Газетная утка

– Бывший муж, – поправила я.

До чего же гладко все выходит у этой дамочки! Я не уставала поражаться, как деловито, чтоб не сказать цинично, рассуждает Арбатова о смерти своего коллеги – «отличного журналиста, талантливого ведущего и просто славного малого».

– Хорошо, пусть бывший, неважно. Цивилизованные люди всегда поддерживают отношения с бывшими мужьями, не так ли?

Таково мое предложение, Ольга. Сколько тебе потребуется времени, чтобы обдумать ответ?

– Ну-у, даже не знаю! – Я совсем не по-деловому растерялась. – Мне надо все обдумать, с сестрой посоветоваться…

– Само собой. Да! Совсем забыла о главном, извини. А еще называю себя деловой женщиной… Разумеется, я предлагаю поработать не за «спасибо». Ассоциация «Вольное перо» – не ахти какой богатей, но все-таки юридическое лицо с собственным банковским счетом. Сумму вашего гонорара мы можем обсудить отдельно. У вас с Полиной есть посуточная такса для таких случаев?

– Посуточная… что?

– Ей-богу, Ольга, ты как только что на свет народилась! Сколько вы берете в сутки за услуги, когда ведете расследование?

– Ах, вот ты про что…

Я окончательно смутилась и смешалась, не зная, сколько заломить с Арбатовой, и в то же время стыдясь, что приходится говорить на такую щекотливую тему.

– Нет, никакой таксы у нас нет. Что касается игры в сыщиков, то на этом «поле» мы с сестренкой не деловые женщины, а любители. Дилетанты! Может быть, именно поэтому у нас с ней кое-что получается там, где пасуют профессионалы.

– Все ясно. Значит, поскольку все зависит от степени сложности дела и щедрости клиента, я вправе внести свои предложения.

Таня Арбатова задумалась, но лишь на несколько мгновений.

– Как ты посмотришь на такой вариант? Некоторое время назад Стас Уткин получил грант одной международной ассоциации журналистов-правоведов. Не то чтоб куча денег, но все-таки сумма: десять тысяч долларов. Половину из них он пожертвовал нашему «Вольному перу». Я думаю, если эти пять тысяч баксов будут потрачены на расследование обстоятельств смерти Стаса, никто не скажет, что это несправедливо. Таким образом, по две с половиной тысячи вам с Полиной плюс накладные расходы, если таковые возникнут.

Редакторша сделала паузу, ожидая моей реакции, но таковой не последовало.

– Ты меня слышишь, Ольга? Когда можно рассчитывать на ответ?

По две с половиной тыщи долларов! Я крепко вцепилась потными пальцами в трубку, чтобы она не вывалилась из рук.

– Когда?! Да прямо сейчас! Мы согласны.

– А с Полиной посоветоваться? – напомнила клиентка.

– Нет нужды. Это можно сделать в рабочем порядке.

– Вот и о'кей. Я вижу, ты тоже становишься деловой женщиной! – усмехнулась Татьяна Михайловна. – Если мы в принципе договорились, то подъезжай ко мне прямо сейчас. Подпишем договор.

Я приехала в редакцию «Тарасовских вестей» не «прямо сейчас», а часа через полтора, но договор с Таней Арбатовой мы все-таки подписали. И даже, сидя в итальянских кожаных креслах, выпили за успех предприятия великолепного французского коньяка из каких-то серебряных наперстков. Вальяжная Татьяна Михайловна тоже была выдержана вся в итальяно-французском стиле: костюмчик на ней был от Версаче, а макияж и ароматы – от «Ив Роше». И вообще: если б не доска с лучшими материалами недели в коридоре возле двери приемной – я подумала бы, что нахожусь в роскошном офисе какого-нибудь банка или той же торгово-промышленной палаты, но никак не в редакции газеты!

Под конец «уединенции» Арбатова несколько испортила мне настроение, продемонстрировав запись, которую вчера сделал автоответчик. При первых звуках хриплого блатного голоса, по которым даже родная мама Ираида Сергеевна не признала бы свою дочку, из желудка поднялась к горлу мерзкая тошнота, а в глазах потемнело.

– Татьяна Мих-ална, это я! – возвестил этот анонимный голос. – Я думаю, тебе кое-что известно о смерти Стаса Уткина, а? Умоляю, позвони мне как можно скорее, не то дело кончится еще одним трупом!

