Мотылетки на мельнице
Человек, кажется, его звали Илья, идет к голубым холмам. Открываю еще одну таблицу на планшетнике, подчеркиваю еще два имени.
Эту таблицу я не показываю никому.
Только себе.
Таблицу, куда я не записываю имена, а вычеркиваю.
Опускаюсь на крышу высотки, складываю темные крылья. Смотрю на город. Высматриваю. Выискиваю. Подсчитываю. Этих сегодня забрать, эти до завтра подождут, вон человек идет, орет кому-то по мобильнику, я вас на хрен всех урою, тебя самого завтра уроют, только ты об этом еще не знаешь. Вон тетка гонит на красный свет, сегодня она еще проскочит, но не завтра, а завтра из-за поворота вылетит необъятный КАМАЗ…
Считаю.
Прикидываю.
Составляю смету для бухгалтерии.
Он выходит из тумана. Я замечаю его не сразу, когда он уже стоит рядом со мной на краю крыши, кутается в тусклый свет.
– Чего? – спрашиваю как можно непринужденнее, главное, не показать, что мне не по себе.
– Тебя ищут. Шеф просил явиться…
Киваю. Я знал, что этим кончится. Рано или поздно. Они, там, не могут терпеть бесконечно…
Бросаю планшетник – оземь, о мостовую, лечу – под самыми тучами, за горизонт. За ночь успею добраться до края земли, говорят, там живут слоны на огромной черепахе. Там меня не найдут…
2013 г.Моя традиция
Нет, я его убивать не хотел, чесслово не хотел…
Мне просто деньги очень нужны были.
С этих денег треклятых и началось, так, может, ничего бы и не было. А что делать… Если бы на вас ипотека висела, посмотрел бы я на вас, ох, посмотрел бы. Что, сами знаете, что значить раз в месяц вынь да положь им двадцать штук? Вот то-то же…
Вынь да положь…
Я этого мужика на проспекте приметил, когда он деньги из банкомата снимал, и деньги немаленькие, я еще про себя подумал, вот повезло мужику, не то что мне… я бы про него и не вспомнил, если бы еще раз не увидел – он мне как назло глаза мозолил. И встретился мне второй раз уже не на проспекте ни на каком, а за городом – знаете, где дорога на мостик поворачивает… там все машины ездят, ну и пешеходам тоже тропочка есть…
Вот там я его и увидел, когда домой шел.
Молодой парень, высокий, в куртке светлой, и куртка белым пятном в темноте маячит. Иду и думаю, у него же деньги… может, при себе…
я за ним пошел, еще шаг ускорил, не знаю, на кой черт я это сделал. Просто… А он побежал. Вот если бы он не побежал, ничего не случилось бы, а он бросился, так у меня все перевернулось внутри.
За ним бросился…
Бегу, сам в кармане ножичек сжимаю, который с собой носил, от хулиганов отбиваться… И все думаю, может, с собой у него эти деньги… Вот добежали мы до мостика, я на него и кинулся, и в траву его повалил, а дальше все как во сне было… Короче, начал он отбиваться, и лезвие у него вроде как в руке сверкнул, и тут-то я свой ножичек в горло ему и всадил.
Ну не хотел я его убивать, припугнуть разве что… А оно вот все как получилось… А он захрипел и в траву покатился, и смотрю на него, а у него по губам кровь течет, и глазами стеклянными на луну смотрит.
Не хотел я так…
Ну тут я струхнул, убежал от него даже, потом вернулся, у него же деньги, мать их, чего ради я его грохнул, спрашивается… Наклонился к нему, страшно так, человек-то мертвый, никогда я раньше с мертвыми дело не имел… Ну ничего, обшарил курточку, молнию расстегнул, вот они, денежки, вот они, родимые, видно, что много, все пятишники…
Ну, домой побежал, хорошо еще, ножик там не потерял, вот, была бы улика… Боязно так было, и все мне казалось, что этот парень за мной гонится…
Домой пришел, одежду первым делом всю с себя в стирку бросил, господи, только бы крови не осталось, сижу, на руки свои смотрю, все думаю, неужели я это сделал…
Господи, что же сделал-то…
Да забудь, забудь, говорю себе, никто же не видел…
Потом давай деньги считать, смотрю, сумма-то хорошая получается… Тут и на взнос хватит, и много еще на что…
– А, сколько лет, сколько зим… Да, что-то Димон у нас какой-то никакой, что, друзей уже не узнает, что ли?
