Война миров. Второе пришествие
Джек должен быть следующим. Профессиональным взглядом он старался схватить все особенности скрытного передвижения, мастерство которого Дикси еще сильнее отточил, исследуя каждый день окружающие развалины. Джек удовлетворенно отметил, что телохранитель адаптировался с потрясающей эффективностью. Все они рассчитывали, что навыков Дикси хватит, чтобы отряд выполнил предстоящую задачу. Каскадерские опыты Джека также могли пригодиться, но девушку и врача нужно было оберегать с особой тщательностью.
Он еще раз вспомнил последний военный совет. В одном из походов Дикси обнаружил, что на вокзале сохранились помещения продуктового магазина и, поскольку их запасы продовольствия почти истощились, склад этой лавки сразу стал для них самой желанной целью. Операцию разрабатывали с особой тщательностью. Пойти должны были все, чтобы принести как можно больше провизии и подольше не высовывать нос из подвала.
«Не высовывать нос! – в который раз нахлынуло на Джека. – Сидим здесь, как крысы в норе, а положение становится все хуже и хуже. Надо сматываться отсюда при первой возможности. Прозябание в этой конуре ни к чему не ведет. Страна больше не существует, правительства нет, армии тоже. Надо спасать свою шкуру, пока еще везет находить последние консервы и не дохнуть посреди этой свалки. Должен быть какой-то способ убраться отсюда».
Джека снова свело судорогой от леденящего страха. Это чувство стало самой мощной движущей силой с тех пор, как он узнал положение вещей.
По рассказам товарищей по несчастью, за то время, пока он мучительно пытался выкарабкаться из комы под бдительным надзором мистера Чи, марсиане овладели положением со скоростью и решительностью, еще никогда никем не виданной. Жалкие попытки сопротивления тех частей армии, которые успели хоть как-то среагировать на вторжение, были для чудовищ не более действенными, чем порыв ветерка. Выжившие в первые часы нападения сходили с ума или совершали самоубийство. Дикси не раз приходилось встречать безумных, не видящих ничего вокруг существ, в которых ничто уже не напоминало людей. Они бродили среди хлама и разлагающихся трупов, пребывая во внутреннем кошмаре, каждый в своем, и помочь им было уже невозможно. Безумцы становились легкой добычей как-то мгновенно одичавших собак, сбившихся в стаи и рыскающих по округе, гонимых постоянным голодом. Это была серьезная проблема, и Дикси даже однажды лишь чудом сумел отбиться от этих новоявленных хищников. С тех пор он не рисковал уходить слишком далеко от подвала.
Изредка они видели марсиан. Ленивой поступью, чуждыми земному глазу движениями, они прохаживались по руинам и вылавливали несчастных быстрыми как удар кобры выпадами ловчих щупалец. К счастью, передвижение треножников сопровождалось хорошо слышимым лязгом, низким гулом двигателя и зеленоватыми вспышками управляющих разрядов в трансмиссии, что позволяло успевать найти укрытие. Впрочем, имея, по всей видимости, проблемы с восприятием звуков в более плотной земной атмосфере, марсиане с поразительной хищной безошибочностью реагировали на любые движения в поле зрения. Это требовало стальных нервов от того несчастного, кто жаждал остаться незамеченным.
Скрывшись под аркой, Дикси подал сигнал, и остальные, еле слыша собственное сердце от напряжения, переправились через улицу. Попав в спасительную тень, разом испустили вздох облегчения. Теперь их прикрывают стены вокзала, можно чуть ослабить концентрацию. Сделали несколько осторожных вдохов, стали цепочкой продвигаться вглубь помещения. Через высокую, до потолка, дверь, болтающуюся на искореженном механизме автоматического привода, они прошли в мрачный зал ожидания. В вышине сверкала в лунном свете обширная паутина трещин в стеклянном куполе. Мутно подсвеченные, неподвижно стоящие колонны никогда не оседающей пыли казались такими осязаемыми, что невольно хотелось за ними укрыться. Дикси бесшумно ткнул рукой в темноту между пыльными столбами, и лазутчики поспешили к выходу на платформы, лавируя между секциями сидений, сдвинутыми с мест, разбросанными могучей силой по всему залу.
