Инквизиция
Переполненный горечью, я встал и в последний раз погладил спящего кота. Вряд ли увижу его снова.
– Мой настоящий отец мертв, мастер Домитий, но я уверен, он был не хуже графа.
– Катан! – гаркнул мастер, когда я выбежал из кабинета. – Что ты…
Дверь закрылась, отрезав звук его голоса, и я свирепо потер глаза. В вестибюле по-прежнему толкался народ, но, к счастью, мой отец уже ушел, а Палатины и Равенны нигде не было видно. Я забрал свой плащ и выскочил на улицу, почти бегом устремляясь прочь от дворца.
Испытывая чувство дикой обиды, я слепо шел по направлению к Новому кварталу, не в силах поверить в то, что сказал мне мастер. Почему он так на меня взъелся? Из-за этого корабля или из-за всей этой идеи ереси? Но чем дальше я шел, тем больше обида сменялась холодной злостью. Если океанографы не хотят мне помочь, если все, что они способны видеть – это их собственный маленький кусок мира, тогда они мне не нужны. Возможно, в Калатаре, где инквизиторы каждый день истязают людей, они будут сговорчивее. А если нет, тогда я найду и использую «Эон» с Палатиной и Равенной и моими друзьями с Архипелага. Я ни на кого не хочу обрушивать полную силу шторма, но после того, что попыталась сделать Сфера – мне и другим, – я не могу позволить таким соображениям встать поперек дороги.
Лишь вечером мне представилась возможность поговорить с Равенной и Палатиной о том, что мы с отцом обсуждали в начале дня. Не желая использовать свой кабинет, слишком большой, чтобы быть теплым и уютным, я разжег камин в тесной кладовой, которую уже давно переделал в гостиную. Из-за гобеленов на стенах летом в ней становилось нестерпимо жарко, но зимой они весьма эффективно защищали от холода.
– Где ты пропадал весь день? – спросила Палатина, бросаясь в кресло напротив камина. – Когда мы добрались до океанографов, никто не знал, куда ты ушел, и мастер тебя искал.
– Пусть ищет, сколько хочет, – отрезал я, садясь рядом с Равенной на диван. Затем ясменил тему. – Сегодня утром мы получили письмо от Гамилькара. Он согласен с Домом Кэнадрата, но не примет на себя никаких обязательств, пока не будет уверен, что диссиденты смогут ему заплатить.
– То есть он хочет, чтобы мы поехали в Калатар, – тотчас сообразила Палатина.
Я кивнул.
– Какой он заботливый, – язвительно сказала Равенна. – Я получаю шанс снова попасть домой, а заодно помочь ему. Очень удобно.
– Только в Калатар? – спросила Палатина. От перспективы покончить с бездельем ее лицо оживилось. – А в Фетию не надо?
– В Фетии у него есть свои связи, – процедила Равенна. – Там работать безопасно, но он не может якшаться с Калатаром – его опекун мог бы расстроиться.
– Ты несправедлива. Ты бы не подписала деловое соглашение с организацией, о которой ничего не знаешь. И кроме того, Равенна, ты – их лидер по происхождению.
– Сколько людей в моей родной стране когда-либо видели меня? Если я приеду туда и скажу, что я – фараон, меня первым делом посадят под замок, пока будут проверять, а потом так и будут держать под замком, чтобы я снова не удрала. Это если Сфера не узнает и не предложит мне гостеприимство своих тюрем. Где крысы больше, зато теплее. – Она не улыбалась.
За последние шесть недель я обнаружил, насколько зыбки претензии Равенны на трон Калатара. Они происходят главным образом из предположения, что все ее родственники – которых Равенна не видела тринадцать лет – мертвы. Но даже если так, она будет только вторым фараоном своей династии. Ее дед, Оритура, умерший во время Священного Похода на Архипелаг, захватил трон после пятидесятилетнего междуцарствия, вообще не имея на него никаких прав. И если кто-то решит оспорить права Равенны, а никого из ее семьи не осталось в живых, кто сможет доказать ее родство с Оритурой?
С другой стороны, калатарцы уверены, что их фараон – женщина, примерно возраста Равенны. Возможно, им известно что-то, что не известно ей? И Сфера слишком целенаправленно уничтожала ее семью.
– Когда-нибудь тебе придется вернуться, – тихо заметила Палатина. – Они верят в тебя, но не могут вечно поддерживать эту веру. Чем дольше ты ждешь, тем больше воли они будут давать своему воображению. И если они превратят тебя в мессию, проблем станет еще больше.
