– Знаки сходятся. Соотношение планет… Четвертая строка пророчества… Черная стрела на стене Шимора стала явью, и отражение этого появилось прямо на моем столе! Кроме того, Тора… Утром, доставая свиток, я обнаружил в центре, на строках пророчества, несколько темных капель… Что это, по- вашему? По- моему, кровь! Я пытался определить с разных сторон- кровь, на вкус и по запаху, но не свежая, как бывает сразу после пролития, а загустевшая, бурая… Но если это кровь, значит, она скоро прольется! Значит, крови прольется так много, что земля уже не сможет ее вместить, и тогда… Тогда это знаки пророчества, которое уже сбылось, и вы можете опоздать, если…
– Не спеши! – старик вновь поднял руку вверх – я просил тебя рассказать о знаках, а не делать выводы! Делать выводы предоставь мне! Если все то, что ты называешь, совпадает, эти знаки очень серьезны. Ты принес рисунок стены Шимора?
Человек что-то вынул из-под полы плаща и с почтением протянул старику.
– Вот он.
Это был древний пергамент с чернильным рисунком, изображающим схематичный рисунок какого-то строения. Были видны лица (словно небольшие портреты) в нескольких местах, очевидно, символизирующие наскальную фреску, возможно, древнюю живопись на камнях. Через весь пергамент, наискосок по рисунку, шла жирная черная полоса, выполненная словно современным фломастером. Но это был не фломастер. Развернув пергамент на столе и внимательно вглядевшись в него, старик увидел черную полосу и невольно прошептал:
– Боже…
Потом провел по рисунку пальцем и встал:
– Свершилось. Боже, дай мне сил.
Не поворачивая головы к собеседнику, он протянул руку и властно скомандовал:
– Где Тора?
Человек в плаще почтительно протянул ему свиток. Старик изучил свиток так же тщательно, как и предыдущий рисунок. С каждой секундой лицо его становилось все мрачней и мрачней…
– Что вы скажете, учитель? – почтительно произнес человек в плаще, – это знамение, учитель?
– Не называй меня так! – старик вздрогнул, – чему я могу научить тебя теперь, когда именно ты увидел пророчество?
– Я не мог не увидеть это, учитель! Вы же знаете, я жил этим до сегодняшнего дня.
– Я помню, Михаэль! И ты сделал это. Бог дал тебе сил.
– Что теперь вы намерены делать со всем этим?
– Я не сомневаюсь, что пророчество свершилось, но… Но мы просто обязаны увидеть последнее доказательство.
Человек в ужасе отпрянул:
– Стену Шимора?! Но это невозможно! Это же смертельно опасно! Кто видел воочию стену Шимора, тот несет на себе клеймо зла!
– Мы несем на себе клеймо зла и без стены Шимора. Что, по- твоему, все это, как ни зло? Как иначе назвать то, что именно мы можем увидеть пророчество?
– Проклятие… – человек в плаще побледнел так сильно, что шрам на его лице стал серым.
Улыбнувшись, старик покровительственно положил руку ему на плечо:
– Не бойся. Видеть стену Шимора не столь опасно, как ты думаешь. Тем более что это не стена на самом деле, а целый дом… Вернее, то, что от него осталось. К тому же, я уже видел стену Шимора, и, как видишь, остался жив. Так что можешь успокоиться! Но, если ты не хочешь, я пойду один.
– Нет! Нет, я не могу отпустить вас одного! Меня проклянет весь мой род! Память моих предков отвернется от меня, если я струшу в последний момент! Я пойду с вами, а дальше будет то, что суждено! Я обязан выполнить до конца то, что мне предначертано!
– Бедный мой Михаэль! – старик с сочувствием покачал головой, – но это ведь не конец…
– Я знаю! Но все же…
– Значит, решено. Мы увидим знак, начертанный на стене Шимора, увидим своими глазами, и выполним то, что нам предначертано…
– Но как мы выйдем? В доме полно людей!
– Мой сын празднует именины. У него гости.