Величественная картина разрухи открылась взору, когда они оказались на площадке перед рядом платформ, уходящих вдаль из-под общего ажурного перекрытия. Будто шаловливый ребенок раскидал по путям пассажирские и грузовые вагоны, несколько открытых платформ. Они лежали, некоторые перевернутые, поперек нескольких перронов, громоздились друг на друга, как бревна, в беспорядке сваленные на землю из кузова грузовика.
Ближе всего к наблюдателям раскорячился тягач с куцым хвостом из четырех платформ. Похоже, что тягач на полном ходу ворвался на вокзал, проскочил по свободному пути и вылетел через отбойник, как вылетает на берег моторная лодка. На платформах стояли намертво закрепленные, но покосившиеся от сильнейшего удара гауссовы гаубицы. Рядом, в тени платформ, лежало множество грязных мешковатых предметов. Джек напряг зрение и содрогнулся, опознав трупы солдат из орудийных расчетов. Бедняги были на посту до последнего мгновения.
«Еще один случай бессмысленного героизма», – подумал Джек. Ему стало тошно от сокрушающей безысходности этого зрелища. Где-то в животе снова начал сгущаться ледяной ком.
Аннет издала сдавленный писк. Дикси мгновенно обернулся и вытаращил в немом возмущении глаза. Белки глаз отчетливо сверкнули в приходящем с дальнего конца вокзала лунном свете. Девушка молча подняла палец и указала наверх. Рука мелко дрожала. Стараясь приготовиться к самому неожиданному, мужчины перевели взгляд к мощным витиеватым балкам, перекинутым поперек здания, рефлекторно отпрянули. На них падал самолет.
Все быстро прояснилось, но еще минуту они зачарованно разглядывали новое свидетельство человеческого бессилия перед военной мощью пришельцев. Тяжелый бомбардировщик, пораженный тепловым лучом, в неуправляемом падении зацепился обоими крыльями за перекрытия крыши и теперь дамокловым мечом висел, наполовину провалившись внутрь. Дикси убедился в относительной безопасности обстановки, отряд двинулся дальше, в сторону, вдоль стены туда, где располагалась цель операции.
Смятый нечеловеческой силой пассажирский вагон перегородил путь, Дикси остановил отряд и на всякий случай выглянул из-за препятствия. Резко отпрянув назад, привлек остальных как можно ближе.
– Мы не одни, – едва уловимо зашептал он. – У входа человек. Мне показалось – вооруженный, в этом чертовом мраке ничего толком не разглядеть. Думаю, это был блеск оружия. Надо менять тактику, это что-то новое.
«Куда уж новее, – мысленно съязвил Джек. – Все ясно, как белый день. Без этого отребья еще ни одна война не обходилась».
– Дик, это мародеры, – просипел он.
Аннет в негодовании начала втягивать в себя воздух. Китаец спокойным движением зажал ей рот ладонью и сказал:
– Этого мозно было озыдать.
– Сэр, я боюсь, что нам не избежать применения силы. Это меняет все наши планы. – Дикси нерешительно посмотрел на Джека.
Что-то взволновало телохранителя, но Джек пока не понял, что именно.
– Нет смысла поворачивать назад, – стараясь говорить как можно рассудительнее, ответил он. – Нам придется с ними встретиться. Иначе они утащат все, что осталось на складе. Мы даже не знаем, сколько их там.
– Именно, сэр, а с нами девушка.
«Да, это может оказаться помехой, – подумал Джек. – Нерешительность Дика объяснима. Одному придется оберегать девушку, и тяжесть операции ложится только на двоих. Я едва оправился, а надежности китайца он не чувствует».
Рука мистера Чи уже не держала Аннет. Непредсказуемая помеха имела в ее представлении не настолько важное значение, как думали эти перестраховщики.
– Я сама с ними поговорю!
Она уже почти выскочила из-за вагона, но сильные руки Дикси дернули ее на место. Джек склонился к плотно убранным рыжим волосам.
– Какие разговоры? Это бандиты! Тебе совсем жизнь не дорога?
– Черт!
Локоть телохранителя больно врезался Джеку под ребро.
– Что еще?
Дикси смотрел за их спины. Джек обернулся – китаец исчез. От досады оба зажмурились и до скрипа сжали челюсти.
В стороне мелькнула тень, мистер Чи присоединился к ним, как ни в чем ни бывало.
– Мозно идти.