– Возможно, если выгнать Сферу, то и проблем не будет, – предположил я. – Архипелаг достаточно страдал.
– Наверное, ты прав, – задумчиво ответила Палатина. – Я думаю, Сфера пока исчерпала свои возможности. Если она перейдет грань, то может столкнуться с новым восстанием.
– А последнее закончилось Священным Походом, – вмешалась Равенна. – Если вы уЖе закончили решать будущее моей страны, то вам осталось только убедить меня, что у нас имеется какой-то безопасный способ попасть в Калатар.
– Ничто и никогда не бывает безопасным, запомни это. Но у нас достаточно знакомых еретиков на Архипелаге, чтобы нас представили нужным людям. Сколько человек знает, кто ты?
– Человек шесть, – призналась Равенна.
– Кто?
– Это имеет значение?
– Да, конечно. Сэганта – это раз, а кто еще?
– Два мои опекуна до него – один живет в Уолдсенде, другой в Илтисе, – сестра моего отца в Техаме, президент Алидризи и Фернандо Баррати.
Оба имени были мне незнакомы, но Палатина их явно знала. «Президент», если я правильно помню, это фетийский и апелагский эквивалент «графа», только президентов обычно избирают, а титул графа передается по наследству.
– С Алидризи могут возникнуть сложности, поскольку он все еще в Калатаре, притворяется благочестивым и верным лидером клана. Фернандо Баррати – откуда он знает? Он же просто повеса, он только и делает, что гоняется за девицами, точно как император.
– Его старший брат вытащил меня из когтей Сферы, когда я была ребенком, а Фернандо однажды заплатил за то, чтобы мне сменили опекуна.
– Когда-нибудь тебе придется объяснить, как клан Баррати оказался в этом замешан. Но если Алидризи – единственный, кого нам придется остерегаться, я думаю, с нужными связями мы сумеем выдать тебя за диссидентку в изгнании.
Спор продолжался еще полчаса, прежде чем мы убедили Равенну принять точку зрения Палатины. Я внес свою лепту, но в основном предоставил Палатине вести разговор, считая все это одним из ее хитроумных и обычно успешных планов. Проблема в том, что на этот раз ему придется быть успешным. Во время вторжения в Лепидор нас спасло лишь вмешательство Гамилькара, а в Калатаре помощи ждать будет неоткуда.
Когда мы в конце концов встали, чтобы идти спать, Палатина казалась очень довольной. Наверняка потому, что мы наконец-то что-то делали. Я хотел еще немного подождать, но все было решено. Через два дня мы едем в столицу Океании, Фарассу, на каботажном торговом судне «Пэрасур». Из Фарассы другим кораблем мы доберемся до Рал Тамара, самого крупного города Архипелага за пределами Калатара, а оттуда – до самого Калатара.
Но у меня больше не было времени ждать Танаиса. Я не хотел выяснять, насколько близким родственником императора я являюсь, потому что где-то в глубине души я уже знал ответ. И этот ответ испугал меня больше, чем костер, на котором меня хотели сжечь шесть недель назад.
Ночью мне приснился кошмар. Один из тех жутких кошмаров, что мучили меня в детстве и от которых даже целитель не мог меня разбудить. Этот сон был настолько ужасен, что не хотелось его вспоминать, но когда я проснулся, холодный, безумный смех Оросия все еще звучал у меня в голове.
Глава 4
Рал Тамар стал первым городом Архипелага, который я посетил, и он не был похож ни на какой другой известный мне город. Между зданиями, рассыпанными по склону холма среди буйных тропических джунглей, виднелось множество куполов. Стоило выглянуть солнцу, и купола ярко вспыхивали, и белая краска на всех домах ослепляла, а уже через минуту серые тучи вновь затягивали разрыв. Но несмотря на хмурое небо, столица провинции Тамарин представляла собой невероятное зрелище.
Даже запах тут другой, подумал я, вдыхая теплый, влажный воздух, такой желанный после сухой стерильности манты и холодной сырости Лепидора. И даже зимой, когда Аквасильва окутана тучами, Рал Тамар оставался уютным, согреваемый Северным тропическим течением.
– Как хорошо снова оказаться в тепле, – заявила Палатина, когда мы вышли из подводной гавани и остановились у наземного входа, глядя на главную магистраль города. Здесь не было проспектов танетского образца. Эта широкая улица огибала небольшой бугор и вилась по склону холма к дворцу на его вершине.
