Инквизиция
– Где ты была? – спросил я. В каком-то кошмарном месте, судя по ее виду.
– Помните Фокаса, боксера?
Именно это имя мы пытались вспомнить – наш знакомый по Цитадели в Рал Тамаре. Совсем непохож на боксера, подумал я – имя подтолкнуло мою память. Высокий и худой, любитель распускать забавные слухи. Но вовсе не злопыхатель, просто шутник. И это все, что я о нем знал.
– И что с этим Фокасом?
– Я вспомнила, наконец, как его зовут, и пошла его навестить. Фокас был довольно приветлив, учитывая, что он меня едва знает. Оказывается, его отец в этом году ведает общественными работами в городе, и вице-король вызвал его, чтобы он помог разместить всю эту прибывшую толпу. Вы поверите, что Мидий стал еще гнуснее, чем был в Лепидоре? Теперь он даже не прикидывается дружелюбным.
– Где ты с ним столкнулась? – спросила Равенна, ее лицо затвердело.
– Я уговорила Фокаса одеть меня служанкой и взять с собой, когда его отцу понадобилась помощь.
Палатина действительно ходила в храм? Когда он кишит инквизиторами и сакри?
– Прежде чем вы что-нибудь скажете: никакой опасности не было, – быстро добавила Палатина. – В храме толпилось столько народу – даже император мог находиться там, и никто бы его не заметил. – Палатина, конечно, была права, но не в том смысле, в каком она думала. – Большинство инквизиторов здесь ненадолго. Сархаддон и Мидий немного задержатся, чтобы совершить Высокий Ритуал в храме и принять первую пачку кающихся грешников, потом отправятся дальше в Калатар.
Высокий Ритуал был праздничной службой, ее всегда проводили только самые старшие жрецы Сферы. Я был на такой однажды, в Фарассе, когда был совсем маленьким. В основном мне запомнился ладан с курильниц вокруг всего зиккурата, его все-подавляющий запах проникал даже в шатер, предназначенный для графов и их семей. Здесь, внутри храма, будет еще хуже. Не потому, что это такой плохой запах, просто его всегда слишком много.
– Еще Мидий собирается объявить новый «Индекс запрещенных книг» с массой названий, которых там раньше не было. Скоро они начнут сжигать книги по всему Архипелагу.
– Чтобы не скучать без дела, пока не найдут еретиков, – свирепо добавила Равенна.
Плохая новость для океанографов, потому что некоторые из их книг неизбежно пострадают. Интересно, что запретили на этот раз, подумал я, надеясь, что мастера гильдии сумеют вовремя спрятать свои экземпляры. Но труды все равно погибнут, как они погибли, когда Сфера сожгла Варару во время Священного Похода – просто чтобы удовлетворить свою ненасытную жажду разрушения.
– Вице-король уже встретился с Мидием? – спросила Равенна. Ее пальцы так крепко сжимали бокал, что я испугался, как бы девушка его не раздавила.
– Он появился, когда я была там. Очень дружески разговаривал с Мидием, сказал, что император велел оказать генерал-инквизитору всяческую помощь. В действительности с вице-королем никто не считается, он просто нуль. Адмирал Каридемий – реальная власть в Рал Тамаре, но его я в храме не видела. Он совершенно не интересуется религией, поэтому в том, что касается Сферы, будет выполнять указания императора.
– Это нормально?
– Во флоте – да. Большинство офицеров не очень любит Оросия, потому что при старом императоре им жилось вольготно, а Оросий держит их в узде. В данный момент они верны престолу и Ассамблее. Если бы Оросий намеревался выиграть несколько кампаний, все было бы иначе.
– У нас будут проблемы с отъездом? – спросил я Палатину.
– Трудно сказать. – Ее лицо еще больше потемнело, хотя оно и так было мрачнее некуда. – У сакри есть список разыскиваемых людей, и они уже выставили охрану в гавани. Других уезжающих они не будут останавливать…
– Жрецы так дела не делают, – вмешалась. Равенна. – Они позволяют людям распустить слухи, посеять страх, чтобы к их прибытию уже создалась напряженность.
– Точно. Но я не знаю, есть мы в этом списке или нет. Возможно, не официально, но для Мидия мы – предмет охоты, и он мог добавить хотя бы Катана. Боюсь, ты здесь законная добыча, Катан. Нам придется допустить, что они попытаются схватить нас, если узнают, что мы в Рал Тамаре.