– Как вас понимать? – от неожиданности все крепкие слова вылетели у Джека из головы. Остальные молча уставились на смутно белеющее азиатское лицо.
– Надо спесить, – сказал китаец, снова исчезая за вагоном.
Осторожно выглянув следом, Дикси увидел, как тот перешагнул через лежащего на полу у двери человека, скрылся в темноте проема. Резким взмахом Дикси позвал всех за собой и двинулся вперед.
Брезгливо сморщив нос, Аннет переступила тело, пока Джек прикрывал тылы. Внутри мирно спали двое мужиков неопрятного вида, головы аккуратно склонив на грудь, спинами подпирали ящики с консервами. Телохранитель и сметливый аптекарь обшаривали полки у дальней стены.
«Так и я провалялся все эти дни, – догадался Джек. – А лекарь – юморист. Утром они проснутся бодрыми и отдохнувшими, а вот голод утолить будет нечем».
Джек осматривал конкурентов. Мрачные небритые лица, безвольно упавшие на пол руки. Штаны одного – на подтяжках, другой потолще, отощать не успел. Джека привлекли сапоги на том, что повыше ростом. Поставил для сравнения рядом ботинок, стал стягивать обеими руками сапог, долго пыхтел, пока тот нехотя не сдернулся. Аннет обернулась на шум.
– Опомнитесь Джек, чем вы лучше их?
– А сама ты во что одета?
– Я нашла это в подвале, разрешение спрашивать было не у кого!
– Прикажешь разбудить его?
– Мы пришли за едой, а не грабить этого несчастного.
– Не прикидывайся. Тот, на входе, был вооружен не против марсиан. Ты думаешь, он стал бы с нами разговаривать? Скажи спасибо нашему доктору, что они теперь просто спят. Наша задача – выживание. Тебе не кажется, что в сапогах по развалинам удобнее? Я бы и тебе подыскал обновку.
– Меня сейчас стошнит! С чего вы взяли, что они бандиты?
– Я не собираюсь отчитываться. Либо мы делаем общее дело и убираемся отсюда, либо я оставляю тебя вести тут гуманистические беседы.
В ярости топнув ногой, Аннет с остервенением ринулась помогать мистеру Чи. Они шарили по полкам почти вслепую, пытаясь на ощупь определить ценность находок. Заслуживающее внимание отправлялось в мешки, обнаруженные Дикси в углу под прилавком. Джек закончил с сапогами, метнулся к двери и склонился над бесчувственным часовым. Руки нашаривали по полу вокруг тела, пока не наткнулись на металл. Не разглядывая, он отправил пистолет в карман брюк. Штанина скособочилась, торчащее дуло стало при каждом шаге бить по бедру. Пришлось сунуть оружие за пояс.
В спину ткнулся тяжелый мешок, глухо брякнувший металлом. Джек схватил предназначенный ему груз, взвалил на спину. Посторонился, из темноты вывалились согнутые тяжестью фигуры. Отряд двинулся в обратный путь.
Глава 7
Иррату снился один из тех мучительных, тяжелых снов, которые донимали его все последние дни перед отлетом. В этом сне он снова был подростком, лежал, изможденный после бесконечного дня на плантации, в своем гамаке в углу барака. Он наблюдал за маленьким шилком, притаившимся на краю своей сети и демонстрирующим чудеса терпения во время охоты. Охота продолжалась сутками, и все это время крохотное создание сидело без движения в ожидании решающего броска на добычу, угодившую в невидимую плетеную ловушку.
О терпении говорила с ним сейчас и мать, сидящая рядом на ящике. Все родители старались привить детям терпение и смирение – единственное, что им осталось. Но слова матери Иррата сильно отличались от тех, что произносили другие обитатели подобных бараков.
Давно, когда Иррата еще не было на свете, а его мать была ребенком, произошла последняя, самая масштабная попытка восстания.
Как раз в ту пору, словно по странной прихоти Времени, сбылось древнее пророчество. Мессия явился среди рабов в образе низкорослой женщины, обладавшей белой кожей и необычными чертами лица. Она была захвачена во время очередного сражения с Непреклонными и долгое время жила среди рабов. Казалось, она страдает каким-то недугом, мешающим внятно говорить – издавала странные звуки, которые никто не понимал.
