Отпущение грехов
Отец Василий отыскал в зале Костю и подсел рядом.
– Что скажешь?
– Больничка-то моя на волоске висит, – печально вздохнул Костя. – С Медведевым я нормально работал, а как себя этот поведет, пока неизвестно…
Они перекинулись еще парой фраз, и через несколько минут напряженного ожидания к трибуне энергичной, пружинящей походкой вышел новый глава местной администрации. Он окинул зал круглыми, живыми глазами, что-то сказал помощнику, и заседание актива началось.
Сначала шел набор стандартных, видимо, подготовленных еще медведевским персоналом фраз, и народ начал привычно клевать носами. Этого барахла они и при Медведеве наслушались. Но едва разговор переключился на злобу дня, Щеглов перешел на свой собственный, колоритный язык, и люди оживились.
– Аркадий Николаевич, – обратился Щеглов к сидящему в первых рядах начальнику милиции. – Объясните мне реально, когда вы чисто конкретно работать начнете? Мне уже перед губернатором за весь этот беспредел стыдно. Че мне ему говорить? Типа ситуацию, пардон, не контролирую, и за база… то есть за слова не отвечаю? Так, что ли?
Наименее сдержанные представители актива прыснули. Но Скобцову было не до смеха. Он тяжело поднялся со своего кресла и молча замер. Ему нечем было крыть. Начальник милиции, как никто другой, понимал, что четыре трупа за четыре дня – это уже слишком. Да еще при таких обстоятельствах.
– Может, вы братвы боитесь? – продолжил атаку Щеглов. – Или просто работать не умеете?
Скобцов налился пунцовой краской.
– Тогда так прямо и скажите, – усмехнулся новый глава. – Я реального человека назначу. Или сам все разведу. И мокрушников этих со дна моря достану, и полный ажур в городе наведу.
Народ зашевелился. Заявка была смелая. Осталось только за базар… ой! то есть за слова ответить.
– И потом, что это за наезд на главу администрации в прессе? – повысил голос Щеглов. – Что это за выражение: «Посмотрим, как он проявит себя в деле»?
Актив принялся оглядываться. Где-то здесь должен был сидеть редактор усть-кудеярского «Вестника», допустивший столь дерзкий выпад против Николая Ивановича.
– Я вам не пацан зеленый, наездов на исполнительную власть не потерплю! – стукнул по трибуне кулаком Щеглов.
Священник смотрел на этого уверенного, крепкого человека и все больше понимал – особой разницы между ним и Медведевым нет. Что Николай Иванович Медведев, со своим деревенским слогом, среднетехническим образованием и партшколой за спиной, что этот пивовар с городской окраины – оба одного поля ягоды. Крепкая конституция, гонор и готовность раздавить любого, кто встанет на пути. И все. Никаких духовных запросов, никаких мук совести, и вообще ничего «лишнего», ничего, что могло бы помешать ровному, поступательному движению вверх.
– Я вас научу работать! – продолжал Щеглов. – И писать реально научу, и налетчиков конкретно ловить!
– У нас уже есть первые улики, Николай Иванович, – вышел наконец из ступора Скобцов. – Эксперты работают…
– Что ты мне фуфло гонишь, Скобцов?! – ядовито поинтересовался глава. – За кого ты меня держишь? А? Улики у него, видите ли, есть.
– Есть, – упрямо наклонил голову начальник милиции.
– А если есть, чтобы сегодня же мне раскладку дал.
Судя по всему, Щеглова весьма неплохо проинструктировали. Он поднимал, одного за другим, начальников служб, директоров, управляющих и каждому предъявлял именно то, что следовало предъявить. Пусть на своем языке, пусть не совсем вежливо, но абсолютно точно по сути.
Народ медленно, но все более и более шалел. Такого не ждал никто. И только под самый конец Щеглов промахнулся.
– Кстати, почему у нас воинская часть от налогов уходит?
Зал недоуменно переглянулся. Новоиспеченный глава районной администрации определенно не видел разницы между супермаркетом и воинской частью.
– Брыкалов здесь? – назвал фамилию командира полка Щеглов. – Нету? Не пришел, значит, товарищ подполковник… А жаль. Значит, придется отдельно разговаривать.
– Чего он несет? – наклонился к уху главврача отец Василий. – Какие с них налоги?
– Потом объясню, – отмахнулся Костя, но так и не объяснил.
