокомандования обратился к войскам, а военные единодушно высказались за его отречение от престола. Верховные Советы России, Украины и Белоруссии практически единогласно ратифицировали Соглашения об образовании СНГ. Вскоре к СНГ присоединились все, кроме прибалтийских республик и Грузии. 25–26 декабря 1991 года Верховный Совет СССР подтвердил факт распада Союза. Горбачёв 26 декабря заявил о своей добровольной отставке.

В США такого развития событий никто не ожидал. Там делали ставку на Горбачёва, надеялись, что СССР пойдёт по польскому пути, и готовили группу советских специалистов по шоковой терапии. Польше для этого понадобилось 40 млрд. долларов при населении 40 миллионов человек. Для СССР эта модель потребовала бы значительно больших сумм, которых у Запада не было. Но главный удар по планам Запада стали не деньги, а распад СССР и угроза распада России. Ведь уже собиралась уходить Чечня, требовал суверенитета Татарстан, зашевелились и в других автономиях. Чуть не каждый город мог потребовать себе суверенитет.

Перед Западом была дилемма. С одной стороны, можно было помогать разбить Россию на ряд государств и устранить Российскую империю из Европы и мировой политики. Но, при этом возникали серьёзные проблемы с ядерным оружием. Кому оно достанется? И кто тогда встанет между Европой и Китаем, между Европой и исламским миром? Распад Югославии уже привёл к появлению мусульманского плацдарма в центре Европы в виде Боснии и Албании.

В своё время, после Второй мировой войны тоже была возможность разделить Германию и убрать её как конкурента. Но тогда на Западе победила дальновидная идея: не сводить счёты с Германией и Японией, а протянуть им руку помощи. Если бы в 1991–92 годах Запад также пошёл по пути плана Маршалла, то в перспективе можно было бы добиться единства всей планеты.

Как же так могло случиться, что рухнула империя, занимавшая одну шестую часть суши? Конечно, на всё есть объективные и субъективные причины. Но, при всех объективных причинах не каждое руководство могло допустить этот развал. При Сталине, например, все гайки были настолько закручены, что об этом не могло быть и речи. Пришедшему ему на смену Хрущёву досталось очень бедное запуганное общество, выкошенное террором и войной. Хрущёв начал освобождать безвинных людей, получая при этом удовольствие.

Он развенчал культ Сталина, зачитав 25 февраля 1956 года свой знаменитый секретный доклад на закрытом заседании съезда партии. Появилось первое полусвободное поколение в несвободной стране. Их называли «детьми ХХ съезда» и «шестидесятниками». Но, при всей этой хрущёвской оттепели, развала страны произойти не могло. Он искренне верил в возможность построения коммунистического общества, поэтому в идеологических вопросах он оставался на старых позициях. Он впадал в бешенство, когда возникал простой вопрос: если при существующем строе стало возможным то, что было при Сталине, то чего стоит весь этот строй?

Идеологи постарались существовавшую военно-полицейскую диктатуру подлакировать более мягким термином «культ личности». Не раскрывалась вся правда о том периоде истории нашей страны. Да и сам Никита Сергеевич не остался чистым, когда поднимался по служебной лестнице, занимая места арестованных и расстрелянных. Такой человек не мог бы допустить развала системы. Это наглядно показали события в Венгрии в 1956 и в Новочеркасске в 1962 годах. Убирал он и своих политических противников. Но в 1964 году просмотрел затеянную против него политическую интригу и был снят со своего поста.

При Брежневе потихоньку началась реабилитация Сталина, возвращались элементы тоталитарной системы. Но прежнего террора уже не было. Успехов в экономике в это время не наблюдалось. Росло бремя расходов на оборону, отставала производительность труда. Наука была в застое, развивалась только та часть, которая работала на Военную промышленность. Сельское хозяйство находилось в упадке. Страна проедала свои природные ресурсы. Кругом дефицит и очереди. Не помогали и потуги Косыгина «улучшить благосостояние трудящихся». Всё это создавало объективные предпосылки к развалу империи. Но власть была ещё сильна и этого бы не допустила. Примером тому могут служить события в Чехословакии в августе 1968 года.