Я встревоженно огляделся, но все посетители были поглощены своими разговорами. Однако я не мог сказать, притворяются они или нет.
В этот момент нам пришлось прекратить обсуждение, потому что официант – нанятый скорее за его дикий южный вид, чем за что-нибудь еще – подошел, чтобы принять наш заказ. От последних слов Палатины у меня пропал аппетит, но я все-таки выбрал одно из моих любимых блюд, которые ел в Цитадели. Когда еще удастся попробовать такую кухню.
Мы мало говорили за едой, и я слишком беспокоился, чтобы наслаждаться своим блюдом, хоть и заметил, что приготовлено оно хорошо. Только после того, как мы расплатились и ушли, кто-то из нас вновь осмелился упомянуть Сферу. Мы возвращались в гостиницу по аллее, осветительные шары с обеих сторон прятались в ветках деревьев, и на дорогу падали пестрые тени.
– У нас есть идея, как выбраться из Рал Тамара? – тихо спросила Равенна. Холмы позади города заслонили закат, и на почти черном небе не было ни звезд, ни луны. Вокруг нас, будто созвездия в миниатюре, горели россыпи городских огней – волшебное зрелище, особенно если смотреть с моря.
– Еще не факт, что у нас возникнут проблемы, – слабо возразил я. – Мы не очень заметны, и у них нет нашего описания.
– Ты слишком похож на императора, чтобы быть незаметным. Если мы пока в безопасности, то лишь потому, что здесь нас никто не знает.
– Кроме того фетийского агента, которого мы видели утром, – возразила Палатина, и меня кольнула тревога. Но Палатина не смотрела на меня – она понятия не имела, что случилось сегодня днем, – и я издал легкий, бесшумный вздох облегчения. – Но гарантий нет.
– Как еще мы можем выбраться? – спросил я. – Если поплывем на паруснике, на дорогу уйдут месяцы, и в каждом порту нас могут схватить. Когда мы доберемся до Илтиса или Калатара, там не останется никаких инакомыслящих, и связываться будет не с кем.
– Он прав, Палатина, – заметила Равенна. – Инквизиторы не знают, что мы здесь. После отъезда из Танета они не могли получить никаких известий. Мидий будет искать нас в Калатаре. Это центр, и Мидий ожидает, что мы поедем именно туда. Если мы вообще появимся на Архипелаге.
Я не был в этом уверен, а еще меня грызло сомнение. Что, если император – или его агент – решил обратиться к Сфере, чтобы доставить нас в столицу? Я как можно дальше оттолкнул эту мысль. В этом не было смысла, ведь агент мог просто заставить меня пойти с ним. И кто знает, что сделает Мидий, если схватит меня? Если я правильно понял, император хотел моей сдачи, не моей смерти. По крайней мере я на это надеялся.
– Но он даст инквизиторам наши описания, просто на всякий случай, – указала Палатина. – И внешность у всех нас далеко не заурядная. Может, стоит избавиться от туники океанографа.
– Это тоже привлечет внимание, – возразил я. – Я не могу то быть им, то не быть. Я путешествую как квалифицированный океанограф, а не эсграф Лепидора. Лучше, если я буду придерживаться этого.
– Так что мы решили? Пойдем через два дня в гавань, надеясь, что сакри нас не арестуют? Если это случится, никакого компромисса не будет.
– У тебя опять паранойя. – Я мог понять ее страхи, но боялся, что мы навечно застрянем в Рал Тамаре. И логично предположить, что если мы будем двигаться достаточно быстро, то любые сведения о нас устареют, когда дойдут до Мидия.
– Это называется благоразумием, и однажды оно уже спасло мне жизнь.
В Фетии, догадался я, где убийства были обычным делом. Большинство их, насколько я мог понять, так или иначе вдохновлялись императором.