* * *Через два часа, когда распаренные из-за плохой вентиляции конференц-зала руководители вышли на ступеньки здания администрации, все тот же пропитой начальник УКСа, что пошутил, сравнивая Медведева и Щеглова перед заседанием, внятно произнес:
– Николай Второй.
Но теперь люди рассмеялись. «Попадание» было идеальным. Оба главы – что бывший, что нынешний – походили один на другого, как сын на отца. И оба были полные тезки.
Отец Василий присел на лавочку. Честно признаться, теперь он даже не знал, что делать. Чуть раньше, буквально пару часов назад, он считал, что идти к Щеглову со своим скандальным гаражным вопросом бесполезно – не решит. Человек новый, как работать будет, неизвестно. Но теперь стало совершенно ясно – Щеглов ничем не хуже Медведева. Напротив, он даже лучше просто потому, что моложе и энергичнее.
Люди выходили и выходили, спускались по ступенькам и торопливо шли на стоянку, и через десяток минут стоянка опустела, а на лестнице остались только сотрудники районной администрации. Отец Василий поднялся с лавки, задумчиво прошелся вдоль аллеи вперед, затем обратно, затем снова вперед…
– Что, батюшка, может, по коньячку? – услышал он насмешливый голос и обернулся.
Рядом с ним стоял улыбающийся Щеглов.
«Помнит, что коньяк должен! – усмехнулся священник. – Надо же, на ловца и впрямь зверь бежит!» Более удобного случая, чтобы решить свою гаражную проблему, и придумать было нельзя.
– Поехали, ваше преосвященство, – не по чину обратился Щеглов. – А то я теперь человек занятой. То в область, то по району… вон, гляньте, – кивнул он в сторону напряженно вытянувших шеи в сторону своего нового босса работников аппарата. – Того и гляди, на клочки порвут со своими проблемами. Поехали. Посидим в «Волге», побалакаем.
– Вы мне лучше скажите, – совершенно неожиданно для себя спросил отец Василий. – Как вы себя на новом месте чувствуете?..
– Честно?! – рассмеялся Щеглов.
– Разумеется, – заинтересованно наклонил голову священник.
– Как пескарь в царстве щук! – еще громче рассмеялся Щеглов. – Стоит зазеваться, и костей не останется!
От его круглой, конопатой физиономии веяло такой детской непосредственностью, такой дремучей, провинциальной простотой, что отец Василий не удержался и тоже рассмеялся.
– А что, – понизил голос до заговорщического шепота Щеглов. – Я на этой должности вызываю у посторонних людей смех?
– Нет, Николай Иванович, – покачал головой священник. – Не в этом дело. Просто вы сейчас напомнили мне этот свой ужасный портрет на бутылке пива… Ну, помните, с годик назад?
– Еще бы, – с важностью произнес Щеглов. – Лучший художник рисовал. В советские времена он один во всем нашем районе имел право Брежнева изображать.
Щеглов хитро прищурил глаза, рассмеялся, и отец Василий вдруг подумал, что не так-то и прост этот человек. Ох, не прост.
Вообще-то от приглашения в ресторан следовало отказаться. Но отец Василий понимал, что гаражный вопрос – как беременность: сам по себе не рассосется. И случай поговорить о нем выдался уникальный, второго такого не будет. Бутылку коньяка ему должны только одну, а люди по мере служебного роста склонны забывать о таких ничтожных с высоты их нового положения долгах. Вот только прихожане…
Однако он давно чувствовал себя вправе поступать так, как сочтет нужным, и искренне рассчитывал, что его проверенный временем авторитет не пошатнется в глазах прихожан, и большинство усть-кудеярцев поймут все верно. Раз батюшка зашел в ресторан, значит, так надо. Да и напряженнейшее служение во время сорокадневного поста сказывалась, и еще более напряженные службы во время Пасхи. Он действительно устал.
– Ладно, в «Волгу» так в «Волгу»! – махнул он рукой.
Они сели в ту самую темно-фиолетовую красавицу, которую отец Василий видел в тот раз на берегу реки, быстро домчались до ресторана, а еще через минуту отец Василий попал в рафинированную европейскую обстановку – никель, стекло и идеальная чистота.
Он огляделся и еще раз поразился силе рыночных отношений. Совсем недавно, с год назад, здесь был обыкновенный старый причал. А теперь смотри-ка…
– Вид-то какой! – восхищенно покачал головой Щеглов. – Я каждый раз, как сюда попадаю, глаз оторвать не могу! Только за этот столик и сажусь!