Развал стал возможен при Горбачёве. Введение некоторых демократических принципов начало расшатывать страну. Не был учтён тот фактор, что в такой стране как СССР с демократией нужно обращаться очень осторожно. Начались изменения и на международной арене. В Польше одерживала победу «Солидарность». В Германии снова заговорили об объединении двух государств. Против такого объединения была вся Франция от президента Миттерана до мэров городов. Негативное отношение к объединению высказала «по секрету» и Маргарет Тэтчер в беседе с Горбачёвым.

Все надеялись, что руками СССР это объединение удастся предотвратить. Но жители ГДР стремились на Запад. Всё чаше народ появлялся у Берлинской стены. На заседании Политбюро Горбачёв спрашивает шефа КГБ Крючкова о том, сможет ли в ГДР удержаться вновь избранный руководитель СЕПГ. Но у Крючкова нет ответа на этот вопрос. Тогда министр иностранных дел Шеварднадзе предлагает самим разрушить Берлинскую стену. Коллеги считают это предложение ошибочным, но Горбачёв с ним соглашается.

И вот 26 января 1990 года в Москве проходит секретное заседание нескольких членов Политбюро и советников, на котором Крючков заявляет, что дни СЕПГ сочтены. Председатель правительства СССР Рыжков тоже считает, что сохранить ГДР нереально. Идея единой Германии жила в психологии и мышлении всего немецкого народа, даже коммунистов. Горбачёв не мог с этим не считаться.

Канцлер ФРГ Гельмут Коль 10 февраля направляется в Москву на переговоры по вопросу объединения Германии. В качестве компенсации за вывод советских войск из Германии западногерманская делегация планирует согласиться на размер в 80 млрд. марок, а при несогласии партнёра по переговорам довести сумму до 100 млрд. Но во время переговоров Горбачёв называет цифру в 11 миллиардов. Немцы вначале были поражены, а потом начали торг вокруг цифры 8 миллиардов…

Осенью 1990 года Германия праздновала своё объединение. ГДР перешла под юрисдикцию Основного закона ФРГ. Правительство в Бонне объявило, что будет финансировать объединение Германии в основном за счёт собственных средств, без повышения налогов. Перед рейхстагом был вывешен федеральный флаг. По всей стране проходили народные гуляния. Горбачёв в своём приветствии писал, что это величайшее событие не только для немцев, что объединение Германии происходит на рубеже двух эпох и является символом и фактором укрепления общего мирного порядка.

Сам Горбачёв в Германию на торжества не поехал, так как в стране обстановка накалялась до предела. Председатель российского парламента Борис Ельцин заявил, что его республика не будет подчиняться советскому руководству. Он угрожает выходом России из СССР. Литва и Казахстан перестали поставлять зерно и свели к минимуму поставки молока и мяса. Приходится вводить продуктовые карточки в Ленинграде. 17 октября собирается Президентский совет. Собравшиеся в панике. Глава союзного правительства Николай Рыжков негодует: «Страна на грани развала. Все в оппозиции… Я уже не говорю о прессе. Никто нас не поддерживает, ни одна газета». Руководитель КГБ Крючков того же мнения: «Это объявление войны Центру. Если мы не примем ответных мер, то потерпим поражение». Горбачёв в конце заседания высказался о Ельцине и его людях так: «Они должны получить по морде». Но противодействие Горбачёву нарастает и в самом руководстве партии. В «Советской России» появляется первая статья, направленная против Горбачёва. 15 секретарей обкомов потребовали смены руководства партии.