– И вы не среди них…
– Ты же знаешь, я не могу входить в дом. Я не имею права жить в роскоши и окунаться в богатство, я не имею права даже заходить в жилище, в котором есть роскошь, в котором есть всё… Я обречен жить в бедности, чтобы выполнить пророчество… если я отступлю от этого, меня ждет страшная кара.
– Но ваш сын…
– Мой сын- совершенно другое. Он ведь не избранный. Он построил себе роскошный и дорогой дом. Но он настолько любит меня, что не захотел со мной расставаться, поэтому выстроил свой дом рядом с моей хижиной. Так мое жилище оказалось у него на задворках. Наверняка все его гости считают меня просто чокнутым стариком, свихнувшимся от своих книг…
– Учитель, не говорите так! Это кощунство!
– Так считают только эти простые люди. Ничего не понимающие ни в вечности, ни в жизни. Но у моего сына совсем другое понимание. Он просто считает, что у меня есть какая-то своя цель…
– Своя цель…
– Впрочем, это не важно. Разумеется, он прав. Итак, мы дождемся темноты и выйдем под покровом ее. Осталось переждать несколько часов. Садись.
Солнце полыхало над Яффой нестерпимым жаром, но в глинобитной хижине было прохладно. Старик занял свое место за столом, и принялся что-то набирать на компьютере. Человек в черном плаще опустился прямо на земляной пол.
3
УЛИЦА ПОБЕДНАЯ, ДВОР ДОМА № 21.
– Я не понимаю, сколько еще может продолжаться подобное безобразие! Уберет кто-то этих проклятых детей с улицы, или нет? В конце концов, должна же существовать хоть какая-то власть, или… – визгливый голос старой женщины сорвался на истерический визг, больше напоминающий голосовые вибрации какого-то взбесившегося животного, чем человеческий голос.
Голос был таким громким, что дежурная по отделению милиции (молодая девушка, работающая оператором на коммутаторе всего вторую неделю) недовольно поморщилась и отодвинула трубку от уха. Ночной звонок сам по себе был неприятен (ночью так здорово ничего на дежурстве не делать). А тут еще вот так…
Звонившая скандалистка немного передохнула, восстановила дыхание и продолжила скандал с новыми силами:
– Неужели у нас нет никакой власти?! По закону шум на улице разрешен до 10 часов ночи! А сейчас уже половина первого! Эти дети орут так, что не то что спать, просто находиться в комнате никаких сил нет! Это безобразие! Вы должны хотя бы оштрафовать родителей! Мои окна выходят во двор. Я не могу находиться в квартире! Мало того, что они орут, так еще притащили с собой магнитофон и включили на всю мощь эту идиотскую музыку, как кувалдой бьющую по голове! Я старый человек, у меня высокое давление, мое здоровье не выносит такого напряжения! Только позавчера ко мне приезжала скорая! Мне 83 года! Имею я право на покой в таком возрасте или нет? Эти дети просто малолетние бандиты! А их родители – вообще кошмар, с ними даже разговаривать нормально нельзя, и…
– Хорошо, – вздохнув, диспетчер решила прервать этот бесконечный поток (в конце концов, прервать нужно было давно, она просто отвлеклась. На коммутаторе полиции существовало негласное правило: телефон долго не занимать – потому, что во время пустой болтовни он мог понадобиться кому-то по- настоящему), – назовите ваш адрес, имя, отчество и фамилию. К вам сейчас приедут.
По привычке чуть было не спросила номер телефона, но в этом не было необходимости: на коммутаторе были определители, и сейчас телефон старухи ясно высвечивался на табло.
– Лазарева Светлана Владимировна, улица Метростроевская… то есть Победная, д.21, кв. 8. Между прочим, мне 83 года! И вы уберете этих проклятых детей?
– К вам сейчас выезжает наряд полиции, они разберутся.
– Разберутся! Тоже мне, развели демократию! Раньше с такими никто бы не церемонился! Ведешь себя не положенным образом- отвечай по всей строгости закона! А теперь… Пока они голову кому-то не свернули, ножом не прирезали…
– Во дворе драка? – голос дежурной был абсолютно лишен эмоций.