– Зато на той манте мы окажемся в Илтисе задолго до инквизиторов и свяжемся с диссидентами, пока они еще могут не прятаться…
– А что потом? – резко останавливаясь, перебила Равенна и повернулась ко мне. Ее глаза опасно сверкали. – Вы оба ведете себя так, будто это какая-то шахматная игра. Мы больше не можем придерживаться старых планов, потому что обстоятельства изменились. Инквизиторы приехали сюда, чтобы разрушить Архипелаг, и в процессе этого они перебьют массу народа. Моего народа, хотя для вас это, возможно, не имеет значения. Потребуются месяцы, чтобы организовать эту торговлю оружием, и какой от нее будет прок? К тому времени, когда мы что-нибудь сделаем, сколько останется еретиков? Сархаддон жаждет нашей крови, но он жаждет крови и всех других апелагов. Всех людей, кого мы знали в Цитадели – Лиаса, Персеи, Фокаса и их семей. Всех людей, чью жизнь мы пытались спасти месяц назад, и у кого нет континентальных городов, чтобы сбежать туда, когда станет жарко. Я не больше тебя хочу опять угодить в лапы Сферы, но если инквизиция сделает свое дело, вполне могу там оказаться. Если мы просто установим связь для Гамилькара, мы поможем. Если мы найдем «Эон», мы, возможно, сумеем изменить положение дел. Да, одного «Эона» мало, но он будет началом. И убежищем.
Мы продолжали спорить, не зная, что выбора у нас уже нет.
Глава 8
Следующее утро началось довольно мирно, хоть и не принесло очевидного решения наших проблем. По настоянию Равенны я снова пошел в океанографическую библиотеку, посмотреть, нет ли там чего-нибудь, что могло бы нам пригодиться. Я не питал больших надежд, но попробовать стоило, особенно теперь, когда другие пути были отрезаны.
Как ни странно, после страстных слов Равенны, сказанных вчера вечером, Палатина не возражала против изменения плана. Я был уверен, что она не согласилась, но придержала язык, чтобы не затевать еще один спор, который мог бы привлечь внимание. Палатина была большей реалисткой, чем Равенна, но я сомневался, что в данный момент это очень полезно. Ситуация не выглядела многообещающей.
Палатина решила снова попробовать сходить в храм. Эта идея казалась безумной. Однако Палатина была так же непреклонна, как до этого Равенна, и отговорить ее не удалось.
Равенна напросилась идти со мной в гильдию. Я этого не хотел. Вдруг снова появится агент императора, или океанографы что-то заподозрят? Но пришлось уступить, ибо Равенна заявила, что не собирается весь день сидеть без дела.
Никто из нас не испытывал желания идти мимо подводной гавани, поэтому мы нырнули в запутанный лабиринт старой части города. Она окружала маленький холм, на котором когда-то стоял первый дворец и городская крепость. Ныне-их сменила вполне обычная резиденция Тамаринского Дома, возвышающаяся на массивном каменном фундаменте, который начинался прямо от нижней улицы. Фундамент был сложен из больших каменных блоков, довольно грубо подогнанных друг к другу – явно не фетийская постройка. Неужели власть Таонетара распространялась так далеко на юг?
Мы нашли Рашала в его кабинете на океанографической станции – он готовил бюджетную заявку со своим бородатым коллегой Окассо.
– Привет, Катан! – весело воскликнул помощник мастера. Кажется, он не удивился, снова увидев меня. – А это кто?
Я представил Равенну. К счастью, Рашал не увидел ничего странного в ее присутствии или по крайней мере не подал виду. Он был поглощен вырыванием у штаб-квартиры гильдии последней возможной короны и без долгих разговоров велел нам самим идти в библиотеку. Он придет позже и посмотрит, чем нам можно помочь. Окассо дружески, хоть и рассеянно кивнул нам. Судя по выражению его лица, он гораздо меньше интересовался бюджетом, чем Рашал. При таком отношении к работе ему никогда не стать мастером.
В библиотеке снова было пусто, но вряд ли нас долго не побеспокоят. Я подробно объяснил Равенне, что мы ищем, и дал ей отчет о плаваниях «Откровения» и бумагу. А сам взял интригующий папирус по строительству мант, написанный сто лет назад, если не больше. Мое внимание привлекло то, что он был издан имперской верфью в Салеморе, в Южной Фетии. Той верфью, куда привели «Эон», когда Кэросий нашел его в океане.
– А что случилось с «Откровением»? – спросила Равенна, нарушая едва воцарившуюся тишину.
– Ты никогда не слышала эту историю?
– Мои учителя всегда вдалбливали мне более насущные темы, вроде истории Священного Похода.