– Что это за башенки повсюду? – озадаченно спросил я, когда мы зашагали в гору между рыночными ларьками. Похоже, местные торговцы не страшились никакой погоды.
– Минареты, – ответила Палатина. – В каждом доме есть минарет, и некоторые из них довольно большие, в них даже есть комнаты. Вроде того, вон там.
Она показала рукой на круглую башню с куполом-луковицей на верхушке – оба ее этажа опоясывали балконы с цветами. Здесь тоже имелись сады на крышах, но на улицах было гораздо больше зелени, и через каждые две дюжины ярдов нам встречался парк.
– Летом здесь становится очень жарко, и парки нужны, чтобы сохранять прохладу, – объяснила Палатина. – И нам лучше убраться с дороги.
– Почему?
Сзади в ответ раздался громкий трубящий звук. Я втиснулся за Палатиной и Равенной в узкую щель между двумя временными прилавками, оглянулся посмотреть, что издает такой шум, и у меня глаза полезли на лоб. По дороге величественно шагали два слона. Вместо сидений с балдахинами у каждого на спине громоздились привязанные ремнями ящики и коробки с товарами.
– Никогда не видел слонов, Катан? – спросила Равенна, одаряя меня улыбкой. В последнее время она улыбалась все реже и реже.
Я покачал головой, но тут в нос ударил слоновый запах, и я побледнел. Слоны проходили слишком близко, поэтому запах был сильный и в основном из-за этого неприятный.
Апелаги широко используют слонов, сказал мне кто-то однажды, но на континентах их нигде не встретишь. Это связано с отсутствием лесов – эти животные не любят холодный, сухой климат. Как и Палатина, они чувствуют себя уютно лишь во влажной жаре островов, да и сам я, признаться, никогда не считал ее неприятной. Возможно, потому, что я урожденный фетиец, и этот климат мне подходит.
Была еще одна причина, по которой мне нравился Рал Тамар. Я довольно невысок даже для апелага, но здесь мало было людей намного выше меня, и я не выделялся из толпы, а смешивался с ней. Точнее, с местным населением. На многолюдных улицах было полно приезжих, начиная от белокурых чужеземцев, похожих на Олтана Кэнадрата, и кончая группой высоких чернокожих воинов, носящих чешуйчатые доспехи так, словно они весили не больше шелковых туник. Это могли быть монсферранцы, ноя как-то сомневался в этом. Монс Ферранис, расположенный на западном пути на Архипелаг – процветающий торговый город, и его жители не любят воевать. Эти воины могли быть откуда-нибудь из неизвестных пределов Архипелага, намного более обширных, чем нанесенные на карту области. Возможно, откуда-то с юга, с края экваториальных Необитаемых территорий, где слишком жарко для выживания.
– Где судовая биржа, как ты думаешь? – спросил я Палатину, когда мы снова стали подниматься на холм следом за слонами, старательно избегая еще не убранных навозных куч.
– Твой отец сказал, что она в каком-то необычном месте, не на берегу и не возле дворца. По крайней мере Рал Тамар нормального размера, не здоровенное чудовище вроде Танета.
Что верно, то верно, подумал я, когда мы повернули за угол и вышли на широкую площадь с пальмами. На другой ее стороне стоял городской храм. Со своими красными крашеными стенами и хэйлеттской архитектурой он выглядел вопиюще неуместным среди побеленных домов Рал Тамара с куполами.
– Простите, где судовая биржа? – спросила Палатина, останавливая проходящую мимо женщину, одетую в зеленый шелк, – купчиху, судя по ее деловому виду.
– За площадью налево, идите по этой стороне. – Тамаринский диалект оказался более резким, чем стандартный язык Архипелага, но совершенно понятным для того, кто вырос в Океании. Большая часть известного мира говорит на апелагос той или иной разновидности, с редкими исключениями вроде Фетии, чей язык не похож ни на какой другой.
– Спасибо, – поблагодарила Палатина.
Купчиха любезно кивнула и пошла через площадь к таверне, перед которой росли пальмы.
– Приятно вернуться в цивилизованную часть света, – заметила Равенна, когда мы последовали в указанном купчихой направлении.
– Да, это точно не Танет.
Судовая биржа занимала роскошное здание, построенное, очевидно, на доходы тамаринской таможни. Рал Тамар сумел пережить Священный Поход, хоть и стоял на пути рыцарей, благодаря немедленной капитуляции. Это была надежная и проверенная тактика для Рал Тамара – бедного родственника на Архипелаге по сравнению с Селерианским Эластром и Посейдонисом, разрушенной столицей Калатара. Теперь Монс Ферранис, стоящий на западном пути из Фетии в Танет, тоже начинает его обгонять.