Я обернулся, вздрогнул. Я всегда вздрагивал, когда меня хлопали по плечу, говорили – привет… Мне казалось, все знают… Знают, что я сделал…
– Здорово, – я выдавил из себя улыбку.
Нет, Рината, я, конечно, рад видеть, очень рад… Даже после того, как он в универе сунул мне в сумку жабу, делать парню было нечего…
– Димон у нас теперь важная птица, по ресторанам дорогим ходит, – продолжал Ринат, – и жизнь моя… пошла по ресторанам…
– Да я каждый вечер сюда ужинать хожу… – я улыбнулся, – да угощайся, давай, что ли, коньячишко закажем, я плачу…
– Э, да у нас Димон теперь важная птица, коньяк в ресторане заказывает… по ресторанам, по ресторанам, по ресторанам… Это где он работает, интересно? – Ринат прищурился, посмотрел на меня.
– Да нет… фирму открыл…
– Фирму он открыл, гляньте-ка! – вспыхнул Ринат, – а я все в менеджерах маюсь… Эх, пропащий я человек… Ну давай, рассказывай, как живешь-то…
– С ипотекой потихоньку расплачиваюсь, – признался я.
– О, он уже квартиру себе купил, – Ринат широко улыбнулся, разлил коньяк по бокалам, – ну, за встречу, что ли…
– За встречу, – кивнул я.
– Жениться-то не собираешься?
– Собираюсь.
– А меня даже на свадьбу не пригласил, – фыркнул Ринат.
– Да откуда же я знаю, где тебя носит…
– Да я все там же живу… Ты давай, рассказывай, ты как…
Что тебе еще рассказать, Ринат… Знаешь, я человека убил вон там, на дороге, где поворот переходит в мостик. Года два назад это было, по осени… молодой мужчина, куртка светлая, мускулистый такой, хоть и поджарый… а я его по горлу полоснул… Вот этими вот руками убил… Что, страшно? Да мне самому страшно. А у меня дела после этого в гору пошли… все так хорошо стало… Я бы уже ему эти деньги вернуть смог… Только возвращать некому…
Знать бы, как жизнь вернуть, не деньги, а жизнь…
На Луну летали, как родилась вселенная – знаем, айподы придумали – а как жизнь вернуть, не знаем.
– Да… – Ринат понизил голос, – я же что сказать хотел… Я человека убил.
– Что? – мне показалось, что я ослышался…
– Да вот… я же сам не хотел, главное… я же из района выехал, хотел в город ехать, а он как на дорогу ломанется…
– Сам виноват, – отозвался я, – это я про пешехода… Ходят, где ни попадя, а потом на тебе… курица на улице едва не пропала, потому что курица ходит, где попало…
– Вот-вот… Все равно, страшно так… молодой мужик, ему бы еще жить да жить, может, жена, дети есть, а я…
– Да не бери в голову… знает кто-нибудь?
– Да нет, до сих пор не нашли… – он засмеялся почти истерически.
– Ты это тихо…
– Ну да… про то ни одна живая душа не знает, ты только…
Мы вышли на вечернюю улицу, в гости его пригласить, что ли, да ладно, возни много, а я устал…
– Ты куда? – одернул я его, – тут перехода-то нет…
– Да тут все ходят… Ишь какой, спохватился, что перехода нет… пошли…
Ах, черт…
Визг тормозов…
Скрип…
Черная машина подбросила Рината, покатила дальше, исчезла за поворотом.