– Тебе же хуже. Сфера и фетийцы переделали его из списанной военной манты для изучения океанских глубин, то же самое они делают сейчас с «Миссионером». Никто не знал, нет ли там внизу спрятанных цивилизаций или остатков Таонетара. Император – по-моему, это был Этий V – вложил огромные суммы в этот проект, чтобы оснастить «Откровение» лучше любого исследовательского судна, когда-либо построенного.
Пару лет подряд оно совершало все более глубокие погружения. Его команда составила карты пучины и провела замеры глубины по всему Архипелагу. Очень ценные для гильдии, а фетийцы и Сфера были рады открытию, что ничто не может выжить на той глубине, поэтому им не надо опасаться, что их атакует субмарина уцелевших таонетарцев. Сфера постепенно утратила интерес к «Откровению», но это был любимый проект императора, и он продолжал его финансировать.
Примерно через три года после спуска «Откровения» на воду кто-то решил испытать его на предел погружения. Вместе с военной эскадрой его отправили куда-то к Калатару – кажется, в Техаму, – подготовили, как могли, а затем приказали погружаться. Оно опустилось на девять миль, после чего бесследно исчезло. Не было ни аварийного сообщения, ни каких-либо признаков, что корабль разрушен – его просто потеряли.
– А магией нельзя было его выследить?
– Сфера пыталась. На «Откровении» был маг, но им не удалось его найти. Они даже не смогли сказать, жив он или мертв, хотя должны были бы. В последней передаче «Откровения» было что-то странное, не помню что.
Равенна перелистала книгу, останавливаясь на страницах в конце.
– Вот его последнее сообщение: «Рапорт пятнадцатый. Глубина девять миль, угол погружения один к восьми, все показатели стабильные. Температура невероятна: я разрешил экипажу сменить форму из-за жары. Мы столкнулись с сильным поперечным течением, которое кажется очень локализованным. Скорость течения несколько узлов, направление зюйд-зюйд-ост. «Откровение», конец связи».
– Вот что было необычным, локализованное течение, – вспомнил я.
Это показалось бы загадочным только океанографам, поскольку им известно, что на такой глубине течения имеют ширину сотни или тысячи миль, а не локализованы, как доложил капитан «Откровения». Вихревое или поперечное течение, о котором он докладывал, были бы возможны вблизи поверхности, потому что техамское побережье Калатара очень необычно и имеет свою собственную систему течений. Есть некоторые особенности берегового рельефа, мысы и пещеры, которые могут вызвать такой феномен. Но не на глубине девять миль и только не возле Техамы.
– Ближе к берегу, где мельче, есть коварные воды, но никто так и не объяснил то поперечное течение.
– Почему они погружались так близко к острову? – спросила Равенна. – Я знаю, о каком побережье ты говоришь. Мы называем его Берегом Гибели, потому что там пропадает очень много кораблей.
– Они были не настолько близко. По какой-то причине власти предержащие выбрали Техаму, и «Откровению» пришлось погружаться достаточно близко, чтобы успеть добраться до одного из соседних островов, если разразится шторм. Ума не приложу, почему они выбрали самое опасное побережье на этом острове.
– Это странное место, Техама, – задумчиво сказала Равенна. – Знаешь, там наверху есть озеро, на высоте четырех или пяти миль над уровнем моря, и на западном берегу начинается огромный водопад. Я всегда видела его только сверху, но он должен быть очень красив снизу, в ясный день. Это был наш единственный выход с плато в прежние времена, до того, как Валдур взорвал дорогу и изолировал Техаму. Или думал, что изолировал.
Остальной Калатар был покрыт джунглями, как любой другой остров Архипелага, только в большем масштабе. Его внутреннюю территорию давным-давно нанесли на карту и исследовали, и не нашли ничего, кроме бесконечных узких долин, поросших деревьями. Область, известная как Техама, возвышалась на западном конце Калатара и была другой. Ее горы прятались в облаках, и внутренняя территория оставалась загадкой. Для всех, кроме тех, кто там жил. Подобно Равенне.
– Ты никогда не рассказывала мне, на что похож сам Калатар. Ты ведь его называешь родиной, не Техаму?
– Не рассказывала? – Девушка казалась искренне удивленной. – Я думала, ты знаешь.
– Я знаю про джунгли и море, но я не это имею в виду.
Равенна положила книгу перед собой и уставилась в пространство.