– Они даже не могут решить, кому принадлежат, – с отвращением заметила Палатина, указывая на флагштоки над закрытыми главными воротами биржи. ФлагТамарина висел там между имперским дельфином и золотыми весами Танета.
– Где флаг Архипелага, хотела бы я знать? – поинтересовалась Равенна. Это был риторический вопрос, потому что, хотя Тамарин номинально был частью Архипелага – и равно номинальным доминионом Фетии, – флаг Архипелага давно был запрещен.
Вход на биржу вел во двор с тамарисками и фонтаном в виде львиной головы, извергающей воду в длинный канал, проложенный по краю двора. Этот город был соперником Фетии, но стрельчатые арки и геометрический орнамент принадлежали тому же стилю архитектуры, который я видел на. изображениях Селерианского Эластра.
И все же это был Архипелаг, поэтому именно двор являлся центром активности. В тени за арками колоннады прятались конторы, защищенные от непогоды, но не там совершались реальные дела. По всему двору толпились маленькие группы людей, напряженно торгующихся, но несколько человек стояли отдельно, по одному или по двое, ожидая появления клиентов.
Хотя мы, вероятно, казались бедной добычей, крупная женщина, закутанная в необъятные шелка, накинулась на нас, прежде чем мы решили, к кому первому обратиться.
– Мир вам, – заговорила она. Это было одно из многих традиционных приветствий Архипелага.
– И вам мир, – ответила Палатина.
– Пассажиры или товар? – спросила коммерсантка. Острый интерес на ее лице не вязался с ее материнской внешностью.
– Пассажиры, в Калатар.
Ее брови взлетели вверх, но в глазах мелькнуло легкое разочарование.
– А деньги-то у вас есть? Отсюда плыть дорого, если вы не рассчитываете добираться тихоходными судами.
– Время тоже дорого.
– Да, но тихоходные суда никто не проверяет. Плавание из Рал Тамара в Калатар очень долгое, и в него не пускаются без веской причины. Без причины в Калатар лучше не соваться.
Я посмотрел на Равенну. Та слегка пожала плечами и взглянула на Палатину. Наша причина должна оставаться тайной, а сакри проверяют весь транспорт, идущий в Калатар и из Калатара. Три апелага вроде нас, прибывающие без всякой конкретной причины на манте, почти наверняка вызовут подозрение.
– Кто-нибудь плывет отсюда в Илтис? – спросила Палатина.
– Палубные пассажиры на манту?
Палатина кивнула, и женщина подозвала усатого мужчину, который совещался со своим коллегой на краю толпы.
– Хочу отплатить тебе за услугу, Демаратий, – заявила она, когда мужчина подошел. Усы придавали ему вид разбойничьего атамана, но несмотря на это, он имел военную выправку и ходил не вразвалку, а почти строевым шагом. На его поясе был вышит серый с зеленым водоворот – эмблема клана Тамарин.
– Надеешься дешево откупиться от меня, Атосса? – добродушно спросил Демаратий.
– Должно быть, с тобой такое уже случалось, – дружелюбно заметила Палатина.
– Им нужно в Калатос, – сообщила Атосса. Я надеялся, что Калатос – столица клана Илтис.
– Вас только трое? – поинтересовался Демаратий. – И без груза?
Палатина покачала головой.
– Триста корон, – объявил он после минутной паузы. – С каждого.
– Кого ты пытаешься ограбить? Это смешно. Сто пятьдесят.
– Да ты нахалка! За сто пятьдесят вам и до Фетии не добраться. Хочешь, чтобы я сам себя разорил?
– Да сколько тебе будет стоить наша поездка? Почти ничего.
– Я могу заполнить свои каюты людьми, которые будут рады выложить за это и четыре сотни.
– И где они все? – Палатина широко развела руками, показывая на пустое пространство вокруг нас. Атосса одобрительно улыбнулась, затем увидела новых клиентов, входящих во двор за нашей спиной, и устремилась к ним.
– Они появятся к отплытию. Но я сброшу до двухсот пятидесяти, и надеюсь, вы не ждете каюту на каждого.
– Двести, и двое из нас могут обойтись одной каютой.
На каждой манте, управляемой кланом или танетянами, есть несколько свободных кают для выгодных пассажиров. Власти клана решают, какой везти груз, но капитану и команде разрешено заниматься своим собственным мелким бизнесом, например, капитан набирает пассажиров.