Они подошли к огромному, от пола до потолка, окну и загляделись. Великолепная, без конца и без края, серебристая река мерно перебирала свои большие пологие волны и текла… текла…
Они зачарованно присели за «щегловский» столик. Ни есть, ни пить, ни даже говорить уже не хотелось. Тихо подошел и так же тихо отошел, чтобы не мешать, мудрый официант. Выглянуло из тумана желтое, расплывчатое солнце, снова спряталось, и только тогда Щеглов нарушил тишину.
– Я вот что думаю, – хмыкнул он. – Бог ведь знает, зачем я появился на свет…
– Вне всякого сомнения, – кивнул священник, думая о том, когда следует спросить насчет гаражей.
– Значит, его устраивает моя судьба? – выдал неожиданно глубокую мысль глава.
– А что вы сами об этом скажете? – осторожно поинтересовался отец Василий. Он не любил таких поворотов.
Глава администрации внимательно посмотрел в глаза священнику, и между ними проскочила какая-то искра понимания. По крайней мере Щеглов определенно просек, что отца Василия этот разговор настораживает.
– Сейчас объясню, – сделал успокоительный жест ладонью Щеглов и щелкнул пальцами застывшему у стойки бара официанту. – Два коньяка!
Там, у стойки, все пришло в движение, но Щеглов поднялся и направился к выходу на террасу, красиво нависающую над самой водой.
– Пойдемте, батюшка, – позвал он. – Нам принесут.
Отец Василий вышел вслед за ним под свежий весенний ветер и аж зажмурился от удовольствия, так хорошо здесь было.
– Если я не помогаю людям реально, я не нужен, – тихо, но жестко произнес Щеглов, опершись о перила и задумчиво глядя в серую воду. – Но как им помочь реально, если они этого сами не хотят? Если единственное, что им нужно, это дешевое пиво с моей физиономией на этикетке?
«А ты не прост, Николай Иванович! – еще раз восхитился отец Василий. – Ох, не прост!»
И в этот момент раздался странный шелест, и в спину отцу Василию словно ударила огромная раскаленная пуховая подушка. Его подняло и медленно понесло над стремительно выросшей в размерах серой рекой. Воды словно стало в два раза больше. Мимо, обгоняя его, проплыл в сторону причудливо искривленного горизонта зеленоватый, оплавленный по краям кусок стекла, и священник вдруг подумал, что вот ведь странность – столько лет пользоваться стеклом и не знать, как оно выглядит, когда выходит из огня.
Река приблизилась. Теперь он мог разглядеть даже мельчайших насекомых, снующих у самой поверхности.
Он ухнул в реку плашмя, погрузился, хлебнул, выскочил, поперхнулся, снова нырнул… Весенняя вода оказалась холодной и отдавала рыбой и соляркой. «Что это?» – подумал отец Василий, обернулся и оторопел.
На месте стоявшего на сваях ресторана «Волга» образовалась странная, просевшая в центре конструкция из покореженного металла. А сверху, словно сюрреалистический урбанистический снег, вращаясь и планируя, медленно опадали куски и хлопья дымящейся пластмассы.
Вода рядом с ним пошла пузырями, разошлась и вытолкнула задыхающегося, кашляющего главу районной администрации.
– Блин! Блин! Блин! – как заведенный, повторял он. – Чего это?! Блин! Там же Лариска! – И вразмашку поплыл к останкам ресторана.
«Да, верно, там люди!» – как-то отстраненно подумал священник и последовал за ним. Его мутило.
Они проплыли отделявшие их от места взрыва полтора десятка метров и, уцепившись за осевшие в воду конструкции, полезли вверх. Металл был горячим.
– Блин! Там же Лариска! – беспрерывно твердил Щеглов, оскальзываясь на мокрых, дымящихся щитах. – Лариска!!! Блин, где ты?!
Священник торопливо следовал за ним, но ни единой живой души не видел. Здесь не было даже крови. И лишь добравшись до того места, где раньше располагался бар, они увидели первое тело. Это был официант.
Он лежал скорчившись и мелко трясся. «Живой!» Отец Василий приподнял мужика, перекинул его через плечо и, хватаясь за железные ребра осевшего до уровня человеческого роста потолка, побрел туда, где раньше был выход.
– Лариска! – орал, словно обезумевший, Щеглов. – Ларка, блин! Где ты?! Где, блин, у них чертова кухня?!
Священник с трудом пробрался к бывшей площадке перед бывшим входом в ресторан и опустил официанта на засыпанную обломками пластмассы брусчатку. Здесь уже начали собираться люди, но всех как одолел столбняк – ни жеста, ни слова.