На заседаниях Политбюро ведётся ожесточённая борьба вокруг внутриполитического курса страны. Горбачёв со своими сторонниками пытаются понять, что действительно происходит в стране. Они хотят заменить сталинскую тоталитарную систему более эффективными рыночными механизмами. Но часть членов Политбюро его постоянно дезинформирует. И Горбачёв это знает. Он заявил как-то на заседании: «Получая шифровки, я, например, сразу вижу, где почерк ГРУ, где КГБ, где какого-то другого ведомства. Когда идёт анализ ситуации в Прибалтике, сразу могу отличить, что там правда, а что нам навязывается как правда». Он посмотрел на Крючкова и продолжил: «Владимир Александрович, я на тебя смотрю! Давайте посмотрим на события в Тбилиси. Это что? Так надо было?.. А комендантский час, зачем нужен был? Не нужен он был. Там надо было членам ЦК идти к народу». Его поддержал Рыжков: «Я – председатель правительства, а что я знал? О гибели людей в Тбилиси в „Правде“ прочитал».

Следует заметить, что в действиях и биографии Владимира Крючкова вообще было немало тёмных пятен. Например, в декабре 1987 года в вашингтонском ресторане «Мезон Бланш» состоялась встреча начальника Первого управления КГБ Владимира Крючкова и заместителя директора ЦРУ Роберта Гейтса. Через некоторое время в СССР началось массовое разоблачение американских агентов, внедрённых в ГРУ и КГБ. Эти агенты уже успели передать американцам всё, что знали и представляли собой отработанный материал. Какое-то количество и советских агентов провалилось в США. В результате, менее чем через год после вашингтонской встречи, Р. Гейтс становится Директором ЦРУ и Директором центральной разведки США, а Крючков становится Председателем КГБ.

В этом назначении В. Крючкова есть какая-то загадка. Почему надо было менять находившегося на этом посту В. Чебрикова, который был, к тому же, секретарём ЦК КПСС и Председателем Комиссии ЦК по правовым вопросам? Следующая встреча руководителей двух разведок состоялась уже в Москве в бывшем кабинете Андропова. Между штаб-квартирами советской разведки в Ясенево и американской разведки в штате Вирджиния была установлена секретная телефонная линия. Ещё через некоторое время между двумя разведками было заключено соглашение о совместном проведении исследований в области психотроники. Летом 1991 года, после нескольких встреч с Гейтсом, Крючков выступил на закрытом заседании Верховного Совета с речью «О планах ЦРУ по приобретению агентуры влияния среди советских граждан». Перестроечные реформы он разоблачал, как «заговор ЦРУ».

А в стране всё больше нарастала волна против советской власти. И вот уже против восставших литовцев и латышей пришлось направлять танки. В этой обстановке подал в отставку министр иностранных дел Эдуард Шеварднадзе. Началось освобождение и в Восточной Европе. В Праге состоялось триумфальное возвращение Дубчека, были смещены ортодоксальные коммунисты в Софии, Будапеште, Бухаресте…

Но центробежные настроения в Восточном блоке начались задолго до горбачёвской эпохи.

В апреле 1952 года на 2-й партконференции Социалистической единой партии Германии был провозглашён курс на «форсированное построение социализма в ГДР». Незадолго до этого президент Вильгельм Пик и первый секретарь СЕПГ Вальтер Ульбрихт провели неделю в Москве и выслушали упрёк «в недостаточном выявлении социалистического характера государства».

От немецких товарищей потребовали «укрепить его, особенно в сельском хозяйстве, путём основания колхозов». В немецкой деревне началось строительство социализма по советскому образцу. И начались те же проблемы с зажиточным крестьянством. Им угрожали арестом, если они не выполнят график госпоставок и не вступят в кооператив. Так же, как в своё время в СССР, немецкие партийные лидеры заявили «Нам мешает класс кулачества, и мы должны его быстро уничтожить». Это спровоцировало массовый исход зажиточных крестьян в Западный Берлин. Начальник инспекции по вопросам безопасности при верховном комиссаре СССР в Германии генерал-майор М. Каверзнев докладывал в Москву:

«Совершенно секретно. Товарищу Л. П. Берия.