И все! Ни имени, ни номера телефона – ничего…

Разгоряченная выпивкой, Танечка весело хохотала, пока я, пунцовая как вареный рак, бормотала извинения.

– Можешь себе представить физиономию моей Верочки, когда она вбежала ко мне с этой записью? Да я и сама в первый миг подумала, что это попытка шантажа, на худой конец – чей-то глупый розыгрыш. И только потом, прослушав второй раз, признала твой голос и смогла убедить Веру, что мне ничто не угрожает. Наверное, бедняжка до сих пор глотает успокоительные таблетки!

Не знаю, как насчет таблеток, но на меня редакторская секретарша и в самом деле поглядывала как-то странно. Покидая этот «золотой прииск», который сулил нам с сестрой целую кучу долларов, я постаралась прошмыгнуть мимо Верочки незаметно, как мышка. И уже через двадцать минут ввалилась в тренерскую, где за столом с умным видом и сигаретой в руке восседала Полина, а перед ней лежала та самая газета «Тарасов» с нашумевшей статьей, которую мне только что вручила Арбатова…

Конечно же, ничего лишнего я сестренке не выболтала. Собственно, за последние сутки, в течение которых мы с Полиной не общались, все было «лишним» – все, кроме пяти тысяч долларов. Но если б она только узнала, что я за ее спиной уже подписала договор, а с ней собиралась посоветоваться «в рабочем порядке»…

Поэтому я просто села на стул и сказала:

– Полина, ты помнишь, что Татьяна Арбатова когда-то была моей клиенткой? Теперь она редакторша «Тарасовских вестей».

– Ну! Говорят, редкостная стерва.

– Вот ты так всегда! Сразу – «стерва»… А в общем-то, спорить с тобой по этому вопросу мне трудно, да и не хочется. Не в том дело. Дело в том, что Арбатова снова хочет стать моей клиенткой. Нашей то есть.

– Опять с очередным мужем разводится, что ли? – ехидно ввернула Поля.

– Ну что ты! Сейчас она свободная женщина. Насколько мне известно, состоит в особо теплых отношениях с Виктором Сальниковым, крупным чиновником из нашего «белого дома». Я видела их вместе на том самом крутом приеме, где я была недавно с Кириллом – помнишь? Но дело, опять-таки, не в этом.

Татьяна хочет, чтобы мы с тобой выяснили, что там стряслось с Уткиным. За это она обещает…

Я выдержала эффектную паузу и назвала сумму. Эффекта не получилось: Полина окинула меня насмешливым взглядом и покачала головой.

– Так я и думала: ты просто выпила лишнего. Пять «штук» баксов за этого… «барабанщика» – курам на смех!

Почему не десять? Не двадцать? Фантазии не хватило, сестренка?

Я мужественно заставила себя остаться спокойной.

– По-твоему, я это все сама придумала, да?

– Ну, может, не сама. Дрюня Мурашов помог.

– Полина! – Я взглянула прямо в глаза сестре. – Я, между прочим, уже договор подписала. Не хотела пока тебе говорить, но раз такое дело…

– Что?! Что ты подписала?!

Я внутренне подобралась, приготовившись к самому худшему.

– Ну, трудовое соглашение. В случае предоставления гражданкой Снегиревой О.А. определенных «информационных услуг» ассоциации свободных журналистов «Вольное перо» означенная ассоциация обязуется выплатить упомянутой гражданке пять тысяч долларов США. Сумма прописью, подпись, печать – все как положено.

Полина вскочила с места и уставилась на меня так, что, если б глазами можно было убивать, я уже корчилась бы, пришпиленная к спинке стула двумя раскаленными стрелами. Но у меня богатый опыт выживания в экстремальных ситуациях! Бормоча себе под нос проклятия, сестрица дрожащей рукой вышибла из пачки еще одну сигарету, чиркнула зажигалкой. Однако закурить ей удалось лишь с третьей или четвертой попытки.

– Ольга, твоя… безответственность меня поражает! Нет, она меня просто потрясает! Да как ты могла…

От потрясения Полина то и дело давилась дымом, отплевывалась и кашляла.