Нажал на телефоне сначала ноль-три, потом ноль-два, спохватился, что не запомнил номер машины… Это плохо… плохо… Черная машина… Вроде ауди… на ауди не похоже… или…
– Насмерть – кивнул человек в синей одежде, что за мода пошла у медиков…
– Да как… я только что с ним сидел, он дышал… и сердце…
– Ну только что не только что, а сейчас он готов уже… номер запомнили?
– Да нет…
– Плохо… вообще чего ради вы здесь, без перехода поперлись? Эх вы…
Руки похолодели…
– Что-то подсказать?
– Да нет, спасибо. Я уж сам посмотрю.
Девушка скользнула за вешалки, продолжала оттуда подглядывать за мной.
– Не бойтесь, без покупки отсюда не уйду, – я улыбнулся.
Она осклабилась в ответ. Покупать ничего не хотелось, на люди выходить не хотелось, но надо было покупать что-то к осени, надо было жить дальше, надо было раскручивать бизнес, пропади он пропадом…
Все-таки зря я, что ли, парня этого тогда убил, самому теперь надо жить… За себя и за того парня…
Про убитого никто ничего не знал, я спрашивал у полиции, у дэ-пэ-эсников, сам на себя навлекал подозрение – никто ничего не знал. Даже специально пару раз проходил по тому мосточку над железной дорогой, смотрел в траве – тело исчезло, будто его не было вовсе.
Тем лучше…
И все-таки – боязно.
Прошел до конца ряда – Осенняя коллекция, распродажа, скидки 30%
А потом кто-то как будто ударил меня по лицу.
Нет, этого быть не могло…
Вот черт…
Стоял, смотрел, повторял про себя – акция, скидки, тридцать процентов…
А он стоял и смотрел на меня, и улыбался. Тот, кого я зарезал пять лет назад, стоял и улыбался, и на нем была все та же светлая куртка… молния, я ее тогда расстегивал…
– Возьмите, очень модная сейчас…
Я посмотрел на куртку, засмеялся, меня прямо пробрала истерика, я смотрел на манекен, высокий, тонкий, манекен смотрел на меня, улыбался.
– А… куртка эта у вас откуда?
– Недавно партия пришла из Турции… полгорода в таких ходит.
При слове полгорода у меня отлегло от сердца.
– А я бы взял.
– Берите, не пожалеете… скидочку еще пять процентов сделаем…
Сам не знаю, зачем взял. В память об умершем, может…
– Десять.
Нехило…
Вышел на улицу медленно, как по пустоте, мне казалось, все смотрят на меня, видят, кто я такой, только что пальцами не показывают.
Так… с утра пораньше в офис… А сегодня Ирине денег обещал, что она там хотела… шубу… что за человек, до воскресенья подождать не может, вынь да положь ей эту шубу…
ВЫБЕРИТЕ ЯЗЫК ОБЩЕНИЯ…
ВЫБЕРИТЕ ОПЕРАЦИЮ…
СНЯТИЕ НАЛИЧНЫХ…
Остаток свой я и так знаю… Шестидесяти штук ей хватит, а что для Иринки не сделаешь, для них же, для любимых живем…
Огляделся затравленно – так и кажется, что за мной все следят со всех сторон. Кому не лень…
Домой…
А домой ехать через этот мостик треклятый. Мне все казалось, что убитый подстерегает меня там, со своим ножом в своей светлой курточке, – загнивший труп с пустыми глазницами.
Чушь какая… мне же на машине ехать, не пешком идти…
Вырулил на трассу, сердце сжалось. Господи, знать бы, где этот бедолага, которого я зарезал – так и кажется, что где-то поблизости.
Ищет меня… а я бы мог сейчас ему вернуть эти деньги, знать бы еще, как можно человеку жизнь вернуть – были бы квиты.