Развитие кооперативного движения в деревне нередко сопровождается погоней местных партийных органов и органов государственной власти за созданием большего числа кооперативов… Вместо проведения разъяснительной работы и постепенного привлечения крестьян в сельскохозяйственные товарищества путём показа преимуществ коллективного хозяйства, партийные органы округа нередко обращаются с требованиями к полиции и в управление МГБ производить аресты крестьян за какие-либо незначительные высказывания антидемократического характера. Со стороны органов СЕПГ не уделяется должного внимания частному сектору деревни, хотя на сегодня единоличными хозяйствами обрабатывается свыше 80 % всей пахотной земли».

Для советского человека этот рапорт может показаться странным. Разве в СССР коллективизация проходила иначе? Перед началом коллективизации почти вся пахотная земля обрабатывалась единоличными хозяйствами. И так же зажиточные крестьяне не спешили вступать в колхоз. А руководство страны подгоняло, и местной власти надо было как-то отчитываться. Это тогда появился лозунг «Уничтожить кулачество как класс!». Так что немецкие товарищи ничего не придумывали, а учились у «старших товарищей». И разве у нас не сажали даже «за незначительные высказывания антидемократического характера»?

По советскому образцу был составлен план экономического развития страны, который предусматривал ускоренное развитие тяжёлой промышленности за счёт свёртывания объёмов производства в других отраслях, в том числе и тех, что выпускали потребительские товары. Это привело в крупных городах и Восточном Берлине к появлению очередей за товарами первой необходимости. На некоторые продукты были введены карточки. Нарастал дефицит товаров.

Из-за тяжёлой экономической ситуации огромные размеры приняло бегство жителей ГДР в Западную Германию. По данным немецкой народной полиции, из ГДР бежало: в 1951 году 160 560 человек, в 1952 году – 165 571 человек, за первый квартал 1953 года – 120 531 человек. По советскому же образцу усиливались и политические репрессии. В первом полугодии 1952 года было осуждено за антидемократические преступления 1992 человека, а во втором полугодии уже 4286 человек. Из них рабочие составляли 59 %, служащие 24 %.

В такой обстановке правительство в эти годы снизило в несколько раз цены на продовольственные и промышленные товары, и одновременно повысило зарплату различным категориям рабочих и инженерно-технических работников. Всё это увеличило спрос на продовольственные и промышленные товары. Однако ни сельское хозяйство, ни промышленность удовлетворить этот спрос не могли. А правительство ещё начало дополнительный выпуск бумажных денег. Оно так же приняло решение лишить продуктовых карточек частных предпринимателей. Это вызвало возмущение ремесленников, мелких торговцев и других слоёв населения, живущих за счёт своего труда. Следом «по просьбе трудящихся» правительство повысило нормы выработки.

В ответ на предприятиях начались забастовки. А правительство подняло нормы в строительстве ещё на 25 %. И вот уже толпа, численностью более 4 тысяч человек направилась к Бранденбургским воротам, намереваясь пройти в английский сектор города, для проведения митинга у Рейхстага. По дороге демонстранты изменили направление и двинулись к зданию ЦК СЕПГ. Через захваченную радиоустановку демонстранты требовали выхода к ним президента республики Вильгельма Пика. Поскольку они этого выхода не дождались, то в руках демонстрантов появились лозунги: «Мы требуем свободных выборов и единого Берлина». Агрессия была направлена против правительства ГДР и СЕПГ, не было выдвинуто тогда ни одного антисоветского лозунга.

Своей армии тогда в ГДР не было, а у казарменной полиции просто не хватило бы сил для подавления беспорядков. Введение советских войск было рискованным и могло вызвать ответное движение из западной зоны. Но поскольку нависла реальная угроза свержения правящего режима, в ночь на 17 июня 1953 года было принято решение о вводе подразделений из Советской группы войск. В 6.30 утра 17 июня все важные объекты, такие как телеграф, почта, радиостанция, вокзал, были уже заняты советскими войсками. В Берлин были введены крупные танковые и артиллерийские соединения.