– Я спрашиваю, как ты могла ввязаться в такую авантюру? Как могла подписывать какие-то сомнительные бумаги, не посоветовавшись предварительно со мной? Да как ты вообще могла на такое согласиться?! Это же… это же…

– Удачная сделка – вот что это такое! И ты, Поля, бесишься сейчас только потому, что оторвать жирного клиента удалось мне, а не тебе. Согласись: пять тысяч долларов на дороге не валяются!

Я примирительно улыбнулась, давая понять, что эта сумма очень легко делится на два. По-моему, зеленоватый призрак далекого, но вполне реального гонорара немного смягчил Полину: ее глаза стали просто сердитыми, но уже не свирепыми.

– Да я разве что говорю? Пять тыщ баксов – солидный куш, но ведь его надо еще…

– Кто тут говорит про пять тыщ баксов? – раздался у меня за спиной до боли знакомый голосок.

Прежде чем мы одновременно повернули головы на его звук, я успела перехватить страдальческий взгляд сестры – и сама воздела глаза к небу: се ля ви, как говорят французы! Зоя Николаева – это серьезно.

– А-а, Оленька, ты здесь? Привет, привет! А я иду и слышу – Поля с кем-то разговаривает… Так что у вас тут за счеты, девочки? Кто кому должен пять тысяч?

– Главное, Зоинька, – что никто из нас не должен их тебе! – отрезала Полина Андреевна.

Я всегда восхищалась ее умением разговаривать с невозможной начальницей, в словаре которой начисто отсутствует слово «такт».

– Привет, Зоя Вячеславовна. Это я тут Поле рассказываю, что Козаков, мой бывший муж, подумывает взять ссуду в банке, а она говорит, что…

– А я говорю, что не мое это дело – в такие дела путаться! – рявкнула сестрица, останавливая тяжелый взгляд на Зоинькиной переносице.

– Это пять тысяч-то? Оленька, не смеши меня! Это в наши дни и не сумма вовсе. Одни бумажки оформлять замучаешься, а отдачи никакой… А под какой процент, ты не знаешь?

Полина решительно протянула мне мою сумку, стоящую на краю стола.

– Оля, тебе пора. Ты ведь хотела еще навестить ребят у мамы, да?

– Сейчас?!. Ах, ну да. Да, конечно!

Ехать к Ираиде Сергеевне в столь ответственный момент, когда решается судьба гонорара, не входило в мои планы. Но раз так надо…

– Ну вот: к пяти как раз успеешь вернуться домой. Не вздумай ничего предпринимать и никуда исчезать. Закончим разговор!

В смутном настроении я вышла из спорткомплекса на залитую зноем полуденную улицу. С одной стороны, «консультации» прошли лучше, чем можно было ожидать: Полина Андреевна не швырялась стульями и даже не ломала сигареты в пепельнице. Может, просто потому, что не успела… Впервые за все время моего знакомства с Зоей Вячеславовной Николаевой я чувствовала к ней нечто вроде благодарности: спасла меня от неадекватной реакции дорогой сестренки! С другой стороны, обещанное окончание разговора вызывало неприятные ощущения под ложечкой. А что если Полина наотрез откажется работать? Как я тогда буду выглядеть перед Арбатовой?! Да и перед своими кредиторами, кстати, тоже – это ведь Поля еще про них не знает…

Боже мой, какая жара! Собравшись с духом, я добежала до угла, где торчали несколько зонтиков уличного кафе, и, купив запотевшую банку «фанты», спряталась под тентом. Передо мной во всей своей суровой реальности встал вечный и главный вопрос российской интеллигенции: что делать?

А что если и в самом деле навестить детишек? Отсюда до остановки троллейбуса, который привезет меня прямиком к мамочкиному дому, пять минут ходу – надо только повернуть направо. Я ведь и правда жутко соскучилась по Лизоньке и Артуру: не видела их с самой субботы! Дочка приболела, и мы не рискнули везти ее на дачу. А с понедельника закрутились такие дела, что мне сразу стало не до материнских обязанностей. К тому же, Полина недвусмысленно предупредила, чтоб я ничего не предпринимала. Так, может, употребить вынужденный тайм-аут на общение с семьей?

Но ведь, если я там появлюсь, Ираида Сергеевна наверняка попытается сбагрить внуков: роль любящей бабушки она воспринимает как неизбежное, но всегда временное зло. А малыши сейчас свяжут меня по рукам и ногам, какое уж тогда расследование…

Я вынырнула из-под зонтика и… бодро повернула влево