Мать Иррата проявила любопытство и вскоре догадалась, что женщина владеет иным языком и не понимает остальных обитателей барака так же, как они ее. Девочка решила помочь несчастной калеке и попыталась найти способ общения. После долгих мучений, девочка научилась издавать похожие звуки, и это стало моментом истины, перевернувшим всю ее жизнь. Девочка первой догадалась, что пришел предсказанный мудрецами мессия.
Мессия называла себя Амелией. Она так и не смогла выговорить имя матери Иррата, поэтому дала ей имя Эдвина. С этим именем девочка, в знак памяти об Амелии и о великой цели освобождения, прожила всю жизнь.
В своих речах женщина призывала к борьбе с тиранами. Пользуясь тем, что чудовища предприняли попытку нападения на Теплый Мир и были полностью поглощены приготовлениями, Амелия смогла сплотить рабов вокруг себя и организовать сопротивление. На заводах было множество актов саботажа, замаскированных столь искусно под несчастные случаи, что долгое время на них не обращали пристального внимания. Производительность труда упала, но близость цели отвлекала внимание чудовищ от этой проблемы.
Эдвина всюду следовала за Амелией, переводила ее проповеди и наставления, беседовала с ней о будущем, которое ждет народ после освобождения от чудовищ.
Неумолимо приближался день, назначенный для пуска снарядов к Теплому Миру. Незадолго до этого черного дня случилось еще одно необычайное происшествие. Непреклонные предприняли безумную по своей бессмысленной дерзости ответную атаку. В окрестностях города, где жила Эдвина, произошло сражение, во время которого рабы, трудившиеся на ближайшей плантации, увидели потрясшую их картину.
Когда бой подходил к неизбежному финалу, один из поврежденных треножников Непреклонных покинул поле боя и направился к плантации арры. В порыве безумной ненависти, чудовище принялось вымещать злобу на беззащитных рабах, уничтожая десятками и сотнями всех, кто попадался на глаза. Но эта бойня продолжалась недолго. Уцелевшие рабы увидели, как хромающий треножник перестал хлестать землю лучом и остановился. Из открытого люка кабины показалась человеческая фигура и начала осторожно спускаться по криво подогнутой конечности.
Ошеломленные рабы бросились к нему и обнаружили, что он с ног до головы измазан кровью мерзкого чудовища, а в руке зажат нож, с лезвия капают на песок красные капли. Эдвина оказалась среди первых, кто приблизился к неизвестному герою. Она обратила внимание, что этот мужчина удивительно похож на другой персонаж пророчества, частично уже сбывшегося с появлением Амелии. Не было сомнений, что он и есть тот Бледный Карлик, который «сойдет с боевой машины, убив чудовище своими руками». Мудрецы не солгали.
О терпении говорила мать Иррату, приводя в пример эту часть рассказов о своем прошлом. Пример Амелии, мессии, терпеливо преодолевающей трудности общения с угнетенным народом и неуклонно идущей по намеченному самой для себя пути освобождения, был наиболее действенным. Иррат принял его как образец, по которому нужно строить свою жизнь.
Иррат проснулся и потянулся в кресле пилота. Кресло чуть слышно скрипнуло. Иррат чувствовал прилив сил и решил не терять времени понапрасну. Предстояло сделать многое, чтобы его миссия увенчалась успехом.
Сначала решил изучить показания приборов, чтобы быть уверенным в исправности бортовых систем. Привычными движениями пробежался пальцами по клавишам, выводя на панели отчеты диагностики. Стеклянные поверхности перед ним перемигивались разноцветными символами, докладывали о положении вещей. Главная панель приняла и суммировала весь поток информации, сообщила о результате проверки короткой и точной формулировкой. Беспокоиться было не о чем. Иррат решил приступить к первому пункту плана.
За все время тренировки перед полетом, когда ему в голову вбивали навыки обращения с оборудованием снаряда, Иррата не покидала мысль, что что-то упускается. Сначала он был уверен, что от него потребуется только небольшая часть усилий, чтобы выполнить свою тайную задачу – всего лишь активировать в нужный момент замок крышки. Когда обучение было завершено, Иррат оказался в паническом замешательстве. Пилотам так и не сообщили ничего, что имело бы отношение к управлению замком. Зная чудовищный прагматизм тиранов и их расчетливость, Иррат не сомневался, что раз эти навыки не были в нем выработаны, значит не предполагается, что они ему нужны.