Знать бы…
Машина чихнула, заглохла, я механически набрал номер автосервиса. Машины чинить не умею, и никогда не умел, один черт знает, что там в этих моторах, черт знает, а я не знаю. Ирина говорит, что это для мужика стыд и позор… А тем не менее замуж-то вышла не за автослесаря, а за директора фирмы…
Сердце красавицы…
– Нет, это в ремонт надо, – отозвался парень, который вылез из эвакуатора.
– Ну и что теперь… взамен-то что-нибудь дадите?
– А, машину-то другую? Не, разобрали все…
– Совсем хорошо… Жаловаться на вас буду.
– Да жалуйтесь, сколько хотите, а сделать ничего не могу… Я свою машину отдал…
– Очень за вас рад…
Я посмотрел вслед эвакуатору, пошел вдоль обочины. Доехать бы на чем-нибудь, вот и газелька стоит… я протянул водителю бумажку, шофер посмотрел на пятерку с тремя нулями, покачал головой. Побрел дальше вдоль трассы, идти не хотелось, даром, что идти было недалеко.
Мостик был рядом, я шел, оглядываясь по сторонам, мне все казалось, убитый ждет меня где-то… Интересно, кто это был… какой-нибудь бизнесмен молодой… А может, и вор, обокрал кого-нибудь, тут я его и грохнул…
Мне хотелось, чтобы он был вором… тогда я как бы не виноват… вернее, виноват, но меньше…
Свет фар прорезал сумерки…
Еще раз…
Ещ-ще….
Поднять бы руку, прыгнуть в машину, друг, довези до города…
Ладно, осталось совсем чуть-чуть…
А потом в наступившей тишине я услышал шаги. Господи… обернулся, посмотрел на худого парня, идущего следом, в задрипанной куртешке с сумчонкой через плечо… С тренировки с какой-нибудь идет… На всякий случай я пошел быстрее, он ускорил шаг, это мне не понравилось. Я снова обернулся…
Я снова обернулся…
Обернулся…
Снова…
Я…
Нет, это ошибка какая-то. Наваждение, сон, уже собственной тени боюсь, вот уже и мерещится мне черт знает что. Но никакой ошибки не было: сзади шел я, еще тощий, с дряблыми мускулами, кажется, с такой стрижкой я ходил первый год после универа, когда только устроился работать, и за квартиру платить было нечем…
Он шел за мной, нащупывая что-то в кармане, я уже знал, что у него там, я и сам всегда носил нож в правом кармане брюк…
Я бросился бежать, сам не знаю, зачем, я уже чувствовал – ничего хорошего от него ждать не приходится. Он метнулся за мной. Я уже знал, что он побежит за мной, худой, щуплый, кажется, с таким легко справиться, кажется…
– Стой! – крикнул я в темноту, – стой, парень! Это же я! Это же ты… это же…
Сам не помню, что говорил, задыхался на бегу, отвык я бегать, здорово отвык… он бежал за мной, я видел лезвие в его руке, только этого еще не хватало…
Только бы добежать до города, только бы добежать… Там гипермаркет недавно открыли, Молнию, кажется, можно затеряться в толпе…
Было страшно – и в то же время стыдно за свой страх, вообще чего ради я сам себя испугался, может, договоримся… Да что может, что я, сам с собой договориться не смогу…
Я повернулся к нему, и он швырнул меня на землю, лицом в щебень, это было больно… Оставь, парень, оставь… Я выставил ножичек, пытаясь защититься, что-то царапнуло меня по горлу.
– Парень… да ты…
Я пытался сказать что-то, не мог, голос меня не слушался, из горла с клокотом вырывался хрип… Надо было раньше остановиться, с ним поговорить, надо было вообще бросить ему эти деньги, пусть делает с ними, что хочет…
Надо было…
Только теперь уже неважно, что надо было…
Как холодно… горячая кровь по руке…
Интересно, петля времени только на этом мостике есть… уникальная…
Он, то есть я, шарил в карманах. Молнию расстегни, вот так, молодец…
Да что я знаю про этот мостик на повороте…
Знаю только одно, каждый вечер в половине седьмого я буду здесь убивать…
Традиция…
2011 г.Музей людей
А у нас музей уникальный, таких всего два в мире. У нас и еще в Вавилоне, не в старом, где башня разрушенная, а в новом, где…
Ну да.