– Даже не знаю, как его описать. Там всегда тепло, но никогда не бывает жарко, как в Фетии, и не так влажно, если не считать зим, когда все время льет дождь и все вокруг мокро насквозь. – Она помолчала. – В моих устах это звучит ужасно, верно? Еще там повсюду леса, зеленые, куда ни кинешь взгляд, и в глубине острова и вдоль побережья, но они никогда не бывают гнетущими. Техама очень ясная и холодная, но Калатар не такой. Он красив, вот и все, – неуверенно закончила девушка и улыбнулась мне своей полуулыбкой. – Ты выбрал неподходящее время для расспросов.
– Просто ты никогда не говоришь о Калатаре.
– Я не люблю о нем думать. Когда мы туда поедем, я покажу тебе руины Посейдониса, и ты поймешь почему. Если, конечно, они все еще там, и инквизиция не построила на них зиккурат.
До меня стало доходить, что ни я, ни Палатина не имеем права оспаривать ее решения, когда дело касается Калатара. Это ее страну систематически разрушает Сфера во имя религиозной ортодоксии, и это люди ее народа умирают.
Равенна вернулась к плаваниям «Откровения», а я начал читать понятное место из папируса о мантах, где говорилось об истории салеморской верфи. Остальные части были посвящены различным вопросам конструкции мант, полны примеров, спецификаций и технических деталей. Может, там и нашлись бы жемчужины, но поиск требует времени, и пока его придется отложить.
Салеморская верфь была намного старше всех мне известных. Она вела свое начало с ранних дней Империи, с хартии, изданной Этием II, внуком Основателя. Неудивительно, что именно ее выбрали для оснащения «Эона». Я бегло просмотрел ранние годы, рассказ о строительстве великой крепости над верфью, и как верфь постепенно расширялась при следующих императорах в связи с требованиями, которые диктовала война против Таонетара.
Затем я добрался до года вступления на престол Этия IV и обнаружил, что хроника без всякого предупреждения перескочила на двадцать один год вперед. В одном абзаце говорилось об усовершенствованной системе вооружения, которая не будет замерзать в ледяных северных водах, а в следующем Валдур I присутствовал на церемонии спуска на воду первого из нового класса кораблей, призванных заменить военные потери – тот Валдур, который предал и убил сына Этия IV, Тиберия, через год после окончания Войны. Человек, который утвердил главенство Сферы, и был другом первого Премьера.
– Проклятие! – выругался я, сопротивляясь желанию швырнуть возмутивший меня документ через всю комнату. Он не носил признаков цензуры – просто был написан так, словно десятилетий Таонетарной войны никогда не было. Вот тебе и история.
– Что теперь?
Я толкнул папирус через стол, указывая на пропуск в тексте.
– Опять Сфера, – процедила Равенна с гримасой отвращения. – Наказание за рассказ о тех годах – сожжение на костре. Ты удивлен, что никто не осмеливается писать?
Сфера не могла позволить себе никакого упоминания о последних годах Войны. Если бы реальная история стала всеобщим достоянием, число сторонников Сферы уменьшилось бы так, что мало не показалось бы, потому что история ее прихода к власти была далека от хрестоматийной. Особенно гонения в Фетии, проводимые Сферой от имени императора, преследование всех до последнего магов и жрецов Стихий, отличных от Огня.
Где-то у кого-то все еще должны храниться книги, повествующие о событиях тех лет. У нас в Цитадели их было три, но, конечно, их должно быть больше, отчетов и мемуаров, написанных в краткий, мирный период после окончательного поражения Таонетара. Когда Кэросий и его семья надеялись, что появился шанс на новое начало, шанс восстановить дома и заново построить жизнь после опустошения Войны.
Я вернулся к свитку, по кораблестроению, уже порядком осточертевшему. Если цензура Так эффективна, шансы отыскать что-нибудь в любой библиотеке ничтожно малы. Великая библиотека Танета была ровесницей самого города, то есть построена уже после Войны; вряд ли там найдется что-нибудь достаточно старое. А в Селерианском Эластре с его самой большой библиотекой на Аквасильве меня поджидал император.
Дальше я читал не так внимательно, мало что понимая. Никто не входил в библиотеку, но я услышал в коридоре топот бегущих ног и распахнувшуюся где-то дверь.
Я как раз собирался свернуть еще одну часть свитка, когда что-то привлекло мой взгляд.