«Пилоты не могут открыть крышку! – потрясенно думал Иррат, когда обучение было закончено. – Коварные твари придумали что-то такое, что может сорвать мою миссию!»
Отступать было некуда. Будущие пилоты не могли проявлять инициативу, искать новых знаний. Они были пустыми горшками, в которые методично заталкивались знания огромными порциями, так что казалось, будто взорвется голова или что-то важное ускользнет из памяти, вытесненное следующей порцией. И они не могли сопротивляться судьбе. Их выбрали за определенные способности и жестоко накачивали перед полетом, не давая ни минуты лишнего отдыха.
Все, что осталось Иррату – стартовать, остаться наедине с огромной машиной, несущейся в пространстве, и использовать все отведенное для полета время, чтобы попытаться решить эту загадку собственными силами. Интуиция подсказывала, что это возможно. Новые знания о подконтрольной технике таили в себе возможность совершить нужное открытие.
«Если крышку открывает не пилот, значит это делает какой-то механизм. Что ж, у меня есть время, чтобы найти его».
Он встал и пошел к люку, чтобы проникнуть в коридор, ведущий в заднюю часть снаряда. Безошибочно сориентировался в узком длинном туннеле и скоро оказался в том месте, где установлен блок подключения кабелей, управляющих механизмом привода замка. Иррату предстояло проследить все кабели и восстановить в уме схему подачи управляющих сигналов.
Сначала дело двигалось быстро. Кабели шли вместе, аккуратно повторяя изгибы стен, обходя блоки других, не интересующих Иррата систем. Он вернулся тем же путем обратно, следя глазами и иногда рукой, чтобы не потерять след и не перепутать кабель. Иррат прошел под люком, ведущим в грузовой отсек. Перед стартом люк использовался обслугой для работы в отсеке, но когда приготовления были завершены, а груз размещен должным образом, отсек изолировали, приварив люк намертво к проему. После старта он был не нужен. После приземления – тем более.
Смотровое отверстие прикрывала сдвижная крышка. Его можно было использовать для наблюдения за отсеком своими глазами, без помощи дистанционных камер и панелей в рубке. Иррат не стал упускать случай и еще раз взглянул туда – там враги, такие беспомощные в своем принудительном сне, но и недосягаемые за толстой обшивкой отсека.
Иррат вгляделся в полумрак, пошарил глазами, чтобы понять, в какую сторону смотреть на коконы. Заметил вдалеке каплевидные силуэты, висящие чуть в стороне от крепко зажатых в креплениях отсоединенных кабин пяти треножников. Ненависть снова вспыхнула в нем, чтобы насытить энергией для выполнения плана. Но не успел Иррат ощутить знакомый жар от вызываемого ненавистью возбуждения, как произошло то, что он не мог предвидеть. Слепящий спазм поглотил мозг, испепелив все мысли, оставив только боль, не имеющую физических причин. Психический шок длился бесконечную секунду, затем стал постепенно стихать, давая возможность пробиться сквозь конвульсии первым тревожным догадкам.
«Разрушитель воли!»
Иррат был потрясен. Меньше всего он ожидал чего-то подобного. С первых дней обучения мучился вопросом, как чудовища оберегают себя во время полета, будучи в состоянии искусственно вызванного сна. Иррат знал, что при подготовке нового вторжения чудовища сделали ужасные открытия, позволявшие получить контроль над разумом слуг. Это было воплощение их намерений по отношению к жителям Теплого Мира. Допущенные к обучению пилотированию снарядов видели, как на внутренних полигонах проходили испытания средства, подавляющего сознание, позволяющего создавать армию, полностью подчинив пленных людей. Несчастные рабы, снабженные заплечным устройством и защитной маской, покорно выполняли любые приказы хозяев. Иррат назвал устройство «разрушителем воли». Он был уверен, что только существо с полностью подавленной волей способно делать виденные им ужасные вещи, не оказывая при этом сопротивления.
Теперь Иррат понимал, что чувствовали несчастные. Мучения были непереносимыми, по щекам текли слезы. Он обреченно рисовал мысленные картины своего поражения, видел крушение тщательно подготовленных планов. Только полная покорность избавляла жертвы от страданий.