Вы знаете.
И вот еще у нас. Уникальный музей. Вы заходите, не стесняйтесь, потом рассказывать всем будете, что там были. Все обзавидуются.
Да-да. Вы не ошиблись. Именно так.
Музей людей.
Не-ет, что вы, это не все экземпляры коллекции, это только начало. Вот сюда в зал пойдемте дальше. А всего таких залов у нас… гхм… три тысячи. Хотя нет, три тысячи, это месяц назад было, сейчас и больше.
Вот посмотрите, маркиз… а? да я откуда знаю, какой маркиз. Я же не экскурсовод, я смотритель музейный. Экскурсовод завтра будет. Вы завтра приходите… а? Уезжаете уже завтра?
Ну, ей-богу, не знаю я, чего за маркиз. А вот граф. А вот крестьяне. А это вот серийный убийца был. Да-да, был. Вы не беспокойтесь даже, они все были. Давным-давно.
Теперь-то их нет.
Пройдемте дальше. Ну вот, можете открытки кстати купить, вот фотографии людей. Карл Двенадцатый, или вот, Фридрих Великий… изваяния вот каменные тоже продаются. Петр Первый, Екатерина Вторая… тысяча единиц. Дорого? Ну что вы хотели, единственный музей в своем роде. В Вавилоне еще, правда, есть, ну до Вавилона еще пилить и пилить. А этот вот рядом.
Да-да, там залы тоже работают. Вот, можете посмотреть. Да, это тоже все люди. Это вот первооткрыватель, исследователь. Ну, который первый на незнакомую планету высаживается. Это вот координатор. Что такое, не знаю, нет еще такой профессии. Да и вообще говорю же я вам, не экскурсовод я, смотритель. Экскурсовод завтра будет. А-а, вы завтра уезжаете уже…
Вот это вот связист, между планетами связь настраивает. Это вот виртуал. Ой, не знаю я, то ли в виртуальной реальности живет, то ли в реальной живет, а виртуальную реальность делает. Говорю же вам, нет еще такой профессии…
А? Ну да. Это все люди будущего. Вот, видите же, зал будущего. Ох, намучились мы этих людей собирать, скажу я вам. По всему космосу. Этого вот я лично привез, на луне когда был… ну да, я много где бывал, работа такая.
Что, простите? А нет, людей настоящего здесь нет. Ну как же они здесь будут-то, люди-то настоящего. Они в настоящем. Кончится их время, они сюда вернутся. А туда эти пойдут, которые сейчас в зале будущего…
Молчат люди.
При посетителях молчать надо. А то еще напугается посетитель, шуточка ли дело, пришел в музей, а тут люди разговаривают.
Так что тихонько надо.
Стоят за витринами.
Вспоминают свое прошлое. Только и осталось, что вспоминать.
Много чего вспоминают.
Вон человек стоит – Москву защищал. А вон стоит человек – он жил, когда и Москвы никакой не было.
А вон человек стоит, который первый крылья придумал. И на них полетел.
Разбился, конечно.
А вот Тамерлан. Да-да, тот самый. Пирамиды из черепов складывал. И все такое. Ох, велик был Тамерлан, а кому сейчас дело есть до его величия, заткнули его в угол между безвестным скифом и каким-то парнем из Панамы, он в двадцать первом веке жил, из Панамы в Голливуд приехал, хотел актером быть, а его на улице ограбили и убили.
А вот еще было…
Было… было… было…
Ох уж это было.
Молчат люди. Которые были. Которых больше нет.
При посетителях-то говорить нельзя, а то еще напугаются. Шуточка ли дело, в музей пришли, а тут нате вам, люди разговаривают.