«В тот же год началась, наконец, работа по устранению повреждений, причиненных несколькими годами раньше, когда перегрузка реакторного ядра расплавила изопроводную сеть и разрушила порталы глубоководной конструкции. Перегретый изот до неузнаваемости искорежил порталы и создал затруднения для движения транспорта внутри верфи. Нисефорию Декарису, руководившему ремонтом, предстояло возглавлять Салемор в течение самого долгого периода его процветания, ионе самого начала был полон решимости отличиться. Он лично изобрел метод удаления с обломков накопленного энергетического остатка, чтобы ремонтные бригады могли работать с ними без риска. Этот метод в модифицированном виде применяется и по сей день.»
Даже я знал достаточно о конструкции мант, чтобы увидеть здесь вопиющую несообразность. Изозаряд не остался бы в портале больше, чем на долю секунды, и ни при каких условиях он не мог причинить описанных там повреждений. И не было никакого упоминания о такой аварии. Возможно…
Громкий треск прервал ход моих мыслей. Рядом со мной стоял встревоженный темноволосый ученик.
– Рашал велел убрать книги и идти в вестибюль. Сюда идут инквизиторы.
Наши с Равенной взгляды встретились на долю секунды, затем мы закрыли книги и как можно быстрее сунули их на полки. Ученик не стал ждать. Он снова бросился в коридор, и через минуту я услышал его голос, что-то кричащий наверх. Кто-то отвечал ему, и бегущих в коридоре стало больше.
– Ты что-нибудь записала? – спросил я Равенну, когда мы выходили из библиотеки.
– Да, но не много.
– Дай мне. Я океанограф, и если…
– Нам нельзя здесь оставаться, – перебила она. – Рашал знает, кто ты, нам нельзя рисковать.
Большинство работников станции уже собрались в главном вестибюле и на лестнице. На каждом лице отражалось серьезное беспокойство – или хуже. Рашал стоял на нижней ступеньке и, оглядываясь, проверял, кто тут есть. Через минуту после нашего прихода на втором пролете лестницы появились ученик и Окассо.
– Все вы уже слышали, – заговорил Рашал. – Сын Окассо прибежал из храма с этим известием. По-видимому, какие-то фанатики обвинили нас в занятии запрещенными искусствами, и инквизиторы с сакри уже в пути.
Запрещенными искусствами? О чем это он? Через минуту я получил ответ на свой невысказанный вопрос, по крайней мере частичный.
– С каких пор использование дельфинов стало запрещенным искусством? – сердито спросила знойного вида женщина. – Попробуй сказать это рыбакам.
– Мы не просто используем дельфинов, Амалтея, но это к делу не относится. – Рашал нервно сглотнул слюну, и я понял, что он не так уверен, как кажется. Вероятно, он никак не ожидал, что придется иметь дело с подобным кризисом, и спрашивал себя, что сделал бы мастер, будь он здесь. – Это недостаточное оправдание.
– Они же не арестуют нас из-за болтовни нескольких фанатиков? – возразил Окассо, но не слишком убежденно.
– Мы океанографы! – воскликнул еще кто-то. – Мы им нужны.
– Хотел бы я разделять твою уверенность. Но если инквизиторы думают, что мы используем дельфинов в связи с магией, они не будут склонны нас прощать. Амалтея, ты эксперт по дельфинам. Инквизиторы придут сюда с минуты на минуту. Ты можешь забрать как можно больше своих записей и добраться до «скатов»?
– Ты предлагаешь мне бежать? – недоверчиво спросила Амалтея. – Спасаться от Сферы? Меня объявят еретичкой.
– Ты должна добраться до штаб-квартиры, отдать им данные и рассказать, что будет чистка. Забери все, что сможешь, и спустись по черной лестнице. Если ничья помощь тебе не нужна, иди. Живо!
После минутного колебания Амалтея протолкнулась мимо него и побежала наверх, лицо ее было белым. Окассо выглядел так, словно его вот-вот стошнит.
– У нее ничего не выйдет, – произнес хорошо знакомый мне голос. Чувствуя внезапный приступ паники, я резко повернулся и увидел вчерашнего императорского агента, выходящего из библиотечного коридора. Оросий собственной персоной или только его глашатай? Я не мог сказать. – Сакри следят за гаванью.
Вы ознакомились с фрагментом книги.