Вот тогда шумящие толпы начали кричать: «Русские свиньи, убирайтесь в Москву, что вам нужно в Германии!» Разрешения на применение огня советские войска ещё не имели. Офицеры стояли в открытых башнях танков. В них полетели яйца, гнилые помидоры и камни. В отдельных случаях мятежники даже залезали на танки, ломали радиоантенны, заливали бензином смотровые щели. Танкистам приходилось открывать огонь.

Ввод войск не остановил восставших. В 11 часов демонстранты захватили здание СЕПГ. Однако партийно-правительственное руководство ещё на рассвете было вывезено в Карлсхорст, в штаб-квартиру советского верховного комиссара. (Примечательно, что именно здесь 8 мая 1945 года была подписана капитуляция Германии). Члены правительства также бежали под защиту советских войск.

Можно себе представить, что это за правительство, если оно вынуждено прятаться под защиту иностранных войск от собственного народа. Верховному комиссару СССР в ГДР Владимиру Семёнову звонили Хрущёв, Молотов, Маленков, Берия. Страсти накалялись. В 11 часов было получено указание, открыть огонь по мятежникам. Но Семёнов и прибывший начальник советского генштаба Соколовский нарушили указание Москвы и приказали стрелять поверх демонстрантов. После открытия стрельбы толпы рассеялись. Бурные демонстрации и столкновения проходили и в других городах республики, были жертвы с обеих сторон.

Правительство ГДР в срочном порядке выступило в Карлсхорсте с заявлением:

«Мероприятия правительства Германской Демократической Республики по улучшению положения народа были отмечены фашистскими и другими реакционными элементами в Западном Берлине провокациями и тяжёлыми нарушениями порядка в демократическом секторе Берлина. Эти провокации должны осложнить установление единства Германии… Виновные в беспорядках будут привлечены к ответственности и строго наказаны. Призываем рабочих и всех честных граждан схватить провокаторов и передать их государственным органам».

Поскольку этот призыв правительства остался без ответа, в полдень по берлинскому времени власть в ГДР была передана командованию советских войск. Советский военный комендант Берлина в 13 часов ввёл в городе чрезвычайное положение, но текст соответствующего приказа не могли размножить несколько часов, так как все типографии бастовали. Только когда во двор типографии въехал танк, там приступили к работе.

Из Москвы поступило также указание учредить военно-полевые суды, расстрелять несколько человек и информацию об этом разместить в городах на столбах и афишных тумбах. Однако прокурор группы советских войск отказался выполнять решение политбюро из-за отсутствия юридических полномочий. Хрущёв, узнав об этом, сказал: «Соколовский и Семёнов – это лучшие консультанты по Германии. Им на месте виднее, что надо делать и чего не делать».

А восстание проходило уже по всей республике. Захватывались здания горкомов СЕПГ, органов госбезопасности. При этом пытались вывезти или уничтожить архивы. Из тюрем освобождались заключённые, большинство из которых были уголовниками. Кое-где лидеры рабочих оттеснялись отсидевшими военными преступниками. Доходило до того, что одна часть колонны пела «Интернационал», а другая – нацистский гимн «Германия превыше всего». Там, где удавалось захватить радиостанции, звучали требования забастовочных комитетов. Главные из них заключались в том, чтобы обеспечить свободу слова и свободные выборы для всей Германии, ликвидировать государственный контроль в экономике, вывести все оккупационные войска.

В Федеративной Германии внимательно следили за развитием событий. Уже в 6 часов вечера в Западном Берлине начался многотысячный митинг, на котором выражалось сочувствие немецким собратьям. Канцлер ФРГ Конрад Аденауэр в тот же день выступил со специальным заявлением в бундестаге: «Вне зависимости от того, как демонстрации берлинских рабочих будут расценены, они стали большим подтверждением воли к свободе немецкого народа в советской зоне». С помощью Радио американского сектора (РИАС) в прямом эфире передавались сообщения в поддержку берлинцев. Около секторальной границы были установлены два мощных репродуктора, и говоривший по-русски диктор призывал полицию и советские войска не оказывать сопротивления восставшим и переходить в западный сектор Берлина.