– В» Скорую» его! Быстро! – жестко распорядился отец Василий, ткнул рукой в трясущегося официанта и побрел назад.
Покрытие потолка бывшего ресторана вынесло полностью. И пустые квадратные проемы потолочного каркаса смотрелись, как ячейки огромной, даже не на человека поставленной сети. Откуда-то снизу валил то ли пар, то ли дым, но огня не было.
Священник ухватился за теплый металл и, осторожно ставя скользкую от воды единственную уцелевшую на нем туфлю, направился туда, где, по его расчетам, была кухня. Щеглов был здесь. Он силился приподнять кривую, сизую в месте прогиба балку, но сил не хватало.
– Подожди, Ларка, я сейчас! – твердил он. – Подожди!
Отец Василий подобрался ближе, присел, подставил под балку плечо и распрямился. Куча строительного мусора хрустнула, заскрежетала и подалась вверх.
– Вот и хорошо, Ларочка! Вот и молодец! – всхлипнул глава администрации и потянул на себя что-то знакомое, бело-розовое, как пряничный ангелок. Нет, все-таки бело-красное. Белая ткань поварской спецодежды и красная кровь.
Отец Василий дождался момента, когда Щеглов подхватил свою подругу под мышки и потащил к выходу. Лишь тогда отец Василий сбросил неимоверную тяжесть с себя. В глазах потемнело. Кто-то помог ему, поволок к выходу, а затем и через усыпанную горелой пластмассой брусчатку…
Отчаянно подвывали желто-голубые милицейские «мусоровозы», откуда-то издалека раздавался тревожный рев пожарки, люди кричали, бегали, тащили носилки. А отец Василий сидел на лавочке, тупо уставясь в единственную уцелевшую на ноге туфлю так, словно видел ее в первый раз. Он словно и не был здесь… Его тошнило.
* * *– Отец Василий! – затрясли его за плечо. – Батюшка! Ты как?!
Священник поднял глаза. Перед ним, уже без пиджака и галстука, с мокрыми, растрепанными волосами стоял встревоженный, но собранный и решительный Щеглов.
– Живой…
– Пошли со мной, – поднял его под руку глава районной администрации. – Черт! Какой вы тяжелый! – Он все никак не мог выбрать, на «вы» или на «ты» следует называть священника. – Скобцов! – заорал он куда-то в сторону. – Бегом ко мне! Бегом, я сказал! Ты какого хрена…
В глазах у отца Василия двоилось. Удар взрывной волны был слишком силен. «Наверное, контузило, – без всяких эмоций подумал он. – Плохо…»
– Что ты мне из себя барана строишь?! – продолжал орать на Скобцова глава администрации. – Я тебе что сказал?! Будешь мне фуфло гнать, я тебя при всех раком поставлю!
Отец Василий поднял голову. Скобцов стоял перед главой района бледный и злой, но возражать не смел.
– Если до вечера ничего не выяснишь, пеняй на себя! – пригрозил Щеглов и повернулся к священнику. – Вы что-то бледный, батюшка. Пошли в машину ко мне.
Кто-то подошел к отцу Василию с другой стороны, и вдвоем они потащили его быстрее.
– Вы мне только сознание не теряйте. Вы мне еще нужны! – приговаривал Щеглов и снова закричал: – Эй, вы там! Врача сюда! Врача, я сказал!
Отца Василия усадили в машину, а затем подошел и врач. Он сразу же сделал священнику укол и начал долго и настойчиво препираться с главой района, но отец Василий уже почти ничего не соображал, догадывался только, что спорят из-за него.
– Ты ложись, батюшка, – подвинул его Щеглов. – Здесь, позади, места много. Как раз поместитесь…
Священник послушно прилег и подложил руки под щеку. Голова немного звенела, но в целом после укола заметно полегчало.
– Сейчас в одно место с вами съездим, – наклонился над ним Щеглов. – Как вы? Видите хорошо?
– А что такое? – приподнялся священник.
– Гляньте, батюшка, – протянул ему Щеглов две фотографии. – Нет ли среди них того, что вы у банка видели? – тихо спросил он.
– Я только глаза и помню, – так же тихо ответил священник. – Разве опознаешь?
– А вы все-таки гляньте.
Священник напряг зрение и охнул. Это были фотографии трупов – глаза прикрыты, зубы оскалены.