Вспоминают.
С ненавистью смотрят на тех, которые будут. Вон этот вон стоит, виртуал, у него еще все впереди. Он еще только сделает первый шаг, он еще только скажет первое слово. Получит первую двойку, или нет, у них, вроде бы, двойки уже не ставят. Он еще только будет сидеть перед конструктором, создавать миры.
Или вон еще. Тоже еще ничего не сделал, ну ничегошеньки. А уже смотрят на тебя как… даже не скажу, на что. Потому что будущий исследователь. Который будет первым опускаться на планеты, погружаться в незнакомые миры.
Они еще будут.
А тех уже нет.
Ненавидит старый Тамерлан тех, кто будет. Ненавидит. Не так ненавидит, как тут все старые новых ненавидят. А люто, бешено. Тамерлану, главное, ночи дождаться, когда посетители уйдут. При посетителях-то не забалуешь. А вот как уйдут все, вот тогда можно и…
И…
Все расходятся.
Нет, еще не все, еще смена должна прийти. Отживших с земли принесут, а тех, кто не жил еще, унесут жить на землю.
А там и все.
Там что хочешь делай в пустом зале.
Тамерлан потихоньку сходит с места. Подбирается к тем, которые будут. Которых еще нет. Ох и задаст им Тамерлан жару. А первей всех жару задаст этому… самому… который виртуал. То ли живет в виртуальных мирах, то ли в реальном мире живет, виртуальные делает.
Не знает никто.
Он сам еще не знает. Его же еще нет.
Подбирается Тамерлан, обнажает саблю…
И замирает.
Вот как всегда, рассвет некстати подкрался. Рассвет, он такой, он всегда некстати. А после рассвета нельзя Тамерлану тут хаживать.
Его же нет уже.
Отжил свое.
И проворонил свое. Сейчас люди придут, заберут виртуала, и остальных с ним заберут – пора уже ему в мир выходить.
Пробивается рассвет.
Заходят служители. Но не забирают никого.
Виртуал оборачивается. Не понимает. Почему никто не пришел, почему его никто не забрал, ведь сейчас его очередь, ну не сейчас, ну следующая, но почти-почти-почти его-его-его…
Новые люди прислушиваются, ловят обрывки разговоров, фраз, да какое там, да все уже, нечего там с земли доставать…
Виртуал не понимает, виртуал еще надеется на что-то, сам не знает, на что.
Все уходят из залов.
Гаснет свет.
Люди перешептываются, переговариваются, благо, нет никого.
Тамерлан соскакивает со своего постамента, крадется через темные залы.
Виртуал отворачивается, кусает кулаки – до крови.
Тамерлан кладет руку на плечо виртуала, хочет сказать что-то в утешение, не знает, что, спохватывается, что даже не знает, как зовут.
Виртуал коротко всхлипывает.
– Вы понимаете… вы были… были… а мы уже…
Тамерлан кивает, бормочет что-то утешительное на своем языке, непонятно что…
2015 г.Музей разговоров
– Что-то конкретное подбираете?
Оглядываю полки, наугад тычу в номер четырнадцать-двадцать.
– Вот этот… давайте.
– Прослушивать будете?
– Естественно.
Смеемся.
– А что, бывают и такие, без прослушки берут. Говорят, потом сюрприз будет.
Продавщица ставит на прослушку. Жду. Если опять какая-нибудь банальщина, уже не знаю, что со мной будет. Хотя нет, здесь банальщин быть не должно. Магазин всё-таки, не свалка.
– Центр поддержки слушает.
– Девушка… у меня тут дело такое… вы меня слышите?
– Да-да, слушаю вас, что у вас случилось?
– Ну, вы понимаете… я кредитов нахватал…
– Отдавать нечем?
– Да… понимаете, сколько работал, все под откос…
– Да, да. Как вас зовут?
– Антон.
