Пересвет

Сцена 1

Мать Пересвета Наталья, словно и не постаревшая за эти прошедшие двенадцать лет, и сестра его Настасья, уже взрослая девица, рассматривают подарки, привезенные Иваном из Москвы.

Иван, взрослый муж лет двадцати пяти, в справном боярском облачении, нетерпеливо расхаживает по хоромам.

Иван: «Таки что, за Пересветом послали?»

Настасья: «Да, Иван, послали ужо».

Мать: «Он тамо у дяди Лександра на пасеке. Готов овамо и денно и нощно обретаться. И все в интерес ему, и все распытывает, и на все свое разумение имат. А дяде только того и надоть. Готов ему все, что ведает, таки вынуть из-за пазухи. И про пчелок, и про травки, и про исцеления разные. Ну и про походы, и про битвы свои готов ему баять без края».

Настасья: «Но боле всего он любит слушать про Боженьку и про писания во святых отец. Так глубоко уверовал Пересвет во Господа, что аж слеза у него наливается при молитвенном пении…»

Мать: «Он и книги, все что у крестного имеются, прочитал ужо давно».

Иван: «Это хорошо. Надо бы его ратному делу обучить. Достает небольшой меч. Показывает: Вот, по моему заказу специально для него малый меч сотворили. Так хочу подарить этот меч Пересвету!»

Настасья: «Дык, обучен он ужо ратному делу! Есчо и с тобою сразится таки, что бежать будешь от него до самой своей Москвы!..»

Мать: «Это все дядино тружение. Ты егда уехал на службу ко княжичу Димитрию, так они с крестным батькой и занялися. У них тамо возля пасеки целое поле боя устроено. Мать взглянула на меч, подвешенный на поясе Ивана, и с грустью сказала: Иван, ты отцов-то мечь сохрани, ибо он с оберегом великим, ото многих бед, пожалуй, батьку твоего родненького защитил!..»

Иван (кивнул головой): «Я знаю, матушка. Он и меня уж не раз выручал. Дык, про меч этот в давности еще батя все мне поведал, а вот яко с ним ратится, ужо крестный меня обучал… (Задумался) Да где же Пересвет?!»

Настасья (разглядывая меч Пересвета): «Да на пасеке он, вточь!..»

Иван спохватился, забрал у Насти меч.

Иван: «Я сам пойду ему навстречу!..» И убежал…

Мать (вослед Ивану): «Поскучился! Старшой, однако, всей семьи голова!»

Наталья накрыла себя расписным шелковым платком и подмигнула дочке, как подружке. Они обнялись и звонко засмеялись.

Сцена 2

Пересвет натягивает тетиву лука и метко стреляет в скрученные из соломы возникающие в разных местах чучела рогатых воинов.

Он верхом на коне. Конь повинуется воле наездника.

Ловко выпустив несколько стрел, Пересвет точно попадает в цель.

Из-за куста с диким криком в рогатом шлеме с копьем и в кольчуге на него несется «страшный» воин.

Невидимым образом всадник скомандовал коню, и тот присел.

Увернувшись от удара копья, Пересвет ловким захватом вывернул его из рук «страшного» воина и так ударил в грудь ногой, что тот с хрипом улетел в кусты.

Юный воин развернул копье, перекинул в другую руку и сильно метнул в бегущего на него с мечом другого «рогатого» воина. И если бы тот воин не отбил щитом копье, то оно бы точно попало ему в шею.

Конь под Пересветом послушно рухнул на передние ноги, а он с мечом в руках уже встречал своего соперника. Его соперник явно искусный воин, раза в два крупнее Пересвета, в добротной кольчуге и со щитом.

На Пересвете тоже малая кольчуга, но он с такой легкостью уходил от ударов искусного воина, что вскоре тот начал раздраженно рычать. При этом Пересвет, укрываясь щитом, защищался от стрел, которые пускал в него «страшный» воин.

И как только стало заметно, что «искусный» воин озверел от того, что рубит воздух и не может поразить противника, Пересвет сам бросился ему под ноги. Ловко заставил споткнуться, мгновенно оказался сверху и засунул ему под кольчугу свой меч. Противник замер и захлопал рукой по траве, прося о пощаде.

«Страшный» воин, расстреляв свои стрелы, готовился убежать и стал уже пятиться назад. Пересвет отпустил поверженного «врага» и, хладнокровно натянув тетиву лука, выстрелил точно в центр плетеного из прутьев щита, повешенного поверх кольчуги убегающего лучника.