– Не-е, Николай Иванович, по этим фотографиям ничего не скажешь. Я лиц-то не видел, только глаза. А что случилось?
– Потом объясню.
* * *Машина катила по улицам. Отец Василий помаленьку приходил в себя, но вставать не спешил: ему было хорошо и так.
– Войны хотите?! – орал в сотовый телефон Щеглов. – Ну, так будет вам война! Ах нет?! А какого тогда хрена…
«О чем он? – удивленно думал священник. – При чем здесь война? Ведь взрыв был только один… Или нет?» Сложные, многосоставные образы хаотично перемещались перед его глазами, наплывая один на другой.
– Я не понял! Ты мне что, «стрелку» забиваешь?! – продолжал орать глава администрации района.
«Чего он так кричит?» – поморщился отец Василий. Звуки раздражали. Он уперся рукой в сиденье, приподнялся и сел. Машина уже выехала на трассу и мчалась в сторону областного центра. Погода резко испортилась, и мелкий снежок потихоньку засыпал уже начавшую зеленеть на обочинах траву. Священник пошевелился и только теперь осознал, как неуютно ему в мокрой насквозь рясе.
– Николай Иванович, – позвал он. – Мне бы домой…
– Скоро, батюшка, скоро, – даже не обернувшись, выдавил Щеглов. – Только в одно место заедем, и я вас тут же отвезу.
Глава сидел за рулем сам. То ли потому, что не мог доверить свою машину шоферу, то ли еще почему. «Зачем я ему понадобился? – пытался сообразить отец Василий. Он уже понемногу очухался и старательно приводил мысли в порядок. – А ведь это уже второе покушение, – дошло до него. – Вряд ли те, что напали на Щеглова с трубами, были случайными гуляками – в Усть-Кудеяре я этих парней точно не видел».
Щеглов съехал с трассы и повел машину в небольшой березовый перелесок неподалеку.
– Я сейчас выйду, – не оборачиваясь произнес он. – Мне тут кое-что перетереть надо. А вы, батюшка, смотрите в оба. Может быть, кого из этих людей опознаете. Лады?
– Лады. – Отец Василий уже видел проглядывающие сквозь ряды белых стволов две красивые дорогие машины.
Щеглов подвел свою машину почти вплотную к группе крепких, неплохо одетых мужиков и стремительно вышел. «Стрелка», – вспомнил священник. – Он что-то говорил про «стрелку»…» Они кивнули один другому и, не вынимая рук из карманов, застыли, словно перед схваткой.
Сначала говорил Щеглов. Затем – высокий, самый старший в этой компании мужчина. Слов отец Василий не слышал, но позы были достаточно красноречивы, обе стороны были порядком возбуждены и отчетливо излучали угрозу. Священник внимательно всмотрелся, но никого не узнал, он определенно видел собеседников главы района впервые.
Его снова замутило, и отец Василий торопливо вывалился из машины.
– Чего ты пургу метешь? – возмущался невдалеке высокий мужик. – Я тебе, Щегол, еще раз говорю, это не мои! Что ты сказал, то мы и сделали, а все остальное у мусоров своих спроси!
Священника вывернуло.
– А чего ты, в натуре, буквоеда сюда притащил?
– Ты мне баки не забивай, – спокойно вернул разговор в прежнее русло Щеглов. – Ты мне скажи, кто, кроме тебя, об этом знал?
– Бугра спроси, – после недолгой паузы сказал высокий. – Он мне что-то про чехов брякнул, типа к Исмаилу приезжали…
– Вот это другой базар, – с облегчением выдохнул Щеглов, развернулся и подошел к отцу Василию. – Как вам, полегчало?
– Немного, – кивнул священник.
– Тогда поехали.
Только отъехав метров двести, Щеглов повернулся.
– Ну как? Был кто-нибудь из них?
– Нет, Николай Иванович, никого.
– Ну и ладно. Мы сейчас еще в одно место заскочим, так вы уж будьте добры, еще раз посмотрите.
Священник задумался. То, что Щеглов только что говорил именно с братвой, было очевидно. Но так же очевидно было и то, что он этой самой братве не доверяет и, кажется, в чем-то подозревает ее.
– Вы бы, Николай Иванович, к Карнаухову обратились, – назвал он фамилию местного начальника ФСБ. – Он мужик толковый, да и возможности у него, сами понимаете, не те, что у Скобцова.
– Уже обратился, – не оборачиваясь кивнул Щеглов.
– И что?