– Смотря насколько я буду загружен. Вы едете палубными пассажирами – хотите комфорта, придется платить. Двести сорок.
– Палуба отлично подойдет. Двести двадцать.
– Двести тридцать, – неохотно уступил Демаратий. – Если меньше, я подожду других пассажиров.
– Идет.
Они ударили по рукам, скрепляя контракт.
– Половину вперед, половину в Калатосе, – тотчас заявил Демаратий. – Это правила клана, и я не могу их изменить. – Моя манта называется «Сфорца», одиннадцатый портал в клановой гавани. Мы отходим через четыре дня, в семь часов. Останавливаемся в Мейр Эластре и Юримму, и должны быть в Калатосе через двенадцать или тринадцать дней. Сейчас зима, жди штормов.
Он вежливо попрощался с Палатиной, и мы покинули биржу. Атосса яростно торговалась с группой невысоких, коренастых мужчин, которые говорили так, словно плохо владели апела-гос, и не заметила, как мы прошли мимо.
– Думаю, все складывается удачно, – заявила Палатина. – Четыре дня – это не так много, и он выбирает довольно прямой маршрут. Теперь вопрос, что мы собираемся делать до тех пор. Найти, где остановиться, я полагаю, не составит труда, но надо будет чем-то занять время. В Цитадели был кто-нибудь из Рал Тамара, не знаете?
Я перебрал в памяти людей, с которыми познакомился за год своего пребывания в Цитадели, еретической крепости, возведенной на одном из группы необитаемых островов на краю известного мира. Микас Рафел, соперник Палатины, и его друзья были кэмбрессцами, Гаити – подданный Хэйлетты, Персея, мой товарищ в течение большей части того года, – из клана Илтис… но я никого не мог вспомнить из Рал Тамара.
– Помните, у Гаити был друг, ну тот, что боксировал иногда с Микасом? – спросила Равенна, когда мы снова пересекли площадь, никуда конкретно не направляясь. – Забыла его имя, но, по-моему, он был отсюда.
– Я знаю, кого ты имеешь в виду. – Палатина задумалась, и на ее лице появилось яростно-сосредоточенное выражение, но через минуту она сдалась. – Тоже забыла. Если вспомним, заглянем к нему. Но прежде надо где-то остановиться. А главное, поесть. Может, вы оба худые, как щепки, но некоторые из нас должны кормить свой живот.
– Кого ты называешь щепкой? – возмутилась Равенна. – Ты слишком долго жила вдали отсюда и забыла, как тут жарко.
– Зимой? Ты, наверное, шутишь. Чуть холоднее, и я замерзну.
– Это, по-твоему, холод? А в Лепидор вернуться не желаешь?
Только благодаря зиме нам удалось найти довольно респектабельную гостиницу за приемлемую цену. Мой отец дал мне столько денег, сколько смог уделить, но ему пришлось много потратить на восстановление тех районов города, которые мы с Равенной снесли во время вторжения. И хотя Палатина и Равенна получали жалованье, работая на него в Лепидоре, и у меня был кредитный билет от Дома Кэнадрата, нам придется быть осторожными, чтобы этого хватило.
Мы ведь до сих пор не знали, куда в конце концов поедем. На установление связи с диссидентами в Калатаре потребуется время, а после этого нам еще придется найти Танаиса. И «Эон», одно упоминание которого настроило против меня мастера в Лепидоре. Я должен найти этот корабль.
На следующий день, когда мы завтракали в баре Рал Тамара, «Эон» казался очень далеким. Здесь даже зимой было тепло, и столы стояли на улице, под навесом, в окружении маленьких пальм в глиняных горшках. Бар размещался на крохотной площади у вершины холма, вдали от шума центральной улицы и рынка.
– В Мейр Эластре может оказаться опасно, – сообщила Палатина, расправляясь с долмой – кушаньем из фарша, тушенного в виноградных листьях, одним из местных деликатесов/Члены клана Тамарин были главными виноделами, поставляющими красное и белое вино в Танет и Селерианский Эластр, и избыток винограда означал, что большая часть блюд так или иначе связана с ним. В целом еда была более острой, чем я привык, но при этом очень вкусной. В Лепидоре только у Равенны возникли проблемы с едой из-за нехватки приправ. Но она была слишком вежлива, чтобы жаловаться.