Стрела вонзилась, а лучник споткнулся и с криком полетел в крапиву под громкий хохот всех участников сражения.

Сцена 3

Степан, услышав мальчишеский гомон, посмотрел в затянутое бычьим пузырем оконце своей кузницы.

Челубей со сломанным копьем в руках во главе вооруженной до зубов ребячьей ватаги решительно приближался ко входу.

Степан: «Тю – не по путю! Опять этот бычок, оружие мне падла загубил!.. Поискал глазами, куда спрятаться: «И не спрячисся никуды…

Похоже, што бить будуть, вояки засратыя!..»

В кузню ввалился Челубей. По размер – мужик, а так – переросток- мальчуган. За ним его лихое войско. Вооруженные кто во что горазд, перемазанные кровью, перевязанные, с фингалами и шишкам в разных местах, но решительно настроенные на «разборку».

Челубей (потрясая сломанным копьем, смешивая кыпчакский и русский): «Ты же мне обещал, долботеп рязанский, что сделаешь самое лучшее оружие, а я поверил тебе, блядина! Вот сейчас возьму и на кол посажу, дабы знал морда лупастая, что в моем роде Бон-по все были великими воинами!» И ребята уже хотели наброситься на Степана…

Степан (останавливая рукой, громко, по-русски): «Стоять, гады!..

Ватага остановилась. А ну сказывайте, яко все было?! Они замерли, не понимая языка. Степан осекся забыв, что перед ним чужая ребятня и спросил на кыпчакском: «Ну и как ваша битва происходила?!»

Они загалдели, рассказывая про сражение, а Степан с видом судьи присел на скамью, пытаясь понять весь ход мальчуганской баталии.

Сцена 4

Пасека.

Дядя Александр достает из улья медовые соты и протягивает кусочек Ваньше. Тот вдохнул аромат и хотел уже что-то громко сказать, но услышал дядино: «Цыц!». И Пересвет, приложив палец к губам, показал ему: «Тихо!». Иван все понял, и молча стал вкушать душистый медок.

Дядя (тихо): «Не любят пчелушки людского беспокойства, не понимают они всю эту нашу суету никчемную!.. Однако, у них тута понимание да согласие, да любовь такая от самого сотворения мира накопилася, что еже бы нам, людям, этаки жить друг за другом, то давно бы уже рай был на земле!» Дает Пересвету кусочек и возвращает соты в улей.

Пересвет (тихо): «Крестный, а ты вправду сказывал, что у пчелок такой ум накоплен, такое ведение всего мироздания, что в их меде есть все лекарства и все лечение от болезней человеческих?»

Дядя: «Да, сыне мой добрый: и мед, и все, что от пчелиного тружения получается, и даже их отходы — все это имеет такую целительную силу, что нам, человекам грешным, вовек не сотворить подобного лекарства».

Пересвет: «А в походах вы чем лечилися?»

Дядя: «Непремен в походы и мед брали, и прополисные лепешки. Так вот, даже эти их какашки, прополисом называемые, дык это просто какое-то целебное чудо пчелиное!.. И сушеные травы с собою брали. А то и тама прямо находили, где они растуть, срывали, обмывали водицей да прикладывали к ранам. А есчо и отварами из трав исцелялися в походах».

Дядя уже с верхом наложил медовые соты на плетеную тарель.

Ваньша: «Крестный, а поведай, аки же эта дивная трава называется?..

Ну, которой вы укрывали убиенных в сражении воинов, дабы целыми их домой возвернуть, да, яко и должно, во родимой земле схоронить?..»

Пересвет при этом как-то замер лицом, глаза его вспыхнули, он посмотрел на брата, на дядю и почти потребовал от него.

Пересвет: «Покажешь мне, батя, эту траву?!»

Дядя: «Непремен, покажу! Она обыч по взгоркам лесным да вдоль ручьев и речек возрастаеть! Он выпрямился и, как то торжественно и печально сказал: Погинь-трава называется!..»

Сцена 5

В кузне Степана. Они вдвоем с Челубеем.

Юный воин, виновато хлопая ресницами, уставился на Степана. Он уже научился понимать русскую речь. А Степан не на шутку разошелся и жарит «правду-матку», потряхивая обломанным древком копья.

Степан (на русском): «У вас тута дубов нетути, акромя тебя! Вымахал, дубина чумазая! Что мне теперича для тебя на оглоблю насадить копиё, так и пойдешь с нею ратиться?! Посмотрел на Челубея и безнадежно махнув рукой сказал: Такой и впрямь и с оглоблей пойдеть, и хочь целый дуб вырветь из зямли и попрется с ним крушить всех подряд!..

В кузню вошла русская жена Челумхана Мариам (Мария). У нее в руках медная посудина с отломанной ручкой. (Специально для нее): Ужо стоко оружия мне загубил этот рогатик, что просто ужасть!.. И не пожалуисси никому! Заговорщицки подмигнул Марии и словно по секрету сказал: Однажды в тайности с испугу мне поведал Челубей, что является ему ночью во сне, дюже грозный монах с боевым копием!.. Ну я тогда и сам пошел ему навстречу, да сотворил такое копиё, што длиннее и некуды!.. Оказалось, что оное тружение Степана вояке нашему все такоже не впрок. Вот тольки што во время их мальцовой битвы загнал «богатырь» свой полон на возок да хотел копием опрокинуть возок со всею этой полоненной ратью! (Махнул рукой) Вот таки сломал Челубей копие!..»

Мариам (улыбнувшись, поставила посудину на скамью): «Починишь,

Степанушка, я потом к тебе зайду».

Степан: «Погодь, Марьюшка, мы вскорости закончим ентот суд».

Челубей (встает с лавки и говорит на кыпчакском): «Ты мне такое оружие сотвори, чтобы оно было самое длинное и самое крепкое! Чтобы я на это копие и коня вместе со всадником мог насадить!..

А еще бронь хочу. Да такую, чтобы меня в ней никто не смог поразить, но чтобы я в этой брони рубил всех людей на куски!..

Страшно сверкнул глазом и посмотрел на оцепеневшего Степана.

Сделаешь мне такую кольчугу, дам тебе вольную…

А не сделаешь — сам отрублю тебе твои золотые руки!»

Челубей вышел прочь, сильно хлопнув дверью, а Степан вздрогнул от этого и как-то печально обозрел выложенную степным камнем опустевшую кузню…

Мария: «Ежели бы мне засветило попасть на родную землю нашу да вдохнуть эту пьяность лесов ароматных, то я бы тоже соделала все, что возможно, лишь бы тольки вкусить эту сладость свободы!..»

Степан со слезами в глазах соглашаясь кивал ей своей головой…

Сцена 6

На пасеке. Дядя Александр, Пересвет и Иван наелись вдоволь меду и, развалившись на травушке, готовы были окунуться в сон, но если бы не этот разговор…

Иван: «Егда хана Хидыря зарезал его старшой сын Темир-Ходжа, то наш владыко Алексий враз и прозрел, что в Орде резня зачинается!..

Слава Богу, мы сподобились вывезти из Сарая отрока нашего княжича Димитрия! Спустя две седмицы Темира-Ходжу зарезали его родные братья, и тольки для того, чтобы на ханский трон воссесть!..

А суздальский князь Митрий Кстиныч осталси в Сарае дожидать свой ярлык на великое княжение Володимирское».

Дядя: «Бають, что он ужо вернулся из Сарая с ярлыком от хана Навруса! Дядя увидел, что к пасеке приближается вооруженный всадник.

Кажись, к тебе, Иван, вестоноша. Неужто из Москвы?!»

Иван приподнялся, посмотрел, соглашаясь кивнул головой, поспешно встал и побежал навстречу всаднику.

Пересвет: «Крестный, а какая она эта Москва?! И почему про нее

теперича дюже много бають на Руси? Неужто так хороша?!»

Дядя: «А Москва, сынок, уже потиху бьется, аки молодое сердце Руси нашей Матушки… Митрополит Алексий и престол свой митрополичий из Киев-града на Володимирскую Русь во Москву перенес!..»

Иван видимо уже прочитал грамоту и с озадаченным видом подходил к ним. Дядя смекнул и говорит: «Иди, Пересвет, предложи ратнику водицы испить да медом угости его».

Пересвет берет ивовую тарель с медовыми сотами, кленовое ведерко с водой и направляется ко спешившемуся ратнику.

Иван (дяде): «Таки когда, ты баял, вы с обозом пойдете по Десне?»

Дядя: «Дык, завтря и отчалим. У нас готовые лодьи, да груженые стоять под Свенскою под церквой. А тебе пошто?»

Иван: «Так я, пожалуй, вместе с вами поплыву на Киев-град. Мы же мимо Чернигова и мимо Новогорода Северского, мы таки батя поплывем?»

Дядя: «Все такоже и есть! К нам еще Трубчевские лодьи прилепятся, тоже груженые под завяз товаром, на Киев-град».

Иван (кричит Пересвету): «Пересвет, поди-к сюда».

Дяде: Митрополита Алексия в Киев-граде схватили, да в яму бросили. Ведомо, что по указу самого Ольгерда, великого князя литовского!…»

Дядя: «Ох, чуял я, что вся эта блудня литвинская обернется таки

большою бедою для русов!..»

Подошел Пересвет.

Иван (Пересвету): «Скажи ратнику, чтобы ехал к матушке нашей. Пущай тамо покормитца, отдохнеть да коня сменить, а я ему на оборотный путь ответную грамоту исправлю. Дяде: Крестный, у тя писало тута имеется?»

Дядя: «Да, есть тамо, в избушке. Пишу свое потиху.

Може, и польза кому будет от оных писаний!..»

Иван (Пересвету): «Сполняй!..»

Пересвет побежал к ратнику, а Иван с дядей, оживленно беседуя, двинулись к избушке, возле которой на лужайке пасся конь Пересвета.

Сцена 7

В кузне Степана. Он уже починил медную посудину и, по-доброму кланяясь, передавал ее Марии…

Степан: «Принимай, боярыня дорогая, еже надо што справить аль починить, то я для тебя с превеликою радостию!..»

Подошел к котлу, зачерпнул ковшом воду и, глубоко вздохнув (видно, вспомнил что-то), начал жадно пить воду.

Мария: «Ну что, Степан, остыла твоя кузня, обезлюдела?»

Степан: «Дык, скольки можно?! Почитай двенадцать лет без передыху пыхтели. Все оружие твоему хозяину ковали да копья, да стрелы, да ковань разную. И для лошадей, и для возов обозных, и для стругов, и для лодей чепи да якоря. А, почитай, все мастера за ето время тута и спалилися. Я кажен год их в землю чуждую закапывал. Вот такушки за кузней и хоронил я их рядком. А яко же? Русичи все были, хочь и рабы-пленники, а все одно – воины Христовы!..»

Эти слова прозвучали в пустой кузне как-то гулко, объемно и с переливистым эхом. Степан развернулся к свету, широко перекрестился и поклонился до земли. Не ведаю, аки сам еще целым осталси…

Може, и живу я тольки по милости Божьей, а для чего живу?..

Видать, у Господа на мя, на грешного свой промысел готов…

Посмотрел на застывшую с посудиной в руках Марию, не желающую покидать место, где только и можно было услышать русское слово.

Каково, дорогая Мария миркуешь с чем возвернется от хана Мурада наш хозяин, Челумхан? Да и вернется ли живым?»

Мария: «Вернется! И еше более одержимым!.. (Пауза) Племя их поганое Бон-по все одно что род ведьмачий. Не Мехметова они закона, а кланяются бесам ратным и духам войны. (Пауза) И бронь, и оружие превозносят превыше всего, а кровушка для них словно воздух потребна. Сама видела, яко они кровь человеческую себе в глотки заливают и рычат, и мычат, аки лютые звери. А еще кровью русичей свои нечистые хоругви обагряють и аж дуреють, егда пьють ее, не остывшую, еще теплую. Аки демоны кровь нашу пьють из чаши с окоемом серебряным и соделанной из черепа руса!.. (Глубоко вздохнула) Чует мое сердце, что заплачет, зарыдает мать-земля наша от той крови, что прольется на нее вскорости!»

Она посмотрела на Степана как в последний раз и вышла из кузни.

Сцена 8

По узкому темному проходу литовского замка идет нарядно одетый юноша. Пожилой слуга зажигает свечи.

Ёзас (литовск.): «Юрген, скажи, Витовт и Ягайло здесь не проходили?»

Юрген: «Да, господин Ёзас, недавно они проследовали в красную башню

и, видимо, через нее вышли в сад».

Ёзас: «Ну вот, я так и знал! Хитрющие засранцы, опять меня обманули!»

Он огорченно развернулся и пошел обратно в замок.

Сцена 9

В замке. В небольшой комнате, где на стенах висят шкуры убитых животных и много дорогого оружия, горит камин. У камина стоят Ольгерд и Кейстут. Они заворожено смотрят на раскаленные поленья.

Кейстут (на литовском): «Ольгерд, я все же не понимаю, зачем ты отправил Ивора в Киев-град и для чего приказал князю Владимиру арестовать там митрополита Алексия, да еще и бросить его в яму?..»

Ольгерд: «Да, возможно я погорячился. Но этот хитрый и без сомнения

умный русский поп исчерпал все мое терпение до дна».

Кейстут: «Разве он совершает что-то опасное для нас?»

Ольгерд: «А разве ты не видишь, как крепко он забрал в свои руки всю власть? Даже мои старшие сыновья: и Андрей Полоцкий, и Дмитрий Брянский, да и Владимир Киевский – все они смотрят на митрополита Алексия с восхищением».

Кейстут: «Это правильно. Они же крещеные в вере христианской, а он для них — духовный вождь. Княжич московский Димитрий пока еще несмышленый отрок, а вся власть Руси Владимирской и всея Руси в руках митрополита Алексия. По-моему, это вполне разумно».

Ольгерд: «Вот поэтому я приказал арестовать Алексия и очень желаю, чтобы митрополит всея Руси великой убедился в том, что великий князь литовский Ольгерд может стать господином и великим князем всея Руси великой!.. В комнату постучали… Да, Войтыло, входи!»

Войтыло: «Мой господин! Ёзас сообщил мне, что Витовт и Ягайло вышли в сад, дабы повидаться с деревенскими друзьями».

Ольгерд (хитро улыбнулся): «…И подружками».

Войтыло (тоже улыбнулся): «Да, господин… Гости уже подходят».

Ольгерд: «Мы сейчас идем».

Сцена 10

Ночь. Сад. Сквозь чарующий стрекот цикад, чуть слышится девичий лепет, поцелуи, пыхтения и стоны.

Луна высветила лицо юноши. Он совершает свое молодое дело над распластавшейся под ним девицей. Едва сдерживая себя, чтобы не закричать от удовольствия, юноша застонал, судорожно продолжая движения в определенном ритме…

Наконец, он отвалился от своей партнерши.

На балкон замка выходит молодая барышня Инга.

Цветные витражные окна замка освещены изнутри, и там явно готовится какое-то празднество. К Инге на балкон выходит еще одна молодая литовская барышня. Инга жадно всматривается в призрачную темноту сада и восклицает: «Ягайло!..»

Эхо разносит это имя: «Ягайло… Ягайло… Ягайло…»

Юноша вздрогнул и посмотрел в сторону кустов, где, видимо, еще одна парочка успела сделать свое дело и прощально обменивалась поцелуями.

Вторая девушка на балконе тоже призывно позвала: «Витовт!»

Эхо над садом: «Витовт… Витовт… Витовт…»

Ягайло вышел на освященную луной дорожку, откуда видно было, как на балконе замка раздраженно мечутся их невесты.

Из сада выходит еще один нарядно одетый юноша, немного взрослее и крупнее Ягайлы. Это Витовт, его двоюродный брат.

Они довольны своим набегом на деревенских девиц, а те, обещающе помахивают ручками своим кавалерам. Юноши обнялись, запели веселую песню и направились к освященному факелами входу в замок, куда прибывали нарядно одетые гости.

Сцена 1

Солнечное утро. Пышный цветущий сад возле дома Пересвета.

Брянский князь Дмитрий Ольгердович держит на руках симпатичного годовалого мальчугана. Это Богдан – младший сын Пересвета.

Он улыбается, тянется ручками и трогает князя за усы.

Взрослый муж Пересвет, его жена Любава, семилетняя дочь Олесья и четырехлетний Кирилл наблюдают, как Богдан дергает князя за усы.

Князь Димитрий шутя нахмурил брови. Богдан тут же отпустил его усы и, воскликнув: «Тятя! Тятя!», потянулся к Пересвету.

кн. Дмитрий: «Ишь, какой молодец, яко за усы дергать – тако меня.

А вот аки ластиться – таки с тятей!»

Все дружно засмеялись. Любава хочет забрать Богдана на руки, но подошедший к ним огромный сторожевой пес Туман лизнул в щеку Кирилла и радостно заскулил, увидев маленького Богдана.

Князь Димитрий посадил малыша на спину псу, Богдан схватился ручками за его шерстяную гриву, а Туман закивал головой, как будто он только этого и жаждал.