«Но как он действует? – Иррат постарался переключиться на трезвое размышление, заметив, что это не вызывает новых приступов. – Должно быть средство, которым оказывается воздействие на меня. Будь они прокляты, коварные твари!»
Новая вспышка заставила его скорчиться на полу коридора, под люком в отсек, скрывавший мучителей. Не такая сильная, как предыдущая, она быстрее освободила мозг, и Иррат смог обдумать происходящее.
«Это случилось, когда я проявил ненависть к ним».
Это был ключ к разгадке. Его мысли соответствовали определенным шаблонам, паттернам, повторяющимся с незначительными вариациями. Химический рисунок реакций, протекающих в его мозге, вероятно, был столь же близким к расчетному. Что-то в его организме реагировало на химический паттерн, преобразуя его в другие, уже болевые импульсы.
«Как все просто!»
Иррат должен был проверить догадку. Он начал пролистывать свою память, возвращаясь на минуты, часы и дни назад. Нужно было найти момент, когда произошли неуловимые тогда еще изменения.
Пилот расслабленно лежал на металлическом покрытии чуть вогнутого пола, погруженный в напряженную внутреннюю работу. Подстегнутое стрессом сознание, работало в ускоренном ритме, подбрасывая в топку критического осмысления все новые и новые воспоминания и факты. Скоро начал вырисовываться наиболее вероятный момент. Теперь он мог вернуться в прошлое и еще раз придирчиво проанализировать те минуты.
Вылезая из кокона после старта, он предвкушал, как приступит к выполнению плана мести. Боли тогда не было.
Чуть позже, сидя в кресле пилота, просматривая сводки отчетов бортовых систем, переключая панели внутреннего обзора, он упивался ненавистью к чудовищам, которых удалось обмануть, скрыв истинные намерения и оказавшись на борту. Боли тогда не было.
Заснув и вернувшись во сне в прошлое, он вспоминал мессию, поднявшую народ на борьбу, и Бледного Карлика, своими руками убившего чудовище. Боли тогда не было.
Только после сна, приступив к первым решительным действиям на пути к победе, он столкнулся с болью, беспощадной и непреодолимой, ставшей ответом на его ненависть. Где-то тут был изъян, Иррат чуть не потерял связи между событиями и снова вернулся к началу. Нужно найти пропущенное звено. «Разрушитель воли» действует внутри него, значит…
«Это как-то попало в мой организм. Ну конечно, я ел эти листья! Твари отравили запасы пищи!»
Иррат больше не сомневался, что причина найдена. Нужно было найти способ противостоять «разрушителю воли». Раз это пища, значит он должен был постоянно поддерживать в организме концентрацию вещества. Иначе метаболизм выводил бы отраву из него. Решение очевидно, но невыполнимо. Иррат знал, он не сможет провести все время в пути без еды.
«Нас специально не кормили перед полетом, чтобы мы поскорее добрались до ящика с пищей. Мы должны были отравить себя сами».
Рациональность и расчет чудовищ в очередной раз поразили его своей механистической точностью. Он попробовал представить, сколько времени есть в распоряжении, пока он не умрет с голоду. Сможет ли успеть завершить миссию? Он знал, что счет идет на дни. Если оставить в рационе воду, можно немного оттянуть голодную смерть. Организм не может обходиться без жидкости, но несколько дней отсрочки могут стать решающими.
«Выхода нет, придется проверить это на себе».
Следующие два дня Иррат провел в страшных муках. Организм боролся с инородным веществом, но ткани очищались медленнее, чем этого хотелось. Несчастный ползал на карачках по тесным переходам, извивающимся между обшивками снаряда, пытался вычислить связи, соединяющие механизм замка с источником решающего сигнала. То и дело натыкаясь на ложный, а скорее всего, просто недоступный его уровню знаний путь, он рефлекторно проклинал создателей ужасной машины смерти. Реакцией на это были неминуемые приступы нервных спазмов, надолго выводящие его из строя. В такие моменты, он мог только удивляться, как виденные им рабы могли осознанно действовать во время испытаний. Наконец, Иррат пришел к выводу, что сила чувства, за которое следует наказание, влияет на силу ответной реакции. Эта догадка наполнила его гордостью. Это только подтверждало глубину его решимости. К исходу второго дня он стал замечать, что воздействие потихоньку слабеет.