А в ГДР в это время уже шли массовые аресты участников демонстраций. Один из арестованных на допросе показал, что накануне ему предложили участвовать в демонстрации за хорошую плату. Это свидетельствовало о том, что недовольство восточных немцев использовали западные спецслужбы. В Западный Берлин прибыл шеф ЦРУ Ален Даллес, а также высокопоставленные военные и представители госдепартамента. Над некоторыми советскими объектами на низких высотах ежедневно пролетали военно-транспортные самолёты, с которых сбрасывались листовки с враждебными выпадами в адрес Советских вооружённых сил и социалистического строительства в Восточной Германии.

К вечеру 18 июня напряжение стало стихать. В города вслед за бронетехникой стали входить пешие части. Хорошим подспорьем оказалась и немецкая полиция, проявившая себя очень дисциплинированно. Захваченные помещения освобождались путём «выдавливания» восставших. В некоторых случаях приходилось партийных функционеров и работников немецкой госбезопасности спасать от самосуда. В провинции малочисленные демонстрации продолжались ещё с неделю. Из доклада полковника Фадейкина в Москву:

«Совершенно секретно.

В целях быстрейшего окончания фильтрации задержанных в связи с событиями в округах, где имели место антиправительственные выступления, созданы тройки в составе секретарей окружкомов СЕПГ, начальников местных отделений МГБ и окружных прокуроров…

По состоянию на 12.00 29 июня с. г. всего задержано 9344 участника антиправительственных выступлений, из них в процессе фильтрации освобождено 5122 человека, оформлен арест на 2196 человек, закончены следствием и переданы в судебные органы дела на 1063 человека. На 29 июня с. г. осуждены судебными органами ГДР 294 человека, из них 259 – на разные сроки наказания и 35 оправданы».

По сообщению министра госбезопасности ГДР, в стране погибли 19 демонстрантов и 2 человека, не принимавших участия в событиях, а также 4 сотрудника полиции и госбезопасности. Были ранены 1236 демонстрантов, 61 прохожий и 191 сотрудник госбезопасности ГДР.

По данным советских спецслужб, в ГДР в антиправительственных выступлениях приняли участие: 17 июня – более 470 000 человек; 18 июня – более 242 000; 19 июня – около 57 тысяч; 20 июня – около 13 тысяч человек. Многие офицеры и солдаты за образцовое выполнение задач командования были награждены орденами и медалями СССР. Командующему группой советских войск генерал-полковнику Андрею Гречко было присвоено звание «генерал армии».

Тогда же при активной помощи СССР стала создаваться Национальная народная армия ГДР. Трудящиеся «изъявили желание» наверстать вынужденный простой «ударной работой в выходные дни» и «возместить убытки, взяв повышенные обязательства». Однако события 1953 года не забылись ни в СССР, ни на Западе. Они потом легли в основу решения о возведении Берлинской стены.

Шла холодная война. Было понятно, что спор между социализмом и капитализмом решится в Германии. Для победы социализма необходимо было, чтобы по экономическим показателям ГДР обогнала ФРГ. Однако в 1960 году в ГДР наблюдались пустые полки в магазинах, хотя проблем с едой не было, и дефицит ощущался в значительно меньшей степени, чем в СССР. Несмотря на то, что в ГДР уровень жизни был вдвое выше, чем в СССР, народ республики уходил на Запад. Только за 1960 год в ФРГ бежали из ГДР почти 200 тысяч человек.

На встрече в августе 1961 года Хрущёв выговаривал с негодованием Вальтеру Ульбрихту: «Когда два года назад я приезжал к вам на съезд партии, всё было в порядке. Что приключилось потом? Вы ведь собирались обогнать ФРГ до 1961–1962 годов». Хрущёв, может быть, не знал, что и два года назад «всё в порядке» не было. Просто, как и в других странах соцлагеря, действовала система приписок и лакировки действительности. Ведь и сам Хрущёв заявлял, что в 1980 году советский народ будет жить при коммунизме. И вывод этот он делал на основе тех данных, которые давали ему помощники.