– Хорошо, Антон, так вы говорите…
– Я на окне стою… я спрыгну… спрыгну…
– Ну, хорошо, хорошо, а другие варианты вы не рассматривали?
– Да какие другие варианты, вы понимаете, что я из-за этих кредитов квартиру продал? Я теперь лузер получается, неудачник, я…
– Да подождите вы, а если…
Короткие гудки. Продавщица смотрит на меня с восхищением и завистью.
– Ну, вам вообще повезло…
– А что?
– Так это же что получается… смерть человека записана. Это же вообще уникум, таких записей раз-два и обчелся.
– Да на рынке полно.
– Это полно таких, где с человеком случилось что-то. А тут человек сам. Понимаете, сам!
Только сейчас понимаю, какая редкость попала мне в руки.
– Вы себе берёте?
– Девушке в подарок. Она этим делом увлекается.
– А, ну так давайте еще упакуем красивенько… – продавщица смотрит на ценник, чувствую, как мысленно скрипит зубами, нда-а, продешевили с ценой, продешевили…
Расплачиваюсь.
Чувствую себя героем.
Выхожу в вечерние сумерки, прижимаю к себе драгоценную запись, так и кажется, вырвется сейчас из рук. А что, бывает, и вырываются, и вылетают…
Машина бросается мне наперерез, черт, так и задавить недолго… Отскакиваю, машина шарахается за мной, точно хочет сбить…
– Молодой господин… разрешите на пару минут вас… – из машины вываливается что-то необъятное, шагает ко мне, – извините, ошибочка тут случилась… разговор-то этот я должен был купить, а вы перехватили.
Что-то прорывает внутри, азарт какой-то, давненько не было.
– Чего ради вы должны были?
– Уговор с магазином был, а ты…
– Был бы уговор с магазином, фиг бы мне продали.
– Уж больно ты грозен, как я погляжу… За сколько уступишь?
– Да ни за сколько не уступлю, девушке купил.
– Слушай, я твою девушку озолочу. Что ха-ха, серьезно говорю, озолочу, машину надо?
– Она у меня разговоры собирает… фанатка законченная…
– Я твоей фанатке хоть сколько на рынке накуплю…
– На рынке фуфло всякое, а девушка у меня особа утонченная, ей фуфло не надо.
– Парень, ты разговор-то верни, тебе с полицией проблемы надо?
– Это у вас с полицией проблемы будут.
Нечто необъятное делает шаг ко мне, отталкиваю, бегу в темноту ночи, в шорохи дождя…
– Вала?
Не отвечает. Первый раз такое, что выхожу на связь, она не отвечает. Ладно, Валу вызывать, это себе дороже, надо было сразу на два часа позже приходить, когда Вала придет. Только по закону всемирной подлости Вала тогда придет минута в минуту.
Жду.
Хожу между рядами прилавков, смотрю разговоры. Здесь-то разговоры так, бросовые попадаются, типа там – привет, чего делаешь, да ничего, как дела, да нормуль… Такие разговоры только на ниточку нанизать и вместо бус носить.
Есть, конечно, разговоры и получше. Вот, например…
– Ма, а ты когда придёшь?
– Ну Дашуль, ну работаю я, ну что ты хочешь…
– Ма, а мне одной страшно!
– Даш, ты большая уже, привыкать пора…
– Ма-а-аленькая!
– Даша, не отвлекай меня, видишь, работаю?
– Мам, а у меня под кроватью чуня!
– Какая еще чуня! Даша, не отвлекай меня, я тебе сказала!
– Чуня, большая, страшшная!
– Вот будешь мне названивать, вот придет она, тебя заберет!
– Ма-а-а-а!
Детский крик, рвущий душу, рычание чего-то неведомого, гудки.
– Будете брать? – с надеждой спрашивает торговка.
Колеблюсь. На тот сон ушло ползарплаты, еще ползарплаты я не отдам. Или порадовать Валу, остаток декады потом у неё кормиться…
Вынимаю монеты, приглядываюсь, спохватываюсь: