Антифеминисты
Из тюрьмы я вышел только вечером. На улице моросил дождь. Прохожие шли мимо, и никому не было дела до одиноко стоящего на тротуаре и улыбавшегося непонятно чему мужика. Погода, несомненно, была дурная, но для меня самая умная.
Дома я первым делом позвонил Рустику, Трактору, Цыгану и Доктору. Ребята примчались практически мгновенно. С собой они припёрли целую сумку водки и закуски, новая пассия Виталия даже передала баночку со сваренными пельменями. Меня расспрашивали об отношениях с четой Власенко, о жизни в тюрьме, о ходе следствия.
Захмелев, мы взялись за гитары: Андрей пел, Забудько аккомпанировал, Серёга мычал, Цыган стучал по столу и табуретке, а я на всё это пытался наложить какой-то импровиз. Со стороны, наверное, звучало дико, но нам понравилось.
Через пару часов меня растащило на романтику, и я позвонил Нине (той, которая на букву «К»). Моих друзей увезло то же такси, из которого я выкупил подругу. После вышеописанного ремонта её телевизора мы не виделись, тем радостней была встреча. Не помню, говорил ли я ей, что на дух не переношу женщин в штанах, но одета Нина была в джинсовую мини-юбку и тонкий обтягивающий свитерок.
Застолье я перенёс из кухни в комнату, водку заменил на «Мартини» и электрический свет на свечи (всё-таки дама в гостях). Нина относилась к тем женщинам, которые могут заинтересовать мужчину не только сексом, но и простым человеческим общением. Несмотря на то, что я её практически не знал, беседа за столом текла легко и приятно.
Потрепаться – оно, конечно, дело хорошее, но пора и делом заняться. Девушка была перемещена из кресла ко мне на колени. Левой рукой я гладил её ноги, причём не столько ниже, сколько выше (и намного) колен, а правой обнимал за талию. Разговор смолк как-то сам по себе. Свечи не столько светили, сколько раздвигали темноту, Лаура Паузини пела из колонок что-то проникновенное…
События продолжали стремительно развиваться, и о том, что было дальше – догадается любой гражданин (ка), достигший 14-летнего возраста. Утром я принёс ей (с доставкой в постель) дежурный завтрак: натуральный кофе, яйца всмятку и горячие бутерброды.
Зазвонил телефон, голос Трактора гремел, как бульдозер:
– Привет! А ты знаешь, тебя очень даже кстати выпустили из тюрьмы!
– А что, меня могли освободить ещё и некстати?
– Не лови меня на слове! На швейной фабрике юбилей: то ли пятьдесят два года со дня основания, то ли семнадцать лет со дня реконструкции. Так вот они по этому поводу устраивают сабантуй в санатории «Сосновка», нас пригласили это всё озвучивать. С вечера пятницы до вечера воскресенья знатные раскройщицы, швеи-мотористки, начальники, их шлюхи и другие уважаемые люди, будут пить-гулять-веселится, а мы на этом подзаработаем. Доктор уже и предстоящий гонорар потратил: заказал колонку «Regent 60».
– Я так понимаю, что моего согласия никто не спрашивает. А кормить-поить нас будут, или бутерброды с собой брать?
– Виталий этот вопрос утряс. Транспорт, водку, закуску, девок и бесперебойную подачу электроэнергии обеспечит профком.
На том и порешили.
Я пошёл на работу оповестить начальство о своём нежданном-негаданном освобождении и выпросить под этим соусом три дня за свой счёт. В коридоре я столкнулся с бригадиром грузчиков.
– Кривцов?! А мне говорили, что тебя за убийство посадили…
– Да я заявление написал директору тюрьмы, мол, не нравится мне здесь: телевизор чёрно-белый, пиво не дают, да и сквозняки опять же… Начальство обиделось: «Неблагодарный! Мы тут тебя кормим, на прогулку выводим, вовремя спать укладываем, охраняем, а ты ещё и недоволен?!», – и из тюрьмы меня выгнали с формулировкой «За склоки в коллективе»..
– ???
По пути я зашёл поздороваться с кладовщицей Ирой.
– Ты откуда взялся?
– Тс-с-с… Я в побеге… Менты на хвосте… Спрячь меня на складе кинескопов!
Она от удивления открыла рот, но по моему жизнерадостному лицу поняла, что я шутки иронизирую, и рассмеялась.
Три дня отдыха мне, конечно, дали, да ещё и денег подкинули, т. к. по понятным причинам я не получил два дня назад зарплату.
Согласно правилам своей подписки, я позвонил следователю и сообщил о предполагаемом отсутствии в городе на выходные. В ответ получил красноречивое «Ну-ну».
Неуставные отношения с Ларисой вошли у Забудько в привычное русло, и однажды она пригласила его к себе. Муж, по её словам, в это время гостил у матери в деревне. Всё было шикарно: и цветы, и мясной пирог, и Лариса в полупрозрачном пеньюаре… В самый разгар веселья, когда женщина извивалась под ним как змея, а он рычал от экстаза, дверь открылась и на пороге появился муж.
Виталик пришёл в ужас: перед ним стоял инвалид. Пять лет назад этот человек на мотоцикле попал под поезд, и теперь у него отсутствовали левые рука и нога. Естественно, обманутый муж не мог учинить расправу над любовником своей благоверной, он просто горько усмехнулся: «Не сильно помешал?» – и вышел.
У него было доброе честное лицо, и Доктору стало так мерзко и брезгливо, будто он случайно попал на танцевальную вечеринку геев. Он пулей вылетел из квартиры.
Забудько никогда не обманывал детей, не дрался с калеками и не обворовывал слепых… и к Лоре он больше никогда не притронулся.
А вечером была репетиция. Сергей завалился пьяный, да ещё с какими-то двумя сучками. Трактора мы оставили (на басу играть кому-то надо), а девок выгнали (несимпатичные, и очень похоже на то, что несовершеннолетние). Нужно было на форсаже обкатать программу выступления, т. к. отъезд был назначен уже на завтра в «после обеда». Доктор пришёл к выводу, что программа отработана недостаточно и назначил ещё «поиграть» завтра в 9.00. Благодаря пьяному басисту, репетиция прошла скомканно, под конец Сергей достал из кофра бутылку водки. Мы заклеймили Солодкина позором, нецензурной бранью и парой оплеух. Спиртное отобрали и налили себе. С одноразовым стаканчиком в руке Доктор произнёс речь:
– В ответ на подлые происки Трактора участники группы «Медный таз» обязуются повысить качество исполнительского мастерства, расширить репертуар и, в ближайшее время, добиться высокого звания «Медного корыта».
– Это апартеид! – возмутился Солодкин.
– Ладно, дайте ослику морковку, – и горе-музыканту тоже налили.
* * *Сергей Солодкин имел сугубо пролетарское происхождение: отец – водитель, мама – повар в детском саду. Это были простые и, вместе с тем, глубоко порядочные люди. В шесть лет, когда парень был ещё не «Трактором», а маленьким «мотоблоком», случилась крупная неприятность… Мальчик, отличавшийся природной любознательностью, был у мамы на работе и зачем-то стал карабкаться на плиту. Видимо, кое-что он не рассчитал, и перевернул на себя трёхведёрную кастрюлю с кипятком.
Последствия могли быть намного тяжелее, если бы находившаяся рядом повариха не схватила ребёнка на руки. В результате мальчик получил лишь ожоги лица, женщина пострадала намного сильнее. У Сергея на всю жизнь остался шрам на левой щеке. Сам он из-за этого постоянно комплексовал, хотя, по общему мнению, малозаметный косметический дефект его только украшал.
В школе Солодкин был стабильным «хорошистом». Мог бы быть и отличником, но мешала природная лень. Во внешкольное время парень предпочитал заниматься баскетболом и гитарой. На предмет последнего парень посещал курсы при Доме молодёжи, с восьмого класса был басистом школьного ВИА. Сыночек не знал отказа ни в чём: всегда был одет «с иголочки», каждое лето отдыхал на море, играл на дорогущей в те времена (350 рублей) электрогитаре «Musima».
Неприятности начались где-то в девятом классе: парень начал пить. Сначала – только для того, чтобы казаться круче, но постепенно спиртное более основательно входило в его жизнь. Сергей пил с друзьями в выходные, перед выступлениями ансамбля… При всём при том он имел недюжинные способности к точным наукам. В десятом классе наш мозгляк[10] – выпивоха взял первое место на областной физико-математической олимпиаде, и был досрочно, без экзаменов, зачислен на физмат университета.
Тогда же случилось ещё одно приятно-неприятное событие… Солодкин уже две учебных четверти встречался с десятиклассницей из другой школы Наташей. Девочка была из приличной обеспеченной семьи, причём отличница. И вот она забеременела…
Ребята и сами не заметили, как общепринятые у малолеток элементы «зажиманий»: объятия, поцелуи, ласкание груди и ног выше колен переместились у них на половые органы. К тому же девушка отличалась врождённым темпераментом и сама форсировала события (парни в этом возрасте несколько отстают от сверстниц). Из научно-популярных источников они знали, что попадание спермы во влагалище приводит к беременности, но почему-то считали, что уж кого-кого, а их это не коснётся…
Высокопоставленный папа отвёз беременную дочку на блатной аборт в другой город, и Наташе впредь было запрещено приближаться к Солодкину на расстояние видимости. Школу девка окончила с золотой медалью, и далее так лихо пошла по рукам, что только официально выходила замуж четырежды… Последний раз – за Лос-Анджелесскую прописку.
С первых же дней учёбы в ВУЗе алкогольный порок нашего басиста окреп и возмужал. Если раньше родители в какой-то мере сдерживали его пьянки, то теперь, вдали от дома, Трактор «пьянствовал водку» и «нарушал безобразия» от души. Студент не доучился и до первой сессии… Под Новый год он, будучи «подшофе» устроил драку в общежитии и был исключён.
На следующий год исключительный парень поступал в этот же университет уже на общих основаниях, и сдал вступительные экзамены на 5, 5, 5 и 4 (за сочинение). После зачисления началось старое: Сергей пил, прогуливал лекции и занятия, но сессию сдал «на стипендию». Ко всему этому он ещё играл в университетском ВИА (опять же на басу).
Принято считать, что басисты – это неудавшиеся соло-гитаристы, но с Сергеем всё было не так. Он мог дать фору многим «солярам», но играл на басу. Просто ему очень нравилось глубокое и фундаментально-значимое звучание этого инструмента.
Спиртное неоднократно ставило Солодкина на грань отчисления, но в критический момент к декану шёл руководитель ВИА (доцент кафедры истории КПСС) и упрашивал руководителя факультета повременить с прогоном Трактора, но… На летней сессии второго курса Сергей пьяный пришёл в деканат и обматерил замдеканшу – злобную старую деву. Честно говоря, она этого вполне заслуживала, но парня отчислили во второй раз.
Отчисленец год отработал слесарем на отцовской автобазе и поехал восстанавливаться на второй курс. Декан был категорически против, но опять вмешался исторически-партийный доцент. Он просил за Сергея, как за родного сына, уверял, заверял и обещал… В конце концов парня условно восстановили, и тут-то произошло нечто вовсе труднообъяснимое…
Он познакомился с первокурсницей Вероникой. Как и Наташа, она досталась ему чистой девушкой, но однажды он без стука зашёл в её комнату в общежитии и увидел любимую в постели с каким-то мелким… Они были одеты, и ничего, заслуживающего мордобоя, вроде и не происходило, только вот лизались они уж очень темпераментно… Трактор красноречиво промолчал и вышел. На следующий день он, не пытаясь ни в чём разобраться и не скандаля, забрал документы из университета и уехал домой.
Кому Солодкин сделал хуже? Кому и что доказал? Это была не поддающаяся никакой логике бессмыслица!
После третьего «вылета» с его матерью случился инсульт. Сам Сергей винил в этом себя и очень переживал… Правда, выводы и последующие его поступки были с точностью «до наоборот». Вместо того чтобы жёстко «завязать» и удариться в учёбу, он разговелся ещё больше…
Сейчас Солодкин работал на улицеоблагораживающей автобазе водителем всего, что могло самостоятельно передвигаться. Заработки были хорошие, но и только…
Настоящей отдушиной для него стало участие в самодеятельной рок-группе «Медный таз». Бас-гитара выдёргивала его из будней и возвращала в мир чего-то более красивого и более настоящего, чем действительность. Да и ребята в коллективе собрались неплохие: умный и справедливый Виталий Доктор, ершистый вокалист Андрей Рустик, приколист-гитарист Славик Магадан и Вася Цыган, в котором каким-то странным образом уживались жуликоватость и беспомощность. У товарищей по музыке Трактор снискал себе устойчивую репутацию Мальчиша-плохиша, что не мешало ему быть всеобщим любимцем.
Однажды ночью с ним произошёл такой инцидент… Сергей вёл снегоуборочную машину по самому краю проезжей части. Двигатель урчал в обычном тембровом диапазоне, лопасти стучали в темпе Allegro, и убранный снег летел туда, куда положено.
Вдруг из передней части машины послышался посторонний обертон, звучащий крещендо, вплоть до совсем уж немелодичного скрежета. Парень вышел из машины и разгрёб снег.
Между лопастями лежал ПМ. «Пистолет – вещь, безусловно, полезная, и в хозяйстве крайне необходимая», – решил Трактор, и рассказал об этом случае только друзьям-меднотазикам. Славка Магадан тут же предложил пострелять, а Доктор посоветовал спрятать оружие подальше и забыть об этом покрепче.
Глава 5
Санаторий «Сосновка» и его обитатели. Индийский философ Кам Асутра. Месткомовская шатенка, парадоксальная блондинка и микробрюнетка. Кстати, о кошках…
В качестве будильника я использую таймер музыкального центра. Всяко под «Smoke On The Water» просыпаться приятней, чем под маломелодичный звонкотреск. Сегодня же я конкретно не выспался, и гитара Ричи Блэкмора показалась мне слишком навязчивой.
Едва я поднялся, как Фантик бросился мне под ноги. Я откупился от кота куском колбасы и поел сам. Перед репетицией нужно было разыграться. Вчера у меня один пассажик выходил как-то через раз, и я решил его отработать. Получалось нечто кривое, но я всё же довёл своё исполнение до уровня «и так сойдёт».
В девять утра в нашей резиденции наблюдался только Забудько.
– Привет. Ты уже пришёл?
– Удивительная наблюдательность! Я действительно пришёл.
– Как бы нам не опростоволоситься… Программу придётся играть практически без репетиций, вся надежда на то, что все перепьются, и никто ничего не поймёт.
– Не дрейфь, прорвёмся. Я врублю дисторшн поглубже, Рустик включит своё обаяние, Цыгану вообще фиолетово, что играть, и, если Трактор не напьётся, всё будет, как положено.
Скоро собрались остальные, и, как ни странно, мы отбарабанили восемнадцать композиций так, что самим понравилось. В обед мы послали проштрафившегося Солодкина за пирожками и пивом. Перекусив, стали собираться. У нас во время выездных выступлений всегда имели место четыре момента:
1 – на гитарах рвались струны, причём те, которых не было в запасе;
2 – в «примочках» садились батарейки;
3 – перепутывались свои и чужие провода;
4 – Трактор напивался, и последние пять-семь композиций на басу играл я.
Благоразумный Доктор всё предусмотрел: запасные струны и батарейки лежали у него в кармане, провода не валялись в общей куче, а были упакованы в чехлах, Трактор в 38-й раз получил последнее предупреждение. Прибыл швейно-фабричный «ПАЗик» и мы, немного поработав грузчиками, отправились в путь.
* * *Светка была в восхищении от самой себя. Как ловко она провела этого романтичного простачка! Правильно сказал великий индийский философ Кам Асутра: «Для красивой женщины манипулировать мужчиной – не проблема, главное – умело обращаться с его манипулятором». Теперь нужно постепенно и ненавязчиво «раскрутить маховик», и Андрей сделает всё, что она пожелает.
Её очень возбуждала мысль о том, что она спит сразу с двумя знакомыми друг с другом мужчинами, каждый из которых считает себя единственным её любовником. Да и разнообразие опять же… С романтиком она вела себя как скромная достойная дама и не допускала никаких «излишеств», со Славой же была сама собой: алчной беспринципной шлюхой. Последний никогда не пошёл бы ради неё на подвиг, хотя бы из-за того, что знал, кем она действительно является, Рустинов же подходил для её целей идеально.
* * *Санаторий «Сосновка» представлял из себя много-много двухэтажных домиков. Каждый этаж являлся вроде как номером и состоял из комнаты, кухни и совмещённых удобств. Рядом располагалось озеро и шикарный сосновый бор. Любой (один или с семьёй) мог арендовать такой номер на несколько дней. Фабриканты откупили на два дня весь санаторий. Удовольствие не из дешёвых, но они могли себе это позволить. Недавно фабрика консолидировалась с какой-то крутой немецкой фирмой, и теперь процветала. Простая швея-мотористка всего за месяц зарабатывала примерно столько же, сколько валютная проститутка за целую неделю. Директор же и его заместители смело могли поставить себя в один ряд с киллерами (не подумайте плохого, я в смысле заработка).
Играть нам предстояло на летней эстраде с просторной танцплощадкой, окружённой благородными соснами. Мы установили аппаратуру и, поскольку звукооператора нам не полагалось, настраиваться стали сами. В качестве стороннего слушателя мы выступали по очереди (выходили в противоположный конец площадки и наводили критику). Каждому казалось, что его инструмент звучит недостаточно убедительно, и остальные его «забивают». Через пару часов консенсус был достигнут. Мы выключили технику и пошли осматривать отведённые нам апартаменты.
Ура швейникам! Нам приготовили целый домик. Первый этаж заняли Виталий и Рустик, а на второй заселились я, Вася Цыган и Сергей. Тут же появились гости: директор фабрики Борис Шимонович и высоченная худая шатенка. Не знаю, кем она была по штатному расписанию, но мы её прозвали «месткомовской дамой». Первый являл собой маленького, с демонстративным добродушием, толстячка. Вторая, Марина Вадимовна, была зачем-то так серьёзна, что напоминала игуменью во время утренней службы.
Они поинтересовались нашим репертуаром, в ответ Андрей взял гитару и спел «Как упоительны в России вечера». Строгая шатенка чуть не прослезилась, а директор сказал: «Да-а-а…», и пригласил нас перекусить на свежем воздухе. Перекусывание состояло только из бутербродов и по сто на нос. На трапезе присутствовала ещё и яркая, как стоп-сигнал, парадоксальная блондинка Наташа, прилагавшаяся к Борису Шимоновичу в качестве секретарши.
Обычно у породистых блондинок глаза голубые, у брюнеток карие, а у рыжих – зелёные. У этой глаза были цвета чёрного шоколада. Причём Наташа явно не была крашенкой, т. к. брови у неё тоже были светлые. Справедливости ради стоит заметить, что парадоксальные брюнетки (голубоглазые) тоже очень даже ничего… Впрочем, скоро девка закурила, и я потерял к ней всякий интерес… Для меня женщина с сигаретой – всё равно что мужчина с накрашенными глазами.
Прибыли два автобуса с заслуженными работниками фабрики, большинство из которых (почему-то) составляли женщины. Мужиков выгрузилось человек десять, и все они находились уже на «поддаче».
На торжественной части Рустик дал директору свой микрофон, но забыл отключить ревер, и голос любимого руководителя звучал для собравшихся с эффектом эха. Из его речи мы узнали, что гулянка затеяна по поводу двухлетия со дня образования совместного предприятия. Далее был П-образный фуршет, на который нас торжественно пригласила Марина Вадимовна. К сожалению, столы стояли на противоположной от эстрады стороне площадки.
Для начала мы замутили инструменталку «Сезон любви». Эта вещь очень удобна для импровизационной игры, так что я и Доктор повыкаблучивались от души. Публика была настроена очень доброжелательно, и нам даже (хоть и жидко) поаплодировали. Виталий поздравил собравшихся с………. (он, видимо, сам толком не понял, с чем), и мы грянули подряд машиновременный «Поворот», дэдэтэшный «Дождь» и темку классического рок-н-ролла. Пел я, Андрюшка пока был припасён, как тяжёлая артиллерия.
Мы решили, что пора и на перерыв. На столах красовались разновсякие бутерброды, салатики, мясо в различном исполнении и напитки крепостью от 4° до 40°. Я положил себе в одноразовую тарелку кусочек мяса, немного непонятного, но вкусного салата, и налил грамм пятьдесят, тут я не налегал… Многие (даже большинство) гитаристов, когда выпьют – зажигают по полной. У меня же – наоборот. После злоупотребления я начинаю играть совершенно не технично и простенько до тупости, как малолетка на дворовой скамейке.
Мы расположились под раскидистым дубом и закусывали под Васины анекдоты. К нам направились серьёзная месткомовская дама и парадоксальная Наташа.
– Так Вы, оказывается, тоже петь умеете?
Я всегда предполагал, что это и так всем известно, но не растерялся.
– Это мелочи. Грамм через шестьсот я ещё и спляшу.
– А Вы песню Высоцкого «Я не люблю» знаете?
– Я-то знаю, но с группой мы это не исполняем. Приходите после танцев к нам в коттедж, и я Вам спою всё, что угодно.
Априори скажу: «Прийти-то она пришла, но, к сожалению, не ко мне…». Тут Цыган рассказал совершенно неприличный анекдот, и мы заржали как кони. Дамы засмущались и ушли, да и нас, собственно, сюда не жрать приглашали.
Вернувшись на своё рабочее место, мы классно завернули антоновскую композицию «Мечта сбывается» и зинчуковский «медляк» «Аранджуя». Теперь за вокал взялся Рустик, а я периодически встревал с соло. Он спел подряд шесть песен. Последнюю в этом отделении композицию, розенбаумовскую «Гоп-стоп» исполнил Виталий. Ничего другого он почему-то сольно петь не хотел.
В перерыве мы опять уселись за П-образное изобилие. В прошлый подход я заприметил аппетитный мясной рулетик, вот его я сейчас и возжелал, но……. рулетик съели, и мне, как дураку, пришлось есть куриную ножку. Правда, я не очень расстроился, а сто грамм окончательно примирили меня с создавшимся положением. Беспокоило только то, что остальные члены группы куда-то потерялись. Впрочем, в одиночестве я был недолго, ко мне подошла миниатюрная брюнетка.
– Привет, ты классно играешь. Я всю жизнь мечтала на гитаре научиться, не возьмёшь в ученицы?
Я понимал, что гитара ей на фиг не нужна – это просто повод познакомиться, но, взглянув на её маленькую аппетитную грудь и рельефно выступающие через маечку соски, предложенную игру решил принять.
– Конечно, с удовольствием. После каждого выступления я провожу занятие для начинающих гитаристов.
– Я знаю, где ваш коттедж. Так что, поиграем на природе?
– Обязательно. А гитара нам потребуется, или так обойдёмся?
– А как же без гитары?
– Хорошо, возьму, заодно и поиграем.
– Заодно с чем?
– Там разберёмся… А как к тебе обращаться?
– Меня зовут так же, как Анну.
– Какую Анну?
– Любую Анну.
– А-а-а… А я Слава.
Я конкретно тормозил… Девушка захихикала и пошла, заученно повиливая маленькой попкой.
На сцене все уже собрались. У Трактора подозрительно поблёскивали глаза, и это меня насторожило.
– Серёга, мы ведь договаривались. Напиться ты успеешь. Давай доиграем хотя бы до часа ночи.
– Да чтоб я напился?! Такой водки ещё не изобрели!
Он уверенным движением взял свою басуху, и всем видом показал полную готовность к труду и обороне (особенно последнее).
Мы отработали ещё два с половиной часа, публика была явно нами довольна, а это – главное. Какой-то крепко поддавший швейфабричник подошёл к Виталию и, протягивая деньги, попросил ещё раз урезать «Гоп-стоп». Песню мы исполнили за «спасибо», а деньги Доктор посоветовал отдать в фонд защиты тараканов.
В самый разгар вечера у меня в «примочке» села батарейка. Заменить «Крону» – минутное дело, но не в данном случае. Это был самопальный электронный эффект «дисторшн» конструкции Рустика. Всё было спаяно в чётком соответствии со схемой, но конструкция корпуса почему-то не прилагалась. Андрей, как парень находчивый, вышел из положения по-своему: вырезал из оргстекла куски нужных размеров и склеил их эпоксидкой. По прочности конструкция не уступала «чёрному ящику» самолёта, но как поменять батарейку? Я попытался отковырнуть крышку отвёрткой, но сломалась не то, что надо, а отвёртка. Пришлось прибегнуть к совершенно новаторскому способу обслуживания электроники – разбить корпус молотком.
Между делом я сделал интересное наблюдение. Железобетонно-строгая Марина Вадимовна упорно крутилась у правого края сцены, именно там располагался доктор Забудько со своим синтезатором и микрофоном на «журавле». Она, оказывается, даже улыбаться могла! По-моему, «месткомитетчица» ещё и подкрасилась. Странно, обычно все бабы кидаются на (или под) Андрея. А может, возраст? Вокруг нашего Казановы и так уже крутилась целая свора молоденьких сучек. Супротив них женщина за тридцать была просто неконкурентоспособна.
Под занавес мы выдали инструменталку «До тех пор, пока я расстроен» и распрощались с гостеприимными фабрикантами до завтра.
Около нашего коттеджа меня поджидала мелкокалиберная брюнетка. Я взял гитару, и мы пошли на природу «учиться играть». Она не ломалась, как тупая шлюха, а, после того, как мы достаточно углубились в лес, повернулась, положила обе руки мне на грудь и окатила, словно шоколадным душем, своим коричневым взглядом. Я надолго запомню этот урок: грудь и попка девушки были тугие, как мячики для большого тенниса, талия настолько тонка, что практически отсутствовала, а остальное… она отдалась откровенно, простодушно, и до конца. В общем – вы в курсе…