– Почему? – Равенна посыпала чем-то свою тарелку, наверняка какими-то специями, о которых я не хотел даже думать. – Это не твои края.
– Все равно это один из крупнейших городов, столица клана Эстаррин. Сами по себе эстарринцы не слишком влиятельны, но некоторые из них знают, как я выгляжу.
– Они думают, что ты мертва, – возразила Равенна, откидываясь на спинку стула, чтобы насладиться своей перченой долмой.
– Да, но если они увидят меня, идущую по улице, они непременно удивятся и будут спрашивать себя, кто я такая. А вы бы не удивились?
– Если Мейр Эластр такой большой, как ты говоришь, у нас не будет проблем, – ответила Равенна. – Если заметим кого из знати, просто скроемся в толпе, или ты можешь остаться на корабле. А где этот Юримму? Я никогда о таком городе не слышала.
– Это единственный город клана Калиши, – сказала Палатина, пожимая плечами. – Необычный клан, больше интересуется сражениями, чем торговлей. Там по соседству есть еще два подобных клана – в основном они служат наемниками. Не знаю, зачем Демаратий там останавливается. Я никогда там не была, но, по слухам, ничего особенного.
– Зато в Илтисе у нас точно возникнут проблемы. Оттуда до Калатара пять дней пути, и мало найдется желающих рисковать. Представьте, какую цену они заломят.
– Имея в виду, что оттуда будет трудно выбраться? – спросил я, лениво наблюдая, как кошка на площади подкрадывается к упавшей веточке.
– Да. Что, если нам придется уезжать в спешке, и будет шторм? Весь этот план построен на том, что все будет как надо, а так не будет, так никогда не бывает. Чем ближе мы подъезжаем, тем меньше мне нравится эта идея.
– Но ты сама согласилась поехать с нами, и мы должны это сделать не только ради Гамилькара, но и ради самих себя.
– Он просто хочет убедиться в своей прибыли.
– Гамилькар собирается отказаться от своих надежных доходов, чтобы не продавать оружие Сфере, Равенна. Ты слишком сурова к нему, особенно после того, как он спас твою жизнь.
– За что я несказанно благодарна. Но все равно у Гамилькара есть свой интерес, и кто знает, как он поступит, если Сфера пронюхает? Для танетянина нет ничего страшнее мысли о том, что его драгоценная шкура в опасности. Почти так же невыносимо, как мысль об убытках.
– Если ты считаешь, что это поможет, можно остаться в Илтисе и найти Персею. Наверняка у нее есть связи с диссидентами, и нам известно ее семейное имя. И она знает, что происходит.
– Пожалуй, в этом есть смысл, – согласилась Равенна, отбрасывая волосы с глаз. – Но вы же знаете, везде, где есть Сфера, появляются предатели, и если жрецы услышат, что я в Илтисе, они изолируют всю страну.
– Это невозможно, – возразила Палатина, пренебрежительно махая рукой. – Даже им не под силу изолировать всю страну. Везде есть рыбацкие деревни и контрабандисты, за всеми не уследишь. И они не смогут долго удерживать блокаду, не вызывая всеобщего раздражения.
– У экзарха такая толстая кожа, что его ничем не проймешь. Но когда мы туда приедем, командовать буду я, – заявила Равенна, остро глядя на каждого из нас по очереди. – Я знаю обстановку, а никто из вас там не бывал. Мы ведем дела не так, как остальной мир.
– Я заметила. Но хоть изредка прислушивайся к советам.
– Прислушаюсь, когда нужно будет. – Равенна опять потянулась за специями, но ее поведение меня слегка встревожило. По-моему, она обижалась, что Палатина всегда берет на себя инициативу, как было в Цитадели, пока мы не подружились. Иногда мне казалось, что я совсем не знаю Равенну.
После завтрака мы снова отправились в порт. В Рал Тамаре имелась большая океанографическая станция, а мои рекомендации, как члена гильдии, позволят мне заглянуть в ее библиотеку. И хотя там, конечно, не будет никакого упоминания об «Эоне» – во всяком случае, ничего такого, что я сумел бы найти за столь короткий срок, – там все равно может оказаться что-нибудь полезное. Все, что удастся прочитать о глубоководных условиях океана, поможет сузить поиски, особенно если я узнаю нижний предел, на котором могут работать манты и «скаты». «Эон» был способен погружаться на неслыханную глубину, и команда могла спрятать свой колоссальный корабль не только далеко, но и настолько глубоко, чтобы никто на него случайно не наткнулся.
Вы ознакомились с фрагментом книги.