– Говорит, работаем. Только не верю я ему. Мне губернатор сразу сказал: трудно будет тебе, Коля, но помогать не стану, выкручивайся как можешь. Сам. – Глава района усмехнулся. – Вы не поверите, мне братва больше объективной информации выдает, чем собственные работники.
– Но ведь не задаром? – осторожно вставил священник.
– Эт точно! – помрачнел Щеглов. – Хотя кто в наше время задаром работает? Разве что я?
Отец Василий улыбнулся. Пивовар уже явно видел себя эдаким мужественным и бескорыстным спасителем демократии районного масштаба.
* * *Минут через двадцать они уже были в Усть-Кудеяре. Через полчаса томительного ожидания у железных ворот довольно большого кирпичного дома на самой окраине города отец Василий понял, кто такой этот Бугор. Потому что к машине, в сопровождении четырех крепких парней в армейских бушлатах, подошел сам председатель Военно-патриотического союза Виктор Сергеевич Бугров. Был Бугров, как всегда, в камуфляже с расстегнутым воротом, за которым виднелись черно-белые полосы тельняшки.
Они долго о чем-то разговаривали со Щегловым, а потом Бугров утвердительно кивнул, и глава района пожал ему руку и вернулся в машину.
– Этих не опознал? – сразу поинтересовался он.
Отец Василий еще раз внимательно оглядел бугровскую свиту. Знакомых лиц не было.
– Вы думаете, те, кто напал на банк, и те, кто устроил взрыв, одни и те же люди? – спросил он.
– Однозначно, – кивнул Щеглов. – Кому-то я оче-ень не по душе пришелся. И, кажется, я все лучше просекаю, кому.
Нового главу района понять было можно. На кого-то опираться надо, но в ситуации сразу не заладившихся отношений с местной милицией в лице Скобцова и острого недоверия к ФСБ ему оставалась только братва, ну и… Бугров. «Которым он точно так же не доверяет», – завершил свою мысль священник.
Только теперь он ясно осознал, как расчетливо поступил губернатор, спровадив Щеглова из областной Думы сюда, на окраину области. Еще две-три недели такого бардака, и Щеглова можно будет снимать. И тот это чувствует.
– А мне ведь с вами везет, – прервал тишину глава района. – Второй раз чудом жив остаюсь, прямо талисман какой-то… Вы, случайно, не заговоренный?
– Православие отвергает практику заговоров, – сурово отозвался священник.
– А жаль, – усмехнулся Щеглов. – Мне бы сейчас не помешало…
– В бога веровать надо, – вздохнул отец Василий. – А все остальное приложится.
– А я верю, – кивнул Щеглов. – И в храм аж в самую область езжу. Страсть как обожаю, когда поют. Такие, блин, голосочки! О-бал-деть!
– В храм ходить – это еще не все, – печально сказал отец Василий. – Человеческая вера в сердце живет, а не только в храме.
* * *На одном из перекрестков к ним в хвост пристроился грузовичок под тентом, и Щеглов, похоже, обрадовался, а еще минут через пять отец Василий понял, что за Исмаила поминала в разговоре братва.
– Вы что, Николай Иванович, рехнулись?! – возмутился он. – Вы что делать собираетесь?!
– Да так, – усмехнулся Щеглов. – С черными по душам поговорим. Давно, блин, я с ними не базарил.
– Не смейте, – покачал головой священник. – Вы просто не понимаете, во что ввязываетесь.
– А вы не пугайте, – сквозь зубы откликнулся глава района. – Мне, блин, терять нечего. Или пан, или пропал!
Машина встала, и священник выскочил наружу, стараясь перегородить дорогу спрыгивающим из кузова грузовичка крепким парням в одинаковой черной форме.
– Назад! – превозмогая подступившую тошноту, закричал он. – Назад, безбожники! Вы что делаете?!
– Отойди, батюшка, – потянул его за мокрый рукав рясы Щеглов. – Это уже не твое дело.
– Как это не мое?! – возмутился отец Василий. – Это же дом муллы! Вы что, бойню по всему Усть-Кудеяру затеять хотите?!
– Глаза протри, поп! – зло выкрикнул Щеглов. – Бойня давно идет!
Поп вырвал руку и двинулся вслед за парнями. Позволить им спровоцировать вражду между конфессиями он не собирался. Захлопали двери, послышались гортанные крики, зазвенело битое стекло… Отец Василий ворвался в дом. Парни удерживали на полу двоих – муллу Исмаила и еще одного, по виду кавказца.